Глава 6

– Так и пришлось всех их по одному на перо посадить, – невнятно, будто сквозь метровой толщины стену, доносилось до слуха Харитона. – А как ты думал? По-другому там не получалось. Я ж, считай, засветился по полной. Такого быка запорол, вспомнить страшно. Так что счет на равную шел. Либо я их, либо они меня.

– А кто ж тебя слил тогда, если ты всех их до единого ушатал?

– Нашелся один… волк тряпочный. Ну да ладно, он своих получит еще. Я добро помню. Когда этот кореш-то твой придет? Долго ждать?

– Должен к восьми.

– Смотри. Торчать здесь не резон, время дорого. Там, поди, вся кича уже на ушах стоит. Ты-то чего сорвался? У тебя ж вроде кража просто. Оттоптал бы свои два с половиной, да и гулял себе чистеньким.

– Хорошо б, если кража. Там ограбление мокрое. Ломбард брали, наследили маленько.

– Вон как. И сколько до звонка оставалось?

– Трешка.

– Дурак ты. Олень. Трешка – как на парашу присесть. А если не выгорит дело, тебе за рывок еще пятеру впаяют. А злые будут, так и отягчаловку нахлобучат. Устанешь радоваться.

– А тебе не впаяют?

– Ты со мной не равняй. У меня масть особая. У меня по этой весне такой «подснежник» всплыл, что к тому, что было, еще червонец как минимум приходил. Хорошо, у меня близкие везде. Заранее дали знать. Кинули маляву, так, мол, и так, Сытый, напачкал ты с этим жмуриком сильно неаккуратно. Жди новостей. Подумал я, посчитал, да и решился. Чем остаток жизни зону топтать, вольным воздухом подышу напоследок. Хоть полдня, да мои. Смотрящий у меня тоже в корешах был, да вот ты еще подвернулся. Прямо в цвет угадал. Братаны у тебя из местных. Где они, эти братаны твои? Смотри, парень. Мне на уши приседать, это и обломиться недолго. Так фуфел начищу – до самых праздников не забудешь.

– Да кто приседает, Сытый? Гадом буду! Кореш это мой, самый верный. Все в елочку, как обещал, сделает. Даже не сомневайся.

– Смотри.

«Пожалуй, там наверху все-таки комната или келья, – думал Харитон, стоя на лестнице и слушая этот содержательный разговор. – Не берлога. Навряд ли эти ребята из местных. Столетний давности подкоп в лесных дебрях они, скорее всего, просто бы не нашли. А избушка – ориентир заметный. Похоже, тот, кто должен встретить парней на воле, уже бывал здесь и решил, что для конспиративных встреч местечко вполне подходящее».

Тем временем в разговоре наверху возникла продолжительная пауза. Потом Харитон услышал, что говорят уже трое. Шумные взаимные приветствия сменились приглушенным, «полулегальным» бормотанием, а минут через десять наверху воцарилась нерушимая тишина.

Харитон подождал еще некоторое время, чтобы гости лесной избушки отошли подальше и не могли слышать шума. Потом взял монтировку и возобновил свои атаки на закрытую дверцу люка.

Поняв, что вверх ее не открыть, он хотел сбить петли и попытаться отогнуть ее вниз, внутрь погреба.

Сделать это оказалось не так-то просто.

Почти час молотил он монтировкой по толстенным железным изразцам, на которых крепилась дверь. Старинные литые петли надежно и добросовестно были закреплены огромными болтами. Чтобы сорвать их, Харитону понадобились и смекалка, и немалые физические усилия.

Тем больше было его разочарование, когда он увидел, что все это ни к чему не привело. Куски искореженного железа валялись на полу погреба, а массивная крышка по-прежнему оставалась на месте.

– Вот зараза! – сплюнув, в досаде проговорил Харитон. – Ну я тебя добью!

Вновь взявшись за монтировку, он начал сбивать деревянные «бордюры», окантовывавшие люк. Поработав с полчаса, диггер заметил, что упрямая дверь начинает поддаваться.

– Ага! Наша берет! – издал он победный клич и с удвоенным энтузиазмом принялся кромсать неподатливое старое дерево.

