Глава 5
Сброшенный в кромешную тьму подземелья, Харитон долго лежал без сознания.
Но вот перед глазами стали проплывать смутные образы, начали передвигаться чьи-то темные тени.
Он увидел, что в маленькой подземной комнате, где он был недавно, горит свеча и какой-то человек сосредоточенно копошится возле одной из стен напротив глиняного столбика.
– Подожди, Игнатий, – послышался голос. – Ты еще не закрыл верх?
Среднего роста мужчина в длинном монашеском одеянии вошел в комнату, держа в руках прямоугольный пергаментный сверток.
– Давай-ка ее вот сюда пристроим.
– Что это, отец Антоний?
– Не важно. Вещь одна. Ценная. Пускай здесь, вместе с братьями побудет. Кто его знает, как оно там обернется. Не хочу, чтобы в чужие руки попала. Вот сюда ставь ее наверх, да и замазывай с Богом.
Человек, работавший возле стены, немного отодвинулся, и Харитон увидел перед собой неглубокую, около полуметра, нишу, внутренняя стена которой почти на всю высоту была замазана свежей глиной. Сантиметрах в тридцати от пола, нацарапанные на аккуратно выровненной поверхности, виднелись восемь крестиков.
Появившийся в комнате монах пристроил свой сверток сверху над крестиками, там, где стена еще не была закрыта.
Присыпав сверток сухим грунтом, Игнатий стал покрывать оставшуюся часть влажной глиной. Вскоре вертикальная поверхность в глубине ниши полностью стала ровной и гладкой.
Нарисовав еще один крестик в том месте, где находился пергаментный сверток, монах проговорил:
– Вот теперь хорошо. До завтра высохнет, можно будет обжигать, да и закладывать с Богом. Кирпич тебе принесли?
– Да, отец, вон у стены лежит.
– Хорошо. Можешь уже сейчас начинать. Пару нижних рядов выложи, они не помешают внутри обжигать. Да, кстати, не забудь потом тут сверху еще один крест нарисовать. Снаружи. Чтобы место знать.
– Хорошо, отец.
Монах вышел, насупив густые брови и сосредоточенно думая. А человек у стены принялся выкладывать ряд кирпичей, соединяя края ниши. Старательно и не спеша вел он кирпичную линию, постепенно уходя во мрак и пропадая из поля зрения Харитона…
Диггер напрягал зрение, изо всех сил вглядываясь в пространство, но видел вокруг себя только кромешную темноту. Харитон долго соображал, где находится. Все тело ныло после дружественной встречи с «коллегами», мысли путались.
Постепенно приходя в себя и вспоминая недавние события, он стал шарить руками по полу в надежде найти фонарь. Перед тем как выбраться из пещеры, он все лишнее сбросил на пол, Харитон это хорошо помнил.
Наконец он нащупал прохладный стальной цилиндр и, нажав кнопку, осветил окружающее пространство.
Первое, что он увидел, была густая «борода» древесных корней прямо над головой. Теперь между ними не было даже намека на просвет.
Харитон понял, что снова заперт.
– Черт! Дерево свалили. Гады, – вслух проговорил он, сплюнув красной слюной и чувствуя, как каждое слово болью отдается в легких.
Посветив на пол, он увидел разбросанное в беспорядке снаряжение и закатившуюся в подземную комнату бесполезную теперь уже каску.
Поднявшись на ноги, Харитон убедился, что, хотя отделали его на славу, вопрос об инвалидности поднимать пока рано. Боль чувствовалась во всем теле, но по-настоящему серьезных травм не было. Диггер неторопливо стал собирать инструменты и снаряжение, снова закрепляя все это на себе.
Многострадальная каска, которую швырнули следом за ним в пещеру, преодолев значительное расстояние, залетела в подземную комнату и, ударившись о стену напротив глиняного столбика, рикошетом отлетела обратно.
В месте удара на стене образовались трещины, откололось несколько кусочков, из-под которых теперь выглядывала не терракотовая, а красная поверхность.
Расковыряв небольшое пространство, Харитон понял, что за слоем глиняной замазки находится кирпичная кладка.
