Глава 18
Райков глянул на него как будто поверх очков, которых на нем не было. Так профессор смотрит на своего любимого ученика, в знаниях которого он вдруг усомнился. Порог капитан переступил весьма важно.
Игнат схватил Райкова за руку, завел в гостиную.
Он понял, почему капитан так себя ведет, и спросил:
— Неужели раскололся?
— Кто раскололся?
— Вадик, не тяни слона за хобот!
— Да, раскололся.
— Кого сдал?
— Некоего Петра Еремеева.
— Из Подвойска?
— Из Подвойска, — подтвердил Райков.
Он смотрел в открытую нишу книжного шкафа, в которой стояли фотографии людей, дорогих сердцу Игната.
— Кто это? — Капитан показал на портрет Татьяны.
— Жена.
— Красивая.
— Я знаю.
— А почему она в Подвойске, а ты здесь?
— Я же говорил… — Игнат скривился.
Райков не просто задел воспаленный нерв, он наступил на него ногой. Ведь Каратаев рассказывал ему, что Татьяны больше нет. Но разозлился он не столько на него, сколько на себя. Татьяна погибла, но память о ней осталась. Та самая, над которой Игнат едва не надругался, причем в супружеской постели.
— А почему я видел ее живой?
— Издеваешься?
— А сестры-близняшки у твоей жены нет?
— Так, хватит! — Игнат встал между фотографией Татьяны и одуревшим капитаном.
— Может, я вчера сестру твоей жены видел? — не унимался Райков.
— Где видел?
— Она в офис к твоему тестю заходила.
— Я ведь и ударить могу! — Каратаев едва сдерживал себя.
Райков опасливо подался назад.
— Вообще-то, я не шучу, — осторожно сказал он. — Там даже переполох поднялся, когда она зашла.
— Переполох? — Игнат вдруг вспомнил, как Ипполитов смотрел на него, когда разговаривал с кем-то по телефону.
Бывший тесть кому-то в чем-то отказал. Сказал, что не было его. С каких это пор ложь бросала его в пот? А он за платок схватился, испарину со лба смахнул. Когда тот человек, о котором шла речь, уехал, Ипполитов облегченно вздохнул. Нет, даже не так. В женском роде, «уехала».
— Да, она прошла через ресепшен, ее пропустили. Девушка там была, странно на меня глянула, схватилась за трубку, потом что-то охраннику сказала. Тот метнулся за твоей… как называется сестра мужа?
— Нет у Татьяны сестры.
Еще Каратаев вспомнил слова Ипполитова: «Ты похитил мою дочь, разрушил мои планы. Почему я должен тебя любить?» В смерти дочери он Игната обвинять не стал. Вдруг и не было ничего такого?
— Может, мне померещилось?
— Да? — Игнат впился в Райкова взглядом.
Тот грибов наелся, прежде чем к нему идти? Вчера под воздействием галлюциногенов находился?
— Ты ничего не курил?
— Нет, конечно! — Райков поднял руку, как будто собирался перекреститься.
— Как, ты говоришь, девушка с ресепшена на тебя глянула?
«А разве его дочь?..».
Какой вопрос возник в голове у девушки, когда она узнала, кто такой Игнат? Почему подумала о дочери Ипполитова как о живой?
Татьяна и Кристина сначала разбились, а потом сгорели. Следователи проводили экспертизу ДНК, поднимали стоматологическую карту Татьяны. Но разве Ипполитов не мог подсунуть липу, да и трупы, а экспертизу просто купить?
Как родной отец и дед мог решиться на такое кощунство? Тем более что он как будто смирился с существованием Игната.
Может, Ипполитов только вид делал, что смирился, усыплял, так сказать, бдительность? Когда Игнат поверил ему, он нанес удар под дых. Нет, в голову. Невероятной силы. Каратаев только-только начал выходить из комы.
Игнат понял, почему Ипполитов распускал слухи о том, что его зять погиб.
Он бросился в спальню за одеждой и только там вспомнил о Диане. Она была уже одета, стояла у окна и мило улыбалась.
— Мне нужно срочно уехать, — сказал Каратаев.
— Куда? — с расстройством спросила она.
— Я обязательно докопаюсь до правды! — заявил он, открывая шкаф.
— Можно я останусь здесь?
