Глава 22
ЛЕДИ И ИМПЕРАТОР
Сама, между прочим, чего прежде за дверями Ричард не замечал.
— Ты слишком дерзок для низшего, — сказал светловолосый мальчишка, глядя на Ричарда сверху вниз. Вот ведь… от горшка два вершка, а он сверху вниз. И главное, что от этого взгляда Ричарду становится крепко не по себе.
Так и тянет согнуться в поклоне.
А то и вовсе упасть наземь, умоляя простить.
— Хватит. — Ричард отряхнулся. — Оставь мои мозги в покое. Они мне еще пригодятся.
— Сомневаюсь.
— Альер, пожалуйста. Ему и так сегодня досталось.
Этой просьбы хватило, чтобы мальчишка отступил, а желание распластаться у ног великого исчезло.
И Ричард огляделся.
Прежде в императорских усыпальницах ему бывать не доводилось.
Роскошно.
Высокие потолки. Стены белоснежные. Фрески, затянутые пылью, но… написанные века тому, они и ныне не утратили и толики яркости. И люди, на них изображенные, гляделись живыми. Пряхи. И ткачихи. И вот пара охотников, которые крались по следу виверны, а та, косо поглядывая на людишек, усмехалась. И кто здесь охотился?
Кузнецы.
И золотых дел мастера, создававшие чудо…
И над ними всеми тенью крылатой возвышался Солнечный трон, на котором восседал Император…
— Впервые вижу низшего, который не чужд красоты…
— Впервые вижу такого разговорчивого призрака. — Ричард потер шею, которая ныла, напоминая, что теперь ожоги сами собой не затянутся.
— Я не призрак. Я дух.
— А разница в чем?
— В том, что с призраком ты бы справился. Конечно, если бы к тебе вернулись силы. А вот развеять дух их бы не хватило. Кроме того, ты, называющий себя некромантом, не можешь не знать, что призраки, в отличие от духов, неразумны. Это всего лишь остаточные эманации смерти, тогда как дух суть энергетическое явление высшего порядка.
Нет, дожился, его тут всякие… ладно, духи, учить будут!
Мальчишка хмыкнул и, обведя рукой круг, сказал:
— Где-то там есть драконья кровь. Тебе она не помешает…
— Сколько ей лет?
— Боги, — дух закатил глаза к потолку. Низкому такому потолку, расписанному сценами охоты. — Чему тебя учили? Драконья кровь со временем не теряет силу, напротив, накапливает ее. Чем дольше хранится…
— Я понял.
— А перебивать собеседника невежливо, — заметил дух.
Вот уж не было печали. Ладно. Плевать. Дух так дух. А драконья кровь, если она и вправду обладает хоть малой долей свойств, ей приписываемых, то, что Ричарду надо.
Он огляделся.
Вдоль стен выстроились низкие и длинные сундуки с выпуклыми крышками. Некоторые были открыты и манили блеском золота и драгоценных камней. Ричард поднял жемчужное ожерелье, но нить рассыпалась, и жемчужины беззвучно упали в пыль. Поднимать их Ричард не стал. Он обошел резное кресло, в котором замерла женщина удивительной красоты, стараясь не наступить на алый шелк ее наряда. Он старался не смотреть на останки парня, чье лицо исказила мука… и не думать о том, что сам он вполне способен составить этому парню компанию.
— Не бойся. — Назойливый дух следовал по пятам. — У меня нет намерения причинить вам зло.
— Спасибо.
Драконья кровь… вряд ли стоит искать ее среди алмазов. Крупные. Каждый камень — с перепелиное яйцо. И прозрачные, и бледно-желтые, и розовые, и даже драгоценные темные…
Рубины.
Сапфиры.
Травянистая зелень изумрудов. Одного камня хватит, чтобы сделать Ричарда богатым…
Он оглянулся. Оливия никуда не исчезла. Стоит у саркофага, задумчива и несчастна с виду.
— Ты странный, — духа, похоже, изрядно утомило молчание.
— Чем?
— Они, — он указал на кучку пожелтевших костей, — когда попали сюда, будто обезумели… бегали и кричали… рассыпали все. Им нравилось золото. А тебе?
— И мне нравится, — не стал кривить душой Ричард. — Но драконья кровь актуальней…
Мальчишка — впрочем, не стоило обманываться, духи редко были такими, какими выглядели, — указал на окованный железом сундук.
