Глава 13
ПЫТКА
Главное было сделано, Теперь оставалось только заставить пленника говорить, что было делом нелегким. Однако охотники на змей владели сильными средствами, способными развязать язык даже немому.
Положив пленника посередине хижины, они развели в очаге большой огонь и стали терпеливо ждать, пока тот придет в себя
Прошло немного времени, и индиец стал подавать признаки жизни. Грудь его приподнялась в порывистом вздохе, зашевелились руки и ноги, наконец он открыл глаза, уставившись на Тремаль-Найка, который стоял, склонившись над ним.
Тотчас глубокое удивление отразилось на его лице, которое тут же сменилось ненавистью и яростью. Черты лица его исказились, жестокая ухмылка показалась на губах, обнажив два ряда острых, как у тигра, зубов.
– Где я? – глухо спросил он.
Тремаль-Найк приблизил к нему свое лицо.
– Ты узнаешь меня? – спросил он, усилием воли сдерживая гнев, кипевший в его груди. – Ну как, узнал?
Манчади лишь злобно усмехнулся, не отвечая.
– Ты дрожишь передо мной?
– Мне дрожать! – презрительно пробормотал душитель. – Манчади не боится никого, кроме Кали.
– Кали! Кто такая Кали? Мне кажется, я слышал это имя.
– Да, ты слышал его в ту ночь, когда пал под кинжалом Суйод-хана. Славный был удар!..
– Плоховатый, если я еще жив.
– Это несчастье, что ты еще жив.
– Конечно, – с иронией отвечал Тремаль-Найк. – Исчезни я с лица земли, убийцам жилось бы спокойнее на Раймангале.
Душитель зловеще ухмыльнулся.
– Ты не знаешь еще Суйод-хана, – сказал он.
– Я намерен скоро познакомиться с ним поближе, и не позднее завтрашнего вечера.
– Думаешь, я поверю тебе?
– Придется поверить: Тремаль-Найк – человек слова.
– Посмотрим, – сказал Манчади. – Ты не сделаешь и шага к Раймангалу, как у тебя будет сто арканов на шее.
– Оставим Суйод-хана и его арканы и поговорим о более важных вещах. Но берегись, Манчади: если ты не скажешь мне правду тебя ожидает жестокая пытка.
Манчади отвернулся, давая тем самым понять, что не намерен говорить.
– Итак, слушай мои вопросы и отвечай, а ты, Каммамури, оживи огонь – он, возможно, сейчас нам понадобится.
Дрожь пробежала по желтоватому лицу Манчади, он тревожно смотрел на пламя, которое поднималось и опускалось, прихотливо освещая закопченные стены хижины.
– Манчади, – продолжал Тремаль-Найк, – кто эта богиня, которую ты называешь Кали и которая требует много жертв?
– Я не скажу.
– Плохо ты начинаешь, Манчади. Мне придется пытать тебя.
– Манчади не трус.
– Перейдем к другому. Мне нужно знать, сколько человек находится на Раймангале.
– Я сам этого не знаю. Их много, и все они подчиняются
Суйод-хану, нашему главе. – Манчади, знаешь ли ты Деву пагоды?
– А кто ж ее не знает?
– Хорошо, расскажи мне об Аде Корихант.
Молния жестокой радости блеснула в глазах Манчади.
– Рассказать тебе о ней! – вскричал он, странно ухмыляясь. – Никогда!..
– Манчади! – сказал Тремаль-Найк. – Берегись, не испытывай мое терпение. Где находится Ада Корихант?
– Кто знает! Может, на Раймангале, может, на севере Бенгалии, может, в море. Может, она еще жива, а может, и умерла.
Тремаль-Найк издал крик ярости.
– Умерла! – вскричал он, заломив руки. – Ты что-то знаешь. О! Ты скажешь! Ты все расскажешь, как только мы начнем жечь тебе ноги.
– Можешь сжечь и руки до самых плеч, Манчади не скажет. Клянусь моей богиней!
– Негодяй, ты что, никогда не любил?
– Я никого не любил, кроме моей богини и моего верного аркана.
– Слушай, Манчади, – вне себя закричал Тремаль-Найк. – Я освобожу тебя, я отдам тебе все, чем владею, до последней рупии, я стану твоим рабом, но скажи мне, где находится бедная Ада, жива она или мертва, скажи мне, есть ли надежда спасти ее. Я ужасно страдаю, Манчади, не заставляй меня страдать еще больше, не убивай меня! Говори, или я разорву тебя на куски своими собственными руками!