— Нет. Ты должна вернуться к Ярославу и делать вид, что ничего не произошло.
— Но ведь он…
— А ты ему не давай! — выпалил Игнат.
Он сделал бы на радостях кульбит в воздухе, если бы Диана вдруг взяла и провалилась под землю. Ему очень хотелось, чтобы она исчезла из его жизни, не оставив о себе даже воспоминания. Но, увы, это уже невозможно.
Игнат чувствовал себя бесплотной душой, которая покинула бренное тело, поднялась над землей и увидела собственную фотографию на памятнике.
Ипполитов не поскупился на памятник для своего зятя. Фигурная плита с огромным фотопринтом и пафосной эпитафией. Рядом плачущий ангел с крестом и крыльями, роскошное надгробье. Все это из черного мрамора и гранита. Оградка, навес, чистота, порядок. Свежие цветы.
Глядя на этот чудовищный сюр, Игнат почувствовал, как почва проваливалась у него под ногами. Ему казалось, что еще чуть-чуть, и он окажется под землей, ляжет под памятник, в пустой гроб.
Слухи о его смерти родились не на пустом месте. Да и для Татьяны нужно было создать видимость. Поэтому Ипполитов и устроил церемонию. Он наверняка организовал несчастный случай, в котором кто-то погиб, затем похоронил труп. Мероприятие наверняка не было пышным, иначе Паша заметил бы эту халтуру и сказал бы Игнату.
Но кто-то же видел, поэтому и облетела город черная траурная утка.
Но почему Ипполитов по-настоящему не убил зятя? Возможности у него для этого были. Может, собирался, но увидел, как тот опускается, решил не форсировать события, подождать, пока сам сопьется и пропадет?
Своего отца Игнат не знал. Он ушел из семьи, когда ему было два года. Мать умерла, когда Игнат служил в армии. Ни сестры у него, ни брата, дядя как чужой. Поэтому о родном городе Каратаев стал забывать сразу после похорон матери. Он прижился в Подвойске. Поэтому его здесь и похоронили. Во всяком случае, такое объяснение могла получить Татьяна.
Она должна быть живой. Он мог бы догадаться об этом, если бы включил голову. Действительно, почему прах Татьяны и Кристины был предан земле в Москве, а не в Подвойске?
Да, у Ипполитова бзик на все престижное. Поэтому он считал, что его дочь и внучка должны покоиться на Ваганьковском кладбище. Но Игнат ни разу не видел его у могилы. А почему? Да потому что не было там ни Татьяны, ни Кристины. Ваганьково выбрано было для того, чтобы Каратаева не тянуло в Подвойск.
Игнат почувствовал, как губы его растягиваются в улыбке. Неужели Татьяна и Кристина действительно живы? Он готов был простить Ипполитова, если это действительно так.
Каратаев приехал в Подвойск под утро и сразу же взял курс на городское кладбище. Он дождался рассвета и отправился на экскурсию, в ходе которой прояснил главный вопрос.
Время было раннее, рабочий день еще не наступил, поэтому Ипполитов сейчас находился дома. Туда Игнат и отправился.
Ипполитов жил в особняке, за городом, в живописном месте с видом на реку.
Игнат решил рискнуть. Он остановил машину метрах в ста от главных ворот. Когда они стали открываться, Каратаев сорвал джип с места, подскочил к ним и едва не столкнулся с «Мерседесом», выезжающим со двора.
Игнат действовал так быстро, что охранники не успели отреагировать. Он вылетел из джипа, проскочил в ворота и был уже во дворе, когда послышалось грозное: «Стой!»
Но Игнат уже разогнался. Он со всех ног бежал к женщине, которая стояла у крыльца. Каратаев узнал Клавдию Филипповну, мать Татьяны. Она вышла из дома проводить мужа, увидела Игната, распахнула настежь глаза, открыла рот и вдруг стала оседать, хватаясь за сердце.
Неужели она не знала, что он жив? Только так можно было объяснить ее обморок.
Каратаев подхватил женщину, аккуратно уложил на землю и продолжил движение. Теперь в него можно было стрелять, не рискуя попасть в нее. Но телохранители замешкались или не получили команды открывать огонь.
Игнат беспрепятственно поднялся на крыльцо, сквозняком пронесся через открытую террасу, открыл дверь и заскочил в дом. Остановить его было некому.
