Глава 12
Какое-то время оба молчали. А потом Стеша произнесла:
– Я не понимаю… Как на фотографии могли оказаться вы? Вы приезжали к тете в гости? А где в таком случае Гена?
– Его тут никогда не было.
Стеша помотала головой.
– Все равно не понимаю. У тети с этим Геной возник роман, они переехали сюда, поженились…
– Не было у твоей тети с Геной никакого романа, – перебил ее Игнат. – Не он был ее настоящим мужем, а я!
– Вы? Муж моей тети?
Вот теперь Стеша совсем уже ничего не понимала, кроме того, что ее тетя, оказывается, еще та штучка. Надо же, сколько мужей! Просто какой-то хоровод. Геннадьевичи эти втроем, потом Гена и еще этот Игнат. А его куда вклинить? Между кем и кем поставить? И под каким номером считать этого очередного мужа тетушки?
Но Игнат все разложил по полочкам и сам.
– У нас с твоей тетей роман был длиной в целую жизнь, – произнес он. – Впервые мы с ней поцеловались еще в школе. Тогда же мы поняли, что души друг в друге не чаем и жить друг без друга не можем. Конечно, тогда ни она, ни я и понятия не имели, что жизнь разведет нас на долгие годы. Но так уж получилось, что твоя тетя, отличница и прилежная ученица, полюбила меня – хулигана и авантюриста. Что нашла твоя тихая и законопослушная тетя во мне, бунтаре, с самых юных лет мечтающем переделать этот мир, я не знаю. Но меняться ей в угоду я не мог. Таким я родился, таким жил, таким, наверное, и в гроб лягу, если не сумею найти способ, как отвертеться от этого дела.
Стеша молча смотрела на Игната, ожидая продолжения объяснения. Он понял и продолжил:
– У меня еще со школы была репутация Робин Гуда, а он, как ты помнишь, был настоящим разбойником. И тот факт, что золото он отдавал бедным, дела не менял. Я тоже за чужим добром лично для своего обогащения не гонюсь. Что имею, тут же раздаю нуждающимся. Себе ничего не беру. Я как в молодости считал, так и теперь считаю, что перераспределение денежных потоков в нашем мире слишком уж явно идет в карман одних в ущерб интересам других. Мне всегда хотелось исправить положение, насколько это возможно. Но, понимаешь, в моем арсенале был слишком ограниченный список возможностей. И, к сожалению, почти все они подпадали под действие УК тогда еще РСФСР.
Постепенно до Стише стало доходить то, что пытался поведать ей Игнат.
– Но в Советском Союзе богатых и бедных не было. Против кого же вы бунтовали? И кого грабили?
– Всегда есть те, в чьих руках власть, а следовательно, в их же руках оказываются и деньги. И они распоряжаются ими по собственному усмотрению, очень часто не соразмеряясь с интересами и нуждами других людей. Вот против этого я боролся и борюсь до сих пор.
Стеше стало сильно не по себе. Не одна тетя была тихой и законопослушной. Стеша тоже никогда не питала страсти к бунтарству. Быть рядом с таким идейным товарищем – увольте! Это не для нее. Рядом с бунтарями всегда есть риск и самой угодить под раздачу.
Но почему в таком случае тетя велела ей держаться рядом с Игнатом? Этого Стеша не понимала. Не могла же тетя не знать о том, чем занимается Игнат?
– Первый раз мне пришлось оставить твою тетю в том же году, когда мы с ней и поцеловались. Это случилось в мае, а уже в июне меня схватили. Не стану тебе рассказывать все это в подробностях, достаточно сказать, что когда я вышел на свободу и вновь разыскал твою тетю, она была уже замужем. Это было тяжелей всего. Впрочем, она мне обрадовалась так искренне, что чувства у нас заиграли снова.
– Но тогда вы не поженились?
– Тетя была замужем.
– Она могла развестись с мужем.
– Нет. Этому помешал мой очередной арест.
– Так… Дайте догадаюсь, а когда вы возникли снова, тетя уже снова была замужем?
