ГЛАВА 19
Прикосновение прохладной руки к горячему лбу вызволило меня из забытья. Приоткрыла глаза и встретилась с удивительно лучистым взглядом Иршаны.
«Наконец-то», — подумалось мне. Почему-то казалось, что с ее приходом станет обязательно легче.
— Как такое могло случиться? — обеспокоенно спросила целительница.
Глаза прикрыла вновь, но внимательно слушала, что говорит гостья, это казалось самым важным сейчас. Ее голос не позволял провалиться в болезненное забытье, направлял и успокаивал.
— Это началось сегодня, — услышала я ответ Ингрид.
— Что давали ей пить и есть? — начала расспрашивать целительница.
— Кетрин пила какао, больше ничего. Когда желудок оказался пустым, я дала немного воды, чтобы облегчить спазмы, — ответила Ингрид.
— И это все? — спросила Иршана.
— Все, — подтвердил Дрегас.
В голосе дракона слышалось отчаяние и беспокойство. Он так переживал, что я невольно пожалела его. Чувствовать себя беспомощным очень тяжело.
— А кто на девочку столько паутины навесил? Что за маг был в вашем доме? — серьезно спросила целительница.
— Какая паутина? О чем ты? — забеспокоилась Ингрид.
— Я вижу, что магия человеческая, она опутала коконом все тело больной, а теперь сжимается и душит ее. Еще немного, и Кетрин нечем будет даже дышать, — строгим голосом сообщила целительница.
Она описала именно то состояние, в котором я сейчас пребывала. Мое тело сжималось в невидимых тисках, меня словно кто-то душил, заставляя скрючиваться на кровати.
— Что ты имеешь в виду? Для Кетрин опасна магия Торонта, потому что она беременна драконом? — закидал ее вопросами Дрегас.
— Отойдите все, дайте воздуха девочке. Вовремя меня позвали. — Это были последние слова целительницы. Больше ни на какие замечания она не отвечала и не отзывалась.
Я скорее почувствовала, чем увидела голубой свет, окутавший меня всю. Неожиданно по всему телу расползся пронизывающий холод, заставивший задрожать еще сильнее в теплой комнате. Кожа стала настолько чувствительной, что воздух буквально обжигал, прикасаясь ко мне. Даже глаза распахнула, уверенная в том, что представляю сейчас один сплошной ожог. За голубым свечением виднелись смутные тени моих друзей, а еще ясно выделялись лучистые глаза целительницы. Именно к ним был прикован мой взгляд. От Иршаны исходила сила и уверенность. Если чувства остальных читались неясным эхом где-то там далеко, от целительницы исходила настоящая мощь. Уверена, что она действительно была проводницей воли Заступницы, что всегда и говорили про Иршану.
Вот когда до меня дошло понимание, что на меня смотрит богиня и именно ее благословение касается немощей тела. Именно в этот миг уверенность заполнила все мое существо, так отчаянно цепляющееся за жизнь. Заступница благословляла меня и ребенка, дарила не просто надежду, а саму возможность жить.
Иршана с помощью магии, подаренной ей богиней, распутывала плотный кокон, в который меня упаковал Торонт. С каждым вдохом в легкие поступало все больше свежего воздуха, восполняя мои силы. Паутина мага, опутавшая с ног до головы, перекрыла потоки жизненных сил, а потому я не могла черпать поддержку извне и приходилось бороться с этой напастью самостоятельно, истощая собственный организм. Разумеется, оказавшись перед выбором жизни и смерти, мое тело старалось избавиться от нагрузки — беременности, так что угроза выкидыша, спровоцированного собственным организмом, была более чем реальной.
Я вдыхала жизнь и выдыхала смертельную опасность. С каждым вздохом мне становилось лучше. Тело переставало дрожать, сознание начинало вновь привычно отмечать звуки вокруг, сил прибавлялось. Неожиданно почувствовала липкий пот, стекающий по коже. Кажется, привычное восприятие мира возвращалось, кожу больше не обжигал теплый воздух комнаты, а рядом ощущалось неподдельное беспокойство за мое состояние, исходящее от друзей. Даже Дирк сильно переживал за меня, его чувства выделялись особенно ярко. Лежа с закрытыми глазами, я точно знала, где он сейчас находится.
— Молодец, девочка, ты справилась, — раздались теплые слова целительницы. — Теперь тебе нужно отдохнуть, и больше не подпускай к себе этого нехорошего человека.
— Не могу поверить, что в этом виноват Торонт, — потрясенно проговорил Дрегас.