– Только не говорите мне, что я все еще без сознания, – не в силах сдержать эмоций, произнес он вслух.
Торопясь, от волнения то и дело попадая не туда, куда нужно, он монтировкой выбил часть добросовестно скрепленных раствором кирпичей. Направив в пролом свет фонаря, Харитон увидел на расстоянии приблизительно полуметра еще одну ровную глиняную стену, на которой на небольшом расстоянии от пола были нацарапаны восемь крестиков, идущих в ряд. Чуть повыше над этим рядом виднелся еще один крест, стоящий отдельно.
– Все нормально. На дворе двадцать первый век, я психически здоров и прекрасно помню, что меня только что как следует обработала компания недоразвитых придурков. И вот эти симпатичные фиолетовые пятна – неопровержимое тому доказательство. Все тело ноет, и, кажется, нет ни одного органа, в котором не было бы кровоизлияния. Значит, я точно в реальном времени. Никаких монахов не существует.
Произнеся эту мантру, Харитон разломал остатки кирпичной кладки, открыв себе доступ во внутреннее пространство ниши.
Осторожно постукивая по стене в районе верхнего крестика, он разбил внешний, обожженный слой глины. Постепенно разметая специальной кистью сухой рыжий грунт, Харитон вскоре увидел перед собой небольшой прямоугольник из белого пергамента.
Еще немного поработав кистью, он освободил сверток целиком и извлек его из пролома в стене.
Прямоугольный предмет, который диггер сейчас держал в руках, имел сантиметров двадцать в длину, пятнадцать в ширину и был около трех сантиметров толщиной.
Развернув несколько слоев пергамента, Харитон увидел белую льняную ткань. В нее и была завернута старинная икона.
Изображение Богородицы, держащей на руках Младенца Христа, не поражало разнообразием красок. Но общий коричневато-золотистый тон создавал ощущение внутреннего свечения, теплого и мягкого, отчего лики Богоматери и Младенца казались живыми.
Микроскопические трещинки и потертости, образовавшиеся от времени, ничуть не портили образ, лишь подтверждали его древность. Внимательно рассматривая икону, Харитон обнаружил одно повреждение, не связанное с возрастом находки. На лике Младенца у подбородка виднелась заметная царапина, явно образовавшаяся от какого-то неосторожного внешнего воздействия.
Запомнив «особую примету», Харитон вновь упаковал свою находку в ткань и пергамент и уложил ее в специальный кожаный футляр, взятый с собой специально для этой цели.
Цель была достигнута, но теперь и второй ход в пещеру был перекрыт, и, вызволив из заточения икону, диггер пока не очень представлял себе, как выберется сам.
«Выкапываться возле этого корня – практически то же, что и из любого места на потолке, – размышлял он, рассматривая закупоренный упавшим деревом лаз. – Этому дереву лет сто, корневище наверняка перекрыло половину ямы. Так что до земной поверхности отсюда, пожалуй, так же далеко, как и из любой другой точки на этой глиняной «крыше». Нужно пройти до конца тоннеля, посмотреть, что там. Пещерка, похоже, полна сюрпризов. Как знать, быть может, по щучьему веленью, где-нибудь в укромном уголке найдется и третий выход».
* * *
Пока Харитон боролся с превратностями судьбы под землей, на поверхности всходило солнце, вступал в права новый летний день.
Плотный низкорослый мужчина, накануне вечером «проводивший» Харитона до «Тойоты», вернулся рано утром и обнаружил, что в машине никого нет. В волнении обежав несколько раз вокруг джипа, будто надеясь, что так скорее отыщет пропажу, он быстро понял бесполезность этой затеи.
– Опоздал, твою же ты… – остановившись, с досадой проговорил он. – Во сколько же он ушел? Черт! А главное – куда?
Окинув взглядом заросли вокруг «Тойоты», мужчина догадался, что там Харитона, скорее всего, тоже нет.
– Черт! Черт! Черт! – выкрикивал он, сжимая кулаки и с досадой притоптывая ногами.