Вскоре одно из бревен, образовывавших «бордюры», уже лежало рядом с петлями на полу. Другое бревно, оторванное наполовину, свешивалось вниз, готовое упасть следом.

Неожиданно Харитон заметил, что дверца люка начинает проседать, как будто сверху на нее давит что-то очень тяжелое. Взявшись за ручку, он потянул на себя, помогая этому движению.

Через секунду дверца, сорвавшись, полетела на пол, а на голову Харитону обрушилось, как ему показалось, не меньше тонны земли.

Отряхиваясь и отфыркиваясь, он обнаружил, что дно погреба стало черным от покрывшего его грунта. Подняв голову, диггер понял, откуда он взялся.

По краям люка, ведущего в погреб, виднелся почти полуметровый слой черной, хорошо утрамбованной земли. Земляной пол, скрывавший под собой люк и крышку погреба, несомненно, насыпан был специально теми же предусмотрительными монахами. Замаскировав ход из погреба в пещеры, они, по-видимому, решили спрятать и ход в сам погреб.

Выбравшись из люка, Харитон оказался в полуразрушенном помещении. Стены здесь были из того же тесаного камня, что и стены погреба. От крыши лесного домика осталось только несколько сгнивших балок, но сейчас, в теплый летний день, строение вполне могло послужить временным пристанищем для незваных путников. Расположенная в глубине лесной чащи избушка вполне отвечала требованиям конспирации, и неудивительно, что именно здесь беглые преступники назначили встречу своим помощникам с воли.

Из комнаты, где находился погреб, Харитон прошел в помещение поменьше. Возможно, когда-то оно служило коридором или сенями. Там возле одной из стен стоял большой плоский камень, который, пожалуй, не смогли бы поднять и несколько человек. При необходимости камень можно было использовать и как стол, и как лавку.

Диггер присел на этот камень и начал снимать с себя снаряжение.

Он достиг цели, ради которой приехал сюда. Подземные работы можно было считать оконченными. Теперь предстояло пробираться сквозь лесную чащу и искать выход к жилым местам. Всевозможные приспособления, которые сейчас были укреплены на поясе, бедрах и предплечьях Харитона в таком путешествии будут только мешать.

Поочередно снимая с себя крепеж и инструменты, диггер связывал их веревкой, создавая своеобразное макраме, которое как сумку можно было нести в руках. Этот способ он изобрел самолично, еще когда только начинал работу копателем, и, оценив удобство, частенько им пользовался.

Сплетая свой оригинальный саквояж, Харитон вдруг услышал приглушенное восклицание, донесшееся, как ему показалось, из-под земли со стороны погреба. Зная, что два других входа в пещеру перекрыты, он очень удивился этому явлению и даже прекратил работу. Вернувшись к люку, ведущему в погреб, Харитон склонился к отверстию и некоторое время стоял, напряженно прислушиваясь. Но больше ничего не услышал.

– Не иначе, это души усопших монахов тоскуют по земной жизни, – с усмешкой проговорил Харитон, возвращаясь в сени. – Пойду-ка я отсюда подобру-поздорову. А то уже среди бела дня глючит. Как бы и впрямь в какое-нибудь параллельное измерение не попасть. На сегодня видений и потусторонних контактов с меня хватит.

Он вышел из кельи и сориентировался по сторонам света. Определив, как проходит подземный тоннель, Харитон двинулся в противоположную сторону уже наземными тропами.

Едва он скрылся за деревьями, из избушки выскочил Павлик.

Еще во время спуска в пещеру Павлику казалось, что он слышит доносящиеся откуда-то издалека странные ритмичные звуки. Как сквозь ватную перину, глухо звучали серии ударов железа по железу, будто кто-то пытался звонить в неумело отлитый фальшивящий колокол.

Спустившись в подземелье и осмотревшись, Павлик сразу понял, что находится сейчас в той самой монастырской усыпальнице, вход в которую так долго и тщетно искали многие.

Странное клацанье прекратилось, но мысль о том, что этот шум мог производить Харитон и что он где-то совсем рядом, подстегивала как кнут. По-медвежьи косолапя и переваливаясь, низкорослый здоровяк быстрым шагом направился в глубь пещеры.

