Глава 7
Муниципальная больница 6-го округа в Манагуа была местом не столько шумным, сколько суетливым. На первом этаже со стороны улицы Антамире работало поликлиническое отделение, здесь же размещался и травмпункт. По коридорам постоянно сновали люди, в воздухе стоял гул голосов – латиноамериканцы не умеют разговаривать тихо и без эмоций. В соседнем корпусе, связанном с этой частью здания узким переходом второго этажа, располагался медицинский стационар.
Здесь было меньше суеты, но все равно не ощущалось состояния покоя, к которому привык русский глаз. Больница – это место, где тебя лечат, где ты лежишь и скучаешь по дому. Где все читают, смотрят телевизор в общем холле отделения в одинаковых пижамах, где все ждут вечера, когда настанет время посещения родственниками. Все тихо, степенно и вполголоса.
В Манагуа же во всем чувствовался свой колорит. Даже болели здесь со вкусом, с эмоциями, ярко. На этом фоне в отделении хирургии очень колоритно возлежал на кровати небритый, взлохмаченный и угрюмый бывший сержант армии США Итан Миллер.
Сергеев прошел между койками общей палаты, где лежали индеец-метис со сложным переломом руки и потомок конкистадоров со сломанными ребрами, и остановился, глядя на бывшего сержанта.
– Здравствуйте, Миллер. Наконец-то я вас нашел.
– Вы кто? – насторожился сержант, глядя на гостя, который стоял над ним в приличном чистом костюме, гладко выбритый и с идеальной стрижкой. – Из налогового департамента? В этом месяце я заплачу, я же сказал вам еще в прошлый раз. До конца года я все заплачу.
– Я не налоговый инспектор, Миллер, – покачал головой Сергеев.
– А откуда вы?
– Знаете что, у вас тут так душно, а за окном такой чудесный парк. Пойдемте на воздух, я вам там все объясню. Зачем нам беспокоить ваших соседей по палате. Потом расспросами замучают.
– Какими расспросами? – садясь на кровати, пробурчал Миллер.
– Так они же все будут слушать, – улыбнулся Сергеев, кивнув на соседние кровати. – А в парке я вас познакомлю с одной интересной женщиной. Я, уж простите, не стал приводить ее сюда, в это средоточие боли и уныния.
Миллер довольно резво ковылял на одном костыле, идя рядом с Сергеевым и слушая его рассказ о том, как два года назад тот попал на прогулочной яхте в шторм в Бискайском заливе. Станислав резко оборвал свою историю, как только они подошли к лавке в больничном парке, где их ждала Дорес Батлер.
– Ну, вот, про свои приключения в открытом море я вам потом расскажу. А сейчас познакомьтесь. Это ваша соотечественница, журналист из «Найт-Риддер» Дорес Батлер.
Батлер поднялась с лавки, протянула сержанту руку, заглядывая ему в глаза. Миллер смотрел хмуро, но вопросов не задавал.
Сергеев с довольным видом предложил всем присесть и спокойно поговорить на свежем воздухе. Он правильно рассчитал, что Миллер не станет сразу задавать много вопросов и отказываться от беседы с незнакомыми людьми. Разговор мог направиться в самое благоприятное для него русло. Например, на тему заказа на транспортные услуги или иной работенки. Пусть больница и муниципальная, пусть оплачивается из его страховки, но на некоторые лекарства все равно нужны деньги, да и больничная еда оставляет желать лучшего. А нога заживать будет еще недели две. И эти две недели надо как-то прожить, потому что выпишут Миллера завтра или послезавтра.
– Ну, как вы здесь живете, Миллер? – спросила журналистка. – Не жалеете, что остались в Никарагуа после службы?
– Что теперь говорить, – хрипло ответил Миллер и откашлялся, прикрывая рукой рот с давно не чищенными зубами. – Дело сделано, прошлого не вернуть.
– Я знаю, что у вас здесь был свой бизнес в столице.
– Был! – криво усмехнулся сержант. – И бизнес был, и жена была. Хотя какая она жена, так, жили вместе. Она со мной жила, пока у меня дела шли хорошо. Пока я на базе получал приличные деньжата, чтобы с ней вместе открыть свой бизнес в столице. Одним словом, пока я был ей нужен. А когда стал не нужен, когда все рухнуло, она снова умотала на Москитовый берег искать другого олуха. И, говорят, нашла.
– Ну, в жизни всякое бывает, – философски заметил Сергеев. – Не надо отчаиваться. Надо просто снова засучить рукава и взяться за дело. В жизни все можно исправить, если очень захотеть.
– А вы кто такой? – решительно потребовал ответа Миллер. – Вы обещали мне что-то поведать? Кажется, время для этого наступило самое подходящее.
– Про мисс Батлер я вам сказал. Теперь о себе. Я дипломат из советского посольства. И у нас с мисс Батлер есть к вам несколько вопросов.
