Глава 10
ФРЕГАТ
Хугли, чьи воды считаются священными у жителей верхней Индии, – одна из самых важных рек Индостана.
Ее длина не превышает двухсот лиг, но масса воды значительна и пополняется за счет многочисленных больших и малых притоков.
На ней всегда царит оживленная деятельность, как на всех больших реках Востока. Пароходы, барки, пинассы, всякого рода парусники и бригантины, не говоря уже о простых лодках, встречаются повсюду, бороздят ее во всех направлениях.
Пользуясь приливом, очень сильным в этих местах, суда, приплывшие со всех концов света, поднимаются вверх по ней до Калькутты, Сандернагора или Хугли – трех самых важных городов, расположенных по ее берегам.
Но в тот момент, когда шлюпка Тремаль-Найка оторвалась от берега, лишь несколько лодок виднелось на поверхности реки и все они двигались вверх по течению. Смешаться, затеряться среди них не представляло большого труда.
– Живее! – приказал Тремаль-Найк. – Нужно добраться до форта прежде чем экспедиция тронется в путь. Опоздание будет стоить вам Раймангала.
– Не беспокойся, – отвечал самый старший, казавшийся начальником этих тугов. – Придем как раз вовремя.
– На каким расстоянии мы от форта?
– Меньше десяти лиг.
Туги, крепкие парни, закаленные в тяжелой работе и с детства привыкшие к веслам, устроившись на банках, слаженно орудовали веслами, и вскоре шлюпка полетела по воде, как стрела.
Ночь была очень яркая, лунная, воздух, освеженный вечерним бризом, приятно холодил лицо и грудь.
Оба берега видны были с лодки, как днем, и представляли собой красивое зрелище. Чудесные леса со стройными рядами кокосовых пальм сменялись прекрасно возделанными плантациями индиго, обширные заросли бамбука, расступаясь, освобождали пространство для уютных поселков и деревень.
Не было здесь недостатка и в изящных бенгали с пирамидальными крышами, на которых дремали черные аисты, попадались и целые дворцы, роскошные пагоды, сказочно красивые при свете луны.
Прошло уже с полчаса, как шлюпка покинула свою тихую заводь, когда с правого берега послышался крик:
– Эй вы… Стойте!..
При этом резком окрике, неожиданно прозвучавшем в ночи, Тремаль-Найк встал и внимательно огляделся.
– Смотри туда, – сказал один из гребцов, указывая пальцем на берег. – Мы проходим мимо бенгали капитана Макферсона.
– Нас заметили?
– Должно быть. Они что-то подозревают и следят за всеми лодками, которые поднимаются вверх по реке. Ты разве не видишь людей на террасе?
Тремаль-Найк посмотрел на бенгали. На террасе, которая нависала над самой рекой, стояла группа людей. Лунный свет играл на дулах их ружей.
– Эй!.. Остановитесь! – повторил тот же голос.
– Быстрее вперед! – приказал Тремаль-Найк. – Еще минута – и они бросятся в погоню.
Шлюпка, которая замедлила было ход, снова начала набирать скорость. Оглушительный залп прогремел в ее сторону с террасы.
– Это они! – закричал кто-то там. – Огонь, ребята!
Хлопнули еще три или четыре ружейных выстрела. Туги, хотя и успели отплыть достаточно далеко, услышали, как пули свистят над их головами.
– Ах разбойники! – воскликнул Тремаль-Найк, хватая карабин.
– Берегись! – закричал один туг. – Они собираются пуститься в погоню.
– Я постараюсь удержать их. Направьте шлюпку к паруснику, что спускается по реке. Он плывет из Калькутты и сможет нам что-нибудь сообщить об экспедиции.
– Смотри, Тремаль-Найк! – завопил один из гребцов.
Тот обернулся к бенгали и увидел лодку с пятью или шестью сипаями и полудюжиной гребцов, отчалившую от берега.
– Гребите! – приказал он, поднимая карабин.
Их шлюпка неслась со все возрастающей скоростью, тем не менее лодка, управляемая, по-видимому, более опытной рукой, быстро нагоняла.
На носу ее было несколько мешков с песком, за которыми с карабинами в руках прятались сипаи.
– Остановись!.. – загремел голос.
– Гребите, ребята, гребите! – скомандовал Тремаль-Найк.
Один сипай выглянул из-за моего укрытия. Этого было достаточно: Тремаль-Найк прицелился и выстрелил. Сипай вскрикнул, взмахнул руками и свалился на дно лодки.
– Готов! – закричал Тремаль-Найк, хватая второй карабин.