— Я не знаю имя мага, но можешь не сомневаться, что этот человек использовал свой дар во вред Кетрин, — уверенно ответила Иршана.
— Но зачем? Почему? — удивился Дрегас.
— Он ненавидел ребенка, потому что считал, что я Ингрид, — внимательно посмотрела на дракона, стараясь донести до него свою мысль.
— Ингрид! — крепко обнял за плечи свою жену Дрегас.
— А мне все ясно, — вклинился в разговор Дирк. — До сегодняшнего дня я тоже верил Торонту, но его визит вместе со старейшинами в Орлиное гнездо, а затем то, что он сделал с Кетрин, принимая ее за твою жену, говорит однозначно об одном: твой друг — предатель. И я сильно подозреваю, что невозможность Ингрид выносить тебе наследника — дело рук целителя. Кто еще мог спокойно влиять на состояние беременной женщины, которую охраняли от любых воздействий, как магических, так и обычных? Кто прописывал лечение, давал отвары, микстуры и пользовал ее все это время?
— Но это лишь твои догадки, — упрямился Дрегас.
— Иршана, посмотри вот этот листок. — Вместо ответа Дирк протянул целительнице листок бумаги, где написал рецепт Торонт. — Что скажешь?
— Трутьянка, хвольт, дирната, валерьянка и лиска. Эти травы сами по себе очень хороши, но для кого они прописаны? — вопросительно посмотрела на младшего из братьев целительница.
— Торонт прописал это Кетрин, когда девушку стошнило на его мантию, — с усмешкой ответил ей дракон.
— Бездна! — ужаснулась Иршана. — Ты это пила?
— Нет, — мотнула в ответ головой я.
— Это хорошо, — одобрила мой поступок Иршана. — Травки сами по себе хорошие, и в принципе с натяжкой можно их прописать как противорвотное, но в таком сочетании они стимулируют избавление организма от плода, заставляя матку женщины все время находиться в тонусе.
— То есть получается, что, если бы Кетрин выпила отвар, она потеряла бы ребенка? — спросила Ингрид.
— Совершенно верно, — подтвердила Иршана. — Кроме этого, паутина ускорила бы магически весь процесс.
Молчание повисло в комнате. Дрегас нахмурился, смиряясь в душе с предательством целителя, столько лет бывшего близким другом.
— Я правильно понимаю, что это тот маг так поработал над тобой, детка? — неожиданно спросила Иршана у Ингрид.
— Да, — подтвердила это предположение подруга.
Целительница отличалась удивительным нравом, она никогда и никого не осуждала. Только вот сейчас ее всегда лучистые глаза потемнели и стали словно темные тучи во время грозы. Способность принять своих пациентов такими, какие они есть, — удивительная особенность. Ведь в жизни бывают разные обстоятельства, поэтому обвинять или осуждать легко, а понять, принять, поддержать и помочь — на это требуется гораздо больше душевных сил.
— Мне очень жаль, что тебе пришлось через это пройти, — посочувствовала Иршана. — Уверена, что можно было спасти и тебя, и ребенка.
— Торонт сказал, что это невозможно, — потрясенно прошептал Дрегас.
Ответом ему было многозначительное молчание. Я старалась не смотреть на поникшую пару, мне было их жаль до самой глубины души. Дрегас прижимал к себе Ингрид, уткнувшуюся лицом в его широкую грудь. Нет, она не плакала. Наверное, свой лимит слез она уже израсходовала еще тогда, когда поняла, что никогда не сможет стать матерью. Теперь же они переосмысливали обстоятельства, к ним пришло понимание, что это не просто несчастья случались с Ингрид, не позволявшие ей выносить наследника, — это была планомерная работа Торонта.
Мои кулаки сжимались сами собой. Я не воинственная по натуре, но то, что мне пришлось пережить сегодня по вине этого целителя, давало моральное право как минимум врезать хоть раз по уверенной физиономии приверженца Заступницы. Как богиня терпит такое отношение Торонта к своим пациентам? Неужели все это останется безнаказанным? Ведь целитель стремился не только избавиться от ребенка, но и убить беременную женщину.
Я ни в коем случае не обвиняю Заступницу в бездействии, но неужели она не видит, что творит под прикрытием целительства господин Торонт, какие бы цели он ни преследовал?
Мое состояние улучшалось с каждой минутой. Дыхание выравнивалось, в животе наконец-то разлилось благостное тепло и расслабленность. Вскоре ничего не напоминало о том, что мне пришлось пережить. И ведь угораздило меня вляпаться в интриги сильных мира сего!
— Что ж, мне пора, — спустя какое-то время произнесла Иршана и поднялась на ноги.