Вскоре он достиг той ее части, где находились отмеченные крестами захоронения. Приблизившись к россыпям рыжего грунта с торчавшими тут и там человеческими костями, Павлик остановился, осмысливая увиденное.

«Нашел!» – как обухом ударило в голове.

Обнаружив вскрытые захоронения, он вслед за Харитоном подумал, что в одном из них и была спрятана икона, которую забрал более удачливый предшественник. Это только тверже убедило Павлика, что медлить не стоит. Он снова прибавил шагу.

Взволнованное воображение рисовало самые неприятные картины. Павлику чудилось, что, забрав икону, Харитон все больше удаляется от него, грозя вот-вот выйти за пределы досягаемости. Он почти бежал, едва видя перед собой дорогу в слабом свете карманного фонарика.

Но, добежав до молельни, Павлик вынужден был снова остановиться. Развороченную кирпичную кладку и нишу в стене напротив глиняного столбика он рассматривал сначала с некоторым недоумением. Но подойдя поближе и присмотревшись внимательнее, Павлик испытал озарение.

Ряд из восьми крестов, видневшийся в глубине ниши, и единичное повреждение в стене над ним красноречивее всяких слов поведали ему о том, что произошло здесь недавно.

– Черт! Он ее нашел! – не в силах сдержать эмоций, воскликнул он вслух.

Икона у диггера, теперь в этом не оставалось ни малейших сомнений.

Но Харитон отправился на поиски только сегодня утром и наверняка потратил немало времени. Внушая себе, что он не мог уйти далеко, Павлик вновь припустил бегом вдоль подземного коридора. Когда он добежал до кирпичной стены, еще недавно образующей непроходимый тупик, ему показалось, что он слышит чей-то голос. Но, пробравшись сквозь узкий лаз между двумя кирпичными перегородками и поднявшись по лестнице, он нашел только пустую келью.

Чуя, подобно ищейке, что добыча близко, Павлик выскочил наружу, готовый схватить и загрызть конкурента. Но Харитон уже исчез в лесной чаще.

Не зная, что диггер ушел лишь несколько секунд назад и досадуя, что вновь упустил уже бывшую, казалось, в руках жертву, здоровяк заметался возле избушки.

Теперь, когда икона была в его руках, Харитону ничего не оставалось, как вернуться в Москву, лишив Павлика последних надежд на получение денег. А деньги были ему очень нужны.

В поисках решения новой проблемы Павлик лихорадочно перебирал возможные варианты. И вдруг понял, что у него перед диггером есть одно большое преимущество. Харитон, не знающий, что завал в подвале разобран, вынужден сейчас пробираться к своей машине сквозь лесную чащу, а это может занять много времени. С другой стороны, прямой и удобный подземный путь, где нет никаких препятствий – вот он, рядом. Короткий спринтерский забег по тоннелю позволит опередить Харитона и встретить его возле «Тойоты».

Поняв это, Павлик вернулся в келью, чтобы спуститься обратно в тоннель. Но, уже поставив ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей в погреб, вдруг снова остановился. Зрительная память еще хранила непроницаемую зеленую стену, вставшую перед глазами, когда он вышел из избушки. И только сейчас, задним числом, уже в виде воспоминания Павлик отметил, что тихим вечером, в совершенно безветренную погоду ветви деревьев в одной части этой стены колыхались, плавно покачиваясь.

Павлик вновь вышел наружу и несколько минут пристально смотрел на сплошную зеленую массу перед собой, сейчас абсолютно неподвижную. Потом медленным шагом приблизился к ней и углубился в чащу точно в том месте, где незадолго до этого вошел в лес Харитон.

– Я тебя так достану. Без кросса, – продираясь сквозь заросли, вполголоса бубнил Павлик.

Поначалу он двигался не очень уверенно, но уже скоро смог прибавить шагу. То тут, то там ему на глаза постоянно попадались обломанные тонкие ветки, ясно показывавшие, что недавно здесь кто-то проходил. Безошибочно догадываясь, кто это мог быть, Павлик воспрял духом. Настроение его улучшилось, вернулся заглохший было охотничий азарт.