Поняв, что упустил важного человека, низенький здоровяк решил подождать его возле машины, логично рассудив, что рано или поздно диггер должен к ней вернуться.
– Не пешком же он пойдет в эту свою Москву, – сам с собой рассуждал соглядатай, закуривая и понемногу успокаиваясь. – Кстати, надо позвонить. Хотя… Нет, лучше пока не звонить.
Если московский заказчик узнает, что он потерял клиента, ему несдобровать. Невысокий предпочел подождать лучших времен.
Но просто сидеть и ждать ему быстро наскучило. Стрелки на часах показывали четверть седьмого утра. Куда бы ни ушел Харитон, навряд ли он вернется в ближайшие час-два.
Припомнив, что после разговора со сторожем в больничном парке диггер надолго скрылся в разрушенной части интерната, здоровяк решил узнать, что такое интересное могло его там задержать.
Пройдя вдоль кованой изгороди, он вошел на территорию и воровато огляделся. Но в этот ранний час в парке не было гуляющих. Никем не замеченный, мужчина проник в пролом в угловой части больничного корпуса.
То, что он там увидел, привело его в величайшее недоумение. В самом углу подвала виднелось явно кем-то специально расчищенное от строительного мусора свободное пространство. А посередине этого пространства прямо из земли торчало несколько плотно прижатых друг к другу, как нарезанные ломти хлеба, огромных бетонных обломков. Казалось, будто чья-то исполинская рука нарочно поставила их здесь, устраивая еще один «каменный сад».
– Что за черт, – недоуменно оглядывая эту композицию, произнес невысокий. – Это оно само так упало?
Тут он увидел закрепленную на стене веревку, конец которой уходил под обломки, недоумение постепенно начало рассеиваться.
«Так вот куда он пошел, – размышлял мужчина. – Похоже, вчера нашел здесь какую-нибудь полость под подвалом. Решил посмотреть, взял веревку, спустился, да и… сидит там теперь заваленный. Ха! Анекдот. Надо было тащиться сюда из Москвы, чтобы поплавать в канализации. А может, оттуда можно в пещеры попасть? Хм. Нормально. Сколько интернат этот стоял, ни слуху ни духу об этом не было. А тут – на тебе. Как подгадали. Прямо к приезду московского гостя приурочили. Черт! Если он сейчас в пещере, дело дрянь. Найдет икону да и отвалит себе подобру-поздорову. Плакали тогда мои денежки. Здесь он точно уже не появится, в этом подвале. Проход-то перекрыт. Где его теперь караулить? И когда? Черт! Надо звонить».
Достав телефонную трубку, мужчина отошел подальше в подвал, чтобы разговор случайно не услышали снаружи, и набрал московский номер.
– Бронислав Станиславович? Это Павлик. У нас тут новости.
– Надеюсь, хорошие? – настороженно прозвучал из трубки голос Зеленского.
– Средние, – после небольшой паузы ответил Павлик. – Друга нашего что-то нигде не видно…
– Как это – нигде не видно? Он что, уехал?
– Да нет, не похоже. Машина здесь, только вот самого нигде нет. Он вчера вечером интернат осматривал. Тут здание пострадало немножко. Угол обвалился. Так вот, он в проломе этом вчера чуть не полчаса торчал. А сегодня утром я к машине пришел, смотрю – никого. Пошел сюда, а тут какие-то куски бетонные из пола торчат, а под них веревка уходит.
– То есть как это, куски? Его что, завалило, что ли?
– Да нет, наверное. То есть, наверное, да, завалило, но не его самого, а отверстие. Здесь, в полу, оно после обвала образовалось, а он, наверное, хотел посмотреть. Иначе зачем бы ему понадобилось веревку крепить? Там под проломом, может, яма какая или колодец канализационный. Спустился, похоже, а плиты сверху и рухнули.
– Ты хочешь сказать, что сейчас он сидит в яме, заваленный сверху бетонными плитами?
– Похоже на то.
– А ты там наверху стоишь и смотришь?
– А что я могу? Они, эти куски, знаете какие здоровые. И втроем не поднять.