— Погоди, — остановил ее Дрегас, — мне не все понятно.
— Что ты хотел узнать, мой хороший? — ласково обратилась она к Дрегасу.
Я даже поперхнулась от такого обращения к дракону. Понимаю, что Иршана многих повидала в своей жизни и наверняка приходилось общаться с драконами и аристократами, но все же такие слова как-то не вязались в моем сознании с грозным императором — словно она с малышом или несмышленышем говорила. Кажется, Дрегас тоже сбился с мысли, удивленный таким обращением.
— Иршана, ты упомянула, что магия Торонта очень опасна для Кетрин. Что ты имела в виду? — Дракон собрался наконец с мыслями и задал мучивший его вопрос.
— Миленький мой, так у него человеческая магия, поэтому она очень вредна для девочки, — еще ласковее улыбнулась Иршана, и в ее лучистых глазах заплясали смешинки.
— Потому что она вынашивает ребенка с кровью дракона? — сделал шаг вперед Дрегас и внимательно посмотрел на женщину.
— И поэтому тоже, — согласилась с ним целительница.
— А еще почему? — не отставал Дрегас.
— Миленький мой, так ты ведь и так уже сам все знаешь, иначе бы не посмел использовать свою магию при зачатии, — все с той же благожелательной улыбкой ответила ему Иршана.
— Вы это сейчас о чем? — вклинилась в их разговор я.
— О том, Кетрин, что в тебе кровь драконов, — повернувшись ко мне, ответила целительница.
— О чем вы говорите? У меня мать — человек, а отец — средний маг. Я не могу быть драконом, — запротестовала я.
— Я не сказала, что ты дракон. Но в тебе течет кровь этой расы, — покачала головой Иршана, словно сетуя на мою непонятливость.
— Кетрин Гротт, — произнес Дирк с такой интонацией, будто обвинял меня в чем-то.
— Это фамилия моего отца, — быстро сказала я, словно стремилась оправдаться.
Невольно потянула на себя выше покрывало, напрасно стараясь спрятаться за ним.
— Кровь драконов. Кетрин Гротт, — четко разделяя каждый слог, произнесла Ингрид с холодной интонацией в голосе. — Бездна!
— Да что такое? — не выдержала я повисшей паузы, во время которой все смотрели на меня немигающими взглядами. Только я не понимала, что здесь происходит.
— Вы сами разбирайтесь. Кетрин, отдыхай и набирайся сил. Вот тебе мой амулет. Зови, коли нужда будет, — протянула целительница мне еще одну палочку.
Я торопливо зажала в кулаке спасительную вещицу, понимая, что, если мне опять придется туго, позову Иршану в тот же миг.
— Доброго здоровья вам, миленькие мои, — попрощалась с нами Иршана и быстро вышла из комнаты.
— Провожать не будете? — спросила я, испуганно переводя взгляд на всех троих, смотревших на меня с серьезным выражением на лице.
— Иршана прекрасно знает эти места, — ответила за всех Ингрид.
Почему-то стало очень неуютно в хозяйской кровати. Все молчали и смотрели на меня так, будто старались разделить на части и потом изучить под увеличительным стеклом еще подробней.
— Почему вы так смотрите? — не выдержала я такого давления.
— И долго ты собиралась скрывать, что в тебе кровь драконов? — прошипел недовольно Дирк.
— Я об этом не знала. Я поражена словами Иршаны не меньше вашего! — Я уселась на кровати, поджала ноги и попыталась отползти от своих собеседников подальше, ловя на себе кровожадные взгляды.
— Кетрин, дорогая, расскажи о своих родителях, — обманчиво ласковым и каким-то вкрадчивым голосом попросила Ингрид.
— Я ведь уже рассказывала. Мама работает на фабрике гномов. Когда она была беременной, сбежала от мужа, потому что он сильно ее бил, — торопливо произнесла я, не понимая их многозначительных взглядов.
— А зовут твою маму, случайно, не Гарлиз? — все тем же вкрадчивым голосом спросила Ингрид, подходя к кровати и присаживаясь на край, чтобы быть ближе ко мне.
— Да. Откуда вы знаете? — постаралась еще дальше отодвинуться я. — Но она всем представляется как Лиз, так что я не понимаю, откуда вы могли узнать о ее полном имени?
— Гарлиз Гротт из рода Лазурных драконов сбежала из дома, влюбившись в человеческого мага, ровно двадцать два года назад, — с какой-то угрозой в голосе сказал Дирк, уставившись на меня сверкающим гневным взглядом. — Сколько тебе сейчас?
