Глава 7
Проект «Аргус»
— Рэджинальд, уверен, что ты в порядке? — льстиво улыбнувшись своему ученику, поинтересовался у него старый исповедник, — может отложим встречу, пока ты окончательно не поправишься?
— Со мной всё хорошо сэр Энтони, — спокойный тон и невозмутимость ученика, его пугали. Тот же одеваясь без слуг, спокойно продел руки в рукава рубашки, ничуть не морщившись, когда белоснежная и отглаженная ткань коснулась заживающих шрамов, исчертивших ему спину, бока и грудь. Две тысячи ударов шпицрутенами — часто смертельное наказание.
Учитель покачал головой, но придраться было не к чему, парень сам захотел поговорить с другими исповедниками и убедить их, что случившееся с ним лишь несчастный случай, в котором виноват лишь он. Сэр Артур лишь раз намекнул ему про это, на что ученик сразу же согласился, да и вообще после случившегося, о котором все старательно пытались быстрее забыть, он изменился, хоть и не сказать, что кардинально. Просто если и раньше Рэджинальд большую часть времени проводил с книгами, то сейчас и подавно, только ими и занимался, не подпуская к себе кроме своего механика и доктора никого, даже Элизе был запрещён доступ в его комнату. Девушка честно пыталась поговорить с ним, ласкать, но под угрозой лишить её души, она конечно же испугалась и ушла.
— Сэр Энтони поговорите пожалуйста с сэром Артуром, я бы хотел закончить операцию с Её высочеством, — неожиданно произнёс ученик, — я понимаю, что он станет опасаться за её жизнь, поэтому настаиваю, чтобы при операции присутствовали другие исповедники, которые будут видеть то, что я делаю.
— Э-э-э, Рэджинальд? — удивился он, считая, что про это давно всё забыли.
— Мы закончили протез и доктор Хоккингс подтвердил, что готов приступить к операции, так что нет ни малейшей причины больше её откладывать.
— А как же ваша синхронизация? — опешил исповедник, — ты с ней виделся всего несколько раз.
— Она присутствовала при порке, так что я успел повзаимодейстовать с её душой, — спокойно заявил парень, от одного тона которого становилось жутко.
— Рэджинальд? — испугался исповедник, за то, что мог такого сделать с ней за это время, талантливый ученик.
Спокойное лицо парня не выражало ничего, он одел пиджак и внимательно рассмотрел себя в зеркале, пригладив отросшие волосы.
— Сэр Энтони, я ведь обещал вам, что все разногласия в прошлом, сейчас я хочу завершить операцию и приступить к проекту «Аргус», как и обещал вам с сэром Артуром ранее.
— Но всё равно, как ты сможешь оперировать душой, когда не контактировал с человеком? Ты же будешь с ней в противорезонансе!!! — учитель всё ещё не понимал, как такое было возможно, это противоречило всем существующим правилам и законам ремесла. Нельзя было взять и вытянуть душу у незнакомого человека, если ты конечно не хочешь просто перевести её в энергию. Чужая душа должна «знать» твою и приспособиться к постоянному пребыванию твоей ауры рядом, только так можно было достигнуть успеха в переселении души в механизмы.
— Учитель, пока меня пороли, принцесса так увлеклась процессом, что полностью открылась, поверьте у меня было время подстроиться, — нехотя признался парень, — да и вообще, как я убедился, ненависть тоже хорошо помогает взаимодействовать с чужими аурами, не так эффективно, как дружба и любовь, но позволяет, так что я знаю о чём говорю учитель. Верьте мне.
— Хорошо, я поговорю с ним, — смог преодолеть своё удивление старый исповедник, снова ученик нашёл путь, который практиковался ранее, но стал непопулярным, так как проще и эффективнее было использовать привязанность исповедника, а не противоположные чувства к кающемуся, которые могли дать сбой в самый неподходящий момент. Нужно было обладать сильным контролем над собственным телом и душой, чтобы позволить себе отрешиться в нужный момент от ненависти и пройти синхронизацию с чужой душой. Также его душу коробило только от одной мысли, подпускать ученика к принцессе и её душе, но с другой стороны он никого не убил и даже не попытался, когда его наказывали, хотя мог, точно мог убить всех разом. Рапорты полиции со времени его работы на скотобойне однозначно показывали, что его навыки с душами сильно прогрессировали последнее время.
— Я готов, пойдёмте сэр Энтони, нужно будет убедить коллег, что произошедшее, целиком моя вина. Нужно всегда помнить и знать, кем ты являешься на самом деле.
В тоне ученика проскользнули стальные нотки, но исповедник был слишком рад тому, что ученик не буйствовал, не требовал справедливости, как делал бы это раньше, а просто делал то, что обещал: без эмоций, без капризов.
— «Возможно ему было нужно — это наказание? Кто знает? — с такими мыслями исповедник пошел за ним, в комнату общего сбора».
* * *
Наблюдая за тем, как виртуозно десятки тысяч отростков ауры Рэджинальда захватывают душу принцессы, готовя её к операции, сэр Энтони сам до конца не понимал, как это вообще согласовали. Разрешить парню оперировать над той, кто его унизил, не говоря уже просто о самой опасности подобной операции, было выше его понимания. Но решение принимал не он, едва сэр Артур услышал, что ученик готов провести операцию, как и то, что искусно исполненный протез кисти готов, сразу же загорелся этой идеей. Он даже провел допрос с особым препаратом, на который согласился ученик, чтобы выяснить не затевает ли он убийство принцессы, но нет, ни участвующие в допросе ремесленники, которые проверяли по его ауре, ни доктор, вводивший препарат — не заметили в его разговоре ни слова лжи. Даже о том, готов ли он поручиться за успех операции, Рэджинальд признал, что будет конечно сложно, в виду мало контакта с кающимся, но он имеет должный опыт и всё должно получиться.
Глава тайной полиции предпринял ещё несколько страховочных шагов, попросив присматривать за операцией его, сэра дер Эбермана, а также ремесленника от цеха, которому лично доверял. Но всё равно, сложно было поверить, что молодой парень, который всегда бузил и делал всё по своему, в одночасье стал послушной собачкой, выполняющей все приказы беспрекословно.
Тайна его поведения открылась лишь недавно, когда глава тайной полиции проговорился о своей новой договорённости с учеником. Оказывается после операции парень обещал закончить свою часть по проекту «Аргус», а затем тайная полиция предоставляет ему лучшую лабораторию и ресурсы на фронте, куда он хотел отправиться, чтобы продолжить свои исследования.
— «Похоже этот мир получил ещё одного сэра Немальда, — подумал тогда старый исповедник, когда узнал об этой договорённости, — он просто решил уйти от всего и заняться тем, что ему больше всего нравится. Не могу его в этом винить».
Отвлёкшись на свои мысли, сэр Энтони вернулся к операции только тогда, когда душа принцессы медленно, но верно убывала, подводя её к грани смерти, но у Рэджинальда всё было рассчитано точно, не поглотив ни унции лишней души более, он сразу же остановил отток энергии и перенаправил уже полученную в протез кисти. Одновременно с этим доктор Хоккингс, а также ассистирующей ему доктору Эберман, который наверняка давно не был в этом качестве, заканчивали операцию по вживлению золотых нитей в руку Луизы.
Сэр Энтони был поражён с какой лёгкостью, а главное чистотой переливалась душа принцессы в протез, казалось её душа просто сама перетекала в него, без участия ученика, которого наверняка после этой операции, можно будет считать настоящим исповедником. Такой уровень чистоты работы с душами, сам говорил за это.
Рядом с ним волновался Артур, который нервно и попеременно посматривал то на доктора, то на исповедника, то на своего ремесленника, который сидел едва не открыв рот, наблюдая за творившемся священнодействием. Его только вкратце посвятили в смысл операции и он до самого её начала думал, что над ним пошутили. Когда же он увидел, как стремительно стала расти аура парня, который сидел рядом неподвижным телом принцессы, бывшей под наркозом, а затем присасываясь десятками тысяч отростков стала по капли поглощать её, он полностью отключился от всего, и стал наблюдать за работой ремесленника, о существовании которого и не подозревал до сих пор.
Исповедник видя, как друг стал сильнее волноваться, так как все были увлечены процессом и ничего ему не говорили, протянул руку и уверенно пожал его колено, показывая, что всё под контролем. Этот нехитрый жест успокоил Артура и он требовательно, но тихо спросил своего ремесленника, требуя подтверждения нормальности происходящего. Тот на несколько секунд оторвавшись от паинита, лишь пролепетал, что никогда не видел ничего подобного, а также заверил, что жизни принцессы на данном этапе ничего не угрожает, по крайней мере духовно, все манипуляции с её душой проводились чётко и с ювелирной точностью.
