Глава 24
НЕКРОМАНТ И АЛЬВИН
Ночь была на диво хороша.
Спокойна.
Небо темное, ясное. Звезды россыпью. Ветерок прохладу несет, дурманит… и в голове пустота, ясность. А значит, все само прошло. И не нужна Ричарду помощь.
Именно.
— Я в порядке, — сказал он Тихону, который держался рядом.
Молчал.
И в молчании этом почти растворился в окружающем мире. Альвины такие, сольются с пейзажем, мимо пройдешь и не заметишь, даже этого, который на своих собратьев не похож.
— Прости, мой друг, но ты не в порядке. — Тихон присел на землю. Ноги скрестил.
Вздохнул.
Поднял камешек, самый обыкновенный, не драгоценный. И на камешек же поставил. Полюбовался сооружением. И добавил еще один. Этак он мог играться часами.
— В порядке… ничего нет. Я больше не хочу убивать, и значит…
— Мне ль говорить, что она затаилась.
Даже не повернулся, поганец этакий… затаилась? Где затаилась? В голове Ричарда? Чушь какая… Тихон просто ждет и не дождется, когда сможет в голову залезть и в этой голове устроить порядок по своему желанию.
Альвинам нельзя доверять.
Они ненавидят людей.
— Она тебе говорит, что мне не стоит верить. — Тихон поставил семь камней. И вот как у него получается-то? Камни самые обыкновенные, округлые, но кривоватые, а ведь поди ж, держатся. — Я тебя не ненавижу.
— А кого ненавидишь?
— Наверное, никого… ненависть — чуждое нам чувство.
Ну да… а Ричард взял и поверил.
— Ненависть разрушает суть, — Тихон приложил ладонь к груди. — А это убивает. Не духовно, как вас, но физически. И ту войну мы проиграли, потому что не могли воевать. Мы создавали препятствия. Взращивали леса, полные ловушек. Выпускали в мир животных, которые… которые были все одно животными. Ты встречался со жвирклом. Но не им равняться с восставшими тварями имперцев. Наши леса горели. Наши животные становились основой для новых созданий. А мы сами… мы пытались убивать, но… каждая смерть изменяла, отравляла наш собственный дух.
О да, бедные альвины…
Жалости не было. Было глухое раздражение.
Война? На войне не бывает такого, чтобы к сопернику испытывали жалость. А уж страдать по погибшим имперцам…
— Не знаю, почему нас вообще не уничтожили. — Ладонь Тихона застыла над башенкой из камней. — Возможно, им понадобились наши силы… или кровь… или… альвинам можно найти применение.
…да, об этом упоминалось в некоторых трактатах. Жаль, что Ричард отнесся к упоминаниям несерьезно…
— Я не должен был злиться. Гнев разрушает. — Ладонь сжалась в кулак, и башенка, будто лишившись внутренней опоры, рассыпалась. — Она не ушла, Ричард. И ты не в порядке.
Что?
Снова… нет… Ричард здоров. И бодр, настолько, насколько он может быть здоров после трехдневного бодрствования.
Он развернулся, намереваясь скрыться в махине.
Надо будет вовсе убраться.
Конечно.
Он заберет свою долю… половину? Ладно, Ричард согласен и на меньшее. Ему хватит.
Заберет.
И уйдет.
У него своя дорога и… додумать он не успел, хотя почти уже поймал чудесную, совершенно гениальную мысль, когда прохладные ладони альвина коснулись висков. И вместе с ними пришла тьма.
Сладкая.
Убаюкивающая… ничего, Ричард не станет спать.
— Не стоит сопротивляться, друг мой, — голос альвина доносился издалека. — Я не собираюсь причинять тебе вред… я хочу лишь помочь.
Ложь. И оба знают, что это ложь… и Ричард не собирается ее слушать. Он просто… просто позволит тьме обнять себя. Она ласковая и мурлычет, как древняя матушкина кошка, которая перебрала все сроки кошачьей жизни, а все одно не спешит уходить… да, именно… тьма-кошка коснулась лба, щекотнула усами губы. Спи, Ричард, позволь тьме напеть тебе сны…
…о долине.
…о доме с каменным первым этажом. А второй — из красного бука, который не горит и не гниет. Ты сам вырежешь пять защитных рун…
…подвал будет, конечно, будет… с ледником… где еще хранить мясо? Колбасы… и бочонки со светлым пивом. Ты ведь сам будешь ставить его так, как учил дядька… и в этом доме найдется место…
Тьма напевала. У нее была тысяча голосов, и песня получалась волшебной. Вот только за всем этим волшебством Ричард не забыл о главном.