— Двадцать… один, — оторопев от таких слов, ответила ему, запинаясь.
— Имя мужчины, соблазнившего самую красивую драконицу, осталось неизвестным, — сообщил Дрегас. — Найти беглянку за столько лет не удалось, но род Лазурных драконов не теряет надежды, что дочь одумается и вернется в семью.
— Это вряд ли, — усмехнулась я, прекрасно зная свою маму. — То есть, я думаю, что вы ошибаетесь, потому что мама — человек, и она совсем не похожа на драконов. У нее обычные глаза, и она никогда не летала, не обращалась драконом.
— Сколько лет на фабрике гномов работает твоя мама? — задал неожиданный вопрос Дрегас.
— Сколько себя знаю, — ответила ему я.
— Обычные люди не в состоянии работать двадцать один год в подземельях, не видя солнечного света, в жестком климате гор, и прожить столь долго, — заметил Дрегас. — Ты никогда об этом не задумывалась, Кетрин?
— Нет. Мне казалось, что так у всех…
Каждое слово Дрегаса было для меня откровением. Действительно, я не задумывалась о том, что мама никогда не болеет, на мне быстро заживали детские синяки и ссадины, а что такое простуда — вообще не знала. В то время как наши соседки и знакомые, бывало, очень часто и тяжело болели. На фабрике гномов под землей даже мужчины не выдерживали.
Когда я жалела смертельно уставшую маму, пришедшую с работы, и просила ее бросить так надрываться, она тихо улыбалась и напоминала о необходимости заработка на пропитание.
Но ведь мама, оказывается, была драконом! Тогда почему она не устроилась в жизни более комфортно? Я мысленно усмехнулась такой постановке вопроса. Даже представить не могу, чтобы она устроилась в заведение к мадам. Меня к этому шагу подтолкнули обстоятельства и влюбленность в мерзавца, вскружившего мне голову, а потом выгнавшего меня без гроша на улицу. А мама сбежала из дома с мужчиной, которого любила. Но ведь она рассказывала, что отец бил ее, поэтому пришлось уйти от него еще во время беременности и скрываться. Похоже, из всего ее рассказа о семье только необходимость прятаться и являлась правдой.
— Кетрин, мне кажется, пришло время поговорить с твоей мамой, — сказала Ингрид.
Теперь в ее голосе была слышна теплота и сочувствие. Если до этого драконы считали, что я намеренно скрыла факт своего происхождения, то сейчас они убедились в обратном. Я совершенно не представляла, что во мне кровь драконов.
— Она не похожа на вас, — вскинула я на мужчин испытующий взгляд.
— Скрыть радужку глаз может любой дракон, невозможно только уменьшить свой рост, — сказал Дрегас.
Мыслями вновь вернулась к образу мамы. Высокая, подтянутая, волосы всегда убраны под тугую косынку, что позволяло за ними легче ухаживать при тяжелой работе на фабрике. Летом легкое просторное платье из простой ткани почти скрывало ее фигуру, зимой носила потрепанную душегрейку из шкуры горного козла, предмет зависти соседок. Холодными зимами мама очень мерзла, поэтому с первыми холодами надевала свою меховую одежду и не снимала до тех пор, пока снег не начинал таять на раскисших улицах города. Сколько себя помню, столько она носила серую душегрейку. Почему-то только сейчас поняла, что она не покупала ее, а сама добывала мех, когда охотилась в горах на парнокопытных. Теперь, зная, что она дракон, можно легко представить, как она взлетает меж гор. С одной стороны, возможность расправить крылья и вспомнить чувство полета, с другой — экономия заработанных денег. Ведь того, что она получала на фабрике, едва хватало на пропитание и необходимую одежду, а душегрейка из горного козла — слишком дорогая вещь, чтобы обычная работница фабрики могла себе позволить купить ее.
— Милая, ты и вправду не догадывалась все это время? — мягким, сочувственным голосом спросила Ингрид.
— Нет, — тихо отозвалась в ответ. — Я вот чего не понимаю…
— Чего, Кетрин? — подтолкнула к откровенности подруга.
— Я ведь не похожа на драконов. У меня обычные глаза, оборачиваться не умею. — Я цеплялась за остатки надежды, стараясь вернуть себе привычный мир.
