Глава 30
Я отвез Бетти на ее квартиру. Она снимала жилье вместе с другой девушкой, которая работала в редакции корректором.
Мы постояли у подъезда, я поцеловал Бетти и с грустью посмотрел, как она заходит внутрь. Мне же сегодня предстояло совершить еще несколько разных дел, от которых зависело многое, включая и мою жизнь.
Был поздний вечер, но Лавка оккультных товаров работала. Я переступил через порог.
При виде меня Айзек Шнобель едва не полез на стену, а его помощник и вовсе с позором спрятался в подсобке.
Губы Айзека подрагивали, руки тряслись старческой дрожью.
Я высыпал на прилавок несколько патронов сорок пятого калибра и положил рядом с ними рисунок Бетти с охранными заклятиями. Торговец перепугался еще сильнее.
— Срочный заказ, — объявил я. — Мне нужно, чтобы ты аккуратно нанес на каждый из патронов надпись, которая изображена на этой картинке. У тебя ровно два часа времени. И не вздумай налажать! Тогда я вернусь и разнесу твою лавочку к ядреной фене! Ты меня понял?
Айзек часто закивал.
— Этого хватит? — Я оставил на прилавке две мятые купюры.
— Да-да, вполне, — заверил торговец.
— Приятно слышать. Отложи в сторону все дела и займись этим заказом. Время пошло.
Я покинул лавку, надеясь, что несчастного Айзека не хватит кондратий. Это было бы весьма несвоевременно.
Дальше по плану был телефонный звонок в посольство Арабии. С большим трудом удалось добиться, чтобы меня связали с Ахмараджи. Наконец второй секретарь посольства взял трубку.
— Слушаю. — В его голосе сквозило раздражение смертельно уставшего человека.
— Господин Керим Ахмараджи?
— Да. Это Керим Ахмараджи собственной персоной. С кем имею честь говорить?
— Рик Дональд. Мы вместе нашли труп господина Али Мугараба.
— Рик? Да, я вспомнил вас. Слушаю внимательно.
— Мне нужно встретиться с вами.
— По какому вопросу? — безжизненно спросил второй секретарь.
— Это касается смерти Визиря.
— Не понимаю, — вяло сказал он. — Убийца установлен, скоро суд. А я завтра вечером отбываю вместе с телом почтеннейшего Али Мугараба на родину и вряд ли вернусь обратно.
— Вас наказали? — с сочувствием спросил я.
— На мне лежит косвенная вина за его гибель, — дипломатично ответил Ахмараджи.
— И все же я настаиваю на встрече.
— Да уж… Вы действительно очень настойчивы. Хорошо, приезжайте в посольство, я распоряжусь, чтобы вас привели ко мне без проволочек.
— Не вариант. Встреча должна состояться на нейтральной территории. В посольстве слишком много посторонних глаз и ушей.
— Почему я должен все бросить ради того, чтобы иметь удовольствие снова лично лицезреть вас?
— Всплыли новые обстоятельства. Они будут вам интересны.
— Повторяю: полиция нашла убийцу. Если узнали что-то новое, обращайтесь к ним. Тем более вы сам полицейский.
— С недавних пор больше нет.
— Мне очень жаль.
— О, право, не стоит жалости. Но мы ушли в сторону от основной темы. Нам обязательно нужно увидеться, причем вне стен посольства.
— Господи! — простонал Ахмараджи. — Вы это серьезно?
— Более чем. Только после нашего разговора я приму решение: стоит идти в полицию или нет. На свет могут выплыть факты, которые негативно повлияют на имидж вашей страны. Поверьте, это не шутки!
— Да уж, какие тут могут быть шутки! Ладно, вы заинтриговали меня. Где и когда планируете провести эту встречу?
Я сообщил. Собеседник тяжко вздохнул, но в итоге согласился:
— Хорошо, я буду на месте.
— Договорились. Если чего-то опасаетесь, можете взять телохранителя. Думаю, Джафар гарантированно обеспечит вашу безопасность. Я не возражаю.