– Павлик, я что-то не понял. Это ты мне недавно говорил, что тебе деньги нужны, или это был кто-то другой?
– Бронислав Станиславович…
– Нет, ты, пожалуйста, уточни. Кто мне втирал про оперативную помощь? Кто обещал, что не будет проблем? Кто говорил, что в два раза дешевле обойдется? И что я имею? Мало того, что мне пришлось заплатить ему целую половину, а это, к твоему сведению, очень немаленькие деньги, так я еще по твоей милости должен буду отдать и вторую часть. Не говоря уже о том, что могу просто потерять эти деньги, если наш друг так и будет сидеть в этой твоей яме.
– Бронислав Станиславович…
– Ты вообще представляешь, какая это сумма? Или ты думаешь, что у меня здесь печатный станок стоит?
– Бронислав Станиславович…
– Я уже пятьдесят лет Бронислав Станиславович! Доставай мне этого диггера хоть из-под земли…
– Так он и так…
– Не перебивай, когда я говорю! Доставай его хоть из-под земли и пока не убедишься, что икона у него, береги как зеницу ока. Пылинки сдувай. Икона должна быть найдена. Жду твоего доклада о том, что наш друг в прекрасной форме и активно продолжает поиски.
– Так ведь завал…
– Разбирай!
– Как я разберу?
– Как хочешь! Это твои проблемы. У меня и без того головной боли хватает. Связался с тобой. Проще было здесь гопников каких-нибудь нанять. Тормознули бы его в укромном уголке, обыскали как следует, да и дело с концом. Без шума и пыли. И икона у меня была бы, и разговоров лишних не было. Да и обошлось бы дешевле. Заставь дурака… Ладно. В общем, ты меня понял. Разбирай завал и вытаскивай его оттуда. Хотя нет. Незачем тебе светиться. Просто выход освободи, и отваливай. Веревка, ты говоришь, на месте?
– Да, он ее на стене закрепил за арматуру.
– Вот и прекрасно. Когда плиты разберешь, пошуми там немножко, чтобы он понял. И уходи. Незачем вам встречаться. Все. До связи. Жду твой доклад.
В трубке уже слышались короткие гудки, но коренастый Павлик все держал ее возле уха, будто разговор еще продолжался.
– «Когда плиты разберешь». А как я, интересно, их разберу? – озадаченно уставившись на нагромождения бетона, бубнил он себе под нос. – Они сто тонн весят.
В унылой задумчивости Павлик покинул подвал и медленно побрел по аллее к воротам интернатского парка.
«Гену позвать? Он вроде не любопытный. Хотя вдвоем не осилим. Куски здоровые. Надо еще кого-то. Черт, вот анекдот будет, если там действительно ход в пещеры. Давно бы сам слазил. С другой стороны, все в наших руках. Место укромное, никто проверять не будет. Если этот чудик московский икону нашел, приложить его по башке как следует, доску забрать, а самого оставить. Ход завалить снова, да и дело с концом. Это ж усыпальница у них там была, в этих пещерах. Вот и пусть спит себе. Вечным сном. Кто там проверять будет?»
Скривив губы в усмешке, Павлик вышел с территории интерната, бодро и решительно пошел вперед, как человек, четко определившийся с ближайшими планами.
* * *
Отойдя на значительное расстояние от подземной комнаты, Харитон все еще двигался по однообразному узкому коридору, не имеющему поворотов и ответвлений и не представлявшему взгляду ничего интересного, кроме ровных коричневых стен.
«Какая же длина у этого тоннеля? – размышлял Харитон. – Если считать от начала, с полкилометра я точно уже прошел. Если не больше. Надеюсь, монахи не ходили по этому подземному пути в Смоленск».
Но пессимистичные прогнозы не оправдались. Диггер достиг противоположного конца тоннеля, когда до Смоленска было еще далеко.
Здесь тоже был тупик, но не засыпанный землей, а на всю ширину и высоту прохода заложенный кирпичом, наподобие того, как была заложена ниша в комнате.