— Там. Можешь взять, что сочтешь нужным.
— Спасибо.
Дух хмыкнул и отступил, оставляя Ричарда наедине с сокровищем. А в сундуке — крышка с протяжным недовольным скрипом отворилась — его ждали настоящие сокровища.
Белый витой рог.
Единорожий? Кто поднял руку на это чудо… понятно кто… в Старой Империи к чужим чудесам относились без толики почтения.
Плотные квадратные куски кости. Драконья чешуя? Она самая. В Академии Ричард видел такую. В музее. За тремя слоями стекла, пропитанного защитными заклятиями. Драконы давно покинули этот мир, и в нем ныне свято берегли ту малость, что удалось сохранить.
Одна, две… да в бархатном мешочке лежало не меньше двух дюжин чешуек, каждая из которых стоила куда больше сундука с алмазами.
Когти мантикоры.
И вздутый костяной нарост, полный яда…
— Будь осторожен. — Назойливый дух все же не ушел. — Достаточно капли, чтобы сгореть…
Ричард знает.
В теории.
Мантикор истребили сотню лет тому.
Железные перья гарпид. И фиал с полупрозрачной светящейся жидкостью… Кровь дракона иная, темная, густая. Судя по описаниям, а это…
— Вода из подземного источника. Еще та отрава. В мое время ее называли мертвой. Она обладает удивительным свойством сращивать плоть, но тоже мертвую. — Дух присел на край другого сундука и, подняв иллюзию браслета, широкого, украшенного полированными кабошонами, вертел ее в руках. — Ее используют для создания големов.
— Использовали.
— Да? Вы нашли средство получше?
— Нет. — Ричард вернул фиал в сундук. — Мы больше не создаем големов.
— Почему?
Браслет выпал из пальцев и покатился по золотому ковру монет. А ведь старой чеканки и… и если он возьмет хотя бы малость, то станет богат. Да содержимого одного этого сундука хватит, чтобы Ричард не работал до конца жизни. И какая работа… он прикупит поместье.
И земли.
Отца заберет, пусть тот воочию убедится, что Ричард был прав, избрав свой собственный путь.
Матушка… братья и сестры… он поставит дом, в котором всем хватит места… когда-нибудь потом, через год или два… сейчас он должен завершить начатое.
— Потому что это знание утеряно.
— Я слышал твой рассказ. — Мальчишка смотрел с жалостью, что было невыносимо. — Значит, это правда? Вы теперь ничего не умеете?
— Многое умеем…
— Пыль.
— Пускай. Но наша.
— Низших всегда отличало упрямство. Логика. Правда. Вы готовы закрыть глаза и отвернуться, лишь бы они не разрушали ваши идеализированные мирки…
Ричард стиснул зубы. Хотел бы он ответить мальчишке, но не здесь, не в месте его силы…
…прозрачные кусочки, будто слюда…
— Крылья фей. Редкость уже и по моим временам. — К счастью, дух сам оставил неприятную тему. — Но могут быть полезны. Их добавляют в некоторые эликсиры. А вот это — толченый клюв кракена… его добыли еще при моем деде. Говорят, щупальца этой твари достигали полутора миль длины…
— Врали.
— Может быть. Мне тоже показалось это несколько преувеличенным… а вот — хрустальные слезы…
…белесые крупинки. Так выглядит крупная соль.
— Их собирали на берегах Мертвого озера. Вот они как раз и оживляют мертвую плоть. То есть не совсем оживляют, скорее активируют ряд физиологических процессов. Ты понимаешь, что такое физиологический процесс?
— Да. — Ричард ссыпал крупинки в фиал. — Я понимаю… в этом мире не осталось хрустальных слез.
— Вы многое потеряли.
Мальчишка был серьезен.
— И многое обрели, — возразил Ричард, перебирая сокровища. Вот это что за темно-синяя, будто из стекла отлитая пластина? Гладкая с одной стороны, с другой она пестрела мелкими трещинами и потеками. А вот эта кость, чья она? Еще одного зверя, о существовании которого ныне знают лишь по древним бестиариям? Косичка из белоснежных волос, каждый из которых при прикосновении издает хрустальный звон… и железные острые когти, нанизанные на нить.
— Что, например?
— Свободу.