Сэр Энтони покачал головой, смотря на такое недоверие со стороны старого знакомого к своим словам, но вернулся к более интересному зрелищу, когда ростки души, приживлённые в алмазные накопители протеза стали пульсировать и соприкоснулись со своей первоосновой. В этот раз Рэджинальду не пришлось делать буфера из своей нейтральной ауры, поскольку пропуск чужой души через себя был выполнен настолько точно, что не возникло ни малейшего противорезонанса и душа протеза соединилась с душой человека, образовав цельную ауру.
— Я закончил доктор, — исповедник и сам убедился, что душа принцессы стала единым целым по всей поверхности ауры, произнёс юный исповедник, — вам ещё долго?
— Мы тоже заканчиваем, — ответил за доктора Хоккингса другой врач.
Парень кивнул и подошёл к ожидающим его аристократам. Он сел рядом на диван и закрыл глаза, любой ремесленник сейчас по его ауре мог сказать, что он сильно устал и выдохся.
— Сэр Энтони? — нетерпеливо произнёс глава тайной полиции.
— Если чисто визуально, то работа значительно лучше, чем прошлый раз: никаких «заплаток», цельная, ровная аура, — прокомментировал он работу ученика тем, кто не видел душ.
Практически сразу же за этим, доктора оповестили, что операция и с их стороны завершена.
— Джон сообщи камердинеру Его императорского величества, что операция закончена, — распорядился глава полиции, стоявшему за его спиной сотруднику, тот бросился выполнять приказ.
— Сэр Артур, можно я заберу доктора и поеду домой? — обратился ученик к нему, — Дженни наверняка извелась там вся.
— Да конечно, вас довезут, — он отмахнулся, и кинув короткий приказ другому сотруднику, заспешил к двери комнаты, отделяющую зрителей от операционной.
— Доктор Эберман, — перехватил он второго врача, который выходил оттуда, — расскажите подробнее об операции, как независимый эксперт.
Их разговор не было слышно, поскольку исповедник решил уехать вместе со своим учеником, чтобы потом не ждать машины, поэтому повёл его прочь из дворца. Когда они сели внутрь машины, он положил ладонь на руку парня и произнёс.
— Отличная работа Рэджинальд, я горжусь тобой.
— Я знаю, учитель, — равнодушно ответил тот и снова замолчал, не проронив больше ни слова за всю дорогу.
* * *
— Рэджи! — на шею мне бросилась Дженни, а я от удивления даже обнял её.
— Ты чего, меня не было всего пару дней, — удивился я, освобождаясь от объятий на удивление сильных рук и пахнущих лавандой волос.
— Ну как всё прошло? — она стала сразу же выпытывать подробности.
— Когда мы уехали, пациентка не пришла в себя, но визуально всё было в порядке, — я пожал плечами, мне было всё равно, главное первое своё обещание я сдержал. Скорее бы заняться вторым, а потом наконец — свобода.
— Ты такой скучный, — она обиделась и надула губки, — кстати, тебя эта искала.
Она показала руками на примере своей маленькой груди, гораздо больший размер.
— Элиза вернулась? Зачем? Я ведь расторгнул с ней контракт.
— Не знаю, но выглядела как побитая собака, просила увидеться с тобой.
— Меня это не сильно интересует, — я пожал плечами, — пойду в ванну, потом поработаю, сэр Энтони обещал завтра мне экскурсию устроить на сборочные стапели.
— Ой, — девушка осеклась и оглянувшись по сторонам снова в меня вцепилась, зашептав на ухо, — Рэджи, поговори, чтобы меня взяли? Мне страсть как хочется посмотреть на него в живую.
— Дженни, тебе чертежи-то видеть нельзя было, — я укоризненно на неё посмотрел, вездесущий чертёнок залез в мой стол и увидев чертежи строящегося корабля теперь донимал меня всё время, прося и моля поучаствовать в проекте.
— Рэджи, — она умоляюще на меня посмотрела, — ну пожа-а-а-луйста.
— «За спрос денег не берут, — поколебавшись, решил я».
— Хорошо, спрошу учителя, но ничего не обещаю.
Даже этой малости хватило, чтобы механик взвизгнула и поднявшись на цыпочки, звучно поцеловала меня в губы, а затем словно испугавшись своей реакции, удрала с места преступления.
— «Что это сейчас было? — я удивленно притронулся двумя пальцами к своим губам, ощущая на них вкус прикосновения девушки».
Гадать и ломать голову над поведением Дженни было неблагодарным занятием, так что я отправился как и планировал в ванную, в конце концов наши с ней отношения очень скоро закончатся, ведь я планировал поучаствовать в проекте как обещал, до конца года, а затем попасть на фронт. Вынесенных уроков от общения с аристократами мне хватило, чтобы понять, почему сэр Немальд с Анной безвылазно находятся на своём месте. Сейчас я сделать ничего с этим не мог, да и что я должен был делать? Убить принцессу и отправиться на виселицу? Устроить бунт и лишиться работы за которую мне платят бешенные деньги? Снова погрузиться в нищету? У меня были другие планы на жизнь, тем более я решил вести себя сейчас, как будто ничего не произошло, чтобы быстрее все забыли инцидент, ведь если тот ублюдок сейчас умрёт, однозначно первым подозреваемым буду я, так что полгодика-годик ожидания ничуть меня не расстроят, нужно за это время будет найти для него такую смерть, которая удовлетворит моё униженное достоинство, ведь не зря говорят, что месть — нужно подавать холодной. Сначала умрёт этот герцог, потом придумаем что можно будет сделать с принцессой и её прихлебателем из охраны, причём для неё не обязательно смерть, в конце концов её семья даёт мне любимое дело.
— «В общем время покажет, — решил я осторожно раздеваясь, чтобы не потревожить раны, — пока делаем вид, что я смирён и покорен».
Мыться пришлось аккуратно, но сколько же удовольствия принесло, просто лечь в теплую и большую ванну. Не смотря на пощипывания всего тела в заживающих ранах от ударов прутьями, я задержался в ней надолго. Только когда кончики пальцев стали сморщенными, как у старика, я вылез и осторожно вытерся большим полотенцем, потом свежий, чистый и благоухающий, я пошёл в свою комнату.
— Мистер ван Дир, вам телеграмма, — остановил меня перед дверью один из слуг, осторожно ко мне обращаясь. С тех пор как я перестал пользоваться личными слугами, я стал чаще общаться со слугами дома, что нервировало их.
— Спасибо, — я взял листок с наклеенным на него полосками телеграфной ленты и стал читать, сердце тревожно забилось.
Письмо было из дома, дедушка просил о помощи, говоря, что мама не хочет мне писать, а с деньгами стало совсем плохо — проклятый ублюдок-таки лишил их содержания.
— «С этими заморочками я совсем забыл о родных, — укорил я себя, — завтра же попрошу открыть счёт в банке на имя мамы и положу туда деньги, чтобы раз в месяц делались с него автоматические переводы».
Сожалея, что сейчас не могу вырваться и навестить их, я ещё несколько раз перечитал телеграмму.
— От кого новости? — голос учителя застал меня врасплох и я судорожно спрятал бумажку.
— Семейные неурядицы, завтра всё сам улажу, — не стал вдаваться я в подробности, — только нужно будет в город выехать.
— Хорошо, но тебе вообще интересно, как прошла операция? — последнее время у нас с учителем не ладились отношения, по крайней мере он так считал, я же был уверен, что нам не нужно сближаться ближе, чем есть сейчас. Какой смысл поддерживать отношения с потомственным аристократом, если сам из себя ничего не представляешь?
— Не особо, — я пожал плечами, — главное, чтобы расплатились по счетам.
— Сэр Артур завтра лично приедет проводить нас до верфи, — он осуждающе покачал головой, — но просто тебе для справки — принцесса пришла в себя и в шоке от возможностей, которые ты ей подарил.
— Мы подарили учитель, — поправил я его, — я не один участвовал в операции.
— С точки зрения основного веса трудозатрат, твой вклад был самым весомым, поскольку протез мог сделать любой другой механик, а операцию провести и доктор Эберман.
— Если хотите мне помочь сэр Энтони, уговорите включить в проект Дженни, — вспомнил я о своём обещании, — этот чертёнок достал меня просьбами посмотреть корабль. Тут проще согласиться, чем объяснять насколько это всё засекречено и невозможно, она ничего не хочет слушать.
— Уверен, что только из-за корабля она хочет остаться? — осторожно поинтересовался он, — она последнее время места себе не находит, всё время волнуется и спрашивает о тебе.
Я пожал плечами.
— Учитель, женщины — это последнее, что мне сейчас нужно.
Он внимательно на меня посмотрел.
— Рэджинальд тебе не стоит замыкаться в себе, ни к чему хорошему это для тебя лично не закончится.