…он некромант, который подошел к грани.
Заглянул за грань.
Увиденное испугало, но… только ли испугало?
Тихон осторожно положил Ричарда на постель и пледом укрыл. Отстранился, окинул лежащего некроманта придирчивым взглядом и подоткнул уголки пледа.
Хорошо, руки на груди складывать не стал.
И без того вид у Ричарда был… специфический. Бледен. Бездвижен. Тянуло подойти и проверить, есть ли пульс.
— С ним… все будет в порядке?
Все-таки Ричард, пусть и изрядная заноза, а мне жизнь спас.
— Настолько, насколько это возможно. — Тихон положил ладонь на лоб спящего некроманта и закрыл глаза. — Нельзя погружаться во тьму и не замараться этой тьмой.
— Патетично, — голос Альера раздался у меня в ухе. Левом, что характерно. Я даже оглянулась, но показаться в призрачной плоти дух не рискнул. — Говоря проще, наш приятель слишком часто и подолгу подходил к краю. А это чревато всякого рода… неприятностями. Думаешь, мои предки сами с ума сходили? Нет… и у души есть предел. У одних больше, у других меньше… главное, что редко кто осознает момент, когда за этот предел ступает.
Тихон провел сложенными щепотью пальцами по кривоватой переносице Ричарда и тихо произнес:
— Мы не позволим ему зайти слишком далеко.
— Если получится, — отозвался Альер.
Я все-таки подошла.
Ричарда было жаль? Нет, не жаль. Он не из тех мужчин, которым жалость нужна, скорее… я волновалась. Именно. Это нормально, волноваться за человека, пусть и не самого близкого и даже не дорогого, но просто человека.
Он мне жизнь спас, в конце-то концов.
— Зачем он это делает? — Я смотрела на него, спящего колдовским сном и в этом сне улыбающегося. Хотелось прикоснуться.
Убрать прядь, которая прилипла ко лбу, свернулась над бровью этаким смешным завитком. Или вот расправить перья в метелочке, что торчала из волос… или… просто стоять и смотреть.
Альвинская магия виновата, не иначе.
— Волны. — Грен раскладывал сапфиры по кучкам, руководствуясь одному ему понятной системой.
А Тихон, видя мой недоуменный взгляд, пояснил:
— Раз в десять лет тьма возвращается на земли Империи.
— И мертвяки тогда пруть, что дерьмо на дрожжах, — не остался в стороне Грен. Он поднял камень, величиной с желудь, и поднес к свече. В рыжем пламени ее сапфир побелел, и внезапно это показалось мне дурным знаком.
— Ричард полагает, что это явление отнюдь не естественного свойства. К сожалению, Гильдия его теорию не поддерживает, но, возможно, сейчас все переменится. — Впрочем, произнес это Тихон без особой уверенности. — Вы ведь что-то нашли, верно?
Что-то… именно, что-то… монету, которая для меня была лишь монетой, в гробнице их сундуки имелись, но Ричарду была нужна именно та, из заброшенного храма. И, наверное, это важно, настолько важно, что он рискнул и жизнью, и разумом.
Я поежилась.
И задала вопрос, который, пожалуй, волновал меня больше других:
— А дальше что?
— Дальше… полагаю, нам придется вернуться в Ормс. — Тихон провел ладонью над свечами. — Вам нужны документы, Оливия… ваше положение, боюсь, довольно неустойчиво, и следует воспользоваться удобным случаем. Лайра Милия вам очень… обязана.
А ведь он знает обо всем, что произошло той ночью.
Не от меня.
Не от Ричарда.
И не от лайры Милии. Ей уж точно незачем распространяться о некоторых… нюансах той ночи.
Альвин был безмятежен, но вот… ощущение странное, будто смотрю на лед, за которым бездна скрывается. Повеяло холодом.
И отпустило.
У всех свои тайны, и мне ли искать чужие.
Догадался ли Тихон об этих моих мыслях, не знаю. Он провел ладонью над лицом Ричарда, стирая появившуюся было болезненную гримасу, и продолжил:
— Затем, полагаю, он захочет показать вашу находку гильдийцам. Существует вероятность, что она заставит их прислушаться к теории Ричарда…
И вновь от меня не ускользнули скептические ноты.
— …ближайший город, где имеется представительство…
— Шимаза, — не раскрывая глаз, произнес Ричард. — Мы отправимся в Шимазу. И ради всех Богов, дайте наконец поспать…
