Глава 10
Деревня
Все пошло наперекосяк с самого начала.
Не успели мы и на сотню шагов удалиться, как позади послышался шум, и, обернувшись, я увидела нагонявшую нас Еву.
– Ты чего? – удивилась Тина.
– Ничего, – неприязненно произнесла та. – С вами пойду, мне нужна нормальная обувь.
– Мы тебе принесем, если найдем.
– Да вы в жизни не найдете такую, какая мне подойдет. Я должна сама себе выбрать, а остальным приносите что хотите, хоть лапти соломенные.
– Тебе нельзя идти с нами, – возразила я. – Там опасно, а ты медленно ходишь и на обе ноги хромаешь. Со ступнями у тебя просто беда, ты их сильно стерла, так что возвращайся, мы сами все сделаем.
– Не надо мне указывать, что мне делать или не делать. Да и что вы там сможете сами? Я помогу вам донести одежду и обувь, вдвоем вы ничего не утащите и не найдете. И вообще, ты слишком много на себя берешь, а сама даже не думаешь о важных вещах, только с толку всех сбиваешь.
– Ева, может, у меня и не все получается, но я стараюсь думать. А вот ты если и думаешь, то неправильно.
– Ты хочешь сказать, что я дура?
– Я говорю то, что говорю. Вот сама подумай, что было бы, послушай мы тебя вчера? Так бы и остались у озера до появления зараженных. Хорошо, что в тот раз думала я, и думала правильно, поэтому почти все ушли, только вас не смогла уговорить. Ева, пойми, я уверена, что тебе сейчас с нами идти нельзя. Мы не знаем, какая обстановка в этой деревне. Забыла, как ты улепетывала этой ночью?
Ева побледнела, затем замотала головой:
– Такое разве забудешь. Но ты сама говорила, что этот кластер вот-вот перезагрузится и зараженных на нем нет, что тут опасного?
– Может, их и нет, а может, целый десяток прячется по кустам, такое никак нельзя знать точно.
– Ну так смотри своим умением по сторонам и увидишь их раньше, чем они увидят нас.
– Ева, да меня уже шатает от постоянного напряжения. Чем больше я использую свой дар, тем больше нектара требуется. Я однажды оставалась без него на несколько дней, но такие нехорошие ощущения начались гораздо позже, чем сейчас. Я не могу все время держать новое зрение активным, это может вымотать меня до полного спорового истощения.
– Тогда я тем более пойду с вами, Тина не унесет тебя одна, если ты свалишься без нектара. И помолчи уже, как я сказала, так и будет. Я лучше знаю, что надо делать, даже не спорь, видела бы ты свои глаза, тебе поспать надо часов десять, ты вообще никакая. Идемте уже, мы попусту время теряем.
Как я и предполагала, быстро идти с Евой не получалось – она и впрямь сильно натерла ноги, поэтому шла медленно, да еще и оступалась постоянно – высокие каблуки ее туфель вязли в рыхлой почве. А когда перебирались через дорогу, она так звонко ими простучала, что я поневоле начала оглядываться, высматривая набегающих на шум зараженных.
На миг захотелось двинуть Еву по голове чем-нибудь увесистым, и пусть валяется без сознания, пока мы все сами не сделаем. Эта упрямая идиотка определенно устроит нам проблемы.
Странная какая-то, ведь прекрасно понимает, что ведет себя неправильно, но нет же, раз за разом поступает вопреки здравому смыслу.
Я ее не понимаю.
В сильно заросшем саду, зеленевшем на окраине деревни, устроили остановку. Стояли в кустах и всматривались во все стороны. Ну и вслушивались тоже. Я планировала выждать здесь не меньше пяти минут, а то и больше. Обзор хоть и не очень хороший, но лучше места не найти.
Но тут опять вмешалась Ева. Неожиданно для меня она вышла из зарослей, встала посреди дороги, выходящей из окончания деревенской улицы, и развела руки в стороны:
– Элли, про тебя поговаривают, будто ты на всю голову отмороженная, но, по-моему, ты просто трусиха. Долго вы там отсиживаться собираетесь?
Тина молча выбралась следом, мне пришлось сделать то же самое – оставаться в зарослях бессмысленно, по милости вопиюще глупой выходки Евы наше укрытие раскрыто. Покачав головой, я произнесла:
– В Улье торопятся только те, кому невтерпеж умереть.
– Вот ты и умрешь в своих кустах, нельзя все делать так медленно, – с чувством превосходства заявила Ева и неловкой походкой направилась к деревне, так и придерживаясь середины дороги.