– Ее можно было понять. Твоя тетя слишком популярна. И к тому же боится быть одна. Она снова вышла замуж, но снова была рада меня видеть. И снова мы были очень счастливы целых три месяца, а потом…
– Вас опять арестовали.
Теперь Стеша понимала, откуда Игнат был так хорошо осведомлен о жизни их семьи, знал семейные байки и истории. Сколько лет он хороводился с тетей! Целую жизнь! Иные супруги так долго не живут, а эти на двоих почти полтора столетия поделили и все еще любят друг друга.
– Ты удивительно догадлива, меня арестовали вновь, – продолжил свой рассказ Игнат. – И так происходило еще не раз и не два, пока наконец я не понял, что дальше так продолжаться не может. И тогда я поставил твоей тете условие: либо она приезжает ко мне, либо… Нет, никакого либо я ей предложить не мог. Угроз моих она не боялась. А заставить я ее не мог. Мог лишь просить, и я просил.
– И тетя согласилась к вам приехать?
– Она тоже меня любила. Но как нам было осуществить наше намерение? И вот что я придумал. К тому времени я уже завоевал определенный авторитет среди определенных кругов. А в той колонии, где мне пришлось отбывать очередной срок, у меня вообще было все крепко схвачено. Начальник колонии прекрасно понимал, что управляет он вверенным ему учреждением лишь до той поры, пока это ему позволяю делать я. И он безропотно согласился, чтобы ко мне приехала моя жена.
– Ах, тогда вы с тетей и поженились! Зарегистрировали ваши отношения.
Игнат замялся.
– Тут есть один нюанс. Официально жениться я не мог. Понятия не позволяли. Но без штампа в паспорте, как бы хорошо ни относился ко мне начальник зоны, тоже никак нельзя было официально оформить бумаги для того, чтобы твоя тетя могла приехать ко мне и жить вместе со мной на зоне.
– Жить на зоне? Вместе с вами?
Стеше казалось, что она сходит с ума. Чтобы ее тетечка, которая всегда чуралась даже самого мелкого правонарушения, которая была предельна честна сама и ожидала того же от окружающих, связалась с отпетым рецидивистом-уголовником? И не просто была бы с ним знакома (мало ли какие знакомства случаются у всех нас), но еще и согласилась бы участвовать в его аферах. Согласилась бы жить с ним… И где? На зоне!
В голове у Стеши такая информация о ее тете упорно не укладывалась.
А Игнат, словно не замечая произведенного эффекта, продолжал:
– Требовался какой-то человек, который мог и согласен был жениться на тете вместо меня и который бы, естественно, в то же время находился на той же зоне, что и я. Ведь твоя тетя должна была приехать в гости к своему законному мужу. И тогда мой выбор пал на Гену.
– Вы сидели вместе с ним?
– Мы были на одной зоне. И мне сказали, что этого достаточно. Я предложил этот план твоей тете. Объяснил, что только так мы сможем быть вместе.
– И она согласилась?
– Да. Они с Геной сочетались официальным браком, тете оформили бумаги, и она смогла приехать ко мне. То есть официально она ехала, конечно, к своему мужу, к Гене. Но, как я тебе уже говорил, на зоне у меня было все схвачено, так что приехала она ко мне.
– И Гена…
– Ни одного раза этот мозгляк не то чтобы прикоснуться к ней, но даже посмотреть в ее сторону не смел!
– Понятно.
Стеша все еще не знала, как ей относиться к услышанному. Она была в полном смятении. Весь этот бредовый рассказ попахивал очень странно, но в то же время он был вполне в духе Игната. С него бы стало затеять и осуществить подобное. Но тетя… Как она могла влипнуть в такую историю? На нее это было совсем не похоже. Но в то же время Игнат, казалось, обладал особой властью над окружающими его людьми. Возможно, он и над тетей поколдовал?
Нет, Стеше было сложно разобраться в своих чувствах.
– Погодите, но у тети же был ребенок!
Ей показалось, что Игнат вздрогнул. В глазах его промелькнула радость и что-то похожее на облегчение, но стоило ему понять, что девушка говорит о своем двоюродном брате Славе, как радость эта тут же померкла.