— Свободы нет. — Дух кивнул, когда в руках Ричарда оказался пузатый флакон из темного стекла, то есть сперва он решил, что это именно стекло темное, но пригляделся и понял: содержимое. — Свобода лишь иллюзия. И вам сказали, что теперь она в ваших руках, но скажи мне, низший…
— Ричард.
— Низший, — с кривоватой усмешкой повторил мелкий поганец, — разве ты волен делать то, чего действительно хочется?
— А разве нет?
Прозрачное стекло и темная густая, как деготь, кровь… она и по запаху походила именно на деготь, если бы в тот добавили истинного огня.
Капли достаточно, чтобы исцелить ожог… капли на язык, но страшно… а если в манускриптах что-то не договаривают? Или есть какие-то ограничения? К примеру, императорские отпрыски могли драконью кровь принимать, а вот Ричарда она сожжет. И наверное, сомнения отразились на его лице, если мальчишка расхохотался.
— Пей уже. Ничего с тобой не случится… а вот про свободу… ты можешь пойти и плюнуть в лицо вашему Императору?
— Зачем?
Дух пожал плечами.
— Ладно, не Императору, а, скажем, градоправителю… или не плюнуть, а ударить… если тебе того хочется. Или вот снять штаны и… справить нужду на площади?
— Нет, — признал Ричард и зубами вытащил пробку. Сидела она, к слову, весьма и весьма плотно. — Это глупость какая-то… и незаконно, а закон…
Улыбка скользнула по тонким губам.
— Хочешь сказать, что в вашем мире все происходит по закону? Исключительно по закону? А закон справедлив и никак иначе?
Кровь оказалась кислой.
Как яблоки-дички.
Ричард ждал… вот чего-то необычного, скажем, обжигающей горечи, чтобы язык занемел. Или сладости. Или живого огня. А она оказалась кислой и вязкой, и еще маслянистой. И даже когда он проглотил несчастную каплю, маслянистая кислота никуда не исчезла. Она покрыла небо, щеки, сдавила горло…
— Гадость, верно? — Мальчишка наблюдал за Ричардом превнимательно. — Никогда ее не любил…
— А ты…
— Поили. По капле в день с годовалого возраста. Способствует развитию магического потенциала. А еще силы… интеллекта…
— Чего?
— Не бери в голову, тебе это не грозит.
Вот поганец! Не был бы духом, Ричард бы его полечил ремнем, глядишь, прибавилось бы уважения ко взрослым.
— Мы развивались быстрее обычных смертных. — Мальчишка вытащил крупный алый рубин, который теперь перебрасывал с ладони на ладонь. — В том числе благодаря драконьей крови. Удивительная вещь, да…
Стало горячо. Не так горячо, чтобы вновь вспыхнуть, хотя тело привычно отреагировало болью, но на сей раз было терпимо. Ричард осторожно вернул флакон в сундук, сел рядом. Обнял себя. Закрыл глаза. Никого он не хочет видеть.
Он вообще устал.
Безмерно.
И ему бы поспать хоть немного… которая уже ночь без сна? Нынешней гончая помешала… перед этим — вывертень… и каюша… и до того все что-то было и было, и Ричарду казалась, что он справляется…
— Это пройдет. Кратковременная слабость естественна. Твой организм все силы перенаправил на восстановление. Когда ожоги затянутся, ты почувствуешь прилив сил.
— Помолчи, а?
И дух замолчал.
Ричард знает прекрасно, что он хотел сказать. Прилив сил будет кратковременным. Если бы у Ричарда имелась еда, хоть какая-то, но лучше что-то сладкое… он и не ел давно, а магия заперта. Отвратное ощущение, как будто перерезали пуповину, которая соединяет Ричарда с миром.
— Не волнуйся, — теперь голос духа доносился издалека. — Ему надо немного передохнуть… а мы пока соберемся. Нет, золото не трогай, оно слишком тяжелое, лучше камни. Алмазы бери розовые… да, темные тоже, чем ярче окраска, тем дороже, мне так говорили… сапфиры… эту мелочь оставь…
Ричард позволил себе лечь.
Ненадолго.
Просто подождет, пока схлынет эта слабость… просто полежит… справится с дрожью в руках. И головокружением… с болью… нет, с болью не надо. Она отступила.
И это было удивительно.