– Совсем спятила?! – заявила я вслед. – Ты еще песни начни горланить, чтобы тебя наверняка заметили!
Она отмахнулась в ответ:
– Да успокойся ты, тут уже давно никого нет. Слушать надо было, что на занятиях говорили. В городах опасно даже перед перезагрузкой, а в деревнях зараженные вообще не задерживаются. Вон голова коровы лежит, ее только по рогам узнать можно, чистенькие косточки остались. Мертвяки съели все, что можно было съесть, и ушли. Наверное, за один день справились, это ведь жуткая дыра, вы только посмотрите на домишки – сплошная нищета. Зря вообще сюда пошли, мы здесь ни обуви нормальной не найдем, ни одежды. Просто помойка, а не деревня, не знаю, как вы, а я о стоптанных кирзовых сапогах не мечтаю.
Интуиция и здравый смысл во всю глотку кричали, что все вовсе не так и что Ева много о себе возомнившая истеричка, которую жизнь ничему не учит. Но как ее убедить держаться благоразумнее, я не представляла. Похоже, она поступала так специально, на что угодно готова пойти, лишь бы наперекор мне. Ей почему-то захотелось показать, что я не имею права ни просить, ни приказывать, и ее столь основательно на этом заклинило, что вообще перестала вспоминать о крайне важном обстоятельстве – мы сейчас не за стенами Цветника прогуливаемся и гвардейцы нас не защищают.
Ева даже не подумала свернуть к первым домам, так и пошла дальше. А я шагала вслед и помалкивала, решив, что это не самый худший способ добиться изменения ее поведения. Побесится немного и, не получая пищи в виде моих уговоров, успокоится.
В Цветнике не очень-то приветствуют совсем уж неуправляемых или тупых и достаточно серьезно преподают науку выживания в моем мире. Как бы ее сейчас ни переклинило, вскоре она должна вспомнить, где находится, и сделать правильные выводы.
Но пока что Ева шла вперед, вообще не оглядываясь по сторонам. А вот я смотрела и едва не вскрикнула, увидев за кустом сирени, который вырос у забора, лежащего на животе человека.
На миг показалось, что он живой, но это до тех пор, пока не рассмотрела голову. Затылок изуродован рассеченной на две дольки выпуклостью спорового мешка, причем мешок этот кто-то грубо распотрошил, из разреза свисали черные клочья тончайших тканей командной структуры паразита.
Тело не выглядело несвежим, я даже разглядела капли крови, она еще не успела свернуться. Сильно сомневаюсь, что зараженный умер из-за естественных причин, ухитрившись при этом вскрыть собственный споровый мешок. Здесь определенно поработала человеческая рука.
И это случилось недавно.
– Ева! – прошипела я. – Бегом назад! Здесь люди!
Видимо, в моем голосе прорезалось нечто настолько убедительное, что упрямая воспитанница не смогла меня игнорировать и дальше. Обернулась, недовольно скривилась, явно собираясь высказать что-то нехорошее, но, увидев, куда таращимся мы с Тиной, осеклась, испуганно поднесла ладонь ко рту, с придыханием выдала:
– Боже!
А я, активировав дар, начала лихорадочно поглядывать по сторонам и, пятясь к другой стороне улицы, напряженным голосом добавила:
– Живо за мной, здесь мы у всей деревни на виду.
Шагать практически вслепую, тем более задом наперед, трудно, но спасибо, что вообще возможно – я ведь в этом сомневалась. Уже было собралась вернуть зрение в норму и тут, наконец, увидела два ярких вытянутых сгустка, состоявших из все тех же спиралек. Размеры таковы, что это явно не кошки и не птицы, к тому же формой походят на те фигуры, которые я уже видела, когда пряталась за прилавком заправки или оглядывалась на спутниц. Слишком тусклые для зараженных, но это не повод для радости.
Человек не менее опасен, а иногда и куда более. К тому же это не обязательно люди, вдруг это те же атомиты или измененные, вроде них, – в Улье разных уродов хватает, как реальных, так и мифических, совсем уж чудовищно неправдоподобных.
Плохо то, что в моем мире самые неправдоподобные мифы имеют дурную привычку оборачиваться былью.
Посмотрев в ту сторону обычным взглядом, я никого не разглядела. Слишком густые заросли сирени и других кустов, за ними легко спрятаться, чем и занимаются эти люди. Причем нас они оттуда должны были разглядеть во всей красе, мы ведь как последние дуры шагали в открытую.