– Слава не мог помешать намерению твоей тети быть со мной. Мальчик к этому времени был уже женат, жил своей семьей, – как-то скучно произнес Игнат. – А твоя тетя вдовела. Редкий случай, когда она была свободна. Отношения наши снова завязались, мы много переписывались, созванивались при любой возможности. И она призналась, что очень одинока, что потеряла смысл жизни, что хочет видеть рядом с собой человека, на которого могла бы положиться.
– И вы предложили ей себя.
– Я знал, что, несмотря на свои замужества, она продолжала любить только меня все эти годы. И да, я тоже любил ее. Между нами стояли ряды колючей проволоки и автоматчики с собаками, но тем интересней было преодолеть все эти преграды и наперекор всем быть вместе.
Авантюрист! Азартный человек! Вот кем был Игнат.
– Ладно. Тетя к вам приехала, а потом что?
– Мой срок уже подходил к концу. Мне удалось получить условно-досрочное. И после освобождения я приехал с твоей тетей сюда… В этот дом.
– Так вот оно что. Вы тут жили. С ней вдвоем.
Мысли Стеши приняли новый оборот.
– Погодите, но тогда получается, что мошенник, который обворовал тетю, который украл ее сбережения и унес тайком все ее золото, это вовсе не Гена! Это… это вы!
И Стеша уставилась на Игната. Возмущению ее не было предела. Но Игнат взгляда не отвел.
– Мне пришлось так поступить.
– Обокрасть любимую женщину! Украсть все ее золото! Как неблагородно!
А еще о счастье для всего мира печется! Подумал бы сперва о тете!
– В первую очередь я поступил так, чтобы обезопасить ее саму.
– Хороша безопасность! Вы ее ограбили! Вы… вы получаетесь вор! Законченный вор!
Игнат ухмыльнулся.
– Спасибо. Законченный… так меня еще не называли.
А потом, став вновь серьезным, он взглянул на Стешу:
– Я тебе клянусь, что всегда на первом месте была моя забота о благополучии твоей тети.
– Да в чем тут благополучие-то, если вы ее обокрали?
– Обокрал. И сделал бы так еще раз, если бы пришлось. Дело в том, что мне по роду моей деятельности нельзя заводить семью, нельзя иметь постоянные связи, нельзя иметь детей, это все не по понятиям. За это могут наказать. Когда пошел слух, что я живу с твоей тетей, что мы живем с ней как обычные муж и жена, пошел слух, что я уже не тот, что я теряю силу, теряю нюх. Это могло быть очень опасно. В криминальном мире у меня есть враги. До тех пор, пока я был в силе, она помалкивали и сидели по своим углам. Но если бы они почуяли мою слабость… Они бы неизбежно пришли за мной.
– И тогда могла пострадать тетя?
– Да.
– Но почему вы просто не ушли? Вы уже столько раз уходили, ушли бы и на этот. Зачем было грабить тетю?
– Как ты не понимаешь, одно дело, если у меня к женщине чувства, если я люблю ее, если хочу быть с ней, как обычный человек. Значит, я ослаб, значит, я сдулся. Но если с этой женщиной я для дела, если я не просто живу с ней, а потому что она – это мое очередное дело, тогда другая история. Понимаешь, я должен был ограбить твою тетю, чтобы все знали: я был с ней только ради этих денег, ради золота.
– Неужели его было так много?
– Не очень. Большую часть мне для пущего эффекта пришлось добавить из своей кубышки.
– Но зачем было вообще что-то забирать у тети? Выгребли бы всю свою кубышку, и порядок.
– А отчаяние ограбленной и обманутой в своих чувствах женщины? Все должно было выглядеть натурально. А твоя тетя, ты уж меня прости, совсем никудышная актриса. Сыграть отчаяние так, чтобы это выглядело натурально для опытных специалистов, она бы точно не смогла.
– Вы опытный манипулятор, – произнесла Стеша, задумчиво глядя на мужчину. – Вы все просчитали. И вы поступили с тетей очень жестоко!
– Знаю.
– Сначала поманили ее, обещали безоблачное счастье, а потом ограбили и обманули.
– Я не ожидал, что враги так быстро пронюхают о нас с ней.