— …вот это можешь взять, работа мастера Энноха, а его и в мои времена ценили… Боги милосердные! Оливия, ты не в подол нагребай, ты что, не знаешь, как носят украшения? Тиару возьми…
— Она принадлежит твоей матери!
— И что? — вполне искренне удивился дух. — Мама давным-давно мертва. Поверь, тиара ей не нужна, а работа хорошая. И алмазов здесь… хватит на дом… огромный дом, чтобы как в столице, как тот, в котором поселилась Орисс… Ричард ходил. Клялся себе, что ни ногой, а все равно пошел. Взглянуть издалека, чего ради… близко его бы не пустили.
Белоснежный особняк. Два крыла. Колоннада. Мраморная роскошь парадной лестницы. И крылатые львы подарком Императора. Она сама, прекрасное видение, выпорхнувшее из экипажа, чтобы вихрем из шелка и тумана пронестись по ступеням.
Не оглянулась.
Не ощутила его внимания… и к лучшему, конечно, к лучшему… а дом ему просто понравился, безотносительно Орисс. Легкостью своей. Изяществом. Да, колонны… кружево капителей. Портик. Окна узорчатые с витражами. Обманчивая хрупкость статуй на крыше… нет, статуи — это излишество, а вот крохотные балкончики… или веранда… и сад… маме бы понравилось иметь собственный сад. В их старом доме она выращивает розы в деревянных кадках. А еще каждую весну засевает грядочку зелени. Ароматный базилик. Орегано… да…
…и аллея…
…выезд…
…балы…
…он станет баснословно богат, и это богатство… нет, глупо думать, что все деньги мира заставят Орисс хоть на минуту пожалеть о том, что она когда-то сделала. Тогда какой смысл?
Никакого.
— Эй, низший! — Голос призрака заставил очнуться и отпустить сладостную мечту. — Тебе учителя не говорили, что спать в чужих склепах — дурной тон?
Ричард со вздохом сел.
— Да и для здоровья небезопасно, — добавил дух уже тише.
Я стояла над саркофагом.
Долго стояла.
Смотрела. И пусть во сне я уже была здесь, и сон этот мало отличался от реальности, но вот… я коснулась стекла. Теплое. Гладкое. Если закрыть глаза, можно пальцами прочесть узор из трещин.
Альер отступил.
Кажется, с Ричардом говорит. Эти двое стоят друг друга. А мне… мне надо решиться и разбить стекло. Я ведь обещала.
— Прости, — сказала я тому, кто лежал внутри. Пусть ныне это лишь оболочка, но все равно. — Мне жаль, что я потревожила твой покой. Я бы не пришла сюда, если бы ты не позвал… я возьму камень, и мы уйдем… а вы останетесь.
Я чувствовала, как они смотрят.
Не Альер, другие.
Женщина, которая так и застыла с вытянутой рукой… парень у ее ног… здесь, в отличие от сна, от него остались желтоватые кости в куче лохмотьев, но он тоже был, незримой тенью стоял за спиной. И еще люди, старые и молодые… совсем дети…
…конечно, и Императору нужно с кем-то играть…
Я закрыла глаза, чтобы не разреветься.
Успокоиться.
И сделать то, что должна.
Альер уйдет, а они обретут заслуженный покой. Надеюсь, иначе во всем этом смысла нет… впрочем, его и так нет, но не мне судить.
Я спустилась и огляделась.
Золото, золото и снова золото… та самая сокровищница из тайных грез, но мне сейчас нужно было что-то… клинок? Здесь имелся не один десяток. Я подняла кривоватую саблю, повертела в руках — хороша, даже я, не разбирающаяся в оружии, вижу что хороша. Только для моих целей нужно что-то поувесистей… лом бы обыкновенный.
Но зачем Императору в посмертии лом?
А вот ножка, на которой крепится чаша с пламенем, вполне подойдет. Если я сумею поднять… хотя… я оглядела светильник. Не без труда, но сняла чашу. И подняла стальную палку. Тяжела. Осталось размахнуться получше и… надеяться на удачу.
Первый удар стекло выдержало.
Слегка спружинило, но выдержало. Так, Оливия, сосредоточься. Бить надо в треснутый угол. Прицелиться. Размахнуться и…
Захрустело.
Трещины расползлись змеями, но стекло держалось. Ничего. Я настроена серьезно.