– Дипломат? – опешил Миллер. – Из СССР? Это что, я попал в сети иностранной разведки? Слыхивал я, что здесь такие дела творятся, только вот самому сталкиваться не приходилось. Извините, господа, в шпионы я не записываюсь. Мое дело баранку крутить. Это все, что я умею.
Сержант попытался встать, но костыль скользнул по песчаной дорожке, едва не опрокинув своего хозяина на землю. Сергеев подхватил Миллера под одну руку, под вторую его взяла Батлер, сжав локоть бывшего сержанта. Они снова опустились на лавку.
– Послушайте, Итан, – заговорила она, – я могу вам помочь. У меня обширные связи, и я могла бы замолвить за вас словечко и помочь вам вернуться в Штаты. Вы ведь из Техаса? У вашей сводной сестры там ранчо. Она единственная из родственников, кто у вас остался. В Пентагоне, я это точно знаю, открывается новая социальная программа поддержки ветеранов вооруженных сил, служивших за пределами страны. Это как раз ваш случай. Можно попытаться даже пробить вам пособие.
– Вы что, в свободное от основной работы время подрабатываете волонтерами в Корпусе Мира?
– Нет, Миллер, – покачал головой Сергеев, – дело в другом. Просто мы привыкли с мисс Батлер хорошо делать свою работу. А еще мы честные люди, и нас беспокоит то, что война в Никарагуа идет не потому, что она нужна никарагуанцам. Она идет потому, что нужна кое-кому за пределами этой страны. И нам важно найти доказательства, чтобы прекратить войну дипломатическим путем. Мы хотим, чтобы мировая общественность узнала правду, тогда в Никарагуа прекратится поставка оружия. Тогда здесь перестанут гореть деревни и не будут больше убивать женщин и детей.
– Больше всего мне сейчас хочется выпить, – потер горло Миллер, глядя с тоской на кроны деревьев за оградой больничного парка. – Но приходится держаться, потому что стоит только раз попасться, и меня тут же вышвырнут отсюда за нарушение больничного режима. А я сейчас сильно «на мели».
– Обсудим и это, – остановила его жалобы журналистка. – Вы служили на аэродроме Блуфилдс, в технической группе поддержки ВВС США?
– Да. Это не полноценная военная база на территории Никарагуа. Просто там был технический пункт. И когда там садились наши самолеты, мы их могли обслуживать.
– Через Блуфилдс шли военные поставки? – ухватился за эту мысль Сергеев.
– Военные поставки? Если вы имеете в виду техническое обеспечение, то оно шло и по воздуху, через Блуфилдс, и по морю, это через Бильви.
– Подразделение британской «KMC Ltd.» тоже базировалась в Блуфилдсе?
– Не знаю. Их представитель там был, на аэродром садились и британцы, и французы.
– У вас в Блуфилдсе в ангарах складировался груз для никарагуанских контрас? Оружие, боеприпасы, снаряжение?
– А-а, – криво усмехнулся Миллер. – Вот вы о чем! Тогда вам точно меня надо отсюда вытаскивать. Если я вам расскажу, то мне тут крышка. Это в Штатах я могу в полицию обратиться, а здесь я человек третьего сорта.
– Итан, – Сергеев положил Миллеру руку на плечо. – Мисс Батлер вам уже пообещала помочь выбраться из этой дыры. Если понадобится, я тоже подключусь. В конечном итоге не важно, в какую страну уехать, лишь бы у вас была крыша над головой, кусок хлеба и индейка на Рождество. Или вы предпочитаете гуся в яблоках?
– Я бы предпочел Техас. И снова увидеть Джоан. Ранчо у нее, говорите? Думаю, ей понадобится мужчина с руками, как у меня. Ладно, дьявол с вами! Есть такое подразделение, которое называется «Оперативная группа № 160». Оно входит в состав 16-й вертолетной эскадрильи сил специальных операций ВВС США. Я знаю точно, что как минимум восемь раз парни из этой группы участвовали в выполнении операций на территории Никарагуа. За все случаи говорить не буду, но по меньшей мере дважды они открывали огонь по подразделениям Сандинистской народной армии. Мы чинили после этого их вертолеты в ангарах в своем техническом центре.
– Это были чисто военные операции, боевые?
– Нет, транспортные. Они отправляли военные грузы контрас в джунгли. И пару раз сандинисты их крепко застукали за этими делишками. Нас предупреждали, что формально Штаты тут ни при чем.
– Вы были знакомы с кем-то из пилотов, кто участвовал в такого рода операциях? – спросила Батлер.
– Да, конечно. Мы же общались. Вместе обедали, по вечерам пиво пили. Кто из них где сейчас находится и проходит службу, я сказать не смогу. Но вот двоих точно помню, кто отсюда уехал в цинковых гробах. Я сам запаивал. И бирки на гробы делал.