Я на миг увидела себя со стороны: черная фигура на залитой солнечными лучами улице – тот еще контраст на фоне зелени оставленного позади заросшего сада. Такую очень удобно держать в прицеле, плавно выбирая свободный ход спускового крючка.
Ложно дернулась влево и тут же вправо, сбивая с толку вероятного убийцу. Продолжая двигаться так же непредсказуемо, выхватила из-за пояса пистолет, угрожающе навела в сторону спрятавшейся парочки или сколько их там. Даже будь у меня полным-полно патронов, стрелять бессмысленно – до невидимых противников метров тридцать, попасть я смогу, только если буду стоять спокойно и тщательно целиться. Увы, с этим оружием отвратительно обращаюсь. Но посторонние о моем недостатке не знают, могут испугаться, дернуться, промахнуться.
Если, конечно, вообще целятся, ведь это всего лишь мои подозрения. К тому же, даже если у них дурные намерения, какой смысл стрелять? Брать с нас явно нечего, а вот живыми мы представляем ценность.
Неприятно признавать, но даже девушки с не слишком выдающимися внешними данными в моем мире могут стать ценной добычей.
Кусты зашевелились, из них выскочили две фигуры. Одна вся в зеленом, у другой штаны такого же цвета и темно-коричневая матерчатая куртка. Одежда не первой свежести, ни бронежилетов, ни разгрузок, шлемов тоже нет. У «зеленого» обмотанное в нескольких местах синей изолентой двуствольное ружье, у второго арбалет, оружие нацелено в нашу сторону, но пускать его в ход не торопятся.
– А ну стоять! – грубым голосом крикнул первый, прижимая приклад к плечу.
Ну да, конечно, я прямо сейчас возьму и остановлюсь. Три девушки на диком кластере, двое мужчин, непохожих на гвардейцев или хотя бы на безобидных новичков, но зато очень похожих на диких рейдеров, – это слишком нехорошее сочетание. Такие люди иногда охотятся абсолютно на все, а женщины ценятся дорого, тем более красивые. На диких землях хватает сомнительных стабов, где процветает ничем не прикрытое рабство, да и в Азовском Союзе можно немало элементов от него найти.
В лучшем случае нас изнасилуют. В самом худшем – надругаются, вырежут все, что интересно внешникам, а остальное бросят на съедение зараженным.
Конечно, это могут оказаться в высшей степени приличные и отзывчивые люди, но на такую удачу я не рассчитываю и потому, отчаянно виляя, продолжаю продвигаться к краю непомерно широкой улицы, на ходу покрикивая спутницам:
– Бегом отсюда! Бегом!
Тинка пару секунд простояла с разинутым ртом, но потом все же среагировала правильно – бросилась в ту же сторону. А вот Ева, тоже остановившись, удивленно посмотрела на меня, затем на выскочивших мужчин и почему-то рванула влево. Вот ведь дуреха, там нет ничего хорошего, с той стороны слишком неудобные заборы, через них придется перебираться, а она не сможет это проделать быстро, спортивной подготовкой не блещет.
Справа проще, здесь есть приоткрытая калитка, именно о ней я подумала в первую очередь. Вот только Тина соображала медленнее, и хотя была куда ближе к забору и ей не пришло в голову уворачиваться от возможных пуль, в нужном месте оказалась одновременно со мной. Слава Улью, что, несмотря на обвинения в «ширококостности», все было не так уж плохо, места хватило обеим, хотя, проскальзывая, стукнулись боками.
Слева послышался звонкий неописуемый звук, и я, даже не покосившись в ту сторону, догадалась, что это выстрелили из арбалета.
– Дебил, по ногам бей! Только по ногам! – крикнули тем же грубым голосом.
Ну вот, начинается – эти люди определенно нам не друзья. Нормальные не станут калечить ноги беглянкам, пусть те улепетывают, куда хотят, им ведь нет до них дела. Но этим подавай не просто наши тушки, а тушки живые, что совсем уж дурно пахнет – при всем моем жизнелюбии, не могу не признать, что в подобных случаях смерть зачастую предпочтительнее жизни. Значит, придется не подставиться под стрелы и пули, и ради этого я готова пойти на что угодно.
В том числе и дальше напрягать дар Улья, доводя себя до полуобморочного состояния.