— Да я не одинок учитель, — хмыкнул я, садясь на кровать, — и хоть тех людей, которые мне дороги можно пересчитать по пальцам двух рук, я доволен их количеством, большего мне не нужно.
— Это неправильно, растеряя тех, кого имеешь сейчас, ты останешься один, если возле тебя не будет никого больше.
— Ну раз у нас сегодня урок философии, — фыркнул я, — тогда ответьте мне на вопрос сэр Энтони. Я смогу сейчас завести себе друзей среди верхушки аристократии, не являясь таковым?
Он посмотрел на меня тяжёлым взглядом.
— Очень опасные мысли Рэджинальд, так думают только республиканцы.
— То есть вы признаете, что текущий строй у нас в империи не позволяет простому человеку, сколько бы он не был талантлив и сколько бы пользы не приносил, стать нечто большим, чем просто винтик в механизме?
— Я понимаю, наказание очень сильно на тебя повлияло, но мы тебя предупреждали, чтобы ты вёл себя тише! — сорвался он, — как ещё было вдолбить в твою упрямую голову, что мир не крутиться только вокруг тебя?!
— Да учитель, именно так, — его слова подтвердили мои мысли, — сколько бы ты не сделал для империи, сколько бы не старался, если твой социальный статус ниже, к тебе будут относиться в соответствии с ним.
— Рэджинальд, — учитель был очень недоволен, я давно не видел его таким злым, — исповедники находятся отдельно от всего мира, и только случайность привела тебя к тому, что ты испытал. Если бы слушался нас, ничего подобного не случилось, а все эти твои разговоры ни к чему хорошему для тебя не приведут, услышит сэр Артур — быть беде, тебя закроют так далеко, что ты света белого больше не увидишь.
— Ладно учитель, — я поднял обе руки, показывая, что устал спорить, — кроме вас я это никому не говорил и не собираюсь, тем более я хочу посвятить свою жизнь исследованиям и очень надеюсь никогда больше не пересекаться с аристократией, для её же сохранности.
Сэр Энтони при моих последних словах вздрогнул, но промолчал, отправившись к графину с виски.
— Если бы ты знал, как я расстроен твоими словами, — он налил себе немного и вернулся в кресло, — очень надеюсь, что ты поумнеешь, наберёшься опыта и изменишь своё решение.
— Давайте лучше сменим тему учитель, — предложил я, — вы говорили, что принцесса довольна операцией, а император? Что сказал сэр Артур?
Исповедник прищурился и сделал большой глоток, довольно крякнув, отставляя от себя стакан.
— Он выглядел как кот, дорвавшийся до бесплатной сметаны, судя по всему звездопад посыпался уже сейчас, так что готовься, вскоре он настигнет и тебя.
— Да к чему мне эти звёзды, денег дадут и ладно, последнее время мои траты стали слишком большими, никаких накоплений не хватит с такими расходами.
— С твоим окладом и не хватит? — удивился он, — на что ты тратишь? Ты живёшь практически на полном обеспечении.
— Одежда, обувь, свои проекты — всё стоит денег, — не стал я вдаваться в глубь вопроса, — так что лишние деньги мне не помешают, не говоря уже про моих компаньонов.
— Доктор завтра возвращается к работе, госпиталь его заждался, — исповедник покосился на меня, ожидая реакции, — Дженни, если не уговорю сэра Артура, также поедет домой.
— Хоть кто-то теперь заживёт своей обычной жизнью, — хмыкнул я, — и так я вытянул их на несколько месяцев и привязал к себе.
— Я кстати хотел спросить, почему ты расстался с Элизой? — внезапно сменил он тему, — хорошая и прилежная девушка, переживала за тебя.
— Учитель, если вам она так нравится, возьмите её к себе, — я догадывался об истинной подоплёке его вопроса, это в общем-то и послужило одной из причин того что я её послал, не хотелось делить девушку с кем-то ещё, это ведь не Анна, с её психическим заболеванием. После произошедшего, я к многим вещам стал не терпим.
Его глаза расширились, словно я открыл ему новое направление в ремесле.
— Слушай и правда, нигде ведь не сказано, что исповедник не может иметь больше одной служанки, — пробурчал он себе под нос, потеряв ко мне интерес.
Утром сэр Артур прибыл к нам в дом, чтобы буднично и просто передать мне патент на дворянство и чек на пять тысяч гиней, так что с сегодняшнего дня я волей императора стал бароном ван Диром. Также он отказал в моей просьбе привлечь Дженни к проекту и заплатив ей также пять тысяч, отправили её назад в свой цех. Я пытался воззвать к тому, что она прекрасный механик и может помочь, на что мне был ответ, что дальше механик мне будет не нужен, поскольку над кораблём трудятся императорские инженеры, которые вполне обойдутся без советов сопливой девчонки. Также он предупредил, что сегодня на верфи мы поехать не сможем, поскольку его ждут дела во дворце, так что завтра я с учителем самостоятельно туда поеду и познакомлюсь как с кораблём в живую, так и с инженерами, которые отвечают за проект. Пока я пытался осмыслить его слова, он занялся Дженни и дал ей на сборы десять минут, её словно выпинывали из дома за ненадобностью, что конечно же меня взбесило, но сделать я ничего не мог, так что пришлось просто проститься, хотя и коротко. Буркнув.
— Не забывай меня, — она встав на носочки своих туфель, быстро поцеловала меня в губы и смутившись, ретировалась в парокар, пока я снова приходил в себя от произошедшего.
Как я знал, доктору Хоккингсу выплатили столько же, как и всем нам, так что вроде бы участники операции остались довольны, но лично я ожидал большего. Даже награждение сейчас для меня было чисто формальным, поскольку я помнил тот раз, когда меня наградили паинитом: всё происходило при большом стечении аристократов и публично, тут же было такое впечатление, что императорская семья то ли откупилась от меня, то ли избавилась, просто передав через своего исполнителя дворянский патент. Обычно получение не наследуемых дворянских титулов за заслуги перед империей происходило раз в год, на специально устраиваемом торжестве, где счастливчиков объявляли и поздравляли публично, затем все газеты публиковали списки награждённых. Я же очень сомневался, что в завтрашних статьях найду любое упоминание о своей персоне. Мне просто досталось то, что досталось, так что пришлось задвинуть своё мнение подальше и довольствоваться тем, что получил. Единственной пользой операции я видел то, что учитель стал предоставлять мне больше самостоятельности, задавая сразу сложные задания, которые я частично знал или читал из книг, а также то, что сэр Артур стал более благосклонен к моим просьбам, разрешая теперь выезжать в город без предварительного согласования с ним, просто под охраной. Которая кстати стала меняться теперь раз в неделю, мельтешение лиц и незнакомых имён в конец мне надоело, так что я перестал запоминать их, обращаясь к очередным охранникам просто «мистер».
* * *
— Ну что Рэджинальд, готов увидеть нашу гордость и надежду империи? — возбуждённый учитель едва ли не пританцовывал, когда мы остановились перед гигантским ангаром так, что арки его ворот уходили на такую высоту, что мне пришлось закидывать голову назад, чтобы увидеть покатую крышу. Внутри, судя по шуму доносившемуся до меня, кипела работа.
— Конечно учитель, — в отличии от старого исповедника, я волновался мало, мне наконец подобрали кающегося, какого-то старого дипломата, так что сегодня днём я должен был не только познакомиться с установкой в которую буду сливать его душу, но и вечером с самим старичком, правда уже в нашем доме, куда его обещал доставить сэр Артур.
Исповедник кивнул стоявшим у ангара охранникам и те открыли перед нами небольшую дверь в воротах, посторонившись. Учитель вошёл первым, я последовал за ним и почти сразу же попал в какофонию звуков: ударов по металлу, скрежету, громких криков и ругани. Повернув голову на шум, я замер, теперь становилось понятно волнение учителя — стоявший на опутывающих его со всех сторон железных подпорках гигант действительно впечатлял: длинное цилиндрическое тело с зияющими проёмами по бокам заканчивалось спереди и сзади длинными поперечными крыльями, словно отобранными у гигантских птиц. На конце каждого такого крыла виднелись толстые цилиндры утолщений из которых торчали огромные винты, на подобие тех, что я видел на дирижаблях, только тут они были в три раза больше.
— Смотри Рэджинальд, видишь вон те силовые установки на концах крыльев? — голос учителя прервал моё молчаливое созерцание гиганта и я кивнул, следя за его рукой, — это и есть одна из наших главных задач, обеспечить их душами. Расчётная мощность двух установок должна быть такая, чтобы корабль не упал, если из строя выйдет две из них, он должен хотя бы приземлиться после такой поломки.
— Как же он взлетит? — удивился я, не видя нигде креплений для баллонов с газом.