«А может, оно и к лучшему, что так вышло, – думал он. – Икона теперь точно у москвича, а разобраться среди этого бурелома будет даже приятнее, чем в пещере. Кто полезет сюда искать его? Все шито-крыто. Один удар под ребро, и решены все проблемы. Правда, кое-кому не получить назад свой аванс, – косо усмехнулся Павлик. – Но это уже не мои трудности. Я свое дело сделал, извольте расплатиться. А иначе – никаких икон. Сам могу продать, еще и в прибыли останусь».

Он шел уже довольно долго, когда вдруг услышал совсем близко от себя хруст веток. Замерев на месте, Павлик прислушался и понял, что настиг свою жертву.

Харитон двигался чуть левее в нескольких шагах от него. Сквозь густо растущие деревья самого его не было видно, но звук шагов и беспорядочное движение ветвей ясно показывали, где сейчас находится диггер.

Стараясь ступать как можно тише, Павлик начал приближаться. Ему удавалось продвигаться почти неслышно, но скоро он понял, что в таком темпе не догонит Харитона никогда. С другой стороны, прибавив скорость и неизбежно начав издавать шум, он рисковал, что диггер заметит его.

Раздираемый этим противоречием, Павлик уже готов был броситься сквозь лесную чащу и напасть на Харитона, используя эффект неожиданности. Но тут треск ветвей впереди смолк, и он понял, что диггер остановился, будто нарочно предоставляя ему шанс исполнить задуманное.

Там, где стоял сейчас Харитон, деревья росли не так густо, среди них можно было рассмотреть остатки полуподземных сооружений, напоминавших укрепления времен Великой Отечественной войны.

Осмотревшись вокруг, диггер понял, что шел верным путем и сейчас вернулся к партизанской базе, где недавно состоялось незабываемое побоище с местными копателями. Он вглядывался в пространство между деревьями, желая определить, здесь ли еще бравые ребята, которых он встретил утром, и не замечал, что в двух шагах у него за спиной затаился бесшумно подкравшийся Павлик.

Тот сдерживал дыхание, чтобы в этот решающий момент не выдать себя. Слегка присев, Павлик уже потянулся рукой к щиколотке, на которой был закреплен нож, как вдруг справа от себя услышал громкий, разнесшийся на весь лес возглас:

– Ба! Храбрец!

Павлик вздрогнул от неожиданности, под его ногой хрустнула ветка, но этот звук потонул во множестве других, производимых тяжелыми шагами человека, приближавшегося сейчас к Харитону.

Павлик не видел незнакомца из-за деревьев, да он и не имел желания его рассматривать. Поняв, что расправиться с диггером без свидетелей не удастся, Павлик поспешил отступить в глубь лесной чащи, чтобы не обнаружить себя и не нарваться на неприятности.

– Эй, мужики! – орал тем временем во всю глотку Кабан, все ближе подходя к диггеру. – Айда ко мне! Тут наш мальчик за добавкой пришел. В прошлый раз ему не хватило. Как же ты выполз из норы, червячок? Зубами, что ли, землю-то грыз? Чай, умаялся. Эх, жаль я отлил уже, а то тебе бы в самый раз освежи…

Хук слева не дал ему договорить. Увидев старого знакомого, Харитон опустил на землю скрепленные веревкой инструменты, не двигаясь с места и не говоря ни слова. А когда Кабан подошел достаточно близко, нешироко размахнулся и нанес сокрушительный удар в челюсть.

Не удержав равновесие, тот упал в траву. Но на выручку уже спешили верные друзья.

– Живучий, сука! – прокричал злопамятный Леха.

По-бычьи нагнув голову, он с разбега боднул диггера в корпус, угодив прямиком в спрятанный за пазухой футляр с иконой.

Харитон не смог удержаться на ногах. Хулиганы вчетвером навалились на диггера, зажав его, как в тисках, и не давая даже пошевельнуться.

– Иди, Кабан, вот он, твой звездный час, – ухмыляясь, говорил Серый. – Отомсти.

Четверо дюжих парней развели Харитону руки, открывая грудь для удара. Кабан, выплюнув зуб, встал перед ним в боевую стойку.