Дверь закрывалась изнутри. Игнат щелкнул замком и продолжил путь. В высоком холле под стеклянной крышей он столкнулся с горничной. Девушка не знала о нем ничего. Она приняла его за преступника, вскрикнула и замерла в оцепенении.
— Татьяна где? — громко и зло спросил Игнат.
— Нет ее здесь.
— А Кристина?
— Нет их.
— А где они?
— Не знаю.
Игнат махнул на нее рукой. Если горничная что-то и знала, то признаваться в этом не собиралась. Он побежал к лестнице, как на крыльях взлетел на второй этаж. Татьяны там не было. В мансарде Каратаев ее тоже не обнаружил.
Татьяна вряд ли находилась в доме. Она не могла быть здесь без Кристины, а в детской комнате царил идеальный порядок. Значит, сегодня там никто не ночевал.
На первом этаже Каратаев столкнулся с телохранителями. Они проникли в дом через кухню или бассейн, где Игнат не успел побывать.
У него не было никакого желания попадать под раздачу.
Поэтому он схватил дорогущую фарфоровую вазу времен какой-то там китайской династии, прижал ее к груди и заявил:
— Спокойно!
Телохранители не решились стрелять в Игната и разбить такую драгоценность.
В холл вошел Ипполитов и приказал:
— Оставьте его!
Телохранители ушли, горничная исчезла.
Ипполитов провел Игната в свой домашний кабинет.
— Что это за цирк? — спросил он, уткнув кулаки в бока и широко расставив локти.
— Цирк на кладбище. Кто там в гробу лежит?
— У меня в офисе есть комната психологической разгрузки. Там стоит резиновое чучело моего заместителя. Любой может прийти и ударить его кулаком или даже ногой. А я снял обиду на тебе, закопал твое чучело.
— А вы попробуйте поставить свое. Если вас вдруг убьют там, в комнате психологической разгрузки, я, так уж и быть, одолжу вам свой памятник.
— Все сказал?
— Где Татьяна?
Ипполитов повел бровью, выражая беспокойство душевным состоянием собеседника.
— Я знаю, позавчера она приходила к вам в офис.
— Я мог бы порекомендовать тебе хорошего врача и здесь, но в Москве специалисты лучше.
— Где Татьяна и Кристина?
— Могу организовать тебе принудительную доставку. Но Москву не обещаю. Здесь, в Подвойске, лечиться будешь.
— В Подвойске, где у вас все куплено.
— Да. Но лечат у нас хорошо, иногда до смерти.
— В следственном комитете знают, где я сейчас нахожусь. Если со мной вдруг что-то случится… — Игнат взял паузу.
— Ну да, на тебя же покушались.
— На самом деле все очень серьезно. На меня покушались уже два раза. Я взял киллера. Он за решеткой, дает показания. След тянется в Подвойск.
— Да?
— А тут стоит памятник… моему чучелу. Думаю, у следствия возникнут вполне резонные вопросы.
Ипполитов хотел сказать что-то в ироничном тоне, но не смог.
— След тянется в Подвойск? — нахмурив брови, спросил он.
— Где Татьяна и Кристина?
— Они за границей, — выдавил из себя Ипполитов.
Наконец-то он подтвердил, что Татьяна и Кристина живы. У Игната возникло чувство, будто он перемахнул через высокую железобетонную стену. Не важно, что за ней высилась другая.
— Где именно?
— Ты никогда это не узнаешь.
Дверь приоткрылась, показалось лицо Клавдии Филипповны. Ипполитов неприязненно глянул на жену, которая давно потеряла для него всякую привлекательность, и она исчезла.
— Ты чуть не сделал меня вдовцом, — сказал Ипполитов, не очень убедительно изображая гнев по этому поводу.
— Не думаю, что это расстроило бы вас, — с каменным лицом сказал Игнат.
— Что?!
— Вы очень жестокий человек, Михаил Антонович. Вы с легкой совестью лишили дочь мужа, внучку — отца.
— Какой ты муж и отец?
— Вы не бог, и не вам судить, — отрезал Игнат.
— Я отец и лучше всех знаю, что нужно моей дочери.