Посередине кирпичной стены виднелся пролом, за ним толща земли. Часть ее была вынута и в виде невысокой насыпи лежала тут же, под стеной. Неизвестные копатели не слишком углубились в земные недра, по-видимому, решив, что ничего интересного они здесь не найдут.
Однако опытный диггер не спешил следовать их примеру. Грунт за кирпичной стеной снова был черного, а не рыжего цвета, так же как и осыпавшаяся сверху земля, которую увидел он на полу возле молельни. Интуиция подсказывала Харитону, что непредсказуемая пещера скрывает здесь свой очередной сюрприз.
«Если бы тупик был образован естественным образом, просто как окончание прохода, это была бы такая же обожженная глиняная поверхность, как и повсюду здесь, – размышлял он. – Но вместо того чтобы поступить просто и логично, используя то, что дает природа, кто-то решил задать себе работы, возводя под землей кирпичные перегородки. Да и землю эту, за кирпичами, явно насыпали специально. Вопрос – зачем? Если проход и без того перегорожен стеной, для чего еще делать насыпь? А если делать, то не проще ли наскрести по сусекам глины, которой здесь навалом, чем непонятно откуда таскать чернозем? Как-то не вяжется одно с другим. Посмотрим-ка мы, что там, на другой стороне. Что хотят скрыть от нас за этой земляной насыпью».
Харитон увеличил пролом в кирпичной стене, чтобы удобнее было работать, и принялся энергично действовать маленькой саперной лопаткой. Через полчаса под ногами образовался почти метровой высоты земляной холм, а перед глазами вновь появился фрагмент кирпичной кладки.
«Вот оно, значит, как, – освещая проход между двумя стенами, думал Харитон. – Близнецы-братья. А между ними землица утрамбованная. Да и хорошо-то как, даже сверху не падает. Постарался кто-то».
Сопоставляя увиденное на противоположном конце тоннеля и то, что было перед глазами сейчас, диггер начинал понимать, как развивались давние события и почему так долго никто не мог найти ход в подземный тоннель.
Если настоятель кащеевской обители так заботился о том, чтобы понадежнее спрятать главный храмовый образ, значит, он хорошо понимал суть происходящего и то, чем может грозить монастырю появление здесь революционных бригад. Ясно, что трудно было бы защитить от разграбления монастырский храм. Но попытаться спасти от нашествия пещеры можно было. Скорее всего, тщательно и добросовестно перекрытые входы на противоположных концах тоннеля и есть результат этих попыток.
«Лестница, по-видимому, вела из храма, – вспоминая выглядывавшие из-под земляной насыпи ступеньки, думал Харитон. – Или из какой-то пристройки. Знали о ней наверняка только монахи, а им зачем выдавать своих? Никому не рассказывали. Лестницу завалили землей, сверху полы настелили и сказали, что так и было. Откуда кто знает? Комиссары храм разрушили, посчитали, что дело сделано. А пещеры так и остались чем-то вроде городской легенды. Еще, наверное, и не каждый верил, что они действительно существуют. Но раз уж выяснилось, что все взаправду, значит, где-то здесь должен быть второй выход. Точнее, теперь уже третий».
Вновь взявшись за лопатку, Харитон стал расширять полость, сделанную им меж двух кирпичных стен.
Расстояние между ними было около полутора метров и, освободив достаточно места, чтобы можно было поместиться, диггер улегся в эту нору и начал выбивать кирпичи на противоположной стороне.
Так же, как и в случае с нишей, здесь за кирпичной кладкой тоже оказалось свободное пространство. Но на сей раз оно было намного больше.
Отколотые кирпичи с гулким шумом падали вниз и, не имея возможности одновременно работать и светить себе фонарем, диггер вновь торопился, как попало ударяя монтировкой. Ему не терпелось заглянуть в темное пространство нового пролома и узнать, что же за ним скрывается.
Когда отверстие стало достаточно большим, Харитон с волнением направил в него яркий луч и, высунув голову из своей норы, заглянул сам.