Активировала умение на бегу, чуть не грохнулась из-за проблем с восприятием мира на скорости, обернулась, с радостью убедилась, что дом, который сейчас прикрывал нас от страшной парочки, не является препятствием для «рентгеновского зрения». Скопления цветных спиралек мчались в направлении калитки, а не напрямик, и это прекрасно, это дарит нам чуточку форы. Нужно как-то выбраться со двора, причем срочно, но тут заборы со всех сторон одинаковые, попробуй пойми – куда лучше, а времени на обдумывание нет вообще.
Ладно, попробую вправо, к саду, там я уже была и знаю местность. Знание местности – это важно. Я понимаю, что и как нужно делать, а у преследователей могут возникнуть сложности.
Скользнула взглядом вправо, готовясь через мгновение вернуть зрение в норму, и чуть не вскрикнула от обилия нахлынувших эмоций.
Я увидела еще одно вытянутое кверху пятно, состоящее из переливающихся цветных спиралек. И спиральки эти были куда ярче и богаче красками, чем те, которые нас сейчас преследовали. Я похожие уже однажды видела – вчера, возле первого перекрестка. Почти так же выглядела вершина желтой части классификационной шкалы – топтун, или, говоря научно, – yellow-четыре.
Как минимум один зараженный движется по саду в нашем направлении. На звук ориентируется, по следу идет или заметил нас из-за глупейшего поведения Евы – уже не важно. Важно, что теперь нам нельзя отступать знакомым путем, если мы не хотим иметь дело с новым противником.
Еще как не хотим.
На бегу я хлопнула Тину по левому плечу:
– Туда! За сарай!
– Но…
– В сад нельзя, там мертвяк!
Как мы выкрутимся из ситуации, когда за нами гонится пара вооруженных мужчин и к тому же рядом крутится зараженный, я пока что не представляла. В голове та еще каша из обрывков панических мыслей, но те, которые вроде бы разумнее прочих, подсказывают, что нужно держаться подальше одновременно от всех, кому мы приглянулись, поэтому и направила Тину левее.
Забор из металлической сетки, слишком высокий и неудобный, топорщится острой проволокой, через такой непросто перелезть, но нам везет – в этом месте вдоль него зачем-то сложены короткие обрезки бревнышек, причем многие из них расколоты вдоль на несколько частей. Зачем хозяин, от которого, скорее всего, только чистенькие косточки остались, хранил такие явно бесполезные предметы, я не знала и знать не хотела – не тот момент, чтобы о подобных вещах задумываться.
Думать надо о заборе, а эти маленькие расщепленные бревнышки сложены так компактно, что могут послужить опорой. С их помощью мы переберемся без труда.
– Тинка, сюда! Через забор!
Обувь у нее не блеск – подвела мания по любому поводу одеваться с иголочки. Она даже на выездах для профилактики трясучки старалась вести себя так, будто приглашена на смотрины. Уж очень комплексует из-за прогрессирующего ухудшения параметров внешности.
Но сейчас ни узкое платье не помешало, ни совершенно неприспособленная к спортивным свершениям обувь – через забор мы перелетели чуть ли не синхронно.
Ни разу не видела, чтобы она так быстро и ловко двигалась.
Теперь дальше в таком же темпе, сквозь этот участок, напрямик к следующему. Там тоже забор, но через него можно перебраться без труда, на этот раз нам поможет кривой ряд сложенных под ним кирпичей. Тина, заскочив на них, взвизгнула – видимо, ушибла пальцы на ногах, но на ее скорости это никак не отразилось.
Дальше, дальше, еще дальше. Забраться в глубь деревни, затеряться в лабиринте домов, сараев и заборов, скрываясь в зелени, отойти в непредсказуемом направлении. Нам пока что везет, наши преследователи ведут себя по-дурацки, просто мчатся вслед, предсказуемо прямолинейно, причем заметно отстают – они какие-то неловкие, каждый новый забор дарит нам выигрыш в несколько шагов. До рейдеров все еще слишком близко, когда не сильно мешает зелень, можно увидеть их даже обычным зрением. Но стрелять им трудно, слишком много препятствий, я стараюсь, чтобы между нами всегда что-нибудь было. Спасибо жителям этой деревни, они все увлекались ландшафтным дизайном, основанным на массовом использовании крупных растений ягодных и фруктовых пород.