— А-а-а, — исповедник довольно поднял указательный палец вверх, — это главная тайна! Главный инженер проекта, его имя кстати тоже тайна за семи печатями, сделал макет в уменьшенном масштабе и доказал сэру Артуру, что подобный гигант при должной мощности роторов может не только взлететь, но и длительное время находиться в воздухе, летя туда, куда хочет капитан, а не ветер. Силовые установки на конце крыльев поворачиваются на разные углы давая возможность взлетать, садиться и лететь, а с помощью вон того руля, что видишь на хвосте корабля, а также тех железных полос, что идут вдоль всех крыльев, можно успешно маневрировать в воздухе.
— Как-то слабо в это вериться учитель, — не поверил я, указанные неподвижные части крыла и хвоста были слишком малы по отношению к общей площади крыльев и хвоста корабля, чтобы выполнять указанные учителем функции. В это верилось с трудом, как в прочем и вообще в то, что такая махина взлетит.
— Ха, я тоже вначале не поверил! — хмыкнул он, — но макет-то летает! Я сам видел своими глазами!
— Вы участвовали в создании макета? — поинтересовался я.
— Конечно, откуда бы они ещё взяли такие мощные, но миниатюрные установки, — он горделиво расправил плечи, — не на угле же их делать.
— Я не понял, а где котлы тогда? — удивлённо спросил я, когда мы подошли к гиганту ближе, пришлось опять задирать голову, чтобы лучше рассмотреть цилиндры на конце крыльев, — при такой массе они должны быть огромные.
— Это моё новое решение в технике, — учитель не успел ответить, когда сзади раздался другой голос, — сила энергии душ больше не приводит превращение термической энергии пара в механическую. Я высчитал, что при этом происходит большая потеря КПД, так что заменил паровые машины.
Я повернулся на голос и увидел перед собой невысокого мужчину лет сорока, седые волосы которого длинными пучками торчали влево и вправо, показывая лысину посередине его головы. Помятый и неопрятный вид, делали из него невзрачного человека, мимо которого на улице пройдёшь и не заметишь.
— А-а-а, мистер Инженер познакомьтесь, — учитель пожал руку незнакомцу и стал представлять нас, — мой ученик, будет отвечать за заднюю правую силовую установку.
Инженер с удивлением посмотрел на меня, а я на него.
— Рэджинальд — это мистер Инженер, гений и руководитель проекта «Аргус», — «скромно» представил мужчину сэр Энтони.
Я пожал мягкую и влажную руку и переспросил.
— Мистер Инженер?
— К сожалению не я придумал себе это дурацкое прозвище, — он поморщился и пожал плечами.
— Как вы сказали, КПД? Что это такое? — мне становилось всё интереснее и интереснее здесь, моя хандра отступала, а возбуждённое состояние учителя стало передаваться и мне, действительно то, что творилось здесь, было за гранью моего понимания.
— Это мой придуманный термин, — мужчина смущённо улыбнулся, — я определил его как характеристика эффективности устройства в отношении преобразования или передачи энергии. Определяется он отношением полезно использованной энергии к суммарному количеству энергии, полученному системой.
— Не понял, — смутился я, — вы читаете, что мы неправильно используем энергию душ?
— Именно молодой человек! — он удивлённо на меня посмотрел, — вы один из немногих, кто сразу зрит в корень. Именно на этом утверждении я и построил «Аргус». Потери на преобразовании концентрированной энергии душ в термическую энергию, а затем в кинетическую слишком велики, поэтому я придумал устройство, которое сразу преобразует энергию душ, в механическую, без промежуточного преобразования.
— Ого! Почему же раньше никто до этого не додумался? — удивился я.
— Попытки были конечно, но ни у кого не было такой задачи, поднять сто тон железа в небо, — хитро улыбнулся он, — ведь тут нужны совершенно другие силы, чем на земле.
— То есть если бы вы поставили в этих ваших роторах паровые установки, он бы не взлетел?
— Конечно, во-первых гандолы роторов стали бы слишком массивными из-за котлов и весили слишком много, чтобы крылья могли их выдержать, ну и во-вторых, подъёмная сила силовых установок была бы слишком низкой.
— Насколько низкой? — мне всё больше нравился этот проект, тут действительно творилось будущее, ещё полчаса назад я и подумать не мог, что используемая повсеместно энергия пара, не такая уж и эффективная, как я думал раньше.
— По сравнению с моей установкой в десять раз, — скромно признался он.
— Действительно круто, жаль мой механик не видит это чудо, — посетовал я, представив насколько Дженни была бы рада, увидев корабль.
— Как только всё закончиться, публика увидит наше чудо, — инженер горделиво покосился на своё детище, — если конечно всё пойдет по плану, а это в том числе зависит и от вас.
— Тут уж мы постараемся, — за нас обоих ответил учитель, — не волнуйтесь, две установки уже закончены, осталось ещё две и корпус, да вы и сами это знаете.
— Конечно, но всегда приятно получать информацию из рук тех, кто за это отвечает, — мужчина польстил учителю, раскланявшись с нами перед уходом, его звали в другое место.
Весь оставшийся день я провел на корабле, знакомясь с тем участком, где я буду проводить переселение души. Сейчас доступ к ротору и новой силовой установке, которая была странного вида, с торчащими металлическими рёбрами, с навитой на них слоями медной проволоки были доступны как внутри, так и с наружи. Едва корабль уйдёт с верфи, доступ к гондоле будет доступен только по узкому техническому проходу, куда с боязнью замкнутого пространства лучше было не соваться, так что участие исповедников подразумевало сейчас, когда была возможность подобраться к силовой установке отовсюду. Хотя я всё ещё с трудом не верил, что устройство с мой рост, заменит целый паровой двигатель, заставив вращаться гигантский винт, который был в несколько раз больше любого, который я видел до этого, но пришлось в очередной раз признать собственное профанство в технике и просто принять как должное то устройство, с которым буду работать. С выделенным мне механиком, который отвечал за эту силовую установку, но по железной части, мы определили место, где я буду проводить свою работу, а также мощности накопителей, которые мне понадобятся. Он записал и заверил меня, что всё подготовит в срок, дело оставалось теперь за мной, и моим кающимся, с которым меня собирались познакомить сегодня.
Мне казалось, что я недавно приехал, но когда забурчал живот и я глянул на часы, которые показали шесть часов вечера, я с удивлением осознал, что нахожусь здесь больше восьми часов. Сэр Энтони давно уехал, так как познакомив меня с нужными людьми, ему больше делать тут было нечего, у него ведь был и своей проект с очередным кающимся с которым нужно было заниматься. С его слов он отвечал за корпус корабля, который также планировали делать «полуживым», чтобы подстраховаться. Вселённая в него душа должна была с помощью приборов в кабине управления сигнализировать о повреждениях и неполадках, так как после взлёта, не все узлы на этом гиганте будут доступны для обслуживания, и капитану нужно будет вовремя принимать решения на основе этих данных: будет ли его левиафан продолжать движение дальше, или стоит повернуть назад и уйти в ремонтный док.
Выяснив всё, что меня интересовало, я вывалился из ангара на трясущихся ногах и с чувством, что сейчас смогу один съесть целого быка. Лазанье по строительным лесам и узким переходам корабля в течении всего дня ещё раз мне напомнили о необходимости поддерживать тренировки, к которым меня так долго приучал генерал. Всего несколько недель ничего не делания и вот уже мои ноги стонут и молят о пощаде, всего лишь день проведя на верфи.
— Домой, — я упал на заднее сиденье машины и устало прикрыл глаза, следовало по полочкам разложить уведённое и услышанное сегодня, чтобы лучше осознать проект, который и правда оказался прорывом в технике. Сегодня я по настоящему понял, что над ним не зря все так тряслись, как над курицей, несущей золотые яйца. Если эта махина взлетит и сможет выполнять заявленные проектом функции по уничтожении наземных и морских целей, а также дирижаблей, то в делах на фронте может и правда наступить перелом, на этот раз в нашу сторону, поскольку как я читал из газет, что пять одушевлённых линкоров республиканцев очень сильно прижали наш флот с его тремя линкорами, а поскольку поддержки с моря теперь у нас не было, сухопутные сражения стали проходить совершенно по другому сценарию. Так что империя не зря ставила столь много на этот революционный проект.
Парокар тронулся, но я не ощутил этого, поскольку практически мгновенно заснул.
— …. буду стрелять! — громкий шум и крики на улице сбросили с меня сон, я открыл глаза и зевнув, посмотрел вокруг. Впрочем остатки сна тут же слетели с меня, когда я увидел, что охранника в машине нет, а шофер сидит за рулём, держа в руке пистолет.
— Что произошло?
— Нас остановила полиция, — сквозь зубы проговорил он.
— А они имеют на это право? — удивился я, сколько мы не ездили, никогда нас не останавливали.