– Подожди-ка, Кабан, – потирая лоб, проговорил Леха. – У него там что-то есть. Под рубахой спрятано. Не иначе, хабар какой надыбал. Проверь-ка. Или дай-ка, я сам.

Леха потянулся к рубашке Харитона, но смачный плевок в лицо остудил его прыть.

– Не трожь, сука!

– Ах ты падла! – утираясь, в недоумении вытаращил глаза Леха, как будто не в силах поверить, что это действительно произошло. – Это что же… Серый! Это он что же… меня?!

– А ну дай! Дай я! – снова наскочил Кабан. – Я так приложу! Сейчас! Прямо в табло! Строго по центру. Держите его, парни, чтоб в космос не улетел.

Размахнувшись, он ударил противника, который не мог ответить, и продолжал бить до тех пор, пока Харитон не потерял сознание.

– Ладно, ладно, остынь, – начал просить Серый, отстраняя расходившегося Кабана. – Видишь, он уже готов. Ну-ка, Леха, глянь, что у него там припрятано. Может, и правда, что интересное.

Подойдя к лежавшему навзничь Харитону, Леха расстегнул пуговицы камуфляжной рубашки и достал футляр.

– Ух ты! – взгляд Серого оживился. – А ну-ка, давай его сюда, поближе.

Открыв футляр и развернув пергамент, он увидел икону, и тут же взгляд его из заинтересованного и любопытного сделался жадным и плотоядным.

– Моя же ты красавица, – впившись глазами в находку, будто сканируя ее, проговорил он.

– Что, ценная? – поинтерсовался Леха.

– И даже более чем. Я не эксперт, конечно, но… думаю, семнадцатый век, не меньше.

– И откуда она у него?

– А я знаю? Может, в пещерах нашел, может, в лесу под кустом валялась. Он мне не докла…

Пока шел разговор, Харитон, про которого все на время забыли, очнулся и, увидев в руках Серого икону, набросился на него сзади.

Вновь началась потасовка. В пылу борьбы противники не заметили, как из-за деревьев, окружавших открытое место, где сейчас шла драка, один за другим стали появляться вооруженные люди в масках и камуфляже.

Громкий хлопок спугнул сидевших на ветвях птиц.

– Всем оставаться на местах!

Командир спецназовцев опустил пистолет.

Через считаные минуты, не успев сообразить, что происходит, черные копатели, а вместе с ними и Харитон лежали на земле лицом вниз со скованными за спиной руками.

Спецназовцев было больше, чем задержанных, поэтому работа велась индивидуально. Каждый получал своего собственного подопечного и, подняв его с земли, уводил в неизвестном направлении.

– А в чем дело-то, начальник? А? – оборачиваясь на каждом шагу, спрашивал Серый. – Мы вроде ничего не нарушили? Мусор не бросали, не баловались. А? Просто приехали с ребятами отдохнуть, расслабиться на природе. Воздухом подышать. А? За что же нас арестовывать?

– Вперед, – подтолкнул его в плечо немногословный «начальник», бросая из прорезей маски внимательный и серьезный взгляд.

Вскоре деревья стали редеть, и Харитон вместе со своим сопровождающим вышел на открытое пространство. Оказалось, что недалеко от лесной прогалины, где находились остатки партизанской базы, проходит автомобильная трасса.

На дороге диггер увидел несколько машин с мигалками и два автозака. В них и засунули задержанную компанию.

Серый, который в суматохе успел спрятать себе за пазуху икону, ехал во второй машине, а напротив Харитона в тесноте кузова сидел его непримиримый враг.

– Это он навел. Сука, – указывая на Харитона, вполголоса говорил Кабан сидевшему рядом Лехе.

– Сам ты сука, – коротко бросил диггер.

– Чего?! Ты это кому, ты это мне? Да я тебя…

Не имея возможности пустить в ход кулаки, Кабан стал пинаться, стараясь попасть по коленным чашечкам. Харитон ответил тем же. Конвоирам пришлось взяться за дубинки, чтобы успокоить воинственных пассажиров.

– А я-то чего?! Чего я-то?! – уворачиваясь от ударов, завопил Кабан. – Это он! Он начал!

В Кащеевский ИВС эскорт прибыл, когда было уже темно.

Задержанных тщательно обыскали и развели по разным камерам.