Перед ним было небольшое помещение, явно необитаемое и давно не видевшее посетителей. Каменные стены его очень напоминали стены, которые видел Харитон в самом начале тоннеля. Вдоль этих стен были укреплены деревянные полки, сделанные из толстенных, сантиметров по десять в поперечине досок.
Слева от того места, откуда сейчас выглядывал Харитон, такой же толщины брусья поддерживали несколько поперечных перекладин, образующих ведущую наверх массивную лестницу.
«Погреб? – вновь и вновь обводя фонарем завешенное паутиной пространство, предполагал диггер. – А что, вполне вероятно. Сколько он тянулся, этот коридор? Около километра, не меньше. А значит, наверху сейчас либо самая дремучая лесная чаща, либо соседняя деревня. Первое более вероятно. Хотя бы уже потому, что, если бы это был погреб в каком-нибудь деревенском доме, здесь бы наверняка хоть изредка прибирались. Картошка бы какая-нибудь хранилась, капуста. Варенья-соленья разные. А тут шаром покати. И наверное, уже лет сто не был никто. А главное – для чего монахам выводить такое интимное сооружение, как братская усыпальница, куда-то в мирские селения? Нет. Скорее всего, наверху лес. А погреб этот находился либо под одной из дальних келий, где жили отшельники, либо просто был выкопан в какой-нибудь берлоге лесной неприметной. Для конспирации. Изначально он, по всей видимости, фигурировал в качестве еще одного тайного входа в тоннель. Или выхода из него. А потом, когда выход захотели скрыть, помещение окончательно замаскировали под погреб. Что ж, вполне логично. Полочки, лесенка. Три стены каменных, одна кирпичная. Почему нет? А если бы возникли у кого-то догадки ненужные и стали бы они в этой кирпичной стене ковыряться, то обнаружили бы за ней только земную твердь».
Размышляя об этом, Харитон пролез в пробитое отверстие и теперь стоял перед ведущей наверх лестницей, сложенной из толстых брусьев.
Направив вверх свет фонаря, он увидел, что край лестницы примыкает к кромке квадратного люка, плотно прикрытого железной дверцей. Поднявшись по ступеням, Харитон взялся за ручку этой дверцы и попытался ее открыть. Не тут-то было. Массивная крышка даже не шевельнулась. Дергая туда-сюда, диггер лишь без толку теребил бесполезную ручку, грозя сорвать ее со старинных, насквозь проржавевших болтов.
– Ладно, – вслух проговорил Харитон. – Не хочешь, как хочешь. Никто и не ждал, что будет просто.
Спустившись, он взял из сквозного лаза между стенами оставленную там монтировку и вновь поднялся к неподатливой крышке.
Широко размахнувшись, Харитон уже готовился нанести сокрушительный удар, как вдруг сверху послышались приглушенные голоса.
* * *
– Друг это мой. Хороший, – говорил Павлик здоровому, длинному, как хлыст, детине с давно не чесанными и не стриженными светлыми патлами и безразличным выражением лица. – В гости приехал. А тут обвал.
Чуть больше часа назад, выйдя из интернатского парка, Павлик направился к припаркованной в неприметном месте старой, вишневого цвета «семерке». Сел за руль и поехал в город.
Когда «семерка» вернулась назад, кроме самого Павлика в ней сидели еще два человека: верзила с тупым лицом и небольшого роста худощавый паренек с вьющимися каштановыми волосами.
– А чего он туда полез-то вообще? – спрашивал верзила.
– Да. Чего? – активно подключился к разговору вертлявый паренек, лицо которого было сплошь усыпано веснушками. – Зачем полез?
– Помолчи, Рыжий, – без церемоний остановил его Павлик. – Понимаешь, Гена, любит он всякие места неисследованные исследовать. Загадки любит, тайны всякие. С детства это у него. Вот и полез. Просто посмотреть хотел, интереса ради. А тут обвал.
– А-а, – протянул верзила. – Так значит, завалило его?
– Завалило, Гена. Так завалило, что одному мне никак не раскопать. Потому и позвал вас. Вы ж друзья мне. Можно сказать, кореша.
– Да, мы кореша, – вновь бойко подхватил веснушчатый парень.