Ответом ему был общий залп. Пули впились в борта шлюпки, взбрызнули воду за кормой.
Еще один сипай показался из-за укрытия, и упал, как и первый.
Такая исключительная меткость обескуражила сипаев: отстав, они направили лодку к противоположному берегу.
– Будь осторожен, Тремаль-Найк, – сказал один из тугов. – На том берегу английские бенгали.
– Которые снабдят их и людьми, и лодками, – добавил другой.
– Мы не дадим им на это времени. Правьте к паруснику.
Судно, которое спускалось вниз по реке, было в полумиле от них.
Это был один из тех парусников, которые строятся в Бомбее, где кораблестроение с давних времен было доведено до высшего совершенства. Носовая часть судна была чисто индийской – довольно стройная и заостренная, украшенная божествами и головами слонов. Три его мачты гнулись под свежим утренним бризом.
В пятнадцать минут шлюпка сблизилась с ним и пристала к правому борту. Капитан судна наклонился над фальшбортом, чтобы узнать, чего они хотят.
– Откуда идете? – спросил Тремаль-Найк.
– Из Белого города, – отвечал морской волк.
– Давно вы проходили перед фортом Вильям?
– Пять часов назад.
– Видели военные корабли?
– Да, фрегат «Корнуэлл».
– Уже снаряженный?
– Нет, на него садились солдаты.
– Наверняка они собираются на Раймангал, – сказал кто-то из тугов.
– А вы не знаете, куда он идет? – спросил Тремаль-Найк.
– Не знаю, – отвечал капитан.
– Машина уже работала?
– Да.
– Спасибо, капитан.
И шлюпка отчалила от парусника.
– Вы слышали? – спросил Тремаль-Найк.
– Да, – ответили туги, склонясь над веслами.
– Нужно добраться раньше, чем фрегат выйдет в плавание, или все погибло. Гребите! Гребите!..
В этот миг один из тугов издал торжествующий возглас.
– Слышите? – вскричал он.
Все прислушались, затаив дыхание. Со стороны моря послышался слабый гул, как будто приближалась какая-то буря.
– Прилив! – закричали туги.
Течение Хугли внезапно остановилось. С юга показалась пенистая волна, которая приближалась со скоростью пущенной в галоп лошади.
С глухим ревом она накатила на шлюпку, приподняла ее и понесла дальше, к Калькутте, увлекая с собой и все суда, и массу сора, травы, стволов и веток деревьев.
– К правому берегу! – скомандовал главарь тугов. – Через час мы будем у форта.
Шлюпка повернула к правому берегу, где прилив ощущался сильнее, чем у левого, и снова помчалась, лавируя по фарватеру, помогая приливу веслами.
Занималась заря. Звезды, еще недавно блиставшие на темном небе, понемногу бледнели, исчезали, а берега в чистом утреннем воздухе проступали все виднее и отчетливее.
По мере того как шлюпка приближалась к Калькутте, берега величественной реки теряли свой дикий вид. Девственные леса, населенные диким зверьем и змеями, непроходимые заросли бамбука понемногу исчезали, уступая место плодородным полям и плантациям хлопка. Тщательно ухоженные сады и парки окружали все чаще встречавшиеся богатые особняки. Деревни были населеннее и оживленнее, у пристаней стояло много судов.
– Приближаемся к Калькутте, – сказал один из гребцов, всматриваясь в берега.
Тремаль-Найк, уже несколько часов пребывавший в лихорадочном нетерпении, порывисто вскочил и устремил взгляд на север.
– Где она?.. – спросил он. – Ты ее видишь?
– Нет еще, но скоро увидим.
– Гребите!..
Шлюпка ускорила ход. Туги, не менее нетерпеливые, чем он, упирались изо всех сил, сгибая весла мощными гребками и шумно дыша. Никто не разговаривал, чтобы не сбиться с ритма.
В восемь часов в верхнем течении реки раздался пушечный выстрел.
– Что такое? – с тревогой спросил Тремаль-Найк.
– Мы поблизости от Киддепура. Какой-то военный корабль отправляется в плавание и салютует.
– Давайте! Давайте!.. Мы должны прийти вовремя!..
Река начинала необычайно оживляться. Барки, бриги, китайские джонки, изящные клиппера и бригантины, а также дымящие своими трубами пароходы во множестве поднимались и спускались вниз по течению. Сидевший у руля Тремаль-Найк должен был пустить в ход всю свою ловкость, чтобы не столкнуться с кем-нибудь в этой массе судов и лодок, которая так возросла, что иногда занимала всю реку.
