Росс стоял в спальне возле кровати со скомканными белыми простынями и аккуратно застегивал рубашку в розовозеленую клетку. Он собирался отправиться в очередное приключение по Сан-Франциско.

За прошедшие месяцы он исследовал каждый уголок в Области залива. Иногда он отправлялся на юг, в Бернал, где взбирался на вершину холма. Потом подолгу гулял возле причалов, где грелись на солнышке морские львы. На пару с Рене он уходил гулять на север: друзья пересекали мост Золотые Ворота и бродили по секвойному лесу, пробираясь сквозь седые туманы и останавливаясь каждые несколько метров, чтобы с благоговейным трепетом взглянуть на тысячелетние деревья, кроны которых, казалось, доставали до самых облаков. В перерывах между прогулками Росс с друзьями катался на лодке по Заливу, проплывая мимо «Алькатраса», тюрьмы, в которой когда-то сидел американский гангстер Аль Капоне, не дававший покоя правительству США во времена Сухого закона.

Но из всех путешествий по Сан-Франциско больше всего Россу запомнился один декабрьский денек, четверг. Они тогда с Рене отправились в «Современный еврейский музей» в район Саут-оф-Маркет.

На улицах то тут, то там встречались бомжи – по большей части наркоманы, – чье существование в картонных коробках день за днем крутилось вокруг бесплатных столовых для бездомных и центров реабилитации. И тут же, на тех же улицах, возвышались стеклянные небоскребы, в которых размещались молодые и стремительно расширявшиеся предприятия, чья стоимость составляла миллиарды долларов и чье влияние росло с каждым часом.

В тот день похолодало. На улице моросил дождик, когда двое друзей спешили к зданию музея. Внутри их ждали просторные ярко освещенные залы, и Росс с Рене ходили из одного в другой, пока наконец не пришли к металлическому ящику, походившему на небольшой сарайчик, на стене которого большими округлыми буквами рыжего цвета красовалось: «Корпорация историй». Друзья открыли дверцу, зашли в металлический ящик и уселись за микрофоны. Внезапно зажглась красная лампочка, предупреждая, что запись вот-вот начнется.

Первым заговорил Росс. Он представился и упомянул, что ему двадцать восемь лет. Голос его звучал спокойно, с небольшой хрипотцой.

Запись, в которой они участвовали, являлась частью экспериментального проекта национального общественного радио «Эн-Пи-Эр». Ящик «Корпорации историй» путешествовал по всей стране, призывая американцев поделиться с потомками историями из своей жизни, чтобы запечатлеть дух времени. От некоторых рассказов, записанных в других частях Америки, веяло печалью и горем, как, например, от истории родителей, которые поведали миру о смерти своего маленького сынишки: они не смогли найти ему костный мозг для пересадки, и смертельная болезнь забрала его у них. Еще один человек поведал историю о том, как подорвался на дорожной мине во время службы в Афганистане. Однако были и жизнеутверждающие рассказы: одна парочка рассказала, как им посчастливилось влюбиться друг в друга во время урагана Катрина.

Возможно, не самая блестящая идея со стороны Росса привлекать к себе внимание, однако он рассудил, что, если Ужасный Пират Робертс у себя на Шелковом пути постоянно вещает правду о состоянии общества, то почему же ему, Россу, нельзя высказываться на подобные темы в реальном мире? Никто так не мудр, как человек, живущий в двух ипостасях.

Россу и Рене предложили представить, что они оставляют послание потомкам, которые прослушают их беседу через двести лет. Друзья принялись рассказывать, как и почему очутились в Сан-Франциско (Рене сообщил, что приехал сюда, «чтобы открыть свое дело и заработать денег»). Когда настала очередь Росса поведать, как он очутился в металлической кабинке «Корпорации историй», он начал рассказ задумчивым, мечтательным голосом, как если бы погрузился в далекие воспоминания.

«Я жил в Остине, в Техасе… и эм… – парень запнулся. Судя по отрешенному взгляду, он блуждал где-то в глубинах памяти: – Ну…

Рене с любопытством глядел на него и ждал, пока тот закончит предложение.