Среди разношерстной компании, в которой очутился Харитон, были и новички, и рецидивисты. Последние выделялись из общей массы обязательными наколками на руках и спокойно-созерцательным отношением к происходящему, в котором не было для них ничего нового.

Толстый, раздувшийся как пузырь мужичина с круглым, похожим на блин лицом, сидевший на одной из коек возле окна, подозвал диггера:

– За что?

– Да не за что, – ответил Харитон. – Налетели из-за кустов, повязали, моргнуть не успел.

– А мы тут все не за что, – хохотнул с другой кровати худощавый мужичок с бойкими черными глазами и корявыми синими буквами «Коля» на пальцах правой руки.

– Подожди, Босой. Это ты за побег, что ли?

– За какой побег? – недоуменно взглянул на него Харитон.

– Не знает, – с усмешкой переглянулся толстый с черноглазым мужиком. – Это ты, парень, по ходу, в облаву попал. Был слух – с зоны кто-то подорвал, менты теперь всех, кого глаз видит, метут. Сюда уже привозили щеглов каких-то. Вроде тебя. Надо же им отчитаться. Ищем, дескать, работа кипит. Ладно, не очкуй. Прокатит. Босой, бери его на второй этаж к себе. Ему здесь недолго.

Взобравшись на второй ярус над кроватью быстроглазого мужичка, Харитон растянулся на убитом матрасе и уставился в потолок.

Сам арест не особенно беспокоил его, судьба иконы – вот настоящая забота! Диггер понимал, что если не принять срочных мер, он может навсегда потерять ее из вида.

В тот момент, когда спецназовцы стали вязать их компанию, икона была у Серого, он хорошо это помнил. Но при оформлении в изолятор личные вещи у всех отобрали. Значит, теперь икона должна находиться среди изъятого. Оставался пустяк – найти способ это изъятое обревизовать.

В камере уже потушили свет, а диггер все лежал, глядя в потолок и перебирая в голове возможные и невозможные способы осуществления такой «ревизии».

Часа в три утра, когда Харитон немного задремал, его неожиданно вызвали на допрос. Бригада следователей, в связи с чрезвычайностью события вызванная из Смоленска в помощь местным, работала круглосуточно. Опрашивая и отсеивая задержанных, полицейские искали любую зацепку, которая дала бы возможность поймать сбежавших зэков по горячим следам.

Молодой следователь с бледным, уставшим лицом, даже не взглянув на Харитона, монотонно начал задавать стандартные вопросы, выясняя анкетные данные. Было видно, что единственное, чего хочется ему в этот предрассветный час, – плюнуть на все протоколы и идти спать.

– Москва? – слегка приподнял он брови, услышав домашний адрес Хабарова. – А сюда какими судьбами?

– Взгрустнулось, решил развеяться. Послушайте, я…

– Судимости есть?

– Да нет у меня никаких судимостей! Я…

– Что вы делали в лесу?

– Так вот я и хочу сказать. Я путешествую, изучаю исторические достопримечательности. Военные укрепления, места боевых сражений. Вот и в этом лесу тоже. Там подземные сооружения, по-видимому, во время войны в них располагалась одна из партизанских баз. Я ходил, изучал. И тут какие-то ненормальные набросились на меня, стали избивать. Десять на одного. Но дело даже не в этом. Я в путешествия всегда беру с собой одну семейную реликвию. На удачу. Это икона. Мне мама ее подарила. В детстве. Когда она знает, что икона со мной, она уже не волнуется, куда бы я ни уехал. А эти набросились и отняли у меня икону. Несправедливо, товарищ следователь. Не говоря уж о том, что просто само по себе нехорошо чужое отнимать. Вы про маму подумайте. Каково ей будет, если я без иконы вернусь? Она ведь так разволнуется, может даже до сердечного приступа дойти. Скажите им, пускай вернут мне мою вещь.

– Как давно вы знакомы с Валерием Сытиным, он же Сытый, и с Егором Зайцевым по кличке Сява? – задал очередной вопрос следователь, будто и не слышавший проникновенной речи Харитона.