— Я прислушаюсь к вашему совету. До завтра.
Разговор закончился.
Я снова заехал в лавку Шнобеля. Заискивающе заглядывая в глаза, он сообщил, что мой заказ готов.
— Обращайтесь к нам! Мы готовы пойти навстречу любым пожеланиям наших клиентов, — затараторил Айзек.
— Все может быть, — туманно сказал я и отправился домой, стараясь выкинуть из головы мысли о том, что со мной будет, если ловушка, которую я приготовил, не сработает.
Перед сном набрал полную ванну воды, лег в нее и, уставившись на побеленный потолок, попытался расслабиться.
Что бы ни произошло завтра, я должен быть к этому готовым!
Меня быстро разморило — сказывалось напряжение нескольких дней. Я еле добрался до кровати и, не раздеваясь, обессиленно рухнул на нее.
Зазвеневший будильник заставил меня оторвать голову от подушки. Я сел, опустив ноги на холодный пол. Серое промозглое утро не предвещало ничего хорошего. Меня охватила полнейшая апатия. Я начал жалеть, что затеял эту игру.
Силой воли заставил себя приготовить завтрак. Есть не хотелось, желудок протестовал, но я впихнул в себя порцию яичницы с беконом. Сделал пару тостов, намазал их абрикосовым джемом и принялся жевать, запивая крепким кофе.
Чтобы окончательно проснуться, включил приемник. Оттуда полилась веселая джазовая мелодия, преувеличенно бодрая для этого времени суток.
Я прошел в ванную, сполоснул лицо холодной водой. Немного подумал и принялся бриться. Если что-то пойдет не так, умру выбритым до зеркального блеска. Не так стыдно потом будет.
Автомобиль словно чувствовал мое настроение, двигатель долго не заводился. Я почти отчаялся и собрался ехать на такси, но кто-то на небесах сменил гнев на милость. Мотор фыркнул и заработал.
— Пора! — сказал сам себе я, выжимая сцепление и плавно дожимая газ.
В общественном парке не было ни души, разве что в самом дальнем конце у забора стоял фургон электрической компании. Правильно, давно пора позаботиться об освещении. По утрам и вечерам здесь темно. Гулять страшновато.
Я шел по красной дорожке и, дойдя до знакомой беседки, остановился. Все началось именно здесь и здесь же должно закончиться.
В утренней тишине хорошо слышались сторонние звуки. Ветер качал верхушки деревьев и гнал рябь по воде в пруду, шуршали опавшие листья. Чуть погодя в эту симфонию добавился шум остановившегося автомобиля. Хлопнули двери.
Я посмотрел на часы. Арабиец оказался пунктуальным. Качество не очень распространенное среди восточных людей.
Ахмараджи был не один. Чуть позади, подстраиваясь под темп начальника, шагал Джафар. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, оделись весьма неброско: плащи поверх костюмных «двоек», купленных в магазине готового платья, широкополые фетровые шляпы.
«Все в сборе», — подумал я. В руках у меня был коричневый саквояжик.
Они остановились напротив. Глаза у мужчин были хмурыми и неприветливыми, как это утро.
— Я слушаю вас, Рик, — заговорил Ахмараджи. — Надеюсь, мы тут не зря.
Голос его был усталым и скучным. Ну да, я заставил их подняться в такую рань и тащиться в центр города, да еще по такой погоде. Симпатии просто неоткуда взяться.
Я показал Ахмараджи коричневый саквояж. Щелкнул замком и раскрыл, демонстрируя пустое дно.
— Сюда спокойно поместится пятьдесят тысяч хрустов. Я прикинул заранее и потому подготовился. Сейчас тут пусто, а я не переношу пустоты.
— Вы спятили? — разозлился арабиец.
Он крутанулся на пятках, разворачиваясь спиной ко мне.
— Ни в коем разе. Именно во столько я оцениваю информацию. Или Ларсен запросил у вас больше?