Третий удар.
Четвертый.
Пятый и… я перестала считать, когда стекло все-таки прогнулось, а потом и осыпалось, покрывая императорские останки толстым слоем осколков.
— Вот и все. — Я выронила импровизированный лом, который со звоном покатился по ступеням. — Вот и все…
Я оперлась на край, переводя дыхание.
— Сейчас…
От останков несло гнилью.
И сам их вид… стекло скрывало и пленку плесени, расползшуюся по костям и золоту, и клочья пыли — откуда только она взялась? Да и вообще… белая маска исказилась, отчего казалось, что Император чем-то недоволен.
Так, надо сделать то, что я обещала.
И уйти.
Где подвеска?
Камней здесь тысяча, если не больше. Полированные и граненые. Пришитые на золотой панцирь парадного одеяния… а нужный мне потерялся.
Смотри, Оливия… даже если мутит, все равно смотри. Это просто-напросто мертвец. Неприятно, но и только… ему нужна твоя помощь, и ты обещала помочь.
А теперь противно?
Ничего.
Противно — не смертельно. От тебя ведь не требуется добыть сердце дракона или перо птицы Рух, всего-то и надо — забрать украшение… обыкновенное украшение…
Я увидела его.
И, преодолев отвращение, схватила бледный камень.
Потянула.
Вот только не учла, что цепочку эту надели. И теперь ее только снять или…
— Сабли там. — Альер возник за спиной. — Выбирай любую. Хорошая имперская сталь. В крови прокаленная… заговоренная… хватит одного удара. У детей кости хрупкие.
— Замолчи! — взмолилась я. — А если застежку поискать…
…ее ведь не существует…
— Или через голову…
— Боюсь, волосы окаменели. Все-таки герметичность была нарушена. Полагаю, не случайно. Оливия, я мертв. И больно мне не будет.
Это я понимала, вот только понимания недостаточно.
Вдох.
И вниз. Сабля сама просится в руки. Что ж, ей тоже не хотелось умирать. Она была создана вовсе не для того, чтобы тихо зарастать пылью и ржавчиной где-то в склепе. И теперь всей своей стальной душой она рвалась на волю.
Один удар.
Главное, прицелиться хорошо… и не смотреть. Сабля не подведет. Тяжелый клинок сам ухнул вниз. На мгновенье задержался, а после… после просел под собственным весом. Вот так. Теперь вынуть. И потянуть за каплю кулон. Главное, к цепочке не прикасаться…
— Между прочим, за маску можно изрядно выручить. — Альер, в отличие от меня, не страдал ни угрызениями совести, ни отвращением. — И если полог снять… черные алмазы…
— Нет.
Я спешно спустилась, стараясь не думать о том, что только что сделала.
Сделала и сделала.
С разрешения хозяина тела, между прочим…
— Тогда собирайся, а то за пределами склепа я и вправду мало на что способен. Твоего человека вытащить надо…
Я оглянулась.
Ричард сидел, сжавшись в комок, обняв себя руками, и раскачивался.
— Не волнуйся, с ним все в порядке. В относительном. Драконья кровь избавит от ожогов, но вот с истощением здесь не справиться.
Альер почесал кончик носа.
— Низшие все-таки очень хрупки… а я рассчитывал, что он нам поможет.
— В чем?
Я все-таки вытерла цепочку о платье, ему уже ничем не повредишь, а мне будет спокойней знать, что эта штуковина чистая. Или относительно чистая.
— Надень ее.
— Не раньше, чем помою.
Я присела и, отодрав от нижней юбки еще один лоскут — от юбок остались одни ошметки, замотала запястье, а поверх повязки уже и цепочку надела, трижды обернув вокруг руки. Как-то так… не потеряется.
— Уж постарайся. — Альер явно был недоволен, но спорить, к счастью, не стал. — Сейчас надо собраться. Возьми его сумку, она выглядит просторной.
Ричард сидел.
Уставился в одну точку и сидел. И выглядел… в гроб краше кладут.
— Он выживет. Если мы поспешим и уберемся отсюда вовремя. А если нет, найдешь себе другого.
— Найду ли?
— Оглянись, — он провел рукой. — Мне говорили, что людей больше не продают, но… это ведь не значит, что их нельзя купить…
…возражать я не стала. Не время для таких споров. Не место. И… просто не хочется.