– Помолчи, Рыжий. Только это надо будет поосторожнее сделать, Гена. Потише надо будет. Он ведь, сам понимаешь, не спрашивался, когда лез туда, в дырку-то в эту подземную. Кто его знает, как там отнесутся интернатские-то.
– Интернатские-то?
– Да.
– Ясно – не похвалят.
– Вот-вот, – подхватил Павлик. – Я потому и говорю. Потише надо будет. Не нужно им знать, чем мы там… занимаемся.
– Ясно, незачем.
Разговаривая, «кореша» вышли из машины и направились в интернатский парк. Когда они оказались на центральной аллее, Павлик, как и в первый свой приход, воровато осмотрелся. Но в укромной обители по традиции было тихо и безлюдно.
– Прибавим, мужики, – вполголоса, будто опасаясь, что его могут услышать, проговорил Павлик. – Незачем здесь светиться.
Троица ускорила шаг и через минуту исчезла в проломе на углу здания.
– Вот, – поводя рукой, как бы приглашая полюбоваться картиной, представил Павлик. – Видите, какие плиты.
– Здоровые, – тупо уставившись на нагромождения бетона, проговорил Гена.
– А то! Где я тут один справлюсь? Тут и втроем-то…
– Иван Кузьмич! – громко позвал женский голос прямо над головами непрошеных гостей. – Ты в подвале смотрел?
– А чего ее смотреть, Ирина Константиновна? – издалека послышалось в ответ. – Если труба худая, она худая и есть. Хоть в подвале, хоть где. Менять их нужно, трубы-то. Давно уж пора.
– А ты все-таки сходи. Посмотри, может быть, можно хомут поставить. Сколько-то еще потерпит.
Со стороны пролома донеслись шаркающие шаги, тяжкое кряхтение и возня.
– Сколько-то. Сколько их уж было, этих «сколько-то», – бурчал себе под нос Кузьмич, спускаясь в подвал. – Живого места на трубах нет. Все терпят.
Оказавшись внизу, он направился в дальний угол, где проходили трубы водоснабжения.
Павлик и два его товарища, едва успевшие спрятаться за кучей строительного мусора, затаились ни живы ни мертвы. Они старались сдерживать даже дыхание, чтобы ненароком себя не выдать.
– Хомут. Какой здесь хомут? – продолжал сам с собой рассуждать Кузьмич. – Труба на ладан дышит. Затянешь на ней хомут, а она возьмет, да рядом лопнет. Ирина Константиновна! – громко позвал он, вновь направляясь к пролому. – Не знаю я, какой здесь хомут. Идите сами смотрите.
Ойкая и неуклюже переступая на каблуках по обломкам кирпичей, в подвал спустилась заведующая. В сопровождении Кузьмича, джентльменски подавшего ей руку, она направилась в дальний угол исследовать коммуникации.
В продолжение следующих трех часов помещение не оставалось пустым ни на минуту. Пытаясь решить проблему с прохудившейся трубой, заведующая переполошила весь интернат. Через пролом непрерывно сновали туда-сюда озабоченные сотрудники.
В таких условиях нечего было и думать начинать разбор завала. Бравая троица смирилась с обстоятельствами и залегла в укрытии, приготовившись к длительному ожиданию.
– Павлик, ты не говорил, что так будет, – укоризненно покачал головой Гена.
– Я писать хочу, – жалобно скулил, вторя ему, веснушчатый парень.
– Помолчи, Рыжий. Что делать, Гена, придется немножко подождать. Я и сам не думал, что так получится. А вот видишь…
Павлик старался успокоить товарищей, но сам в это время сидел как на иголках, то и дело с тревогой поглядывая на часы.
«И чего он там копается? – думал он, с ненавистью выглядывая из-за кучи на спину Кузьмича, сосредоточенно затягивавшего хомут. – Если из этой ямы и правда есть ход в пещеры, московский наверняка уже икону нашел. Отвалит с ней, ищи тогда ветра в поле».