– Вы помните их фамилии?
– Да. Дональд Олни, пилот. Этот погиб в марте 1983 года. Хороший был парень. У него на базе в Гондурасе была девочка. Может, и врал, конечно. А дома у него остался отец.
– А еще?
– Аллен Дженнингс. У него жена осталась в Штатах. Он еще, помнится, фотографию ее показывал.
– Это поможет? – спросил Сергеев Батлер.
– Я смогу выяснить их послужной список и узнать адреса родственников. А дальше – дело техники. Думаю, это нам поможет, Станислав. – Журналистка снова повернулась к сержанту. – Когда вас выписывают, Итан?
– Сказали, что через два дня, если рентген покажет, что кость срастается нормально.
– Ну и отлично. Я заеду за вами на машине. К тому времени у меня уже будут кое-какие данные, возможно, я свяжусь с вашей сестрой. Вы позволите передать ей от вас привет?
Батлер поднялась и протянула сержанту руку. Миллер смутился, неуклюже поднялся следом и сжал руку журналистки. Кажется, в его глазах появилась какая-то надежда на перемены к лучшему. Наверняка он мог и сам организовать свое возвращение на родину, только вот не хватало сил, настоящего желания, чтобы преодолеть бюрократические рогатки. А может, главным было то, что Батлер пообещала связать его с сестрой Джоан. Может, там был какой-то разлад и сам Миллер не решался поговорить с родственницей? Ладно, это было уже не важно. Эту часть заботы о бывшем сержанте с охотой возьмет на себя Батлер.
Сказав журналистке, что он ее догонит, Сергеев еще раз осмотрелся по сторонам. Кажется, никто не обращает на них внимания.
– Скажите, Итан, – спросил Станислав, когда журналистка ушла, – а что с вами случилось? Как вы сломали ногу?
– Авария. Еще одна беда на мою голову, – вздохнул Миллер. – Теперь у меня и машины нет, а я ведь на ней хоть как-то зарабатывал на жизнь.
– Как это случилось?
– Две недели назад я поздно ночью возвращался из Гранады. Неприятность одна там случилась – я перевозил манекены и испортил один. Лицо повредил. Поругался с хозяйкой, вот ведьма краснокожая! Заплатила она мне гроши и швырнула в меня манекеном. А он ведь… ну целый же, только нос отбит да царапины. Такая злость взяла! А потом я подумал, вдруг смогу его починить? Тогда можно будет его со скидкой продать какому-нибудь магазину. Вот и верну немного потерянных денег. А в кузове пикапа везти – это же снова его изуродовать! Ну, в кабину я его посадил с собой рядом, ремнем пристегнул, чтобы не падал. Еду, разговариваю с ним – все развлечение. А пару раз еще и дорожная полиция останавливала. Смеху было, вы не поверите. Они ж его за человека издалека принимали. Ну, в общем, настроение немного поднялось, когда к городу подъезжал. А недалеко от Тикуантепе меня тот гад и подрезал!
– Как это произошло? – заинтересовался Сергеев, думая о том, рассказывать или нет Миллеру, как на них напал Карлос Задоро возле его дома.
– Да просто. Как это обычно бывает на дорогах. Сначала долго ехал следом за мной, фарами в зеркала заднего вида слепил. То отстанет, то нагонит. А потом навстречу выехал грузовик. И этот гад не нашел лучшего момента, чтобы пойти на обгон, когда встречный грузовик был уже близко. Он поравнялся со мной, а потом резко вильнул вправо, в мой ряд. Что мне оставалось делать, когда его фонари вдруг оказались перед моим капотом. Я нажал на тормоз, машину занесло, а справа очень глубокий кювет. Одним словом, перевернулся я. Меня как-то выбросило из кабины, а машина полетела кувыркаться дальше. Оглушило немного. Пока я в себя приходил, она взорвалась. Что уж там случилось, не знаю. Только этот гад остановился, дождался, пока машина загорелась, и только потом уехал.
– А вы?
– А что я? Голова трещит, в ноге боль дикая, и машина моя полыхает факелом. И так зловеще торчит в кабине среди пламени черная голова этого манекена. Сгорел. Не удалось мне его починить и продать. Теперь уже и машину не починить. Меня вот починили немного.
– А как вы до города добрались? Полицию вызывали?
– Не знаю, везение, наверное. Монашки две ехали, подобрали меня и сюда привезли. Я точно не помню, потому что от боли и ушиба головы сознание все время терял.
– Полиция к вам сюда не приезжала?
– Нет, а зачем? – насторожился Миллер.
– Ну, как же, ваша машина сгорела на шоссе за городом, они должны найти хозяина, поставить в известность. Убедиться, что вы живы, разобраться в причинах аварии.