И понеслось.
…алмазы розовые и голубые.
Черные, которые хранились в отдельной шкатулке… рубины, сапфиры… я в жизни не держала столько драгоценностей. И странно, что в сумме своей они не вызывали восторга. Камни и камни. Стекло граненое. Наверное, будь я ювелиром, отнеслась бы иначе. А так я брала шкатулку за шкатулкой и просто ссыпала их содержимое в необъятную сумку Ричарда.
…драгоценный пояс обвил мою талию.
Серьги в уши.
И две пары в сумку же, которая раздулась, грозя треснуть.
Вязку ожерелий на шею. И доску, вроде шахматной, но с четырьмя видами клеток. Ящики с фигурками, довольно увесистые. Я бы не стала их трогать, но Альер уперся.
Его любимая доска.
И чеканный таз-рукомойник…
— У тебя рук нет!
— Есть, — он вытянул их.
— Они нематериальны.
— И что? Мне теперь без любимых вещей обходиться?
Я не нашла, что возразить. И подняла таз, который весил килограмма этак два, а то и все три. Надеюсь, Альер найдет в себе силы расстаться с любимым креслом. Его я просто не подниму.
— Ладно, — дух огляделся, — возьми еще тиару И пойдем. Если что понадобится, вернемся. Оливия, не стой. Возьми все-таки тиару…
Я подошла к мертвой женщине.
— Она принадлежит твоей матери!
— И что? — вполне искренне удивился Альер. — Я уже говорил тебе, что мама давным-давно мертва, что тиара ей не нужна, а работа хорошая. И алмазов здесь… немерено. Вижу. Сама тиара хрупка и тонка, воплощение морозного узора.
Прекрасна.
— Отец подарил ее матери в благодарность за мое рождение. Она надеялась, что, когда мне исполнится семь и Регалии подтвердят мое право наследования, она получит Малую корону.
Альер склонил голову набок.
— Мне жаль, что ее убили…
— Только ее?
— Оливия, — он встряхнулся, — в мое время не принято было думать о низших.
— Твое время ушло.
— А я остался. Тебе повезло, что я умер достаточно молодым и не успел закостенеть. Да, от некоторых привычек избавиться трудно, но поверь, с любым иным моим родичем… даже с матушкой, которая лишь входила в императорский гарем, тебе было бы сложней иметь дело.
Верю.
Но все равно… грабить мертвых…
— Окажи ей услугу, если тебя так волнует. И тиара станет платой.
— Какую услугу?
Альер прислушался. И губы его дрогнули.
— Она бы хотела коснуться его. Если, конечно, ты не побрезгуешь… а если побрезгуешь, просто бери. Я разрешаю. Да, матушка, я ей разрешаю!
По склепу пронесся порыв ветра, и пламя в чашах на мгновенье погасло, но лишь затем, чтобы вспыхнуть с новой силой.
— Не обращай внимания. Она капризна, как и все наложницы. Если бы я дожил до семи, мне бы подарили нескольких… что ты так удивлена? Мы рано взрослели… были свои причины.
Я решилась.
Я подошла к женщине и, присев на корточки, заглянула в мертвое ее лицо.
— Прости, — сказала я, хотя мне-то уж не за что было просить прощения. — Не знаю, есть ли жизнь после смерти, но если есть, вы будете вместе.
И дальше что?
Ее не сдвинуть, тело холодное и будто ледяной коркой покрыто. А вот парень… от парня осталась груда костей. Ее я вполне могу перенести поближе.
— Достаточно будет одной, — Альер наблюдал за мной с интересом. — Вот, череп возьми. Он большой.
Череп поднялся с остатком хребта. Я отвернулась, попросив прощения еще раз, на сей раз у бедолаги мага.
— Он не против.
— Ты можешь помолчать?
— Могу, — отозвался Альер, — но я бесконечно устал от молчания. Знаешь, пара сотен лет взаперти… сказывается.
Верю.
Я положила череп на колени женщине, подвинув поближе к руке ее. И дуновение ветерка, ласково коснувшегося щеки, было ответом. Что ж… услуга за тиару.
— Ей она действительно не нужна, — Альер все-таки не выдержал. — Бери и уходим. Время… солнце уже высоко. Поднимай это жалкое подобие некроманта…