В десять шлюпка прошла перед Киддепуром, большим поселком, расположенном на левом берегу реки, а чуть позже оказалась в виду Калькутты, королевы Бенгалии, столицы всех английских владений в Индии, с ее внушительным рядом дворцов и пагод, с ее куполами и причудливыми колокольнями, с ее улицами и площадями, под защитой форта Вильям – самой большой и мощной крепости на полуострове.
Тремаль-Найк вскочил и широко раскрытыми глазами смотрел на эту разворачивающуюся перед ним изумительную панораму большого столичного города.
– Какой блеск!.. – прошептал он. – Никогда б не подумал, что так близко от страны тигров и змей может возвышаться такой огромный город.
Он повернулся к одному из тугов, самому пожилому, и спросил:
– Ты знаешь город?
– Да, – отвечал индиец.
– Ты знаешь, какова моя миссия?
– Коульи мне сказал: убить капитана, чтобы он не напал на Раймангал.
– Где мне найти его?
– Мы это узнаем, я надеюсь.
– Он еще не отправился?
– Мы не видели ни одного военного корабля, спускающегося по Гангу, – ответил старик. – Значит, экспедиция еще не отправилась.
– Не знаешь, есть ли у капитана свой дом в Калькутте?
– Есть, недалеко от форта Вильям.
– Ты найдешь его?
– Да, конечно.
– Интересно, там ли он сейчас?
– Мы это скоро узнаем.
– От кого?
– От одного из наших. Это боцман на борту «Девоншира».
– Что это за «Девоншир»? – спросил Тремаль-Найк.
– Вон, взгляни на ту канонерку у форта Вильям.
Тремаль-Найк посмотрел в указанном направлении и увидел в пятидесяти ярдах от массивных стен крепости небольшое паровое судно с довольно низким корпусом и такой небольшой осадкой, что оно легко могло подниматься даже по притокам Ганга. На нем была только одна мачта, расположенная ближе к носу, а на корме, на круглой платформе, стояло тяжелое артиллерийское орудие.
– Ваш человек служит на этом судне? – спросил Тремаль-Найк.
– Я тебе сказал: это боцман Хидар.
– Пошли к нему.
– Спокойно. Здесь нужна осторожность.
– Нас тут не знают.
– И все-таки не стоит так спешить.
– Делай, как знаешь, – сказал Тремаль-Найк.
Туг оставил на минуту весло и, встав на скамейку, внимательно оглядел палубу канонерки.
На палубе виднелись несколько матросов, занятых приборкой, и среди них седоватый боцман, который, стоя на корме, болтал с юнгой.
– Это он, – сказал душитель, повернувшись к Тремаль-Найку.
– Кто он?
– Хидар.
– Он тебя видел?
– Подожди минуту.
Он приложил ладони ко рту, образовав нечто вроде рупора, и издал пронзительный звук, который скорее мог исходить из медной трубы, чем из человеческого рта.
Боцман тут же повернулся к реке и наклонился над фальшбортом. Шлюпка в этот момент проходила под самым бортом канонерки.
Взгляд боцмана встретился со взглядом старого туга, но он тут же перевел его дальше, притворившись, что разглядывает парусник, шедший вниз по течению.
– Скоро Хидар будет на берегу, – сказал старик. – Он меня понял.
– Где мы встретимся с ним?
– В одной харчевне, которую содержит наш человек.
Шлюпка двинулась дальше, держась вблизи берега, и направилась к пристани.
По берегам реки, особенно на больших каменных лестницах, спускающихся к воде, толпились мужчины, женщины и дети, чтобы совершить свои омовения в священных водах Ганга.
В любое время года индиец не забывает о религиозном омовении; оно стало для него ежедневной необходимостью. Во всех городах, которые расположены на берегах священной реки, толпы жителей каждое утро заполняют эти лестницы, и, едва взойдет солнце, погружаются в воду.
Мужчины и женщины, богатые и бедные, старики и дети, раздеваются на ступеньках, на открытом воздухе, на глазах у всех, не обращая внимания на взгляды любопытных, и совершают омовения, обратив лицо к солнцу, как предписывает культ.
Первым делом они полощут себе рот, потом предлагают пригоршню воды дневному светилу. После этого стирают одежду, никогда не пользуясь мылом, поскольку оно считается нечистым веществом, и снова одеваются, всё так же на открытом воздухе, мужчины и женщины вместе, после чего возвращаются по домам, унося с собой кувшин с водой для дневных омовений.