– Дело в том, что машина оформлена на жену. По документам она владелец.
– Бетти Райт?
– Да. Может быть, они ее известили, а может, и нет. Я, например, представления не имею, где она сейчас и чем занимается. Если она снюхалась с тем летчиком, то искать ее надо на аэродроме Блуфилдс. А если она и его бросила, как меня, то… представления не имею… Может быть, в Бильви.
– Вот что, Итан. Вы из больницы – ни ногой. Ждите Батлер, когда она за вами приедет. И не звоните никому. Отсыпайтесь, отдыхайте. Вам надо выздоравливать. И еще. Прошу вас к алкоголю даже не прикасаться! Не нарушайте больничного режима.
– Ну, обещал же, – усмехнулся Миллер. – Чего же мне ссориться с персоналом и администрацией. Кормят, крыша над головой. Чего уж тут капризничать. Буду ангелочком.
Олег Иванович Родионов, румяный, улыбающийся широкой приветливой улыбкой, раскланивался направо и налево, поднимаясь по ступеням к дверям выставочного комплекса. Открытие нового павильона было совмещено с новой выставкой молодежного творчества. Кроме живописи, графических работ, фотографий, национальных ремесел, сегодня здесь должны пройти выступления молодежных фольклорных коллективов.
– Ты чего здесь? – прошептала в ухо Сергееву Цветкова.
– Привет, Наташа, – улыбнулся Станислав, оглядывая женщину, одетую в деловой костюм. – Много шума, газеты только и говорят, что о вашей выставке, которую вы намерены после отвезти в Москву. И организовать неделю никарагуанской молодежи в Советском Союзе.
– Нормальная работа, – проворчала Наташа, но по ее тону и блеснувшим глазам было видно, что она довольна. Еще бы, ведь это был от начала до конца ее проект. Родионов приехал только на открытие, как лицо официальное, как культуратташе. – А как у тебя дела?
– Тоже нормально, – кивнул Сергеев и принялся аплодировать вместе со всеми, когда Родионов перерезал большими ножницами ленточку, открывая выставку.
– Что-то тебя не видно было давно, Стас. Все в разъездах по стране? Я за тебя волновалась. Особенно после того, как узнала, что ты ездил в лагерь контрас и освободил американскую журналистку.
– А-а, – махнул Сергеев рукой. – Нормальная работа.
– Ничего себе «нормальная»! Сиротин и Борецкий знаешь как тобой восхищаются. А еще я сама слышала, как Шляпников в Москву составлял отчет и велел тебя в нем отметить с положительной стороны. Только мой шеф посмеивается и говорит, слава богу, что Герман Евлампиевич не все о твоих похождениях знает. Что ты там еще натворил, Стас?
– Шутит он, – поморщился Сергеев. – Какие там похождения. Встречаюсь с местными руководителями, задаю вопросы, убеждаю, письма пишу, запросы, получаю информацию, отправляю информацию. Скукота зевотная.
– Так переходи к нам, в нашу сферу. Знаешь как интересно заниматься культурными связями! В этой области люди совершенно иного покроя, духовности иной. У них лица даже светлее. В стране война, а они о возрождении культуры мечтают.
– Завидую я тебе, Наташка! – засмеялся Сергеев. – Скажи, у твоего шефа какое сегодня расписание? Мне бы его за полу пиджака поймать минут на пятнадцать.
– Ой, не знаю, Стас. У него после церемонии приглашение в правительство по поводу какой-то программы культурного обмена. Он мне еще не говорил. Сказал только, что инициатива от правительства Никарагуа исходит, сам не в курсе.
– Наташ, будь другом, – улыбнулся Сергеев, – шепни шефу, что мне до зарезу надо с ним посоветоваться. Мне пару минуточек.
– Опять секретные дела? А к нашей епархии твои дела какое отношение имеют? А-а, понимаю, сведения какие-нибудь! Конечно, Родионов тут давно уже работает, у него связи знаешь какие!
– Конечно, знаю, – стал поддакивать Сергеев. – Поэтому и прошу тебя шепнуть. Посоветоваться надо.
Родионов вышел из здания выставочного центра через двадцать минут. Снова приветливо раскланиваясь и помахивая рукой, он степенно сошел по ступеням к ожидавшей его посольской машине. И только усевшись на заднее сиденье, он сокрушенно хлопнул себя по коленке и попросил водителя:
– Леша, будь другом. Совсем закрутился я сегодня, сам себя не помню уже. Сбегай в выставочный центр, там возле административного крыла Наташа Цветкова, ты ее знаешь.
– Знаю, Олег Иванович. А что надо?
– Да папку я у нее оставил. Черная такая, тонкая. Там текст моего выступления. А я уж убегался за сегодня.
– Хорошо, – улыбнулся водитель. – Я сейчас!