Ахмараджи снова повернулся лицом ко мне.
— Какой Ларсен? Что вы несете?
— Ларсен-то? — хмыкнул я. — Разве вы о нем не слышали? Коп-отставник, ныне покойный.
— Это переходит все границы, — разозлился Ахмараджи. — При чем тут какой-то мертвый коп? По-моему, вы злоупотребили моим доверием. Я напрасно потратил на вас уйму времени. Жаль, Рик, очень жаль.
— Повторяю, моя информация стоит пятьдесят кусков. В противном случае я иду в полицию и выкладываю им все.
— Что?! — вскричал Ахмараджи. — Что вы собираетесь говорить в полиции?! Не говорите загадками! Я вас не понимаю.
— Сдается мне, что нас пытаются шантажировать, — зло произнес дотоле не проявлявшийся Джафар. — Позвольте, я разберусь с этим нахалом.
— Еще успеешь, — заверил Ахмараджи. — Сначала пусть выговорится. Мне бы не хотелось прибегать к чересчур радикальным мерам раньше времени.
— Ваш прихвостень не ошибся. Я действительно намерен шантажировать вас.
— Чем? — без особых эмоций поинтересовался Ахмараджи.
Вид у него был такой, словно он делает мне одолжение.
— Информацией. Речь идет о Визире. Женщина, которую обвиняют в его убийстве, не виновата. Я знаю истинного убийцу.
— Да? И кто же он? — Ахмараджи демонстративно зевнул.
— Сейчас расскажу. Его убили вы, неуважаемый второй секретарь посольства. Не знаю, чем помешал вам бедный Визирь. Наверное, кому-то страшно не хотелось, чтобы он стал султаном. Вы получили заказ, остальное — дело техники.
— Ерунда! — усмехнулся Ахмараджи. — Ваше психическое состояние вызывает у меня тревогу. Не понимаю, почему я вообще слушаю эти бредни?
— Потому, что это правда.
— Это слова. — Он бросил на меня тяжелый взгляд.
— У меня есть доказательства. Помните, я говорил вам про Ларсена?
— Повторяю: я понятия не имею, кто такой этот Ларсен. Я совершенно не понимаю, с какой стати вы его сюда приплетаете.
И все же он не ушел, а я продолжил:
— В тот день Ларсен был в доме Визиря. Он следил за Жасмин Корнблат — это ее обвинили потом в убийстве. Но она не убивала. Это сделали вы, господин Ахмараджи. Ларсен стал случайным свидетелем.
— Боже мой, какую чушь мне приходится слышать! — всплеснул руками арабиец. — Вы сами недавно сказали, что Ларсен мертв. А мертвецы, как вам известно, народ неразговорчивый.
— У Ларсена был при себе фотоаппарат, делающий мгновенные снимки. Он заснял вас на месте преступления. А потом стал шантажировать.
Ахмараджи хмыкнул.
— Что, вспомнили, как довели его до самоубийства? — сказал я. — Очень смешно, право слово! Думали, что это устранило угрозу? В ваши расчеты вкралась ошибка.
— Что вы несете! — воскликнул Ахмараджи.
— Правду и только правду. Я был последним, кто видел Ларсена живым. Думаю, вы читали газеты, там много писалось об этом. Перед смертью он успел все рассказать мне и сообщил, где находятся снимки. Теперь они здесь. — Я выразительно похлопал по внутреннему карману пиджака, в котором у меня действительно лежало несколько снимков — все, что осталось от богатой коллекции Десяти Дюймов. — Не знаю, сколько Ларсен запросил с вас. Лично мне нужно пятьдесят кусков. Это не такая уж большая сумма. Особенно если знать, что это поможет вам избежать электрического стула.
Второй секретарь посольства переглянулся с Джафаром. Тот вдруг выпрямился во весь рост. С его лица вдруг исчезла маска тупого быка-телохранителя. Теперь я видел в нем хищника — умного и жестокого.
Меня поразили эти изменения. Кажется, и с моими расчетами что-то не так.
