Глава 8. Стратегия новой игры

Кавалькада всадников двигалась легкой рысцой. Крестьяне, работавшие на полях вдоль дороги, с удивлением смотрели на непривычную для них картину: группа рыцарей и оруженосцев, в сверкающих доспехах, знаменосец, скакавший впереди со странным непонятным знаменем: на белом полотнище был нашит красный крест, но весьма необычной формы – на каждом из четырех концов его было нечто вроде небольших перекладин. Крестьяне понимали только то, что всадники эти прибыли издалека, но понятия не имели, кто они. Однако же при проезде кавалькады местные труженики на всякий случай снимали шляпы и низко кланялись.

Вслед за знаменосцем, гордо державшим сильной рукой знамя ордена бедных рыцарей Христа – тамплиеров, – скакали трое. Остальные – человек пятнадцать – следовали на некотором расстоянии от них. В центре передней тройки ехал Великий магистр ордена Гуго де Пейн, справа от него – сенешаль ордена Жоффре де Сен-Омер, а по левую руку – Ахашверош, он же Шейх-эль-Ибель, на котором был уже не поношенный халат, а сарацинские доспехи с наброшенным на плечи старца белым плащом.

Проезжая мимо одного из крестьян, Шейх придержал коня и крикнул на гэльском языке:

– Эй, ты! Далеко ли отсюда до Скуна?

– Рысью, ваша милость, не более часа.

Ахашверош молча кивнул и занял свое место в строю, оставив крестьянина гадать, что нужно всем этим людям в Скуне – и едут ли они в тамошний монастырь или в королевскую резиденцию.

Направлялись они – чего бедный крестьянин, конечно, не мог знать – именно в резиденцию короля, где их ожидал повелитель Шотландии Дэвид Первый. Король с радостью согласился встретиться с высшими чинами ставшего уже легендарным ордена, тем более что просил его об этом сам Бернар Клервосский, второй после папы человек в католическом мире. Бернар намекнул королю, что ему может оказаться полезной не только бездонная казна ордена, но и клинки закаленных в сражениях рыцарей. Последнее для Дэвида было едва ли не важнее звонкой монеты. В самой Шотландии шли непрекращающиеся войны десятков кланов, а кроме того, над страной висела постоянная угроза войны более серьезной: с мощным и опасным южным соседом, Англией, на трон которой Дэвид тоже имел свои виды.

– Что ж, ваша светлость, – улыбаясь, проговорил Шейх, – думаю, вы должны быть довольны. Мы уезжаем не с пустыми руками.

– Еще бы! – рассмеялся де Сен-Омер. – Один Бал-ан-Тродах чего стоит!

– Там и будет наша главная резиденция в Шотландии, – заметил де Пейн. – Только вместо варварского Бал-ан-Тродах мы назовем замок и окрестные поселения, как приличествует нам: Тампль – Храм.

Ахашверош снова улыбнулся.

– Сеньор де Пейн, вам придется подумать над еще полудюжиной названий. Это не последний кусок шотландской земли, который отойдет ордену.

– А почему мы сразу не оговорили детали с королем? – встрепенулся де Пейн.

– Потому что, – сейчас старец был серьезен, – это произойдет не сегодня и не завтра. Может статься, не все из нас доживут до этого дня.

– Ну за тебя-то я спокоен, – проворчал Великий магистр.

Ахашверош вскинул седые брови:

– А вы, сеньор, уверены, что хотели бы поменяться со мной местами?

После минутного раздумья де Пейн отрицательно мотнул головой.

– Ваша светлость, – Шейх наклонился к уху Магистра. – Прикажите, чтобы нам накрыли стол на троих в закрытой каюте.

– И кто эти трое? – откликнулся де Пейн. – Ты, я и…

– И, конечно же, сенешаль.

– Ты хочешь что-то обсудить только со мной и Жоффре?

– Именно.

Корабельный повар к ужину приготовил треску в сметанном соусе и жирного жареного палтуса. Благо в этих водах рыбу можно было ловить едва не руками.

Де Сен-Омер, де Пейн и Шейх уже сидели за столом, когда слуга внес блюда со снедью и свежевыпеченным хлебом. Он уже собрался уходить, когда Шейх остановил его.

– Как тебя зовут, юноша?

– Просто Жан, господин.

– Так вот, «просто Жан», сходи-ка в мою каюту. Там в углу стоит маленький бочонок пинты на четыре. Принеси его сюда. И не забудь захватить с собой бокалы.

– Сколько бокалов, господин?

– Осмотрись, юноша. Сколько людей ты видишь за столом?

– Я понял, господин. А что в вашем бочонке?

– «Просто Жан», сейчас я дам тебе весьма ценный совет, следуя которому ты вырастешь умным и самостоятельным человеком. Лишний вопрос – это всегда лишние проблемы. В лучшем случае. И еще: чем короче язык, тем длиннее жизнь.

Лицо паренька залилось румянцем стыда. Шейх всплеснул руками.

– Я вижу, ты все понял. А теперь бегом. Мы голодны.