Павлик напрягал все свои гипнотические способности, стараясь силой мысли поторопить медлительного Кузьмича, но это не помогало. Бурная деятельность вокруг трубы стихла только после шести вечера, когда удалось-таки закрепить на ней злосчастный хомут.
Для верности подождав еще с полчаса, друзья вылезли из укрытия и взялись за плотно пригнанные друг к другу бетонные плиты.
– Эх, она какая! – с натугой крякнув, проговорил Гена, попытавшийся было в одиночку поднять одну из них.
– Вот-вот, – суетливо подхватил Павлик. – И я о том же. Одному здесь никак не справиться. Берись-ка с того края, Рыжий. А я отсюда возьмусь. Вместе навалимся, она и пойдет. И-и-и раз!
Дело двинулось ходко, и меньше чем через час добры молодцы растащили плиты. Теперь на расчищенном пространстве пола, свободный от препятствий, зиял непроницаемо-черный провал в подземелье.
– Ну, Павлик, с тебя магарыч, – тяжело отдуваясь, сказал Гена.
– А темень какая, – заглянул в отверстие Рыжий. – Как же он сидит-то там, бедный? Столько времени да в такой темноте!
– Ничего, он привычный, – тоже вглядываясь в черноту, отвечал Павлик. – Спасибо, ребята, выручили. Дальше уж я сам. Сами с ним разберемся. Идемте, я вас до остановки подброшу. На маршрутке доедете. А мне, сами понимаете, друга выручать нужно. Вроде и вас бросить неудобно – помогли, а с другой стороны…
– Да ладно тебе, что ж мы, совсем без понятия, что ли, – успокаивал Гена. – Довезешь до остановки, а там уж мы справимся. Ты, главное, про магарыч не забудь.
– Заметано, Гена. Даже не сомневайся. Чтобы я своим корешам подставу кинул? Да ни в жизнь!
Павлик отвез друзей на остановку маршрутных такси и вернулся к интернату. Припарковав машину в неприметном месте недалеко от кованой изгороди, он чуть не бегом бросился к зданию.
Павлик хорошо помнил инструкцию Зеленского «пошуметь и отваливать». Но выполнять ее с буквальной точностью не собирался.
Когда он с друзьями разобрал плиты, из непроглядной тьмы пролома повеяло таким нерушимым безмолвием и пустыней, что не оставалось никаких сомнений – ни у самого отверстия, ни в ближайших его окрестностях нет ни одной живой души. «Шуметь» не было ни малейшего смысла. Поняв это, Павлик сразу исполнился самых нехороших предчувствий. Он был почти уверен, что, спустившись вниз, Харитон нашел ход в пещеры.
Готовый тотчас нырнуть в пролом и отправиться в погоню, он не промедлил бы ни секунды, но под ногами путались верные друзья. Прежде чем приступать к решительным действиям, нужно было избавиться от них. Павлик провел в томительном ожидании еще полчаса, катаясь на остановку и обратно.
«Ушел, ушел, гад!» – почти в истерике думал он, подбегая к обрушенному углу больничного корпуса.
Но в подвале было так же безлюдно и тихо, как и полчаса назад, когда он с друзьями вышел отсюда, и эта неизменность обстановки подействовала на Павлика успокаивающе.
Он вытащил маленький карманный фонарик, который прихватил из машины, и посветил вниз, в отверстие. Так же, как незадолго до этого Харитон, Павлик не увидел там ничего, кроме незыблемой водной глади.
Он проверил надежность крепления веревки и, уцепившись за нее, стал осторожно спускаться вниз.
«Вот анекдот будет, если он вообще сюда не лазил, – с усмешкой подумал Павлик, неуклюже корячась в попытках пролезть в узкое отверстие. – Может, веревку зацепил, а плиты и рухнули. Сразу. Хотя тогда он бы к джипу вернулся. А там его не было. Значит, должен быть здесь».
Возвращаясь в подвал, Павлик из машины захватил с собой не только фонарик. На щиколотке под трико, закрепленный специальной эластичной повязкой, ждал своего часа отличный немецкий нож. Павлик, непременный участник всех кащеевских уличных разборок и боев «стенка на стенку», умел с ним обращаться.