— Именно поэтому все сейчас охраняют нашу машину.
Снаружи было темно, но охранение вокруг своей машины из агентов тайной полиции я всё же увидел, видимо охранники из второй машины, присоединились к своему коллеге, что сидел впереди меня и теперь не подпуская к моему парокару полицейских, громко с ними ругались, угрожая оружием.
— Рэджинальд! — внезапно весь этот гам и суету вокруг машины накрыл громкий рёв знакомого мне голоса. Я прислушался.
— Рэджи! Ты тут?!
Сомнений не было, этот голос я узнал бы из тысячи.
Я потянул за ручку двери и под грозный окрик водителя.
— Стой!
Вылез наружу и посмотрел в сторону, откуда меня звали. Стоявшие охранники тайной полиции не видели, что я выбрался из машины, но это оказалось ненадолго, поскольку водитель вывалился следом за мной из машины и схватил меня за руку, оттесняя своим телом назад.
— Мистер, — я возмущенно посмотрел на него, — я понимаю вы при исполнении, но этой мой друг, так что или отпустите меня, чтобы я с ним поговорил, или я это сделаю силой.
Наши взгляды скрестились, но служебный долг оказался превыше его страхов и он попытался снова засунуть меня в машину. Лёгкий рывок души и бесчувственное тело падает рядом со мной, я вытянул из него ровно столько, чтобы не убить его, но оглушить, так как такая резкая потеря большого количества души подкосит любого, даже ремесленника.
Освободившись от опеки, я зашагал в сторону всё ещё зовущего меня голоса. Охранники, которые повернулись на шум и увидели, что я сделал с их товарищем, нацелили на меня пистолеты. Не знаю какой уж там был у них приказ в случае моего захвата противником, но он мне явно не нравился.
— Так спокойно, — я поднял руки вверх, обращаясь к ним, — тут нет врагов. Я сейчас просто поговорю со своим старым другом и мы все довольные разойдемся, незачем доводить ситуацию до абсурда!
Они покосились на старшего, которым оказался тот, который сидел со мной в машине. Он бросил быстрый взгляд на простых полицейских, которые преградили двумя машинами нам путь, а затем на лежащего на земле коллегу и процедил.
— Вы за это ответите мистер Рэджинальд, как в прочем и полиция. Завтра многие лишаться своих значков.
— Я могу просто вас всех обездвижить, как его и вы даже не успеете глазом моргнуть, — я недовольно прищурился, от подобных угроз, показывая в сторону лежавшего, — так что просто дайте мне поговорить с другом и поедем дальше, я голоден.
Он несколько мгновений подумал, но всё же опустил оружие вниз и его примеру последовали остальные охранники. Не сдавая целиком свои позиции, он пристроился за моим плечом, когда я шагнул к цепи охранения полиции, а также высокой шкафоообразной фигуре, которая продолжала оглашать окрестность своим рёвом.
— Дрейк, хватит уже орать, всех животных наверно в округе перепугал, — с этими словами я шагнул в круг света, который давал фонарь полицейской машины.
— Рэджи!!! — секунда и тиски костедробильных объятий, от которых я давно отвык, захватили меня в себя.
Я с улыбкой поднял голову и натолкнулся взглядом на довольное, но очень уставшее лицо давнего знакомого.
— Отпусти меня, не затем же ты решил устроить такое представление, чтобы переломать мне кости.
Он тут же поставил меня на землю и его лицо стало серьёзным.
— Реджи, мне снова нужна твоя помощь.
Я удивленно на него посмотрел, сердце предательски ойкнуло.
— Что случилось?
— Ист-Энд захлестнула череда непонятных смертей, причину которых мы не можем установить, а твои «друзья» по цеху, — тут он желчно оскалился, — опять ни хрена не могут сделать, хотя все наши доктора, проводившие вскрытия — однозначно говорят, что нет явных причин смерти: никого не задушили, никого не зарезали, просто женщины, мужчины, дети, старики — умирают в своих постелях без всякого на то основания.
— Странный ты тогда выбрал способ просить помощи, — я показал рукой на тайную полицию за своей спиной, — уверен, что тебя не накажут?
— Похрену, — он отмахнулся рукой, — это был единственный способ поговорить, все мои прежние запросы дальше главы участка тайной полиции не уходили, а все мои расспросы упирались в стену секретности государственного уровня. Мне даже записку не давали тебе передать!
Я удивился.
— «Под каким же плотным колпаком я сейчас живу, если все мои контакты с внешним миром так строго ограничивают?».
— Впервые слышу о таком, мне разрешают выезжать в город.
— Ага, только под такой охраной, гласной и негласной, что нас бы перестреляли, попытайся мы там остановить кортеж, — посетовал он, — но в любом случае меня и за это-то накажут, но так хотя бы я с тобой переговорил.
— Ладно Дрейк, чтобы не накалять обстановку, давай закончим на сегодня, — я кивнул головой в сторону прислушивающегося к нашему разговору старшего охранника, — завтра я поговорю с учителем и сэром Артуром, чтобы устроили нам встречу, где бы мы нормально могли бы поговорить. Тебя устроит такой вариант?
— Вполне, тем более другого-то и нет, — он протянул мне руку, — чертовски был рад тебя видеть малыш.
— Не такой уж и малыш, — проворчал я, пожимая его крепкую ладонь и попрощавшись, вернулся к машине. Водитель под присмотром одного из своих коллег уже пришёл в себя и кинул на меня взгляд полный ненависти.
— «Какой я молодец, везде могу заводить друзей, — я мысленно пожал плечами, и влил в него обратно откаченную душу, она мне была точно не нужна, тем более это был простой забор энергии, без необходимости по капле цедить её, оставляя сущность человека не повреждённой, с этим я сейчас мог манипулировать свободно и на большом расстоянии».
Не обращая внимание в взгляды охраны, я сел в машину. Вскоре рядом со мной, подперев меня с обоих сторон сели два охранника, и водитель нашей машины сменился.
— В поместье и живо, — приказал водителю севший в машину старший охранник, и пробурчал под нос, но так, что слышали остальные, — готовитесь, всю сегодняшнюю ночь будем писать рапорты.
Охранники снова недовольно посмотрели на меня, но я не обратил на это внимание, Дрейк был не таким человеком, чтобы из-за пустяков рисковать своей карьерой, значит у него случилось что-то действительно серьёзное, раз он решился на такой отчаянный шаг, устроив засаду машинам тайной полиции, только чтобы поговорить со мной.
Вернувшись в поместье, я первым делом пошёл к учителю и рассказал о встрече со своим старым другом и попросил, чтобы сэр Артур разрешил нам встретиться, а также не сильно наказывал Дрейка за самоуправство, в конце концов он не за себя просит, а на благо империи. Учитель задумчиво почесал подбородок и сказал, что завтра этим займётся, от меня он не раз слышал в рассказах о Кукольнике об инспекторе и его работе, так что упрямиться он не стал и согласился мне помочь, но завтра. Тем более, что из-за позднего возращения, моего кающегося отправили спать, в его преклонном возрасте лишние тревоги и волнения были противопоказаны, так что и наше знакомство с ним отложилось на утро.
— Рэджинальд ван Дир, знакомься, сэр Натан Корблауэр, — едва я успел проснуться, поесть и привести себя в порядок, как сэр Энтони повёл меня знакомиться.
Я едва не вздохнул от огорчения, когда увидел сидящего в кресле дряхлого старика, руки и голова которого тряслись, когда он пытался намазать себе на тост масло. Лысая голова с рыжими пятнами и заляпанная салфетка, которая показывала, что его старания в борьбе с тостами, были не всегда успешны. Никакого сравнения с сэром Горном.
— «Как у такого душу забирать? Он вот-вот сам умрёт, — я покачал головой, но всё же взял себя в руки и склонил голову в приветствии».
— Ван Дир? — старик подслеповато прищурился, силясь меня разглядеть, — знал я одного ван Дира, шустрый был паренёк, только пил много.
— Грюнальд? — уточнил я.
— Да, вроде так его звали, — он покивал головой и потеряв ко мне интерес, вернулся к своему завтраку.
Хоть это было и неприлично в обществе, но я достал камень и взглянул через него на душу своего подопечного, всё равно он был занят сейчас более важным делом.
— «Да уж, может я всё же совершил ошибку, когда решил спасти генерала? — аура старика была насыщенная и ярко выраженная, но генеральской явно проигрывала».
— Мда, — наклонился к сэру Энтони, — это лучшее, что вы нашли?
— Мы нашли ранее лучшее, просто кто-то решил, что он ещё умнее, — тут же получил я в ответ, — так что работай с тем, что есть.
— Хорошо учитель, — скривил я уголок рта.
— Вы что-то сказали? — старик обратился к нам, когда наконец справился с тостом и чаем.