— Вы подстроили автокатастрофу. Я не знаю, откуда взялись тела, которые сгорели в машине. Уверен, что следственный комитет заинтересуется этим вопросом.
— Оставь мою дочь в покое!
— Конечно же, нет. Я буду ее искать. Если она за границей, то к розыску подключится Интерпол. А как вы думали, Михаил Антонович? Вы совершили похищение двух лиц. До десяти лет лишения свободы.
— Татьяна — моя дочь. Кристина — внучка.
— Да вы не бойтесь. Вас не посадят, а положат. В больницу специального типа.
— Заткнись!
— Но мы можем договориться. Верните мне жену и дочь.
— У Кристины новый отец. Татьяна замужем за этим человеком.
— Я вас убью, — тихо сказал Игнат.
— Что?! — встрепенулся Ипполитов.
Каратаев с тихой ненавистью глядел на негодяя, который разрушил его жизнь. Он еще мог простить ему похищение Татьяны, но эта тварь выдала ее замуж за другого.
— Ты хоть понимаешь, что сказал?
— Я убью тебя прямо сейчас. — Игнат шагнул к двери, перекрывая выход.
Ипполитов окончательно сошел с лица, попятился, задвигаясь за стол, столкнулся с креслом, споткнулся, сел. Вдруг он быстро открыл ящик стола и достал револьвер.
Но Игнат даже не шелохнулся, чтобы выбить оружие из его руки. Он продолжал смотреть на этого мерзавца с мрачной, гнетущей насмешкой в глазах.
— Стреляйте. Там, на том свете, не страшно, — тихо проговорил Каратаев. — Даже не холодно. Я был там, когда Татьяны и Кристины не стало. Если я снова их потерял, то и жить мне незачем.
— Ты их потерял.
— Давайте, стреляйте. За меня и за Пашу вам светит пожизненное. Вы его получите. Ради такого счастья я готов пожертвовать собой.
— Я еще раз тебе говорю, Татьяна счастлива без тебя. У нее новая жизнь. Не надо ее ломать.
— Тогда почему на моей могиле свежие цветы?
— Я человек известный. Люди должны знать, что я не забываю своего любимого зятя.
— Позавчера Татьяна приходила к вам в офис. А вы говорите, что она за границей.
— Это раньше за границу ездили на лошадях, а сейчас туда летают самолеты. Ты что, меня допрашиваешь?
— Готовлю к встрече со следователем.
— Говорили мне, что нужно тебя того… — сквозь зубы процедил Ипполитов.
— Сразу нужно было меня того, — сказал Игнат. — А вы хватились только сейчас, в спешке наняли каких-то идиотов, которые смогли убить только Пашу.
— Я никого не нанимал!
— Где Татьяна?
— Чего тебе не хватает? Квартира, машина вон какая, деньги есть. Молодой еще. Найдешь себе другую, живи в удовольствие.
— Мне нужны только Татьяна и Кристина.
— Я тебе сразу сказал «нет»! А ты не понял, похитил у меня дочь и за это был наказан!
Игнат повернулся к двери, замер и заявил:
— Пока есть возможность, стреляйте в спину. Потом будет поздно. — Он выждал несколько секунд, открыл дверь и вышел из кабинета.
Никто не преследовал его.
Город Подвойск, частный сектор. Улица Некрасова, дом шестнадцать. Неплохой такой, двухэтажный, из кирпича цвета слоновой кости, с крышей из настоящей черепицы. Здесь должна была жить Настя, бывшая, может, и настоящая любовница Ипполитова.
Игнат спешил. Слежки за ним вроде бы не было, но Ипполитов уже оправился от потрясения. Сейчас он принимает меры, возможно, уже перекрывает выходы на Татьяну и Кристину. О том, что Игнату известно про Настю, этот гад, скорее всего, не знает, но вдруг и на этот адрес пришлет своих людей?
Город уже проснулся, люди спешили на работу, но во дворе у Насти было тихо. Игнат стоял у забора и смотрел в узкий зазор между полотном и столбом. Автомобиля не видно. Настя уже уехала или просто не выгоняла машину из гаража.
Дом был оборудован видеосистемой, но Игнат не видел следов присутствия охраны, представители которой могли бы отслеживать обстановку через монитор. А хозяйка точно не станет этим заниматься.