Джафар процедил сквозь зубы:
— Он блефует. Нет у него никаких снимков. Да их и не было.
— А если не блефует? Прости, сагиб, я не успел произвести у него обыск, — повинился Ахмараджи.
Сагиб?! Второй секретарь назвал своего шофера и телохранителя господином! Кажется, я неправильно расставил акценты, когда думал о действиях этой парочки.
— Убей его! — тускло произнес Керим.
Он покрутил головой по сторонам. Парк по-прежнему пустовал.
— Все равно свидетелей нет. Когда его хватятся, мы будем уже далеко.
Я угрожающе выставил саквояж вперед.
— Только попробуй!
— Что, стукнешь меня своей сумочкой? — ехидно спросил Ахмараджи. — Взял бы тогда что-то поувесистей.
— Вы — идиоты! Это не просто саквояж. В него вмонтирован микрофон с передатчиком. Наш разговор слушает и записывает полиция. — Я засмеялся. — Не ожидал, что вы клюнете и попадетесь в такую простую ловушку!
Джафар побледнел.
— Задержи его, раб! — крикнул он Ахмараджи и рысью бросился к выходу из парка.
— Стой! — заорал я и кинулся за беглецом, однако Ахмараджи помешал мне, сбив с ног ловкой подсечкой.
Я кувыркнулся и улетел в кучу прелой травы.
— У меня нет оружия, но я убью тебя голыми руками, — пообещал арабиец.
Я оторвал голову от земли. Спина Джафара почти исчезла из виду.
— Тебе ни за что не догнать сагиба! — прошипел Ахмараджи.
— Его не выпустят из страны. Через час, максимум два — все порты, вокзалы и аэропорты будут перекрыты. На него объявят охоту и в итоге найдут. Не сегодня, так завтра… Вы не представляете себя всю мощь полицейской машины.
Арабиец хохотнул:
— Рик, ты круглый дурак! Это ты не знаешь, с кем связался.
— Знаю, — сказал я, поднимаясь. — Это ифрит. Сверхъестественное существо, джинн из сказок.
Кровь застучала в висках маленькими молоточками. Меня пошатнуло.
Я до хруста в пальцах сжал кулаки.
— И я догоню его, а потом убью!
— Не догонишь, — сплюнул Ахмараджи. — Я оторву тебе голову. Без башки далеко не убежишь.
Похоже, его учили восточным единоборствам. Он плавно перетек в боевую стойку и ударил ногой. У него была отличная растяжка, арабиец точно угодил бы ступней мне в височную долю, но я успел присесть, пусть это отдалось страшной болью в голове. Никогда бы не подумал, что резкие движения могут причинять столько муки.
Все же бокс — великая вещь. Мозг будто отключается, ты действуешь на одних рефлексах, выработанных годами тренировок. Кто-то скажет, что это выглядит не так эффектно, как восточное рукомашество. Ну и что? Зато эффективно.
Меня учили использовать любые промашки противников. Тренер вколачивал в меня эту мудрость, как в боксерскую грушу.
Корпус Ахмараджи открылся. И это стало его фатальной ошибкой. Я не мог упустить такую возможность. Мой кулак пошел снизу вверх, словно поршень двигателя, угодив под ребра арабийцу. Что-то хрустнуло, и это прозвучало торжественным маршем для меня и похоронным для Ахмараджи. Все, больше он не боец. Я сломал ему ребро, а то и два. Лучше бы два, конечно. Жаль, что мне эта сволочь требовалась живой, иначе…
— Рик!
Запыхавшийся Лэмси поспел к шапочному разбору. Вместе с ним был еще один из «электриков». Я отправил к ним пинком скрючившегося арабийца. Конец ботинка угодил прямо в копчик Ахмараджи. Тот завыл, как волк на луну.
— Пакуйте его! Он ваш, — сказал я.
И бросился к своему автомобилю. Кто знает, может, еще не все потеряно и я успею догнать Джафара.