– С кем? Впервые слышу о таких. Послушайте…

Но уставший следователь слушать не желал. Он продолжал расспрашивать о неизвестных Харитону лицах и о том, с какой целью приехал он из столицы в город Кащеев.

Видя такую неприступную настойчивость, диггер понял, что информация нужна следователю до зарезу. А значит, у него есть шанс использовать ситуацию в личных целях.

Харитону не было никакого дела до Сытого и Сявы, разговор которых он слышал, сидя в погребе. А следователю не было дела до пропавшей иконы. Но диггер обладал необходимой следователю информацией, а следователь – необходимыми диггеру полномочиями, и в этой точке интересы сторон пересекались.

– Хорошо, я расскажу вам, что я делал в лесу, – решительно проговорил Харитон. – Я даже готов показать, где именно я это делал. Но взамен вы должны вернуть незаконно отнятую у меня хулиганами семейную реликвию. Иначе сделка не состоится.

– Что, простите?

Изумленный такой неслыханной наглостью, следователь оторвался от бумаг и, будто проснувшись, впервые за все время допроса взглянул прямо в лицо собеседнику. В его практике это был первый случай, когда подозреваемый осмеливался диктовать условия.

– Сделка? Какая сделка? Вы уверены, что ничего не перепутали? Это официальный допрос, все ваши показания заносятся в протокол и могут быть использованы против вас.

– Да используйте как хотите. Если вам нужно найти этих придурков, могу сказать, где я их видел. Точнее, слышал. А не нужно, могу не говорить. Дело ваше.

Следователь перестал записывать показания и вопросительно взглянул на Харитона. Теперь на его лице не было ни сонливости, ни усталости. Умные и внимательные глаза смотрели прямо в глаза диггеру. Харитон почувствовал, что посыл его оценен правильно: следователь понял, что он не блефует.

– Так что же вы слышали? – помолчав, спросил следователь.

– Вы вернете икону?

– Это зависит от того, насколько ценной окажется ваша информация. При изъятии личных вещей у задержанных составляется опись и вы, наверное, понимаете, что…

– Да, я понимаю. Но мне нужны гарантии.

– Мне тоже.

– Ладно. Давайте договоримся так. Я вам рассказываю, что я слышал, а вы за это как минимум даете мне почитать эту вашу опись. Но если вы хотите, чтобы я показал, где находится избушка, я должен получить икону.

– Какая избушка?

Не желая раскрывать до времени все карты, Харитон начал продвигать версию о том, что он приехал в Кащеев для изучения истории Отечественной войны. Он сказал следователю, что воронка и ход в пещеру были обнаружены им случайно, и он решил посмотреть, что там, под землей, просто из любопытства.

– Прошел до конца, а там ход сквозь стену, – рассказывал Харитон. – Кирпичная такая стена. А за ней земля. А в земле ход выкопан. Наверное, уже лазили следопыты какие-нибудь. Я в ход пролез, а там помещение оказалось. Типа погреба. В нем лестница, а над ней люк. С крышкой. Я хотел эту крышку открыть, но вдруг услышал голоса.

Тут следователь взглянул на него так внимательно, что Харитону показалось, что его насквозь просветили рентгеном.

– Вы можете определить, сколько человек разговаривало? – спросил он.

– Двое. Один, скорее всего, постарше, другой помоложе. Он старшего называл «Сытый», вот, как вы говорили, как раз.

– А тот молодого назвал «Сявой»? – с сарказмом проговорил следователь.

– Нет, старый молодого никак не называл. Хотя вру. Дураком назвал один раз. Ему, похоже, досиживать всего ничего оставалось, этим побегом он только себе ненужную проблему создал.

– Это точно, – согласился следователь, уже успевший досконально изучить биографии и дела сбежавших преступников. – Они обсуждали, что собираются делать дальше?

– Нет. Говорили только, что за ними должен прийти кто-то. Наверное, из местных.

– Имя называли?