Как бы ни были близки друзья, Росс не забывал об обещании, которое дал себе год назад. Никогда и никому в реальном мире он не расскажет о сайте, который создал. Он хорошо усвоил горький опыт с предательством Джулии.

Но молчание давалось Россу с трудом. Друзья из реального мира постоянно спрашивали: «Почему бы тебе не попробовать открыть свое дело или заняться разработкой приложения?» – на что Росс коротко отвечал: «Классная идея, непременно обдумаю». Своим же сподручным на Шелковом пути он признавался, что всякий раз жаждет «наорать на них всех, потому что на самом деле я глава самой выдающейся преступной организации, в которой крутятся миллионы долларов!!!»

За обман приходилось платить. Чтобы два разных мира сосуществовали параллельно и чтобы действия в каждом из них имели свои основания (выдуманные истории для друзей и родных в одном мире и непростые решения с масштабными последствиями в другом), этот человек в зеленорозовой клетчатой рубашке научился четко отделять жизнь Росса Ульбрихта от жизни Ужасного Пирата Робертса.

Росс гулял по городу и окрестностям с друзьями (или один) и самые сложные решения, которые ему приходилось принимать каждый день – это где начнется очередное приключение и что бы пожевать на ланч. Когда Росс прятался, из тени выходил Ужасный Пират Робертс, в руках которого сосредоточилась власть над миром, и начиналось веселье. Именно он решал, кому обитать на его острове и по какому уставу жить. Внешне он ничем не отличался от милого паренька Росса, однако Пират мог выносить такие жестокие вердикты, на которые у юного Росса никогда бы не хватило духу.

Так две недели назад Ужасный Пират Робертс столкнулся на сайте с вопросом, который никто прежде не задавал Россу на его клубных дебатах в Пенсильвании.

«Тебе тут вопрос, – доложил Пирату один из подчиненных. – У нас на сайте разрешается продавать почки и печень?»

Росс никогда не предполагал, что на Шелковом пути кто-то заинтересуется подобным товаром. «Уже выставили на продажу? – ответил он. – Или только спрашивают?»

Сотрудник переслал ему письмо, которое пришло в службу поддержки Шелкового пути от человека, изъявившего желание торговать почками, печенью и прочими органами. Отправитель пояснял также, что цены «на весь товар будут согласовываться» исключительно между продавцом и покупателем.

На черном рынке человеческую почку можно было купить за двести шестьдесят долларов (хотя почка китайца или китаянки стоила всего лишь шестьдесят тысяч), а хорошую печень – за сто пятьдесят долларов. Там продавалась почти любая часть тела – и очень прибыльно. Костный мозг, например, стоил двадцать три тысячи долларов за один грамм (для сравнения, цена за один грамм кокаина – шестьдесят долларов). Семья, которая не смогла достать его для своего умирающего сына через систему здравоохранения США, с радостью заплатила бы за него на черном рынке Даркнета.

«Хорошо. Если донор согласен, тогда пусть продают, – написал Пират. А затем пояснил своему сотруднику: – Этические вопросы разрешаются очень легко, если соблюдаются принципы непричинения вреда». Этот либертарианский довод он не раз использовал на дебатах в Пенсильвании. На свободном рынке ты волен торговать чем хочешь, гласил закон, до тех пор пока не причиняешь никому вреда без веской на то причины. («Если кто-то причиняет вред тебе, ты имеешь полное право защитить себя и свою собственность», – объяснил Пират.) «Продажа на сайте печени или селезенки – нравственное и добропорядочное дело», – заметил он.

Помимо одобрения донорских органов, Ужасный Пират Робертс также дал зеленый свет торговле ядами.

«Э-эм, у нас тут кое-кто продает цианид, – написал другой подчиненный Пирата. – Не знаю, что делать с подобным объявлением. Торговец не указывает в описании товара, что это яд, хотя цианид – самый известный яд для убийств и самоубийств». Сообщение заканчивалось коротким «лол».