До мужчин наконец дошло, что, продолжая придерживаться столь незамысловатой тактики, они рискуют потерять нас из виду. Оглянувшись в очередной раз, я увидела, что преследователи разделились. Один, вместо того чтобы мчаться следом, перебрался через забор справа, там тянулись густо заросшие сады, но преград куда меньше, благодаря этому он быстро нас нагонял. Другой выбрался обратно на улицу и бежал параллельно первому, догоняя нас еще быстрее, там ведь вообще ничего не мешало.
Вот ведь сволочи, будто щипцами нас зажимают с разных сторон.
– Тина, они нас обходят! Поднажми, надо успеть перескочить через улицу!
При этом мы, конечно, можем подставиться под выстрелы второго, зато первый окажется за спиной, ему опять придется мчаться за нами через препятствия, а не по относительно чистой местности.
Смущает не только риск попасть под пулю или стрелу, сильно напрягает то, что я потеряла из виду зараженного. Неужели он так и остался в саду на выезде из деревни? Но ведь мертвяк не мог не слышать шума, во время погони кричали громко и неоднократно, а такие звуки тварям нравятся.
Может, он погнался за Евой? Я в самом начале потеряла ее из виду и даже не смотрела в ту сторону.
Да все что угодно может происходить, мне в первую очередь от этой парочки отвязаться надо, а уже потом об остальном думать.
Промчались вдоль стены очередного дома, уткнулись в забор. Тина, выдвигая щеколду, тяжело дыша, произнесла:
– Лиска, стой!
– Какое стой?! Пулей за мной!
И тут Тина совершила немыслимо предательский поступок – ухватила меня за правую руку и, пользуясь тем, что я не ожидала от нее такой подлости, резко вывернула, заставив с болезненным криком присесть на землю, выронив при этом пистолет.
– Да стой, тебе сказано! – со злостью выдала изменница и опять поступила безумно.
Она выпустила меня из захвата так же быстро, как схватила.
Только тут я смогла поднять голову и наткнулась на слегка недоуменный и одновременно торжествующий взгляд второго мужчины. Он успел добраться до калитки, улица на этом участке асфальтированная, чистая и ровная, почему бы и не побегать быстрее всех.
Наведя на меня арбалет, прошипел:
– Только попробуй дернись!
В арбалетах я, честно говоря, ничего не понимаю. Нас немножечко учили ими пользоваться, но я как называла болты стрелами, так и продолжаю называть, а это, кажется, говорит о многом. Но полученных знаний достаточно, чтобы заметить очевидное – оружие не заряжено. Да у него даже тетива не натянута. Должно быть, не успел взвести после первого выстрела, помчался за нами.
Но не понимаю, чем мне это поможет. Я слаба и безоружна, мой пистолет лежит на земле, при себе лишь несерьезный складной нож в кармане, ни достать, ни раскрыть мне его не позволят. Не сводя взгляда с мужчины, подобралась, собираясь резко присесть и попытаться сбить его с ног размашистой подсечкой, и тут Тина поразила меня в очередной раз – уже третий.
Протягивая руки к арбалетчику, медленно шагнула к нему, на ходу лепеча что-то несусветное:
– Смотри на меня. Смотри. Смотри в глаза. Смотри, какая я. Смотри, не отворачивайся. Смотри, тебе это очень нужно.
А он не шевелился и действительно смотрел, да так странно, что словами передать невозможно, его глаза будто стали стеклянными, а лицо глупо обвисшим. В другое время меня бы это поразило, но за последние дни я уже столько острых впечатлений получила, что на десять лет хватит.
Присев, подхватила пистолет, навела было на рейдера, но Тина, гадюка невменяемая, прикрыла его своей спиной.
– В сторону! – крикнула я ей, стараясь не думать о вопиющих несуразностях происходящего.
Нет, непохожа она на предательницу, бред явный, тут что-то совершенно непонятное.
Тина, подойдя к мужчине в упор, приподнялась на цыпочки, уставившись глазами в глаза, и, сжав ладонями его виски, четко произнесла:
– Твой друг хочет плохо со мной поступить. Защити меня.
Нет, я все же не потеряла способности удивляться. Ну а вы бы не удивились, увидев, как бородатый грязный рейдер торопливо кивает в ответ на слова Тины и, улыбаясь, будто слюнявый идиот, направляется к калитке, не обращая внимания ни на меня, ни на пистолет в моей руке.
– Лиска, не стреляй! – умоляюще произнесла Тина.
Да я и не думала. От всего происходящего пребывала в состоянии легкого ошеломления, но это не мешало мне помнить, что патрон в пистолете всего один, а рейдеров двое, и к тому же где-то поблизости околачивается зараженный.