Манчади молчал, мрачно глядя на него.
– Но говори же, чудовище, говори! – завопил Тремаль-Найк.
– Нет!.. – воскликнул индиец с несокрушимой твердостью. – Я не произнесу ни слова.
– У тебя железное сердце!
– Да, железное и полное ненависти.
– Ради всего святого, говори, Манчади!
– Нет, никогда!
Тремаль-Найк схватил его за руки.
– Негодяй! – заорал он ему в уши. – Я убью тебя!
– Убей, но я не скажу.
– Каммамури, ко мне!
Он схватил пленника за руки и подтащил к огню. Маратх схватил его за ноги и приблизил к пламени. Жесткая кожа почернела от соприкосновения с горящими углями. Тошнотворный запах паленого заполнил всю хижину.
Манчади трясся, рыча, точно тигр; глаза его налились кровью.
– Держи крепко, Каммамури, – сказал Тремаль-Найк.
Душераздирающий крик вырвался из груди упрямца.
– Довольно… довольно… – проговорил он прерывающимся голосом.
– Ты скажешь? – спросил его Тремаль-Найк.
Манчади скалил зубы, кусал себе губы, но все еще молчал, хотя огонь продолжал жечь его мясо. Прошло еще несколько секунд. Второй вопль, громче первого, сорвался с его губ.
– Хватит!.. – прохрипел он. – Это слишком…
– Теперь скажешь?
– Да… скажу… хватит… Помогите!
Тремаль-Найк одним рывком отодвинул жаровню.
– Говори, негодяй!
Манчади взглянул ему в лицо глазами, полными страха и ненависти. Отчаянным усилием он сел, но тут же повалился на спину с хриплым стоном и остался лежать неподвижно со страшно искаженным лицом и перекошенным ртом.
– Он умер? – испуганно спросил Каммамури.
– Нет, без сознания, – ответил Тремаль-Найк.
– Нужно действовать осторожно, хозяин. Если он умрет раньше чем признается, нам будет мало проку.
– Он не умрет так скоро, уверяю тебя.
– Он скажет?
– Нужно, чтобы сказал. Ты слышал, что Ада, возможно, умирает? Я узнаю об этом все, даже если мне придется выпустить его мерзкую кровь каплю за каплей.
– Не верь, хозяин. Негодяй мог и солгать.
– О я не переживу ее. Если моя бедная Ада умрет, я последую за ней добровольно. Как жестока моя судьба! Любить, быть любимым, и не иметь возможности сделать ее своей! Но я добьюсь своего, клянусь всеми богами Индии!
– Смотри, хозяин, наш пленник начинает приходить в чувство.
Душитель действительно приходил в себя. Дрожь пробежала по его телу; он медленно поднял голову, покрытую большими каплями пота, и наконец открыл глаза. Он открыл и рот, как бы желая что-то сказать, но из горла вырвался лишь хриплый звук, похожий на приглушенный стон.
– Говори! – приказал Тремаль-Найк.
Тот не отвечал.
– Видишь этот огонь? Если ты не развяжешь язык, я снова начну пытку.
– Говорить?.. – прорычал Манчади. – Ты хуже, чем убил… ты меня искалечил… я не могу больше ходить… Убей меня, если хочешь… но я не буду говорить. Я ненавижу тебя… а твоя Ада… умрет!.. Я радуюсь, зная, что она испытывает те же самые муки… Мне кажется, я слышу ее вопли… Я вижу ее, привязанную к пламенеющему костру… Суйод-хан ухмыляется… туги пляшут вокруг… Кали улыбается… Вот пламя окутывает ее… Ах! ах! ах!..
И негодяй разразился сатанинским смехом, который слился с первым ударом грома, потрясшим всю хижину до основания.
Тремаль-Найк, как безумный, бросился на индийца.
– Ты лжешь, негодяй! – завопил он. – Это невозможно, невозможно!
– Это правда… твоя Ада будет сожжена…
– Скажи мне все! Я приказываю тебе!
– Никогда!
Обезумев от гнева и отчаяния, Тремаль-Найк снова схватил душителя, чтобы бросить к огню, но Каммамури остановил его.
– Хозяин, – сказал он, – этот человек не вытерпит второй пытки и умрет. Огня недостаточно, чтобы заставить его говорить; попробуем железо.
– Что ты хочешь сказать?
– Предоставь действовать мне. Он заговорит – вот увидишь.
Маратх прошел в соседнюю комнату и вскоре появился, неся что-то вроде сверла, на конце которого были приделаны две спирали из закаленной стали, с остриями, отстоящими на сантиметр друг от друга.