— Нет, сэр Корблауэр, — мы перестали шептаться, — советуюсь у учителя, что мне делать дальше.
— А-а-а, ну я в полном твоём распоряжении Рэджинальд, мне сказали ты лишишь меня жизни, — беззаботно сказал он, делая глоток из чашки.
Я едва не подавился словами, которые хотел сказать до этого.
— Вы так спокойно об этом говорите сэр? — удивился я.
— Я прожил хорошую и долгую жизнь мальчик, — он мягко улыбнулся, — а моя смерть обеспечит долгую и хорошую жизнь моей внучке, кроме неё у меня никого не осталось, так что я готов ко всему.
— А она знает? — поинтересовался я, по другому взглянув на человека, который приносит свою жизнь в жертву для своего родственника.
— Рэджинальд! — голос учителя стал резким.
— Я просто хочу узнать, — я не стал поворачиваться к нему, — не переживайте учитель, одного урока мне было достаточно. Если что мне и придёт в голову, без вас я не буду эти мысли воплощать в жизнь.
— Хорошо, — он явно успокоился и повернулся к двери, — тогда оставляю вас, мне нужно в город, нужно выполнить данное тебе вчера обещание.
— Спасибо сэр Энтони!
— Делай свою работу, — он отмахнулся от моих благодарностей, — мне всё равно нужно было попасть на верфь, просто сделаю небольшой крюк по дороге.
— Всё равно спасибо учитель, что вы так много для меня делаете, — смущённо произнёс я, ведь в комнате был посторонний.
Исповедник хмыкнул, но ничего не сказав удалился, я же вернулся к старику, пока у меня было время, нужно было сблизиться и синхронизировать наши ауры. Как бы ненависть не помогала мне влиять на ауру человека, но тесные дружественные отношения были в этом плане всё же лучше, для последующего взаимодействия с чужой душой, тем более, что мне нужно будет поглотить её всю, чтобы переместить в механизм, второй попытки тут не будет, как в случае с протезом, где человеку оставляется жизнь.
* * *
Тайная полиция, а также её глава оказались очень злопамятными, так что целую неделю длилась вражда подразделений, связанная с той остановкой машин и Дрейку отказывали во встрече со мной, сэр Энтони лишь разводил руками и объяснял, что грызня между полицейским департаментом и главком тайной полиции достигла апогея, стали доставать и трясти грязным бельём друг друга, что конечно же только подливало масла в огонь совместной вражды.
Мне же ничего не оставалось, кроме как продолжать заниматься с сэром Корблауэром и ждать решения сэра Артура, поскольку влезать в очередное приключение без подтверждения высших сил совершенно не хотелось. Все последние самостоятельные решения слишком сильно били по кошельку и самолюбию.
Только в конце третьей недели, когда я практически был готов к полной синхронизации души своего кающегося, в комнату зашел сэр Энтони и сказал мне срочно собираться.
— Что произошло? — удивился я.
— Тайная полиция разрешили вашу встречу, сегодня ночью в Ист-Энде умер кто-то из знати, а полиция отказалась помогать им в свете текущего противостояния, так что твой друг добился нужного внимания к своему делу, — хмыкнул учитель.
— Мне нужно десять минут чтобы собраться, — я повернулся к своему кающемуся, — простите сэр Натан, продолжим завтра?
— Конечно молодой человек, идите, — он благосклонно кивнул, а я воспользовавшись его разрешением быстро пошёл к себе, чтобы переодеться.
За окном лежал снег, так что не зная сколько времени я проведу на улице, нужно было одеться теплее. Снаружи меня ждали два парокара с новыми парами охранников и водителей, так что просто поздоровавшись, я сел на заднее сиденье и чтобы с пользой провести время в дороге стал прогонять по своей ауре часть души сэра Корблауэра, которая осталась во мне после занятий.
Ехали мы долго, я к этому времени устал делать одно и тоже, и стал просто смотреть в окно, наблюдая за кварталами по которым мы проезжали, всё как я и помнил, чем дальше на восток города мы забирались, тем более тёмными и грязными были улицы и дома.
— По какому адресу мы едем? — спросил я у водителя, ведь если они целенаправленно везли меня, то знали место.
— Чапл стрит четыре.
— Это по моему чуть выше доков? — припомнил я смутно знакомое название.
— Да сэр.
— Что аристократ делал в такой дыре? — удивился я, — такое дно ещё нужно поискать в Ист-Энде.
— Нам не сообщили сэр, — водитель был предельно вежлив, — сказали на месте вас встретят и всё объяснят.
— Спасибо.
Хоть на часах и было почти одиннадцать утра, но было такое ощущение, что сейчас ночь, улицы были пустынны и только растоптанный и разъезженный снег показывал, что люди тут всё же ходили. Когда мы свернули с Вайт Чепл Роад направо на Нью Роад, то вскоре упёрлись в полицейский кордон. Охранник вышел из машины и поговорив, вернулся назад, повозка отодвинулась в сторону и мы поехали дальше. Я впервые видел столько полиции в одном месте, на каждом углу было по два полисмена, не говоря уже про то, что все дороги были перекрыты и мы еще два раза останавливались, чтобы они нас пропустили дальше после проверки.
— Прибыли сэр, — машина остановилась возле двухэтажного дома и сначала вышел охранник, который поговорил с полисменами, которые охраняли дом, и только потом вернулся и открыл дверь с моей стороны.
— Благодарю, — я кивком головы поблагодарил его и вылез из парокара. Тут же пожалев, что на мне нет высоких ботинок, которые я носил в свою бытность помощником полиции. Моя прогулочная обувь тут же провалилась в жижу на мостовой и я морщась, и представляя, как буду это всё чистить, наступил туда же второй ногой.
— Что Рэджи, забыл наш район? — знакомый голос заставил повернуть голову в сторону говорившего.
— Мистер Грегстон, — я улыбнувшись, поздоровался с полицейским, который подошёл ко мне, он был одним из тех, кто подкармливал меня обедами в участке, — вы правы, у меня и одежды то нет теперь нужной для местных трущоб. Что случилось? Можете рассказать, почему так много полиции тут?
— Думаю лучше это сделает мистер Дрейк, — он поморщился словно от зубной боли, — но дело тухлое, мы с таким уже сталкивались неоднократно, ребята говорят старший инспектор просил вашей помощи в этом.
В его голосе послышался лёгкий упрёк.
— К сожалению я теперь над собой не властен, — я кивнул себе за спину, показывая охрану из тайной полиции, — так что пока мне не разрешили, я не мог поехать.
Его взгляд прояснился и он показал мне рукой, куда нам идти. Полисмены стоявшие на входе в дом, тут же расступились. Я же вспомнив свои прошлые навыки достал сразу камень и пока мы поднимались по деревянной, загаженной и заблёванной лестнице на второй этаж, осмотрелся через него. В доме светилось множество душ, которые сейчас либо приникли к своим дверям, видимо подслушивая то, что происходит в коридоре, либо забились в угол. Только на втором этаже в одной из комнат была видна душа мёртвого человека, вокруг которого стояли два человека.
— Рэджинальд! — хмурое лицо старшего инспектора немного разгладилось, когда мы прошли по коридору второго этажа мимо четырёх комнат и подошли к единственной открытой двери на этаже и зашли внутрь.
— Привет Дрейк, — я протянул руку и мы поздоровались, — всё таки тебе удалось уговорить их?
— Да нифига, — он едва не сплюнул на пол, но вовремя сдержался, — они разрешили только после того, как я сообщил, кто стал очередной жертвой.
Я огляделся вокруг: две стандартные комнаты обычного дома для сдачи жилья были объединены в одну и прилично обставлены, по сравнению с тем, что я видел в трущобах ранее. Чистый пол, не самые дешёвые занавески на окнах, а также вполне приличная кровать и даже побеленные стены с ковром на одной из них!
— Судя по обстановке, этот аристократ тут бывал не однократно? — поинтересовался я.
— В точку Рэджи, — инспектор гордо посмотрел на меня, как бы показывая остальным, что не зря вкладывал в меня ранее силы, — после опроса жильцов, они подтвердили, что неоднократно видели нашего погибшего тут в компании с разными дамами.
— Да я вижу, что он тут не вышивкой занимался, — я кивнул на постель в которой лежало обнажённое тело мёртвого мужчины, — он был один?
— Возможно тут была ещё как минимум одна женщина, — инспектор показал мне на женский гребень, лежавший на полу рядом с кроватью, — но мы не затем тебя сюда позвали Рэджи, посмотри на него через свой камень, признаков насильственной смерти на нём нет, так что наш доктор просто развёл руками, как и в тех случаях, о которых я тебе тогда говорил на дороге, а женщину мы и без тебя отыщем.
— Так кто жертва? — вспомнил я, прислоняя камень к глазу.