А еще я неважно стреляю из такого оружия.
Та еще ситуация…
Первый преследователь оплошал, не сразу понял, что мы свернули на улицу. Но сейчас эту ошибку исправил и, перебравшись через забор, мчался в нашу сторону вдоль стены все того же дома. Второй, встав в калитке, нагнулся, взвел арбалет, вскинул его к плечу, быстро прицелился и выстрелил.
В своего приятеля.
Тот, вскрикнув, выругался словами, из которых я и половины не поняла, а потом бабахнуло его ружье, дробь или картечь хлестанули по забору правее арбалетчика. Я, помня про два ствола, отшатнулась, чтобы не оставаться на одной линии с обезумевшим рейдером. Тот как раз пригибался, чтобы еще раз перезарядить свое оружие.
Второй выстрел попал в цель. Тело мужчины дернулось, он, не распрямляясь, завалился на спину, разбрызгивая кровь из головы и шеи.
– Вот же сука! – заорал убийца, с лязгом переламывая ружье.
– Лиска, пусть подойдет ближе ко мне! – громко прошипела Тинка, с деловито-сосредоточенным видом разворачиваясь к новой цели.
Не понимаю, что она сотворила с арбалетчиком, зато прекрасно понимаю, что то же самое сейчас грозит последнему преследователю. Вот только он смотрит на нас как-то очень уж мрачно и перезаряжает ружье с таким видом, будто собирается стрелять и дальше, не сходя с места.
Может, его сильно взбесила стрела, торчащая в боку, а может, смущает пистолет в моей руке, но я не верю, что у Тины выгорит ее номер второй раз, по глазам видно, что этот подходить даже не думает.
Похоже, он понимает суть произошедшего с его товарищем куда лучше, чем я.
– Кто из вас, мокрощелок вонючих, это сделал?! – рявкнул рейдер, вскидывая ружье.
Ответить мы не успели, да я и не представляю, как полагается отвечать на такой вопрос – этому нас не учили. За спиной целящегося в нас мужчины раздвинулись ветви, и оттуда вылетело стремительное тело. В прыжке оно взмахнуло лапами, подмяло рейдера под себя, заставило покатиться по земле в обнимку, под непрерывными ударами увенчанных когтями лап.
Парочка остановилась через несколько шагов, и я во всей красе увидела зараженного, придавившего окровавленную, подвывающую от боли и ужаса добычу.
Yellow-три или около того – очень даже серьезная тварь. Пропавший из виду зараженный решил появиться именно в этот непростой момент и, как это у них принято, первой целью выбрал самого шумного человека – рейдер слишком много кричит и к тому же громко стрелял.
Не самый развитый лотерейщик, бывают куда хуже, но напал удачно, покалеченному уже не спастись. Это, конечно, прекрасно, но радость портит осознание неприятного факта – на содеянном мертвяк не остановится. Он уже успел дорасти до той стадии, где теряется значительная часть человеческих черт, у него теперь гипертрофированные челюсти, вооруженные новыми зубами, крепкие когти, уменьшенный мозг, защищенный преобразившейся костной тканью, уязвимая грудина неплохо прикрыта спереди прочным костно-кожаным щитом, да и сзади до нее непросто добраться.
Его и мертвяком уже нельзя назвать, это биологическое устройство для убийства. Сейчас оно покончит с рейдером и примется за нас, это создание неспособно остановиться, если поблизости осталась живая добыча.
Все это обдумываю уже на ходу. Я плохо обращаюсь с пистолетами, у меня всего один патрон, а цель прилично защищена от слабых пуль. Вижу лишь один реальный шанс эффективно разобраться с проблемой, но для этого мне нужно подойти как можно ближе, иначе велик риск промаха.
Зараженный, оправдывая мои ожидания, заурчав, склонился над добычей. Он на совесть изодрал рейдера когтями, но твари куда интереснее намочить кровью клыки, ей трудно удерживаться от такого искушения. Этот экземпляр еще слишком глуп и счел, что пара девочек не представляет угрозы, их можно смело держать за спиной, пусть постоят в ожидании своей очереди или даже убегают, все равно далеко уйти не успеют.
Вот только я не стояла. Приблизившись на десяток шагов, присела на колено с такой прытью, что больно стукнулась им об усыпанную щебнем землю. Уперлась локтем о второе, перехватила левой рукой правое запястье, прицелилась и точно выпустила пулю туда, куда задумала, – в споровый мешок.
Ну вот и все – патронов у меня больше нет.