– Сбежали, чуть только запахло жареным, – возмущалась Стеша. – Слиняли, как последний трус.
– Так, стоп, хватит, – произнес Игнат тихо, но таким тоном, что Стеша сразу замолчала. – Сразу скажу, что деньги я впоследствии твоей тете вернул с лихвой. Она тебе не рассказывала о постоянных денежных переводах, которые она получала, живя с этим своим Александром Геннадьевичем?
– Нет.
– Ну а тебя саму не удивляло, как два пенсионера могут вести такой свободный образ жизни? Путешествовать в самые разные уголки планеты? На одну пенсию много не поездишь.
– Но у тети две квартиры в аренде.
– Деньги за одну из них полностью получает сын – Слава. А деньги со второй полностью уходили на поддержание здоровья Александра Геннадьевича. Твоя тетя умеет быть очень заботливой и преданной тем, кого любит. А тот образ жизни, который они вели, полностью оплачивал я в счет того своего долга.
И, помолчав, он продолжил:
– После той истории я был вынужден на долгие годы покинуть страну. Меня не было почти двадцать лет. За эти годы твоя тетя вновь успела сходить замуж, овдоветь, и вот я снова рядом с ней.
– На этот раз уже окончательно?
– Очень бы хотелось в это верить.
Но что-то в голосе Игната заставляло Стешу думать иначе. Вряд ли такой беспокойный человек сможет остепениться, зажить обычной нормальной жизнью. Это не для него. Даже захоти он, вряд ли у него получится. Не мы повелеваем своей судьбой, а она нами.
Домой в Питер возвращались в молчании. Стеше было о чем подумать. Теперь она понимала, что эта поездка в Пушкин была затеяна Игнатом с одной-единственной целью – показать Стеше всю глубину его чувств к тете. Никакого другого объяснения этой поездки не было. Гена, чьим убийством вроде как они должны были заниматься, сроду в Пушкине вместе с тетей не проживал. Вместо него там жил Игнат. А Гена был всего лишь фиктивным мужем тети. Если они и были знакомы, то лишь шапочно.
Может быть, потому тетя и забыла развестись с Геной, выходя замуж за Александра Геннадьевича? Да и как бы она это сделала? У нее, наверное, и документов-то о браке с Геной на руках не имелось. Легче было забыть об этом эпизоде своей жизни, она о нем и забыла. А возможно, тетя полагала, что ее брак с Геной давным-давно расторгнут, просто ее об этом не смогли уведомить.
В этом было свое рациональное зерно. С тех пор, как они с Геной поженились, уже столько воды утекло, тетя не раз сменила место жительства. Наверное, жила и успокаивала себя мыслью, что развод состоялся, просто документы о разводе до нее не дошли, затерялись в пути, так часто бывает.
Удивительно, как тетю смогла найти полиция, когда понадобился человек для опознания тела Гены. Как полицейские так быстро вышли на законную супругу Гены? Впрочем, многократно побывав замужем, тетя ни разу не меняла свою фамилию. Меняла квартиры, меняла города, но фамилия, имя и отчество оставались прежними. Наверное, так и нашли.
Внезапно Игнат нарушил молчание.
– Я хочу познакомить тебя с одним человеком, – произнес он. – Это тут неподалеку. Заедем?
Стеша кивнула. Она была не против.
– К отцу Константину! – произнес Игнат, обращаясь к водителю.
Тот молча на ближайшем перекрестке свернул с трассы, словно отлично знал и дорогу, и человека, к которому они сейчас поедут. Ехать им пришлось и впрямь недолго. Уже через четверть часа их машина остановилась у симпатичного дощатого заборчика, за которым просматривался храм и несколько других строений, выполненных в едином ансамбле в старорусском стиле. Храм был сложен из круглых бревен, резные ворота, купола-луковки вызолочены сусальным золотом. Красота и благолепие!
Зайдя в калитку, они оказались в ухоженном дворике. Кругом клумбы, цветники, между ними в разные стороны разбегаются ровные посыпанные песочком или выложенные дорожной плиткой тропинки. Всюду чувствуется забота рачительного и внимательного хозяина, любящего свой дом.