— Герцог Уэльский.
От его ответа мурашки побежали у меня по спине, я вздрогнул и внимательнее присмотрелся к мужчине лет сорока. Да, определённое сходство явно просматривалось.
— Поэтому тут столько полиции? — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более спокойным, ещё бы, как можно не волноваться, когда осматриваешь тело отца, своего врага.
— Угу, — он покосился в сторону тайной полиции, которая ждала меня за дверью, — три недели мурыжили меня за тот случай, а тут сами примчались упрашивать поучаствовать в расследовании.
— А просто приказать тебе не могли, что ли? — все эти сложные принципы подчинения были мне не понятны.
— Могли забрать дело целиком, да только они не дураки же, копаться в гряди Ист-Энда, — презрительно хмыкнул он, — так что согласились на все мои требования.
Разговаривая и расспрашивая его о других случаях, я продолжил осмотр тела и окружающей обстановки, но ничего существенного так и не находил. Душа погибшего была полна и судя по начавшим отслаиваться от неё крохотным частичкам, умер герцог неделю назад, никакого влияния на его душу я пока не замечал.
— Не хочется тебя разочаровывать Дрейк, но я не вижу влияния другого ремесленника, — наконец я был вынужден признать, что ничего необычного не вижу, — умер он неделю назад судя по состоянии души, вот и всё, что я вижу.
По вытянувшимся лицам инспектора и двух полицейских, я понял, что не то сказал.
— Что ты сказал Рэджи? Неделю? — осторожно поинтересовался он.
— Э-м-м, ну да, отслаивание души минимальное, но я могу различить его, уж на трупы я благодаря тебе насмотрелся.
— Проблема в том, что его тело обнаружили сегодня ночью, а доктор установил смерть между трёх и шести часов вчерашнего дня, — осторожно сказал инспектор, вводя меня в изумление.
Я посмотрел на него, потом ещё раз осмотрел тело, на этот раз близко и со всей тщательностью, но это ничего не дало, мой первоначальный диагноз был верен, душа начала отслаиваться неделю назад. Я был в этом абсолютно уверен, я начинал тренироваться ещё на тех остатках бедняжек, которых мы выкапывали на кладбище, так что примерный срок смерти по количеству и качеству оставшейся души на останках или костях мог сказать не сверяясь с таблицей из учебников.
— Боюсь тогда я не знаю, что произошло, — я развёл руками, — но одно скажу точно, его душа начала отслаиваться от тела раньше, чем он фактически умер. Я с таким никогда не сталкивался.
— Рэджинальд, — глаза инспектора сверкнули торжеством, он посмотрел на своих коллег и на тайную полицию, — ты просто не понимаешь, что вообще единственный кто хоть что-то сказал по этому поводу!
— В смысле?
— До твоего прихода ни один ремесленник, что нам давали, не мог установить этого! — зло ответил он, — а я специально запрашивал двух других в прошлых случаях.
— Дрейк, это может ничего не значить, — я решил его предостеречь от скоропалительных выводов, — души людей бывают разными и глядя на одно тело нельзя сказать конкретно про другое, может быть это его индивидуальная особенность?
— Тогда я знаю способ, дать тебе ещё возможности для исследований, — зло ответил он.
— О нет! — я понял в какую сторону задул ветер, — только не это опять.
— До скорой встречи Рэдж, я поговорю со своим руководством, а также передам им новые факты, думаю смогу уговорить их, что ты мне нужен в этом расследовании.
— Попробуй, — я пожал плечами, уверенный, что такое вряд ли будет возможно, ведь я занимался проектом, который был очень важен. Поскольку я больше был тут не нужен, я простился со всеми и поехал домой.
При свете ламп дома я увидел в каком состоянии находится моя обувь после поездки, поэтому отдал её на чистку слугам, самому заниматься этим совершенно расхотелось. Переодевшись и умывшись, я пошёл поговорить с учителем, обнаружив его в его комнате, с Элизой. Девушка сидела напротив исповедника и о чём-то мило с ним разговаривала.
— Я не помешал? — на всякий случай уточнил я.
— Нет Рэджинальд, заходи, — учитель благосклонно позвал меня взмахом руки, а вот девушка не удостоила и взглядом, впрочем мне она была безразлична.
— Мы можем поговорить, хотел у вас проконсультироваться по одному вопросу? — я кивнул головой на девушку, показывая, что хотел бы озвучить его без присутствия посторонних.
— Элиза, принеси нам чаю, с рыбным пирогом, — тут же отреагировал он на мой жест и недовольная девушка была вынуждена покинуть комнату, кинув на меня злобный взгляд.
— Смотрю вы смогли приютить её у себя, — я занял нагретое место.
— Рэджинальд, это не твоё дело, ты сам от неё отказался.
— Тогда к делу, — я не понял, почему учитель стал грубить, но это и правда было его дело, — вы сталкивались в своей практике с тем, что душа начинала отслаиваться от тела, раньше его смерти?
— Как это? — удивился он.
Пришлось пересказать сегодняшнюю встречу с инспектором, а также свои соображения по найденному мертвецу. Он задумался, откинувшись в своём кресле, закрыв глаза, я сидел тихо, чтобы ему не мешать.
— Такое в принципе возможно, — наконец он открыл глаза и задумчиво на меня посмотрел, — только в том случае, если бы в душу человека замешали другую душу, полностью ей противоположную по частоте колебаний.
— М-м-м, — я почесал подбородок, на котором подростковый пух стал меняться на твёрдые волоски и теперь постоянно чесался, — то есть некто подсадил другую душу в тело человека и от этого человек умер? Какой в этом смыл? Он же ничего не выигрывает от этого, ну кроме просто смерти человека.
— Ты не понял Рэджинальд, если ремесленник впитает в себя душу человека и не освободится от неё, то в зависимости от его силы его вскоре ждёт противорезонанс и отравление, да ты и сам это на себе испытал, а вот если простому человеку подсадят душу другого человека, ему ничего не будет, он просто с ней сольётся через какое-то время.
— Я запутался, вы ведь только что сказали…
— Ты плохо слушал, — он усмехнулся, — я сказал, что подсаживаемая душа донора должна быть по частоте колебаний противоположна частоте души реципиента, только тогда человек может умереть.
— Но таких случаев случилось много, учитель, кто может иметь душу, подсаживая которую к другим людям вызвать их сто процентную смерть? — удивился я.
— Плохо же ты в школе учился, вам наверняка говорили, что есть редчайшие люди, душу которых не в состоянии вытянуть ни один ремесленник? — с прищуром спросил он, попеняв мне на забывчивость.
— А такие действительно есть? — покраснел я от справедливого обвинения, такое действительно мы проходили. — Никогда такую душу не видел.
— Поверь мне есть и пока ты не потянешь её на себя не поймешь, что это именно тот человек, который тебе неподвластен.
— А как они налоги сдают тогда? Их же быстро вычислят с такой то душой.
— Таких подростков в раннем возрасте забирает себе тайная полиция и тренирует из них убийц, сам знаешь кого, ну или умертвляет, если они отказываются.
Я от удивления едва не раскрыл рот.
— «Ничего себе новости!».
— А почему вы раньше мне об этом не говорили? — я был ошарашен, не каждый день узнаёшь то, что оказывается есть люди, задача которых убивать ремесленников.
— Это тоже один из секретов тайной полиции, как и существование исповедников, — он пожал плечами, — а поскольку раньше про это не заходил разговор, то и знать тебе было это незачем.
— Хорошо, оставим секреты, — мне нужно было это переварить позже, так что я вернулся к первоначальной теме разговора, — то есть такая возможность существует, что какой-то ремесленник нашёл человека с неотъемной душой, оставшегося к тому же без надзора тайной полиции, придумал возможность изъятия его души и теперь с помощью этого убивает людей? Какой-то бред получатся, какой в этом всём смысл? Ладно герцог мог перейти кому-то дорогу, но простые люди тут как замешаны?
— Не знаю Рэджинальд, — исповедник пожал плечами, — я лишь говорю тебе то, что знаю, да ты и сам можешь прочитать об этом, раньше были опыты ремесленников над такими людьми, исследования на эту тему публиковались неоднократно.
— А почему сейчас не проводятся?
— Людей, над которыми можно это делать, прибрала к себе тайная полиция, да и нравы другие стали, — он откинулся на кресле, — ты не можешь сейчас просто забрать себе на опыты, человека с улицы. Даже у исповедников сейчас есть границы дозволенного.
— Раньше было не так?
— Лет десять назад было всё проще, — хмыкнул он, — и сложнее одновременно, тебе не понять.
Раздался стук в дверь и в комнату закатилась тележка, Элиза вернулась.
— Можно? — девушка обращалась только к сэру Энтони.