Пират попросил кинуть ссылку на страницу продажи. В описании автор сообщал, что цианид можно использовать для самоубийства (семь-девять секунд – и ты покойник), и обещал, что к каждому заказу приложит бесплатную копию полного руководства по суицидам. В посте также говорилось, что цианид имеет и безобидное применение, например: им можно чистить золото и серебро, к тому же «прекрасно лечит проказу».

Пират размышлял несколько минут, а затем написал подчиненному: «Я думаю, пусть продает». После чего повторил главное правило сайта: «Перед нами лишь орудие и не нам решать, как его используют».

В конце концов, Шелковый путь – всего лишь площадка, точно такая же, как Facebook, Twitter или eBay, где пользователи общаются друг с другом и где обмениваются идеями и валютой. Поэтому, кто такой Пират, чтобы решать за других, что можно, а что нет? Его дело – пропускать любой товар на сайт. Ведь Твиттер никому не диктует, какие мнения можно печатать в окошке наверху экрана, а какие – нельзя. У вас есть сто сорок символов, хотите поделиться гениальной мыслью или же потоком идиотских идей – пожалуйста. Свободно высказывать в Интернете все, что думаешь, – естественное право человека, и точно так же его естественное право – продавать и покупать все, что захочется и как угодно распоряжаться собственным телом.

С такой мыслью Росс и запускал «Арсенал». Хотя совсем недавно сервис пришлось прикрыть, потому что оказалось почти невозможным доставлять оружие через Почтовую службу США. В итоге на сайте почти не осталось покупателей, и пришлось вернуть торговцев оружием обратно на Шелковый путь (как временную меру), пока Пират искал новые способы помочь людям анонимно пересылать товар. С точки зрения Ужасного Пирата Робертса, каждый человек имел право продавать и покупать как оружие, так и наркотики, и яды, и органы.

«Точно, – согласился сотрудник. – В конце концов, у нас ведь черный рынок:)».

«Верно, – ответил Росс, – и наша задача сделать его цивилизованным местом».

Граница между Россом и Пиратом начала стираться. И как прочие честолюбивые руководители, стоящие во главе начинающих компаний Сан-Франциско, оба не видели, как одно их решение, принятое за компьютером, сказывается на невообразимом множестве судеб реальных, живых людей. Однако чужие жизни – не их забота.

Запись историй внутри металлического ящика в «Современном еврейском музее» продолжалась. Рене взглянул на своего друга Росса и проговорил: «Кажется, нам удалось уловить дух времени».

«Да, мне тоже так кажется, – согласился Росс, внезапно очнувшись от воспоминаний. – Я ощущаю, как меняется наш мир». Его меняли окружающие люди, каждый по-своему.

Следующие полчаса Росс и Рене говорили то о своих семьях и друзьях, то о наркотиках (и как сильно Росс их обожает). Потом Росс рассказал о бывшей возлюбленной, Эшли: как он сделал ей предложение, как раскрылся ее обман, и какую глубокую рану она оставила в его душе.

«Кажется, ты устал», – заметил Рене.

«Ага, – откликнулся Росс. – Порядком».

Тогда Рене взял слово и стал рассказывать, что недавно ему открылась истина: мы все постоянно вкалываем на работе, а все ради чего? «Ведь никакой успех не может обеспечить мне вечное счастье, – размышлял он, – всякое новое достижение – лишь его краткая вспышка».

Росс задумчиво почесал бороду, явно желая возразить другу. «Думаю, все не так уж и мрачно… нужно лишь работать с полной отдачей, – проговорил он. – Я по себе знаю, что значит, когда твое дело становится смыслом твоей жизни – единственно значимой вещью во всем мире».

Затем они стали закругляться с беседой. Но прежде, чем попрощаться, Рене спросил своего друга, каким он видит свое будущее через двадцать лет.

– К тому времени я хотел бы изменить жизнь человечества в лучшую сторону, – ответил Росс.

А Рене задал еще вопрос:

– Думаешь, тебе удастся жить вечно?

– Вполне возможно, – откликнулся Росс. – Я на полном серьезе. Полагаю, что хоть и в несколько иной форме, но я буду жить вечно.