В храм Игнат не пошел, он обогнул здание и оказался перед небольшим домиком, постучав в который дождался ответа:
– Благословен будь всяк в сей дом входящий.
И шагнул внутрь. А следом за ним зашла в дом и Стеша. В этот момент им навстречу из дверей соседней комнаты появился настоящий русский богатырь. Стеша буквально вытаращила на него глаза. Таких писаных красавцев ей до сих пор приходилось видеть лишь на картинках в книжке со сказками. Рост под два метра, огромные голубые глаза, борода до пояса и широченные плечи. Настоящий русский богатырь, вот только облачен он был не в кольчугу, а в длинную до пола серую рясу. И вместо меча или копья имел на груди большой православный крест.
– Отец Константин!
– Игнат! Дорогой!
Мужчины обнялись и расцеловались друг с другом.
– Позволь представить тебе Стефанию.
Отец Константин, видимо, был наслышан, потому что взглянул на Игната и спросил:
– Ту самую?
Игнат молча кивнул.
Отец Константин заулыбался еще шире, взял Стешу за руку и несколько раз энергично тряхнул. Стеше показалось, что рука у нее сейчас оторвется, но ничего, как-то все обошлось. Отец Константин был явно рад их видеть. Он приказал принести чаю и к чаю, а потом они долго сидели, пили обжигающе горячий чай, заедали его медом, вареньем и домашними пирожками и разговаривали. То есть разговаривали мужчины, а Стеша по большей части слушала, лишь изредка вставляя свое замечание, когда требовалось ее мнение.
Как она поняла, у отца Константина в ведении находился приют и школа для мальчиков, в которой их готовили к будущей трудовой жизни. Самым способным отец Константин помогал поступить в высшие учебные заведения, оплачивал уроки у частных педагогов или добивался, чтобы те внеурочно занимались с подающими надежды детьми. Тех, у кого способности были скромнее и которые не демонстрировали особой тяги к знаниям, обучали тому или иному ремеслу. А самое главное, детям прививали азы православной жизни.
– Верующий человек совсем не всегда молитвы круглые сутки бубнит. Если только молиться, когда же дела тогда делать? Но все-таки каждое свое дело верующий человек обязательно с молитвы начинает, пусть даже самой коротенькой «Господи, спаси и помилуй!». Потому что так человеку самому легче бывает на правильный лад в деле настроиться. Иной раз прочтешь молитву, а дело из рук все равно валится, значит, и не надо его делать. Господь тебе сам явно указывает, что все равно толку из твоей затеи не будет. А самое главное, что после молитвы уже злое как-то само собой делать не хочется.
Вообще, отец Константин был человеком словоохотливым. И, наверное, задержал бы у себя гостей надолго, но Игнат сам поднялся из-за стола.
– Ладно, слово хорошо, а дело лучше. Покажи нам, отец, как у твоих ребят все обустроено.
– Я и сам собирался к ним ехать, – засуетился отец Константин.
Машина у отца Константина была ему под стать. Огромный вороного цвета богатырский автомобиль со всемирно известной звездой на капоте. Они снова двинулись в путь и примерно через полчаса оказались у новенького двухэтажного здания, перед которым была устроена спортивная площадка, фруктовый сад и огородик.
Здесь же зданием играли мальчики в возрасте от десяти и до пятнадцати лет. Стеше показалось, что она приметила в толпе того самого худенького мальчонку, который попрошайничал у больницы, но, конечно, это ей просто показалось. Все мальчишки похожи друг на друга. Да она и не присматривалась к детям особенно, и без них тут было на что посмотреть.
Отец Константин показал ей и рабочие мастерские, где воспитанники осваивали основы столярного и слесарного мастерства. Станки были отменные, работали за ним дети старшего и среднего возраста.
– А куда идет готовая продукция?
– У нас договора с несколькими организациями, которые и забирают у нас изделия.
– А деньги?
– Они перечисляются на счет школы. Конечно, только на эти деньги мы бы не смогли существовать, но нам помогают благодетели. Вот и Игнат…
На этом месте Игнат так строго взглянул на отца Константина, что тот мигом замолчал и даже рот прикрыл руками. Так и стоял с закрытым ртом, с деланым испугом глядя на Игната.