– Нет. Еще поболтали немного, потом замолчали. А потом уже три голоса было. Поздоровались, побубнили что-то и ушли. Я дверцу открыл, которая из погреба вела, вылез наружу. Там оказался домик, разрушенный почти. Кругом лес, чаща. Я решил обратно по верху вернуться, не захотелось больше в подземелье лезть. Вышел снова к партизанской базе. А там ненормальные эти. Налетели, ни «здрасьте», ни «привет», давай сразу кулаками махать. Я видите ли, на их территорию зашел. А кто ее метил там, эту территорию? Лес дремучий. Да ладно бы просто дрались. Вещи-то зачем отнимать? – Харитон вновь выводил разговор на свою тему. – Это, может быть, главная семейная реликвия наша. Она у нас, может быть, из рода в род переходила. Из поколения в поколение. А эти отняли. И никакой управы на них нет. Помогите, товарищ следователь. И я вам помогу. Вы справедливость восстановите, а я вам покажу, где преступники прятались. Икона эта исторической ценности не представляет, а для семьи нашей – вещь очень дорогая. Я теперь маме даже звонить боюсь. Что я скажу, когда она про икону спросит?

Но трогательную историю про маму следователь слушал уже невнимательно. Все так же продолжая смотреть в лицо Харитону, он явно думал о чем-то своем, анализируя полученную информацию и решая, что в связи с этим должен сейчас предпринять.

Взглянув в окно, где уже занимался рассвет, он произнес:

– Так значит, вы сможете отыскать этот лесной домик?

– Конечно! Пара пустяков. Только вы сначала икону верните. Без нее я не пойду.

– А почему вы решили, что она находится среди изъятого?

– Я видел, как один из этих ненормальных за пазуху ее сунул, когда ваши из засады выскочили. Серый его называли. А если при задержании она была у него, значит, теперь должна быть среди изъятого.

– Да?

– Да.

Следователь пообещал узнать и приказал отвести Харитона в камеру. После этого он позвонил в Смоленск и попросил срочно прислать ему кинолога с собакой.

– Ну и что, что рано? – убеждая кого-то, говорил он в трубку. – Ну и что, что рабочий день еще не начался? Чем раньше, тем лучше. По утрам у собак нюх острее.

Добившись обещания, что кинолог прибудет в самое ближайшее время, следователь (его фамилия была Назаров) занялся решением вопросов на месте.

Он прошел в комнату дежурного и нашел его мирно посапывающим на диване. После трудной ночной смены тот только-только заснул.

– Кто у вас здесь хранением изъятого заведует? – спросил Назаров.

– Изъятого? – осовело взглянул на него дежурный, усаживаясь на диване. – Калюжный у нас на складе. Толик. Толик Калюжный.

– Он здесь сейчас?

– Должен быть. С час назад еще троих новеньких оформляли. Должен быть на месте.

– Могу я поговорить с ним?

– Поговорить?

– Да. Пригласите его ко мне в кабинет.

Следователь вышел, а сонный дежурный еще какое-то время сидел на диване, глядя в пространство. Наконец, тряхнул головой:

– Черт бы тебя побрал с твоим кабинетом. Приехала кодла на мою голову. Теперь с этим побегом ни дня ни ночи не будет. Скорее бы уж поймали их, что ли.

Поднявшись с дивана, он взял лежавшую на столе телефонную трубку и нашел нужный номер.

– Толик! Ты на месте? Нет? Как нет? А-а-а… Ладно, кури. Покуришь, зайди ко мне, дело есть. Да, срочное.

Но Анатолий Калюжный в этот момент был занят своим весьма срочным и важным делом. Он стоял в небольшом закутке недалеко от здания изолятора, там, где обычно тусовались курильщики, и, нервно затягиваясь, внимательно слушал. Невысокий мужчина плотного телосложения, стоявший рядом с ним, только что закончил свою просьбу и, перестав, наконец, размахивать руками, внимательно смотрел в глаза собеседнику.

– Ладно, посмотрю, – бросая на землю «бычок» и сплевывая, проговорил Калюжный. – Квадратная, говоришь? Ладно. Деньги принес? Половина – вперед, как договаривались. Я рискую.

Павлик отсчитал купюры и, отдавая их Калюжному, подрагивающим от волнения голосом спросил:

– Когда?

– Через часок зайди. У нас тут, похоже, опять буза какая-то затевается. Видишь, начальство вызывает. Погуляй сходи, не светись здесь. А через час подойдешь. Я тут буду, на месте. Покурить выйду, как сейчас…