Когда Леша ушел за папкой, к машине подошел Сергеев и оперся локтем об открытую заднюю дверку.
– Здравствуйте, Олег Иванович. Вы просили срочно приехать. Что-то случилось?
– Да, но давай все по порядку, Стас. И в темпе. У меня времени совсем нет, Наташа задержит Алексея не больше трех-четырех минут. Так что поторопимся. Как прошла встреча с Итаном Миллером?
– Нормально. В пределах ожидаемого. Он дал информацию, Батлер возьмется за его возвращение в Штаты. Заодно она встретится с родственниками погибших здесь, в Никарагуа, американских военных, расспросит. Она профессиональный журналист, она их раскрутит на разговор.
– Хорошо, молодец. В нашем деле самим светиться надо как можно реже, а работать чужими руками – как можно чаще. Десять баллов тебе. А не смущает ли тебя, что вас к нему не хотели подпускать? Я про нападение на тебя и Уголино возле дома Миллера пару недель назад.
– Есть мнение, Олег Иванович, что нападение на нас было случайным и непреднамеренным. Вообще-то, Задоро шел убивать Миллера. Не исключаю, что он имел приказ убрать его, а заодно и тех, кто будет с ним. Подвернулись мы. Может быть, мы на кого-то похожи. У Задоро уже не спросишь.
– Откуда такая уверенность, Стас?
– Примерно в тот же день, точнее ночь, на Миллера было другое покушение. Может быть, Задоро должен был его ждать дома на случай, если не удастся убить Миллера на дороге и он все же вернется. Сегодня Миллер мне рассказал о том случае, когда он получил сотрясение мозга и сломал в двух местах ногу. Его «подрезала» ночью на шоссе другая машина, явно готовая к этому действию. Он видел, как она долго ехала за ним, а потом выбрала удачный момент, когда ее действия со стороны выглядели естественными для водителя-лихача. Машина Миллера перевернулась, его выбросило через открывшуюся дверь. Он видел, что виновник аварии остановился возле его машины, которая уже валялась в кювете. Потом пикап Миллера взорвался. Он полагает, что загорелся бензобак, но я думаю, что машину подожгли или взорвали. Знаете, что было в машине?
– Что?
– На соседнем сиденье Миллер вез манекен из магазина. А чтобы манекен во время пути не падал, он его пристегнул к сиденью ремнем безопасности. Он боялся, что в кузове манекен повредится. И еще он говорил, что хорошо видел голову манекена в кабине, когда взорвалась его машина. Убийца подумал, что Миллер внутри, и не стал его искать. А его потом подобрали две монахини и отвезли в больницу.
– Так! Получается, что заинтересованные в его смерти люди не знают, что он жив? А он в больнице. Но полиция…
– Машина зарегистрирована на его бывшую жену, точнее сожительницу, Бетти Райт. Ее найдет полиция и убийцы. Если они решили убрать Миллера как источник информации, на который мы можем вот-вот выйти, то они уберут и ее. Боюсь, что она знает теперь побольше Миллера.
– Не факт, – мотнул задумчиво головой Родионов. – Не думаю. Хотя чем черт не шутит. Они решат, что ты и на нее выйдешь. Но он служил на этой чертовой базе, а она нет. У нее только любовник – летчик. Что, и летчика они будут убирать? Бред. Хотя не уверен, что я прав. И времени, как назло, нет. Ладно, давай поступим следующим образом. Пусть твоя журналистка его не забирает. Я сведу тебя с человеком, который укроет Миллера до поры до времени здесь, в Никарагуа. Потом, когда ты все доделаешь до конца, он уже будет никому не интересен. С его бывшей женой решай сам. Я не могу тебе советовать в этой ситуации. Если будешь с ней общаться, намекни, что ее мужа хотели убить, пусть ведет себя поосторожнее.
– Хорошо, Олег Иванович. Что-то еще? А то ваш водитель уже возвращается.
– Свяжись срочно с майором Гарсия. Они раздолбали в горах базу контрас и нашли склад нового, только с завода, оружия и боеприпасов. Возьми вот эту игрушку, – Родионов вытащил из внутреннего кармана пиджака маленький прямоугольный фотоаппарат. – Пользоваться умеешь?
– Minox? Приходилось, – кивнул Сергеев. – Сколько там кадров?
– Рассчитывай на тридцать. И береги камеру от воды, если попадешь в дождь.
Станислав чувствовал себя участником самой настоящей войсковой операции. Впереди ехал бронетранспортер с двумя пулеметами, потом – они с майором Гарсия на легковом автомобиле. Следом – два грузовика с солдатами. И вся эта колонна неслась по горной дороге с максимальной скоростью, которую только можно было развить.
– За свою машину не беспокойтесь, – покуривая в окно, говорил майор. – Ее поставят в гараж, она будет вас ждать столько, сколько нужно.