Пройдя этот хаос из судов и купающихся, проплыв мимо портовых строений и складов, шлюпка причалила к широкой лестнице, которая в этот момент была безлюдна.
Старый туг велел своим товарищам оставаться в ней и сказал Тремаль-Найку:
– Следуй за мной.
Они поднялись по лестнице и сквозь торговые ряды и портовые лавочки вышли в город.
Несмотря на раннее утро, толпа заполняла уже улицы города, множество экипажей и пешеходов кружило по его площадям, своим великолепием не уступающим Лондону.
Старый туг быстро пересек несколько улиц и площадей, прошел мимо блестящих дворцов с фронтонами в стиле греческих храмов, окруженных садами, и вскоре углубился в грязные, узкие улицы бедных кварталов, где остановился перед хибарой нищенского вида, над дверью которой висела вывеска в виде рыбы с квадратной, как у лягушки, головой, и длиннющими плавниками.
– Подождем его здесь, – сказал туг. – Хидар скоро придет.
Они вошли в темную и грязную комнату, где виднелись несколько столов и бамбуковых табуреток, и уселись в самом освещенном ее углу. Хозяин, худой, как факир, и страшно изуродованный оспой, принес им блюдо риса, приправленного соусом из рыбы и пряностей, и кувшин «тоди», очень светлого и приятного пальмового вина.
Проголодавшись от утреннего воздуха и долгого путешествия, Тремаль-Найк и его товарищ опустошали свои тарелки, когда в харчевню вошел боцман королевского флота. Это был крепкого сложения мужчина лет сорока, с черной бородой и умными глазами.
Он держал во рту короткую трубку и беспрерывно дымил. Завидя старого туга, он подошел к нему и протянул руку.
– Рад снова встретиться с тобой, Мок, – сказал он и пристально глянул на Тремаль-Найка, словно ощупывая его взглядом.
– Не бойся, Хидар, – ответил старик, поняв его. – Это наш, он посланец Кали.
– Дай мне доказательство, – сказал боцман.
Тремаль-Найк показал ему кольцо, которое носил на пальце.
Моряк склонил голову.
– Я в твоем распоряжении, посланец Кали.
– Садись и выслушай, – сказал Тремаль-Найк. – Ты знаешь капитана Макферсона?
– Конечно. Я его знаю, наверное, лучше всех.
– Ты знаешь, где он находится?..
– Он что, покинул свое бенгали? – спросил вместо ответа Хидар.
– Да.
– Когда?..
– Три-четыре дня тому назад.
– Этого я не знал. Интересно, что он будет делать в Калькутте?
– Готовить экспедицию против Раймангала.
Боцман вскочил на ноги, выронив трубку, которую держал во рту.
– Против Раймангала, вы сказали? – спросил он, стиснув зубы. – А!.. Я подозревал кое-что!.. Недаром они снаряжают «Корнуэлл».
– Корабль? – спросил Тремаль-Найк.
– Старый фрегат, который был предоставлен капитану Макферсону.
– Где он находится?
– Здесь, у арсенала. На него погрузили много боеприпасов, продовольствия; его снаряжают, как транспорт, точно готовят десант.
– Среди его экипажа есть наши люди? – спросил старый туг.
– Да, двое: Палаван и Биндур.
– Я их знаю. Нужно повидать и расспросить их.
– Они ничего не знают о предназначении «Корнуэлла». Я говорил с ними вчера вечером и выяснил, что цель и маршрут похода держатся в строжайшем секрете.
– Не остается никаких сомнений, – сказал Тремаль-Найк как бы про себя. – Фрегат предназначен для военной экспедиции.
– Я тоже начинаю подозревать это, – согласился Хидар.
– Этот корабль не должен отплыть!.. – воскликнул охотник на змей.
– А кто помешает ему уйти в плавание?
– Я!..
– Каким образом?..
– Убив капитана до отплытия. Этого ведь хотели Коульи и Суйод-хан.
– Но это будет нелегким делом, – задумчиво сказал Хидар. – Капитан держится начеку, особенно теперь.
– И все-таки я убью его. Мне говорили, у него в Калькутте есть дом.
– Да, есть.
– Пошлем кого-нибудь проверить, там ли он живет.
– А как?
– Пока не знаю, но способ найдем, – ответил Тремаль-Найк.
Старый туг минуту подумал и, тряхнул головой, сказал:
– О капитане мы скоро узнаем.
– Каким образом? – спросил Хидар.
– Один человек нам поможет.
– Кто?.. Какой человек?..
– Нимпор.
– Факир?..
– Он самый. Пошли!..