Когда дверь за «просто Жаном» закрылась, де Сен-Омер покачал головой:

– Сдается мне, уважаемый Ахашверош, вы хотите предложить нам вина?

Старик рассмеялся.

– Моя религия мне это не запрещает. Ваша, кажется, тоже.

Жоффре смутился.

– Религия не запрещает. Но обеты, которые мы давали перед папским престолом…

– Дорогой де Сен-Омер, – продолжая улыбаться, ласково произнес Шейх, – входя в какой-либо собор, вы преклоняете колени перед изображением лже-Мессии, от которого с презрением отреклись. Почему? Потому что этого от вас ждут. Знают ли остальные, что это всего лишь театр? Конечно нет. И это главное. То же и с обетами. От вас ждали именно тех слов, и вы их произнесли. Потому что так нужно было ордену. И, главное, так нужно было нашему Повелителю!

Они с аппетитом поглощали рыбу, запивая ее добрым провансальским вином. Внезапно де Пейн, молчавший до тех пор, расхохотался:

– Жоффре, друг мой, неужели память твоя так коротка? Сколькими богатствами мы обзавелись благодаря «еврейскому фокусу»? Идею его нам, кстати, подсказал вот этот седобородый старец. Твое здоровье, Ахашверош!

Они подняли бокалы. Старик хмыкнул:

– Спасибо, что не пожелали долгих лет жизни, ваша светлость.

«Еврейский фокус», как назвал его де Пейн, был изобретением поистине гениальным. Религия и Церковь запрещали христианам не только заниматься ростовщичеством, но и вообще давать деньги под процент, даже от случая к случаю. Ростовщиками были одни лишь евреи, а их немилосердно давили и бароны, скорые на то, чтобы влезть в долги, но не спешившие эти долги отдавать, и королевская власть, да и папский престол. Ростовщичество было для еврея занятием сколь выгодным, столь и опасным.

Тогда-то – по совету Ахашвероша – в игру вступили тамплиеры. Заручившись поддержкой папского престола, они стали предоставлять нуждающимся новую и интересную услугу. Все знали, что и паломничество в Святую землю, и торговые поездки были делом весьма опасным: дороги на суше кишели бандами разбойников, на морских путях царили целые флотилии пиратов. Перевозить с собой ценности и деньги слишком часто означало расстаться с ними. В то же время крепости и форты тамплиеров были рассеяны по всему Средиземноморью, от Франции, Мальты, Родоса и Кипра до самого Иерусалима. Богатый паломник, отправлявшийся из Авиньона в Святую землю, шел к рыцарям Храма, где под расписку сдавал свое золото, а далее двигался уже налегке, не обремененный заботами о том, как бы не остаться нищим. Прибыв же в Акру или Иерусалим, паломник с распиской-векселем снова шел в депозитарий тамплиеров, где и получал сданные им на хранение во Франции ценности. Конечно, не полностью. Ведь финансовый риск существовал и для рыцарей Храма (так, во всяком случае, уверяли они). И потому с паломника в депозитарии удерживали порой до половины сданных им денег. Вскоре ту же услугу стали оказывать и торговцам. При этом было неважно, откуда и куда ехал человек или караван. Банки тамплиеров были повсюду. Вскоре «бедные рыцари» стали давать деньги и в долг – конечно же, под внушительный процент. Многие церковники, не говоря уже о баронах и купцах, ворчали. Но у ордена было прекрасное возражение: этой своей деятельностью тамплиерам удалось отрезать евреев от управления денежными потоками и тем самым лишить их влияния на состоятельные семьи христианского мира.

Орден стал не просто мощной разветвленной банковской сетью, но абсолютным монополистом на поле финансовой игры.

– Да! – сейчас смеялся и Жоффре. – «Еврейский фокус…» И, по сути, до чего же простая схема! Но признайся, Шейх, ты ведь не сам это придумал?

Ахашверош посерьезнел.

– Все, с чем я прихожу к вам, все идеи, договоры, союзы, которые предлагаю вам, – все это, конечно же, исходит не от меня. Сенешаль еще не забыл, кто наполнил его собственную душу колоссальной энергией черного света? Кто превратил девять нищих рыцарей в неслыханно могучий орден, с которым не под силу тягаться и королям? Кто, сеньор де Сен-Омер?

Гуго де Пейн поднял бокал с вином:

– Хвала Бафомету!

В тосте Магистру вторили и сенешаль, и старец. Он первым опустошил свой бокал, со стуком поставив его на стол. И поднял руку, призывая сотрапезников к вниманию.

– В эти дни орден Храма достиг невиданных вершин, – торжественно произнес он.

– Ура! – воскликнули оба рыцаря.

Однако Шейх предупреждающе поднял палец:

– Но! Но, друзья мои, грядут страшные времена, и грядут скоро. Не для вас и ваших друзей – вы покинете этот мир, окруженные славой и почетом. Страшные времена ждут орден. Более того, они поставят под угрозу наши с вами цели.

– Как избежать этого? – воскликнул нетерпеливый де Сен-Омер.

