Снеговик получился на славу. Огромный, чуть ли не выше Папы. Важный. Представительный.

– Хороший Снеговик, – сказал Ребенок.

– Пожалуй, – согласился Папа, завершая отделочные работы и высаживая на глянцевую снеговикову лысину прическу из сухих травинок.

– А теперь надо делать Необычное Шущество, – покачал головой Ребенок.

– Сделаем и Шущество, – согласился Папа. Погода была хорошая. Ветерок теплый, упругий. Они с Ребенком покатили новые белые глыбы, наматывая на них белый снежный ковер. А Мама стояла на дорожке и то смеялась, то радовалась, то давала советы.

– Вот и Шущество, – сказал Папа, взгромоздив маленький ребенков ком на свой, большой. Влажный снег лепился, как пластилин, поэтому для необычности Шущество получило большие снежные рога, большие снежные уши и большой снежный нос. Сбоку приделали валики-руки, а снизу – пуфики-ноги. Такие же, как у Снеговика.

– Хорошее Необычное Шущество, – сказал Ребенок. Они начали прилаживать Шуществу глаза. Такие же, как у Снеговика. И хвост. Для необычности. Потом Мама и Папа пощупали варежки Ребенка и почему-то дружно решили, что пора идти домой.

– Надо сказать до свиданья, – вздохнул Ребенок. Протопал до Снеговика и сказал ему до свиданья. А возвращаясь, подошел к Необычному Шуществу и тоже сказал до свиданья. Отдал Маме с Папой мокрые варежки и сунул свои руки в их руки. Чуть отойдя, Ребенок оглянулся. Снеговик и Необычное Шущество стояли на пригорке и смотрели вслед.

– Папа, – забеспокоился Ребенок, – А мальчишки не сломают Снеговика и Необычное Шущество?

– Нет, – поспешил заверить Папа, – Мы ведь им не разрешим, правда?

А сам подумал, что, скорее всего, придут мальчишки и действительно сломают. И Снеговика, и Необычное Шущество. А если и не сломают – наступает весна. И этот липкий, как пластилин, снег – последний. Долго ли смогут противостоять дневному солнышку и теплому упругому ветерку важный и представительный, но в душе добрый, а значит, как это обычно бывает, беспомощный в житейских ситуациях Снеговик, и рогатое, но смешное Необычное Шущество? И еще подумал, что во время очередной прогулки Ребенок может расстроиться, когда вместо своих знакомых обнаружит лишь груды подтаявшего снега. Поэтому сказал, на ходу придумывая и подбирая слова:

– А знаешь, сегодня ночью Снеговик и Необычное Шущество, наверное, уйдут на Север.

– А почему? – полюбопытствовал Ребенок.

– Ну… понимаешь… весна уже. Тепло. Им ведь не хочется растаять. Они и пойдут на Север.

– Ночью? Когда мы будем спать?

– Конечно. Когда будем спать. Им по солнышку идти трудно. Да и мальчишки днем всюду носятся, сломать могут. Они и пойдут ночью по холодку.

Ребенок задумался.

– И за ручки возьмутся?

– И за ручки возьмутся. Возьмутся за ручки и пойдут.

– А почему на Север?

– Почему?… Холодно там, на Севере. Снег лежит. А они и сами из снега.

– А потом придут? – уточнил Ребенок.

– Обязательно. Зима наступит, и придут.

День сменился вечером, вечер – поздним вечером, поздний вечер – очень поздним вечером. Ребенок спал, разметавшись в своей кроватке. А Мама и Папа за чаем вспоминали, смеясь, липкий снег, довольного Ребенка, Снеговика и Необычное Шущество. Потом ушла и Мама. Папа еще стоял у кухонного окна и курил сигарету. К ночи обрушилась непогода, и разгулявшийся злой ветер нес тучи перемешанного с дождем густого снега. Уличные фонари в этой несущейся, свистящей, черно-белой буре проступали тусклыми, непонятно как удерживающимися на одном месте пятнами. В такую погоду человеку бывает особенно хорошо, умиротворенно и уютно. Разумеется, если он дома, если окно у него плотно закрыто, и если хорошо функционируют батареи парового отопления. Папа еще раз вспомнил барахтающегося в снегу Ребенка, и улыбка родилась сама собой.

А Снеговик и Необычное Шущество шли на Север. Буря мела им в лицо, но они упорно, сосредоточенно шагали и шагали, крепко взявшись за руки и неуклюже переставляя пуфики-ноги. Обходили лужи и глубокие ямы, уже заполнившиеся талой водой. Карабкались на бугорки и пригорки, вглядываясь широко открытыми глазищами в слепящую, несущуюся навстречу черно-белую мглу, в еле проступающие сквозь нее пятна уличных фонарей. Снеговик был выше, и поэтому чувствовал себя старше. Заботливо поддерживал Необычное Шущество, когда они переваливали очередной трудный пригорок. А Необычное Шущество молчало, но было ему очень благодарно. Потому что это ведь очень приятно, когда о тебе так заботятся. Да и вообще, как не порадоваться, что рядом есть друг, когда вас всего двое в ненастной, неспокойной ночи…