А Стеша поняла, что и тут не обошлось дело без финансовых вливаний со стороны Игната. Так кто же он такой? Как может позволить себе такие траты?
Но Игнат уже прощался с отцом Константином. Воспитанники подбежали к ним, чтобы тоже проститься. И вновь Стеше показалось, что она различает в толпу худенькое личико того самого мальчика, который жаловался на жизнь впроголодь и лежачую бабушку. Однако проверить свою догадку она не смогла, потому что мальчик, встретившись глазами со взглядом Стеши, внезапно растворился в толпе, то ли оттесненный более рослыми товарищами, то ли просто не желая быть узнанным.
– А что мы будем делать теперь? – спросила Стеша у Игната, когда они вернулись в Питер.
– Ты поедешь домой. А я пошукаю по своим каналам, разыщу людей, которые тесней других общались с Геной. Что-нибудь узнаю, не беспокойся.
– Тетя так близко приняла к сердцу это убийство. Даже удивительно, учитывая, что они с Геной почти не были знакомы.
– Твоя тетя вообще все очень близко принимает к сердцу. В этом вы с ней тоже похожи, не так ли?
– Да, пожалуй, что да, – откликнулась Стеша. – Нам часто это говорили, что мы похожи.
Игнат хотел что-то прибавить, но потом передумал. Может быть, потому, что к этому времени они уже доехали до дома самой Стеши и ему не хотелось задерживать девушку. Стеше тоже не хотелось его задерживать. Она попрощалась и быстро вышла из машины.
Дома она первым делом хорошенько умылась, чтобы смыть с рук и лица все впечатления сегодняшнего утра. А потом, приведя себя и свои мысли в порядок и переодевшись в удобный и уютный домашний костюмчик, Стеша полезла в шкаф, где на самой верхней полке были сложены вещи ее мамы. Выкинуть их у Стеши не поднялась рука.
Одежду, обувь и другие вещи своих родителей Стеша сразу после их смерти раздала знакомым, убедившись, что все вещи обрели новых владельцев. А в шкаф Стеша сложила всякие бумажки, которые выгребла из маминой комнаты. Если у папы в делах и бумагах всегда наблюдался исключительный порядок, все документы у него лежали по своим файликам, то мамочка была в этом плане полной противоположностью.
Ее документы и личные вещи могли быть спрятаны в самых причудливых местах. Частенько мама и сама толком не знала, где может находиться ее паспорт. В среднем ящике трюмо под коробочкой с пудрой? В шкафу под стопкой постельного белья? На книжной полке между «Графиней Монсоро» и «Зовом предков»? Или на другой книжной полке уже между томиком Лермонтова и ранними произведениями Сергея Есенина?
Всего у мамы было несколько тайников, которые она регулярно меняла, повергая дочь в изумление. От кого мама прячет свои золотые украшения, еще можно было понять. Железные двери в пору Стешиного детства еще не стали естественной необходимостью. По большей части советские граждане довольствовались легко взламываемыми деревянными дверями. И поэтому домовые воры держали жителей Советского Союза в постоянном тонусе.
В стране, которая всем дружным составом почти постоянно жила в очередях, в дефиците было все, начиная от душистого мыла и заканчивая обувью. Поэтому частенько воры выносили или вывозили из квартиры незадачливых хозяев почти все. А самые наглые воры умудрялись вытаскивать даже громоздкие, но такие дефицитные и дорогие цветные телевизоры, холодильники и спальные гарнитуры. В ковры заворачивали хрусталь. Постельное белье вязали тюками и уносили в них кухонную посуду. Книги складывали стопочками, аккуратно перевязывали шпагатом и тоже уносили.
Это уже потом, в 1990-х, когда наступило изобилие, воры стали более требовательными. Сами книги они больше не воровали, но зато потрошили их на предмет долларовых заначек обитателей квартиры.