– Что это такое? – спросил Тремаль-Найк.
– Штопор, – отвечал маратх. – Сейчас ты увидишь, как я орудую им, и, клянусь тебе, что ни один человек, даже самый сильный и упрямый, не устоит перед ним.
Он схватил правую ногу душителя и приложил к ступне обе спирали.
– Смотри, Манчади, я начинаю.
Две стальные спирали вонзились в плоть. Маратх увидел, как лицо пленника мгновенно покрылось холодным потом.
– Продолжать? – спросил он его.
Только дрожь пробежала по телу Манчади. Каммамури снова взялся за пытку. Пленник испустил отчаянный крик.
– Признавайся, или я продолжу, – сказал маратх.
– Нет… не надо… Я признаюсь во всем…
– Я знал, что ты заговоришь. Поспеши, если не хочешь, чтобы я взялся за другую ногу. Где Дева пагоды?
– В… подземельях, – еле слышно прошептал Манчади.
– Поклянись своей богиней, что не лжешь.
– Клянусь в этом… Кали.
– Теперь дальше. Какая опасность ей угрожает? Говори все.
– Мне приказали… Ах собаки…
– Продолжай.
– Ада приговорена… Кали осудила ее на смерть… Твой хозяин любит ее… она любит его… Нужно, чтобы умер один из них… Меня послали сюда… чтобы убить его… Я промахнулся…
– Ну же! Говори! – воскликнул Тремаль-Найк, ни пропустивший ни слова.
– Не видя меня… они догадаются, какая судьба… меня постигла… узнают, что ты… еще жив… А нужно, чтобы один из двоих… умер… Ада в их… руках… она умрет… на костре… Кали осудила ее…
– Нет! Я спасу ее!..
Злорадная ухмылка показалась на губах пленника.
– Туги… сильны, – сказал он.
– Но Тремаль-Найк сильнее. Слушай меня, Манчади. Я знаю, что священный баньян ведет в подземелья. Мне нужно знать способ, как спуститься туда.
– Я сказал все… довольно. Можешь убить меня, я и так уже при смерти… но я не… скажу больше. Дай мне умереть…
– Мне продолжать? – спросил Каммамури.
– Я узнал все, что нужно, – сказал Тремаль-Найк. – Я отправляюсь!
– Прямо сегодня ночью?
– Разве ты не слышал?.. Завтра может быть слишком поздно.
– Ночь сегодня темная и бурная.
– Тем лучше: я проберусь незаметно.
– Хозяин, плыть сейчас на Раймангал – это все равно что идти навстречу смерти.
– Нет, Каммамури, меня не остановят все громы и молнии. Дарма!
Тигрица, сидевшая в соседней комнате, подошла и потерлась о ноги хозяина.
– Пошли в лодку, моя хорошая, и готовь свои когти.
– А я, хозяин? Что делать мне? – спросил Каммамури.
Тремаль-Найк подумал немного и сказал:
– Этот человек еще жив и, возможно, не умрет. Стереги его: он может понадобиться.
– Ты хочешь плыть без меня?
– Ты же не можешь следовать за мной. Если бросить этого несчастного одного, завтра он умрет.
Тремаль-Найк взял карабин, два пистолета, нож, подсумок с патронами и вышел из хижины быстрыми шагами. Тигрица скользнула следом, ее рычание смешалось с воем ветра и раскатами грома.
– Ну и ночка! – сказал Тремаль-Найк, взглянув на бурные облака. – Но это меня не остановит.
Внезапно он услышал за спиной одиночный выстрел, а вслед за тем громкий лай Пунти.
«Что там такое?» – удивленно спросил он себя.
Он обернулся и увидел, что Каммамури бежит за ним следом. Маратх был вооружен до зубов и нес на плече весла.
– Что случилось? – спросил охотник на змей.
– Каммамури отомстил за Агура, – ответил маратх.
– Ты что, убил Манчади?
– Да, хозяин. Этот человек нам мешал. А я не мог отпустить тебя на Раймангал одного.
– Каммамури, ты знаешь, что мы, возможно, никогда больше не вернемся сюда, в джунгли?
– Знаю, хозяин.
– Ты знаешь, что на Раймангале нас ждет смерть?
– Знаю, хозяин. Ты идешь, чтобы спасти женщину, которую любишь, а я иду за тобой. Лучше умереть бок о бок с тобой, чем остаться одному в джунглях.
– Ладно, мой храбрый Каммамури, пошли! Пунти постережет нашу хижину.