– Да я не волнуюсь. Она не моя, а казенная.
– Ваша, ваша, Станислав, – засмеялся Гарсия. – Вы на ней ездите, значит, вы за нее отвечаете и на нее рассчитываете. Вы же не хотите, чтобы она вас подвела в дороге? И вы о ней заботитесь, вы к ней внимательны, как к женщине, и ждете от нее такого же отношения к себе. Не так ли?
– Для майора армии вы, Луис, мыслите слишком образно и романтично, – засмеялся Сергеев. – Но вы правы, могу с этим согласиться. И все-таки расскажите, что такого нашли ваши солдаты в горах?
– Ладно, какой тут секрет! – выбрасывая окурок в окно, ответил майор. – Одна из моих групп атаковала в горах лагерь контрас. Когда противник отошел, мы обнаружили среди всего прочего большой склад оружия и боеприпасов. Значительно больше, чем было необходимо личному составу того лагеря, в котором находился склад. Я полагаю, что это база снабжения других отрядов контрас или все это богатство просто не успели развезти по точкам. Где-то в том районе это добро сбросили с самолетов американцы или завезли вертолетами. Интересно вам?
– Да, Луис, я вам очень благодарен. Это как раз то, что мне нужно. Далеко это место?
– Нет, не очень. Думаю, часа через три будем на месте. Это юго-восточные предгорья Кордильера-Исабелья, в районе Панкасана.
Немолодой уже лейтенант встретил Гарсию на окраине разрушенного лагеря контрас. Те устроили свою базу на участке, изобилующем каменистыми выходами и редкой древесной растительностью. Часть невысоких строений с покатыми крышами была сложена из камня, часть – из дерева, кроме того, было много простых армейских палаток. Сейчас, когда немного утих огонь и рассеялся удушливый дым, стало видно, что лагерь не был таким уж большим складом военного снабжения.
Собственно, для размещения солдат тут были приспособлены четыре строения, на 10–15 человек каждое. Два больших помещения для начальства, судя по дорогой обстановке, что-то вроде тюрьмы или карцера. Самое интересное было сложено в центре лагеря прямо под открытым небом. Это ящики и авиационные контейнеры, укрытые брезентом. И все это взлетело на воздух то ли от сдетонировавших гранат, то ли просто загорелось во время боя.
Сергеев рассматривал закопченные камни, несколько обожженных и поваленных деревьев. В воздухе все еще летали черные паутинки. Они ложились на одежду, касались лица, норовили попасть в нос и глаза. Обгоревшие части оружейных ящиков, клочки брезента – до такой степени маленькие и хрупкие, что почти рассыпались в руках. Много было почерневших от копоти гильз, которые разбросало взрывом по всей территории лагеря. Определить, какие гильзы хранились на складе в этом лагере, а какие остались после перестрелки между солдатами контрас и сандинистами, было невозможно.
Сергеев поднялся на ноги, осматриваясь по сторонам. Да, деревья сильно посечены осколками. Досталось и домам, особенно деревянным. Но какие осколки и пули попали в результате взрыва, а какие во время перестрелки? Надо увеличить зону поиска, решил он. Все, что может представлять для меня интерес, скорее всего, разбросало на большое расстояние.
Солдатам было не до русского. Они собирали трупы, стаскивая их на окраину лагеря. Несколько своих погибших положили отдельно, укрыв их лица армейскими куртками. Солдат контрас клали рядами. Сергеев насчитал двадцать восемь тел и подумал, что в лагере должно было быть значительно больше людей. Может, половина или большая часть контрас просто отступили, ушли в горы или в джунгли? Не вернулись бы с подкреплением. Хотя эти ребята свою службу знают, раз накрошили здесь такого. Наверняка выслали дозоры, наблюдателей выставили.
На колючем кустарнике, к своему большому удовольствию, метрах в тридцати от места взрыва Сергеев, наконец, нашел ценное доказательство. Это был обрывок парашютного контейнера. Оболочка брезентового тюка, в который упаковывается груз для сброски его с самолета. В таких контейнерах могло быть все что угодно. От патронов и оружия до снаряжения, продуктов питания и прочего имущества воюющей армии. А вот и две последние цифры, написанные краской на брезенте контейнера. Хотелось бы найти, конечно, кусок ткани, на котором написано было бы «United States army» или «air force USA». Но это уж как повезет. А вот это похоже на обломанную предохранительную скобу от ручной гранаты. Хорошо. А это что? Это же надо так исковеркать. Похоже на магазин штурмовой винтовки «М-16». Ладно, технари разберутся по способу штамповки и по сплаву металла.
– Луис! – позвал Сергеев майора, увидев, что тот находится неподалеку с двумя солдатами. – Тут граната, наверное?