Так что мамино золотишко воры прихватили бы с большой радостью. Оно во все времена являлось главной целью всех темных сил. Но документы… Кому могли, скажите на милость, понадобиться членская книжка садовода и профсоюзный билет мамы? Этому вопросу объяснения не было. Но мама все равно старательно, не реже раза в месяц перепрятывала свои сокровища, потом забывала, где они в настоящий момент лежат, ударялась в легкую панику и не успокаивалась, пока не переворачивала на всякий случай всю квартиру вверх дном.
Папу такое поведение жены очень сердило. Когда у мамы начиналась очередная паническая атака, он брал Стешу с собой, и они вдвоем шли гулять в парк. Зато вернувшись, они обнаруживали чистенькую квартиру, переставленную мебель и веселую улыбающуюся маму, которая торжественно показывала им найденный читательский билет в районную библиотеку, который потерялся много лет назад, а теперь вот неожиданно нашелся.
Когда мамы не стало, Стеша не стала разбирать ее бумажки. Все важные документы хранились у папы. Маме ничего серьезного на хранение он не доверял.
Но все же что-то там могло найтись интересного лично для Стеши.
– Если у папы была папка, где лежали его медицинские справочки, то не могло ли быть такой же папки и у мамы?
Или, что более вероятно, учитывая несерьезный мамин характер, эти медицинские документы перемежались у нее абонементами в филармонию, рекламными буклетиками и прочим мусором, который она по какой-то причине не выкидывала, а бережно складировала.
– Мама бережет этот мусор для потомков, – шутил папа. – Когда-нибудь сдадут его в музей и прославятся. Да еще и денег заработают.
И вот теперь потомок решил воспользоваться маминым мусором в своих целях. Засучив рукава, Стеша погрузилась в ворох маминых бумажек. Те, что касались маминой работы, учебы или оплаты коммунальных платежей, а таких тут было больше всего, Стеша откладывала в сторону, не задумываясь. И когда ей уже стало казаться, что не будет ничего толкового из ее затеи, она внезапно нашла бумажный уголок, в котором оказалась прядь темно-русых нежных младенческих волос.
Сердце у Стеши дрогнуло. Это были ее волосы, которые мама отстригла ей еще в роддоме на память о том счастливом дне. Тут же лежала коротенькая повязка из старой пожелтевшей марли, на которой был укреплен кусочек рыжей резиновой пеленки. Такие до изобретения памперсов повсеместно подстилали под младенцев, чтобы те не мочили матрасики в своих кроватках.
На резинке расплывшимися от времени буквами шариковой ручкой была сделана надпись: «Третье апреля 1977 года. Девочка. Роженица Муравьева. Кес.с.».
Эта резиночка была повязана на ручке у малышки Стеши, когда она вместе с другими младенцами лежала в детском отделении родильного дома. Чтобы детей случайно не перепутать, им на руки надевали такие вот повязки из марлечки с прикрепленными к ним кусочками резиновой пеленки, на которой было очень удобно писать, чей это ребенок и когда он родился.
Вроде бы Стеше надо было успокоиться. Вот оно, подтверждение того, что она и впрямь родилась от гражданки Муравьевой – ее мамы, а Стеше все было как-то неспокойно. Беспокоили таинственные буквы, которые стояли в самом конце. Что это еще за «кес.с.»? Может, в нем кроется что-то важное?
И Стеша решила:
– Поеду! Съезжу к ним.
И стоило ей так подумать, как раздался звонок. Стеша даже вздрогнула от неожиданности. Взглянув на телефон, Стеша задумалась. Звонил Ящер. И Стеша колебалась, брать или не брать трубку? Показать, что она все еще обижена? Но никакой особой обиды она уже не чувствовала. В конце концов, всякий может ошибиться. А Ящер быстро исправил свою ошибку, покаялся, извинился за обман, в котором участвовал. Так что же теперь Стеше выламываться? Не в ее это характере.
И Стеша ответила. Ящер явно не ждал, что она ответит, смутился, долго молчал, пыхтел, а потом заявил, что хочет ее увидеть.
– Прямо сейчас не могу. Еду в роддом.
Ящер заинтересовался.
– А можно и мне с тобой?
– Ну… если тебе хочется.
Ящер заверил, что хочется. И пообещал, что заедет за ней ровно через десять минут. И обманул. Приехал уже через девять с половиной.