– Увы, – скорбным тоном отвечал Ахашверош, – избежать этого не удастся. Но можно и нужно сделать все, чтобы ущерб был как можно меньшим. Создание приората в Шотландии – один из таких упреждающих шагов. Ибо скоро и в Европе, и на островах Срединного моря для ордена не останется места.

– Ты хочешь сказать, Шейх, – нахмурился де Пейн, – что в Европе не будет более тамплиеров?

Старец взял в руки блюдо с треской.

– Что это, Магистр де Пейн?

– Это треска, как ты и сам способен видеть.

– Сенешаль с этим тоже согласен? – не унимался Ахашверош.

– Конечно, треска! – воскликнул де Сен-Омер. – А что же это еще?

– А если я, – и старик обвел рыцарей взглядом хитро прищуренных глаз, – назову эту рыбу перепелкой? И сумею уверить в этом всех «просто Жанов» этого мира – кем она будет для вас?

– Кем и была, Шейх. Треской. И вкусной к тому же.

– И если мы внушим «просто Жанам», что наш сенешаль вовсе не сиятельный вельможа ордена Храма, а, скажем… каменщик?

Великий магистр начинал терять терпение.

– Да пусть они лопнут, все эти Жаны, простые и не очень. Я-то буду знать, что это мой друг и соратник Жоффре де Сен-Омер! Который до конца будет верен нашему делу, в чем он, как и я, дал присягу Князю мира сего!

Ахашверош встал со стула и поклонился де Пейну.

– Воистину, наш Повелитель сделал наилучший выбор. Твои последние слова подтверждают это.

– Я, конечно, моложе вас обоих, – отозвался де Сен-Омер, – но понял твою притчу, о Шейх, так, что в тяжелые для ордена времена тамплиеры смогут называться кем угодно и как угодно, оставаясь при этом тамплиерами.

– Ты молод, сеньор сенешаль, – с поклоном отвечал старик, – но далеко, далеко не глуп. Теперь же то, о чем не должны знать даже самые близкие вам люди. Вы, Великий магистр де Пейн, станете последним Магистром, посвященным во все тайны ордена, имеющим доступ к настоящему – тайному – уставу, который я вручил вам с благословения нашего Повелителя.

– А каким знанием будут располагать будущие Магистры? – хмуро спросил де Пейн. – Или им отводится роль марионеток с надписью «магистр» на лбу?

– Именно так, сеньор де Пейн.

– Но это будет значить, – нахмурился де Пейн, – что орден останется без Магистра? Или?..

– Именно. Или. Настоящим главой ордена станет рыцарь, занимающий не самое высокое место в иерархии: возможно, командор одной из крепостей ордена или приор какой-то из областей.

– И для чего затевать такую путаную игру? – поинтересовался де Сен-Омер.

– Для того, дорогой сенешаль, что в глазах мира – монархов и папства – главой ордена будет человек, на самом деле весьма далекий от знания всех тайн и целей, в которые посвящены мы с вами. И если орден окажется в опале, – а это будет, будет! – то известный всем «магистр» не сможет раскрыть ни одного из множества секретов. Он даже не будет знаком с настоящим уставом. Что сможет выдать он, даже под пытками?

– Ты предвидишь и пытки, Шейх? – Ноздри де Пейна раздулись.

– Я не предвижу их. Я вижу их, как вижу сейчас вас. Повторяю: произойдет это не завтра и не через год. Но скоро. Скоро.

– А что же сенешаль? – полюбопытствовал де Сен-Омер. – Он тоже будет подставным лицом?

– Ни в коем случае! – воскликнул Ахашверош. – Ты ведь знаешь свои обязанности, сеньор де Сен-Омер. Организация и вооружение войск, их перемещение, их снабжение, вся стратегия во времена мира и войны – это сенешаль. Не случайно ты носишь еще и титул Великого командора. Нет, сенешаль не может быть марионеткой.

– Что ж, Гуго, – улыбаясь, обратился Жоффре к старому другу, – значит, в отличие от тебя я передам свою власть достойному человеку.

– А еще в ордене появится важнейшая должность: хранителя. Именно у него будет храниться двусторонний плат с тамплиерским крестом на одной стороне и изображением пентаграммы и Бафомета на другой. На нем отныне будут присягать высшие чины ордена. Он же будет хранить настоящий устав, записи о том, кто есть кто на самом деле, он будет решать, где скрывать архивы – куда и когда перевозить сокровища ордена, если в том возникнет нужда.

– И когда же появится эта должность? – Великий магистр был очень заинтригован.

– Чем скорее, тем лучше. Пока во главе ордена стоите вы, сеньор де Пейн.

– И мы можем узнать его имя? Оценить, насколько он достоин столь высокой задачи?

– Отчего же нет? Считаете ли вы достойным воином ордена и защитником нашего дела Андре де Монбара?

– Безусловно! – хором воскликнули оба рыцаря.

– Но знает ли об этом сам Андре? – спросил Магистр.

– Узнает. Когда мы прибудем во Францию.