– Что? – Гарсия тут же повернулся на голос русского и сделал знак всем оставаться на местах. – Граната? Где?
Подойдя к Сергееву, майор присел на корточки и стал рассматривать зеленый, чуть тронутый копотью цилиндр. Потом встал на колени и принялся ощупывать вокруг него землю, подсовывая пальцы снизу, проводя ими по всей поверхности с обратной стороны, умудряясь при этом не пошевелить находку. Наконец, он удовлетворился результатами обследования и взял цилиндр в руки.
– Она без запала, – сказал Гарсия, подавая находку Сергееву. – Странно, что не взорвалась, но так бывает. Просто отбросило взрывом.
– А почему она такая легкая? – подбрасывая гранату на руке, спросил Сергеев, одновременно читая надпись, выведенную желтым цветом: GRENADE HAND, OFFENSIVE MK3A2 TNT.
– Это американская ручная фугасная граната, – пояснил майор. – Для уменьшения веса изготавливается из плотного картона, начиненного взрывчаткой. Осколков почти не дает, но разрушительная сила взрыва просто чудовищная. Очень эффективна при использовании в закрытых помещениях, замкнутом пространстве. При взрыве такой гранаты, скажем, в комнате площадью двадцать квадратных метров всех, кто там будет находиться в момент взрыва, просто по стенам размажет.
– Отлично. Это нам тоже пригодится. – Сергеев вынул из кармана пиджака пластиковый пакет и положил туда гранату и другие мелкие находки.
– Сеньор, – подбежал один из солдат, отдавая честь, – мы нашли два парашюта!
– Где? – обрадовался Сергеев. – Показывайте!
– Там, – солдат махнул рукой в сторону грунтовой дороги, проходившей недалеко от лагеря. – Две поврежденные машины, одна почти сгорела, а во второй в багажнике мы их и нашли.
И тут воздух прорезала длинная пулеметная очередь. Почему-то Сергееву показалось, что очередь была именно пулеметная. Уверенная, длинная, смертельная. Он мгновенно присел, прижавшись плечом к толстому стволу дерева, и стал искать глазами, откуда стреляют.
И тут стрельба началась, как показалось, со всех сторон. Кто-то выкрикивал непонятные команды, солдаты занимали позиции и яростно отстреливались. Некоторые падали и больше не вставали.
Куда-то пропал и майор Гарсия. От того, что его не было рядом, Сергеев почувствовал себя неуютно. Он верил майору, уповал на его профессионализм. Если и произошло что-то из ряда вон выходящее, то Гарсия с ситуацией справится. В это Сергеев верил свято. А может, ему сейчас надо было просто во что-то верить. Особенно когда две пули с противным визгом зарылись в землю, выбросив фонтанчики земли неподалеку от ног дипломата. Грохот стоял такой, что он уже не слышал голосов. А вот и разрывы гранат, от которых сразу стало закладывать уши.
Сергеев начал пятиться, озираясь на все 360 градусов. Все-таки ему казалось, что с южной стороны не стреляли. Атаковали сандинистов с трех сторон. Атака была неожиданной. Как ни горько было это сознавать, но человек десять из отряда Гарсии и той группы, что была здесь до его приезда, уже погибли.
Сергеев подумывал о том, что неплохо было бы присмотреть и себе автомат. Но осознание своего долга отгоняло эту мысль. «Ты же дипломат, – ругал сам себя Станислав. – Тебе нельзя применять оружие. Ты вне внутренних конфликтов. Вспомни, как тебя учили! Даже если тебе угрожает непосредственная опасность, ты должен действовать в рамках международного права и законов о дипломатических статусах и отношениях. И твоя личная неприязнь не должна отражаться на твоем поведении, тем более не должна позволять тебе заниматься вмешательством во внутренние дела страны активно, да еще с оружием в руках».
Пуля ударила в ствол дерева, и на голову Сергееву полетела сосновая кора и хвоя. Вот тебе и вся наука, подумал он, ругаясь на чем свет стоит. Кто из нападавших будет разбираться в его статусе? Пристрелят, и все. А удирать как-то стыдно, да и неизвестно, кто тут побеждает.
Сергеев перебрался к стене деревянного дома, из-за которого открывался приличный обзор в двух направлениях. И ситуация его совсем не обрадовала. Солдат противника было слишком много. По крайней мере, создавалось такое впечатление. Стрельба велась уже короткими очередями, пули часто свистели совсем близко, Сергеев то и дело пригибался, и это мешало ему точно оценить ситуацию. Солдаты Гарсии и контрас были одеты очень похоже, в зеленые куртки и бриджи. Различить в горячке боя их было сложно. Кто наступал, кто отступал? Куда ему самому перемещаться? Надо все же уходить к дороге, решил Сергеев.