У забора за домом Игнат заметил клетку, в которой отдыхала здоровенная собака. Возможно, там замок с электроприводом. Нажмешь на тревожную кнопку, дверца откроется, и пес мигом превратится в грозное оружие.
Но собака пока что в клетке. А времени у Игната мало.
Он решительно перемахнул через забор, броском преодолел расстояние до двери. Каратаев собирался постучать, привлечь внимание хозяйки, но дверь была открыта.
Он осторожно зашел в дом и услышал женский голос, доносящийся с кухни вместе с запахом молочной каши:
— Ложечку за маму! Умница!
Настя кормила дочку
— И опять за маму! — прогудел Игнат.
Он должен был привлечь к себе внимание, не особо шокируя хозяйку дома. Пусть она сначала услышит его, а затем уже увидит.
Настя вышла в холл с удивленной улыбкой на лице. Наверное, она решила, что это появился сын Ипполитова, который, хотел он того или нет, приходился ее дочери братом.
Но женщина увидела Игната и застыла как вкопанная. Ему показалось, что у нее зашевелились волосы, а взгляд обморочно поплыл.
— Вы только не пугайтесь!
Женщину повело в сторону. Игнат шагнул к ней, чтобы помочь удержать равновесие.
Она встрепенулась, отгородилась от него руками и заявила:
— Изыди!
Игнат удивленно вскинул брови. Похоже, Настя приняла гостя за привидение. Но разве она его знала?
— Я живой и не опасный. Мне нужно поговорить с Настей.
Их кухни выбежала девочка лет четырех, схватила маму за руку, тревожно глянула на Игната.
— Я Настя.
— Мама — Настя! — уверенно проговорила девочка.
— А я Игнат Каратаев, зять Михаила Антоновича.
Настя хотела что-то сказать, но издала лишь какое-то сдавленное мычание.
— Вы, наверное, видели мой памятник?
— Да. Татьяна как раз там была.
— Татьяна? Мама Кристины? — весело спросила девочка.
О Кристине она говорила как о живой. У Игната просветлело на душе. Как будто солнце из-за туч вышло.
— На самом деле я живой. Все это время думал, что Татьяна и Кристина разбились на машине. Насмерть. Полтора года назад.
— Что вы такое говорите? — Настя с сомнением посмотрела на Игната.
Она все еще не верила, что перед ней живой человек.
— Это все Ипполитов подстроил. Чтобы нас разлучить. Я похоронен здесь, Татьяна и Кристина — в Москве, на Ваганьковском кладбище.
— Ужас какой!
— Я и подумать не мог, что Ипполитов так поступит.
— Может, вы просто плохо его знали? — с ожесточением обиженной женщины спросила Настя.
— Наверное.
— Катя, пойдем! — Мать увела дочку на кухню, оставила ее там, вернулась к Игнату и сказала: — Ипполитов и не на такое способен.
— Я знаю, что Катя его дочь.
— Кто вам сказал?
— Паша Горняков.
— Да, я знаю, у вас там с ним были какие-то отношения.
— Паша погиб.
— Как погиб? Когда?
— Его убили.
— Да? Не знала. Как меня найти, он сказал? — спросила Настя.
— Мне нужно, чтобы вы сказали, как найти Татьяну.
— А вы не знаете?
— Если бы знал… — Игнат развел руками.
Если бы он знал, то его здесь не было бы.
— Может, она с Каблуковым живет? — Настя сначала сказала, а потом уже подумала и глянула на Игната.
Хорошо, если он ее не услышал. Или неправильно понял.
— С Каблуковым?! — Но Каратаев и услышал, и понял.
— Я видела их вместе. То есть Татьяну с Кристиной у вашей могилы. У меня голова идет кругом!
— Живой я. А Каблукова вы где видели?
— Он ее в машине ждал. Только я вам ничего не говорила!
— Отлично! Вы меня не видели и ничего не говорили.
— Хорошо.
— Значит, Татьяна с Каблуковым может жить? — через силу, сквозь зубы спросил Игнат.
— Она тогда с ним уехала, но душу там, на кладбище, оставила. Хотя, может, мне и показалось.
— Значит, Каблуков.
— Я вам ничего не говорила!
Игнат кивнул, сдержанно улыбнулся и приложил палец к губам. Его здесь не было, а она ничего не говорила.