— Дело в том, Кетрин, что дети в смешанных парах получают суть отцов. — В этот раз мне отвечал Дрегас, и не поверить ему было сложно. Ведь кто, как не он, может объяснить и рассказать все о драконах. — Твой отец, по всей видимости, человек, хотя и маг-эмпат, — тем временем продолжал Дрегас. — Смешанные браки между мужчиной-драконом и женщиной-человеком не одобряются, но не запрещены, тем более если это избранники. А вот в ином случае, когда драконица влюбляется в человека, категорически пресекаются. Ребенок от такой пары рождается человеком, хотя и с драконьей кровью. Ему передаются способности отца, а никак не матери, даже если у них рождается дочь.
Я вздохнула. Теперь многое становилось понятным. Мой отец эмпат, он прекрасно видел, что мама влюбилась в него. С такими способностями легко увлечь молодую девушку, увести ее из семьи.
Со стороны Дирка раздался громкий вздох, я вскинула на него глаза и уловила странную смесь чувств: облегчение, обиду, любопытство и расположение. Объяснить такие перепады по отношению ко мне пока никак не могла, голова закружилась после всего пережитого. Я прижала ладонь к глазам, стараясь отгородиться от яркого освещения комнаты, где, как только опустились сумерки, вспыхнули магические светильники.
— Думаю, пора отправить Кетрин отдыхать, — произнесла Ингрид, поняв мое состояние.
— Разумно, — отозвался Дрегас. — Мы с Дирком вылетаем в столицу, хочу говорить с Торонтом лично.
— Он только завтра к вечеру туда доедет, — возразила ему супруга.
— Я подожду его там, заодно расспрошу слуг, друзей, просмотрю документы в его комнатах. Кроме того, будет очень интересно заглянуть в его городской дом. Мне никогда в голову не могло прийти, что друг детства мог так отнестись к моей жене. А теперь, в свете новых обстоятельств, буду расследовать это дело как покушение на меня лично. — Ингрид попыталась что-то возразить, но Дрегас ей не позволил. — Наш ребенок — наследник империи, он приравнивается к личности императора.
С этими словами драконы вышли из комнаты, тепло пожелав нам спокойной ночи. Если верить сказанным на прощанье словам, опасности остаться одним, без мужчин, в Орлином гнезде не было. Старейшины уверены в том, что император с младшим братом остались с нами, а о моих подозрениях знали только мы четверо.
Как я ни старалась услышать звуки ночного полета драконов, ничего не получалось. Что бы там ни говорили о моей маме, я пошла в отца, переняв его способности к эмпатии. Слух и обоняние, чем так славились драконы, мне не передались, была лишь способность чувствовать чужие эмоции. От подруги приходила волна сочувствия и понимания. За это время мы стали очень близки, потому что Ингрид искренне ко мне привязалась, а я ее полюбила всей душой за твердый характер и прямоту.
Ингрид помогла добрести до комнаты, оставила на столике рядом со мной зажженную свечу и кувшин с водой на тот случай, если захочется пить. Она сама не своя была от полученных сведений, ей тоже требовалось побыть со своими мыслями, осознать предательство друга семьи. А вот мне просто необходимо было подумать о маме, покопаться в воспоминаниях. Ингрид права — неужели ни разу в жизни у меня не возникло и тени сомнения в том, кто на самом деле моя мама?
Я прикрыла глаза и постаралась вспомнить очень подробно весь облик родного человека, то есть дракона. Вот ее тонкие кисти, сноровисто стряпающие нам еду в крохотной кухоньке, а вот она стирает белье, причем так, будто всю жизнь этим занималась. В доме всегда было чисто и опрятно, пусть обычные стены просто побелены, зато все сверкало чистотой. На окнах расшитые занавески — этим могу гордиться я, мне всегда нравилось заниматься рукоделием и создавать уют. Простая скромная ткань превращалась в сады с разноцветными птицами, деревьями. Дощатый пол вымыт дочиста, под ногами лежали рукодельные половички и дорожки — их мы вязали вместе с мамой. Мы жили вдвоем, и следила за порядком в основном я, пока мама работала на фабрике гномов.
Но, как я ни старалась, не могла вспомнить ничего, что бы навело на мысль, будто я могу быть дочерью дракона. Кроме тех книг, по которым меня учили читать, даже вспомнить не о чем.
Внешне мама только по росту напоминала дракониц — все женщины этой расы, которых мне довелось видеть, были такие же высокие, с хорошей фигурой. Только если во взгляде аристократов сквозило неприкрытое пренебрежение к другим расам, то от моей мамы каждый человек всегда мог услышать приветливое слово. Ну никак ее образ не вязался с тем, который ассоциировался у меня с драконами.
И еще больше вопросов возникало при мысли о моем отце. Кто он? Где он? Почему на самом деле мама ушла от него, если настолько сильно любила, что даже покинула свой род?