— Да, мы с господином бароном уже закончили, — учитель с наслаждением увидел, как внезапно расширились глаза девушки, ему похоже доставляло удовольствие шутить то надомной, то над ней.
Элиза не смотря на удивление промолчала и стала расставлять чашки.
— Я пойду, почитаю, — я встал с кресла, чувствуя теперь себя лишним в этой комнате.
Вернувшись в комнату, я стал пролистывать те дневники, тетради исповедников и ремесленников, до которых ещё не добрался в своей работе по систематизации. Не сказать, что их осталось много, но около сотни точно, по сравнению с уже перелопаченным материалом, сущие пустяки. Учитель оказался прав, такие опыты проводились, а также то, что простые люди могли легко приспосабливаться к чужим душам, поглощая их в случае перелива, кроме тех, кто был либо противоположен им по частоте резонанса, либо действительно от тех людей, чьи души не поддавались вытягиванию. И вот тут на главный вопрос, который у меня возник ещё в разговоре с ним, ответа нигде я не нашел.
— «Если душу у неотъемных людей нельзя отнять, как чёрт возьми проводили опыты по её переливу в других людей?!!!».
Заснуть я так и не смог, так как бросив все текущие дела, стал дочитывать все оставшиеся у меня дневники, пытаясь найти ответ на главный вопрос. Даже когда через плотно закрытые шторы стал проглядывать солнечный свет, заснуть я всё равно не мог, поэтому открыв окна, я потушил лампу и сталь читать дальше, отвлекшись только на обед.
— Рэджинальд, — в комнату заглянул сэр Энтони, я повернул голову в его сторону.
— О! Ты не ложился ещё что ли?! — возмутился он, — за тобой приехали.
— Я не мог заснуть, нигде нет ответа учитель! — я со злостью стукнул рукой по столу, — как проводились опыты над неотъемлемыми душами, если их нельзя вытягивать?! Как?!
— Тут я тебе тоже не советчик, — он пожал плечами, — мы с тобой читаем одни и те же книги и тетради, мои учителя также об этом не говорили. Да и тем более, мне кажется это ложный путь, ты представляешь себе уровень ремесленника, который может делать такое?
В затуманенные мозги от усталости закралась идея.
— А ведь и правда, — я встал из-за стола, — учитель, получается если кто-то на такое и способен, то кто-то из нас? Исповедников? Может разгадка проста?
— Не говори ерунды Рэджинальд, — он нахмурился, — покажи мне на того из нас, кто сможет убежать от тайной полиции, чтобы проворачивать подобные делишки в Ист-Энде и потом возвращаться назад, делая при этом вид, что ничего не случилось? Ты сам в это веришь?
— Да, можно сделать раз, но постоянно… — огорчился я, ведь промелькнувшая идея была такой соблазнительной, что это кто-то из нас.
— В общем одевайся, машина тебя заждалась, пока мы тут разговариваем, — заключил он, — вечером расскажешь мне о проведённом дне, ты меня заинтересовал этой историей.
— Хорошо, — я едва передвигая ноги, поплёлся умываться, только сейчас на меня нашла усталость и захотелось спать, а не тащиться невесть куда на улицу.
Ветер здорово взбодрил меня, едва я подняв ворот пальто, вышел на улицу, знал ведь что холодно, но все же от порыва холодного ветра меня пробрало по всему телу, даже усталость и сон отступили на второй план, так что я поспешил юркнуть в машину, где было тепло, от отдельной части котла, по корпусу парокара, шли трубки с горячей водой, чтобы охлаждать его в случае надобности или вот так зимой, чтобы согревать салон машины.
— Куда мы едем? — поинтересовался я у вчерашнего водителя, помня, что он вполне доброжелателен.
— У тринадцатый участок, сэр.
Я удивился, после вчерашних слов инспектора я думал мы поедем на кладбище, участвовать в раскопках, как это было прошлый раз с жертвами Кукольника.
— «Нет, так нет, мне же лучше, будет время поспать хоть чуть-чуть».
Мне показалось что едва я закрыл глаза, как тут же меня стали теребить за плечо.
— Сэр! Сэр Рэджинальд!
Я сонно заворочался и нехотя открыл глаза, встретившись взглядом с моим охранником. Оглянувшись вокруг, я понял, что мы на месте — до боли знакомые улицы, а также здание, в котором я провел не один месяц.
— Да, встаю, спасибо, — встряхнулся я и стал выбираться из тепла салона на морозный воздух.
— «Б-рр-р, не люблю холод!».
Поприветствовав одного из знакомых полисменов на входе, я зашёл внутрь, чтобы на меня накатили знакомые, но подзабытые запахи и звуки участка: не мытые тела, блевотина и засохшая кровь, всё это стойко впиталась в стены и пол, не смотря на то, что их мыли раз в неделю заключённые, ожидавшие окончания расследования, или которых могли вскоре отпустить за малостью проступка.
За стойкой регистрации не было знакомого мне сержанта Экстона, зато там обосновался молодой парень, который прилит к ленте телеграфа, который тоже был тут новым для меня.
— Мистер Рэджинальд? — ко мне стали подходить знакомые и я тепло с ними здоровался, расспрашивая о делах. Только когда из кабинета в углу участка раздался грозный рык, все поспешили отступить от меня, а я виновато пожав плечами, пошёл в кабинет инспектора. К моему удивлению внутри я обнаружил его и ещё одного человека.
— Рэджинальд, познакомься, мистер Олаф Мак’Ги, инспектор тринадцатого участка, — представил он второго человека, который сидел на том стуле, на котором раньше сидел он. Сам же Дрейк обосновался на гостевом диване, так что я сразу вспомнил, что он теперь заведует всеми участками Ист-Энда, а не только тринадцатым.
— Очень приятно, я кстати теперь барон, Дрейк, — похвастался я, чем вызвал его удивлённый взмах бровями, — когда ты успел? Дейла не говорила мне, что твоё имя публиковали среди награждённых в этом году.
— Ты всё ещё встречаешься с мисс ла Руш? — заинтересовался я, вспомнив какая это приятная, но строгая женщина, — мне казалось ты ей не очень подходишь.
— Чего это! — возмущённо вскинулся он.
— Джентльмены, — внезапно перебил нас хозяин кабинета, — я понимаю вы старые друзья и один из вас мой босс, но всё же, у меня ещё куча дел.
— А, да, мы ещё поговорим про это, — погрозил мне кулаком Дрейк, — в общем как я раньше тебе и говорил, хочу, чтобы Рэджинальд посмотрел все дела по предыдущим убийствам, может что увидит там.
— А я тебе говорил Дрейк, что возможно это дело, яйца выеденного не стоит чтобы глубоко копаться во всём этом: у меня три ограбления, два изнасилования и ещё чёрте сколько беспризорников, которых нужно поместить в работные дома, пока не ударили морозы и они не перемёрзли на улицах, а ты пристаёшь ко мне с делами в которых пусть и не всё ясно, но зато точно нет того криминала, за который нам платят деньги — пусть им занимается тот, кому и положено — ремесленники.
— Олаф, мы конечно друзья с тобой, — глаза старшего инспектора тут же налились кровью, — но если я ещё раз услышу подобное, мы с тобой поссоримся. Убийства должны быть раскрыты, и если кроме нас, до вчерашнего дня, никому не было дела, то теперь всё изменилось! Меня второй день глава участка тайной полиции целует в зад, только чтобы я приносил ему новости по делу о смерти герцога Уэльского! Ты думаешь долго это продлиться, если мы с тобой не будем давать результат? Как бы они не хотели забирать это дело себе, но будут вынуждены под давлением семьи убитого, а тебе нужно, чтобы вокруг твоего отделения толпами носилась тайная полиция?
Инспектор тринадцатого участка нахмурился.
— Хорошо, я окажу полную поддержку, мистеру ван Диру.
— «Вообще-то сэру, но не будем настаивать в этом случае».
— И Олаф, — интонации Дрейка приобрели металл, — надеюсь если вдруг моему молодому другу понадобиться что-то в участке, а меня по близости не окажется, ему в этом случае тоже окажут всемерное содействие? Я доступно выражаюсь?
— Слушаюсь сэр, — скрепя зубами произнес инспектор.
— Так то лучше, — Дрейк улыбнулся, — ладно мне пора, а если ты Рэджи что-то нароешь, телеграфируй пожалуйста об этом, в одиннадцатый участок. Вчера разгоняли демонстрацию докеров, много убитых и раненных с обоих сторон, так что мне нужно быть там.
— Хорошо, мой привет мисс ла Руш, — съехидничал я, заработав ещё один осмотр кулака размером с мою голову.
Вскоре мы остались одни, но поскольку мне принесли и положили на диван большую стопку тонких картонных папок, то я погрузился в чтение, а хозяин кабинета занялся своими делами. Часто выходя к стойке и раздавая приказы.