И тут он увидел спину майора. Гарсия пятился, прижав приклад АКМ к плечу, и бил короткими очередями по наступавшим врагам. Стрелял он метко. Одна, вторая, третья очередь. И почти после каждой кто-то из наступавших падал на землю. «Он так открыто отходит, – с сожалением подумал Сергеев. – Пристрелят же! Найдется хороший стрелок или снайпер и свалит майора одной пулей».
Но Гарсия показывал себя опытным воином. Он не пятился назад как танк. Он начал быстро менять положение: то отскакивал к стене дома, то прятался за ствол дерева, резко опускаясь на одно колено и снова стреляя.
Следующий бросок с кувырком Гарсия сделал как раз в сторону дипломата. Он мельком посмотрел на Сергеева и стал отсоединять пустой магазин. Друг от друга их отделяло не более трех метров.
Гарсия почему-то глянул на наручные часы и снова поднялся на ноги. Выставив ствол из-за угла здания, он дал несколько очередей, но тут его сбил с ног человек, метнувшийся с другой стороны дома. Гарсия упал, выронив автомат, снова вскочил, стряхнув с себя крупного противника с черной короткой бородой. Но встать на ноги ему не дали. Нападавший снова навалился на майора, в его руке блеснул нож. Гарсия хрипел, удерживая руку противника, и медленно клонился назад. Еще миг, и этот человек опрокинет его на спину, ну а там и до кровавой развязки недалеко.
Сергеев больше не размышлял, отогнав на миг все сомнения, предписания и правила. Он схватил попавшийся под руку приличных размеров обломок доски и изо всех сил ударил солдата по голове. Точнее, удар пришелся одновременно по спине между лопатками и затылку. Гарсия свалил с себя безжизненное тело, потряс головой и снова глянул на часы.
И только теперь Сергеев услышал звук автомобильных моторов со стороны грунтовой дороги, проходившей неподалеку. И тут же стрельба с двух сторон возобновилась с новой силой.
– Ну, вот и продержались, – обнажив белые зубы, сказал майор. – Вовремя подоспели, а то вы у меня тут совсем озверели, сеньор дипломат! Но я никому не скажу. Из чувства благодарности. Здоровенный мерзавец попался. Что бы я без вас делал?
Мимо пробежали несколько солдат правительственного подразделения, за ними следом появились два офицера. Один из них подбежал к Гарсии.
– Вы в порядке? Мы зажали их и отсекаем от гор.
– Давайте, вперед, – махнул майор. – Заканчивайте здесь.
Он оперся на руку Сергеева и поднялся на ноги. Несколько десятков солдат, подъехавших и вступивших в бой, переломили ход короткого сражения. Сергеев подумал, что эта неожиданная контратака на правительственное подразделение, захватившее лагерь контрас, имела целью отбить доказательства того, чьи оружие, снаряжение и боеприпасы здесь хранились. Взрыв маленького склада не гарантировал уничтожения всех улик. Кто-то из командиров контрас хотел убедиться, что улик не осталось. Иного смысла в этом бое Сергеев не видел.
– Чья это группа? – он кивнул на пленных, которых стали сводить к дороге. – Подразделения Сертано?
– Нет, его здесь нет. Сертано базируется северо-западнее. Ну, что, Станислав, пойдемте посмотрим на парашюты, о которых нам сказали. Вам ведь все еще нужны улики?
Когда они подошли к брошенным на краю леса машинам, то увидели, что белое полотно парашютов кто-то уже успел наполовину вытащить из багажника. Сергеев и Гарсия стали вытягивать его дальше, добрались до строп. Концы их оказались обрезанными.
– Спешили, – показал кусок стропы Гарсия. – Интересно было бы посмотреть на парашютную транспортную систему в сборе. Там на некоторых металлических элементах могла быть заводская маркировка.
– Я думаю, что эксперты смогут доказать и по самим парашютам, в какой стране они произведены и в какой армии используются. Сколько у меня еще времени? Я хочу обойти весь периметр и попробовать собрать то, что могло отбросить взрывом. Могут найтись интересные вещдоки.
– Я думаю, минут сорок могу вам на это дать.
Кивнув, Сергеев двинулся вдоль лагеря, прихватив солдатский рюкзак. Солдаты выносили с поля боя тела убитых и оружие. Но то оружие, которое было в руках контрас, сейчас Сергеева мало интересовало. Оно уже было использовано, всегда можно утверждать, что оно захвачено в бою у тех же самых сандинистов. А вот новое, в смазке, в заводской упаковке уже к таким заявлениям не приложишь.
Два изуродованных взрывом автомата он нашел на склоне. А через полчаса добавил к своей коллекции еще и пару фрагментов армейских ботинок. Абсолютно новых, только обожженных в результате взрыва. К концу осмотра в рюкзаке собралось много различных мелочей, в том числе натовский сухой паек. Все это могло наглядно подтвердить поставки из-за границы.
