Глава 25
Битва на западной равнине
До полудня оставалась еще пара часов, и хотя солнце было уже достаточно высоко, но пока еще лишь грело, а не жгло. Дул легкий, едва заметный ветерок. На небе лишь пара белоснежных облачков застыла неподвижно. Погода стояла преотличная: по крайней мере, так считали большинство из тех четырех тысяч человек, что собрались сейчас на Западной равнине, готовясь к сражению.
Руфус Сторм, первый генерал императорской армии, пригладил пальцами роскошную гриву черных, как беззвездная ночь, волос. На нем были такие же легкие стальные доспехи, в каких он устраивал засаду отряду гномов близ Квилара, с одним лишь отличием – на этих по центру нагрудника был выгравирован такой же дракон, что кроваво-красной эмблемой красовался на синем плаще за спиной генерала. Дракон Гелинор, символ одноименной империи.
Как и всегда, Руфус остался верен себе: на его голове не было шлема, а на поясе отсутствовали ножны. Даже находясь на поле боя, Руфус отвергал необходимость взять в руки оружие. Он предпочитал возможную смерть перспективе поступиться собственными принципами. Ведь принципы делали человека тем, кто он есть. Лиши человека его принципов – и ты умертвишь его как личность.
Руфус еще раз окинул взглядом карту, зависшую всего в паре локтей от мага Ибериуса. Карта была трехмерной и изображала значительную часть равнины, повторяя точный вид ландшафта. Сейчас, пока орки едва виднелись на горизонте крошечными темными точками, первый генерал мог видеть на карте только свое войско. И Руфус смотрел на него, не скрывая изумления. Изображенные на карте крошечные человечки были точной копией солдат империи. Всех вместе и каждого солдата в отдельности. Более того, изображения солдат на карте повторяли каждое движение своих прототипов в реальном времени.
– Помнишь, ты сказал, что увидел нечто поразительное, никак не связанное с магией? – спросил первый генерал стоявшего рядом Ибериуса.
– Конечно.
– Теперь я вижу нечто поразительное. Настоящее торжество созидательного искусства магии.
Руфус поклонился в знак благодарности.
– Моя карта считывает биополе находящихся в зоне ее действия живых организмов и их органические выделения или составляющие. Проще говоря, на ней можно будет увидеть даже кровь сражающихся, а погибшие пропадут с изображения карты, лишь когда их тела остынут.
– Потрясающе, – только и сказал Руфус, разглядывая свое войско на карте.
Ибериус еще раз поклонился. Маг привык выражать благодарность жестами, а не словами.
Сформированное на скорую руку войско империи в составе трех тысяч девятисот девяноста четырех человек было выстроено на Западной равнине. Каждый отряд, каждая сотня, каждый десяток и каждый солдат знали, что от них требуется.
В авангарде войска находилась пехота. Она состояла из мечников, одетых в легкие кирасы и вооруженных небольшими круглыми щитами и одноручными мечами, а также панцирников, сплошь закованных в тяжелые металлические латы и вооруженных двуручными шестоперами, кистенями и чеканами.
Настоящим украшением пехоты стал отряд воинов святой инквизиции, стоявший в первых рядах пехотинцев. Их тяжелые белоснежные доспехи буквально сияли, отражая солнечные лучи. На нагруднике каждого – кроваво-красный крест, символ церкви. Каждый воин инквизиции был экипирован бастардом, слегка укороченным и подогнанным под хват одной рукой, и широким треугольным щитом все с тем же кроваво-красным крестом на металле лицевой части. Их предводитель Страж-инквизитор и вовсе была вооружена ужасающего вида двуручным моргенштерном с длинными трехгранными шипами.
На флангах, по обе стороны от пехоты, располагалась конница. Каждый из флангов в свою очередь состоял из трех видов конников. Одни были вооружены длинными копьями и небольшими щитами. Вторые из оружия имели длинный меч и такой же, как у конников с копьями, щит. Последние держали в руках смертоносные протазаны, специально заточенные таким образом, что ими можно было не только колоть, но и рубить, а крыловидные выступы у основания позволяли наносить врагу дополнительный урон.
В арьергарде войска располагался смешанный отряд из лучников, арбалетчиков и копейщиков. Генерал Руфус Сторм был первым военачальником империи, кто поставил солдат с длинными копьями вместе с лучниками. В таком отряде лучники били по дальним целям, арбалетчики – по приближающимся, а копейщики, вооруженные высокими башенными щитами и длинными копьями, могли в любой момент защитить лучников от ближнего боя даже во время стрельбы. Для этого они припадали на одно колено, тем самым сохраняя маневренность для атаки и возможность закрыть стрелков своими щитами, не препятствуя при этом стрельбе самих лучников.
– Поднять знамя! – скомандовал первый генерал, когда войско орков появилось на карте Ибериуса и уже четко просматривалось на равнине простым взглядом. – Я хочу, чтобы эти дикари видели, с кем сражаются.
Горнист протрубил условный сигнал, и знаменосцы в дополнение к уже имевшимся двум знаменам, установленным позади отряда лучников, подняли на высоком, воткнутом в землю древке еще одно, по размеру вдвое превышающее оба других. Внушительных размеров полотнище темно-синего цвета с кроваво-красным драконом в центре возвысилось над имперской армией.
– Они скоро приблизятся на дистанцию выстрела. Лучникам – готовность, стрельба по команде.
Горнист протрубил условный сигнал.
Орки бежали так, что из-под сапог, грубо оббитых металлическими пластинами, вылетали вырванные вместе с дерном куски земли. Орки бежали, размахивая кривыми ятаганами, гоблины, бежавшие вперемешку с ними, размахивали короткими копьями, а некоторые из них – и вовсе маленькими деревянными луками. Орки бежали, издавая рычащие звуки и воинственные крики, сопровождавшиеся демонстрацией кривых острых клыков и брызганием слюной.
Орки бежали нестройными рядами. Они мало походили на войско, скорее – на разъяренную толпу, жаждущую крови. И это было очень близко к истине. Орки действительно жаждали крови, они жаждали убийств и жестокой резни. Даже невооруженным взглядом было видно, что их численность была почти вдвое меньше, чем имперских солдат.
Орков это не волновало.
Их хан потребовал крови и тысяч отнятых жизней, и сейчас орки бежали навстречу превосходящему числом противнику, чтобы дать хану желаемое.
Позади орков десять огромных косматых буйволов тянули странного вида сооружения, больше всего напоминавшие тараны. Буйволы переставляли длинные ноги гораздо медленнее орков, но за счет широкого шага покрывали немалое расстояние. Охраняла буйволов горстка гоблинов с копьями, не больше пяти-шести десятков. Они шли быстро, опережая животных на десяток ярдов. И не переставая оглядывались, судорожно сглатывая.
Никто не мог знать об этом, но гоблины до ужаса боялись магических таранов, и все, чего хотели – оказаться подальше от них. Останавливало гоблинов от бегства лишь то, что хана и его гнева они боялись еще сильнее.
Орки приближались нестройными рядами, катились по равнине, как разбушевавшаяся лавина, готовая оставлять за собой лишь смерть и разрушение.
Маг Ибериус невольно скривился, сжав до боли зубы. Он даже с такого расстояния ощущал злую ауру, исходящую от орочьих таранов. Злую и необычную. Ибериус никогда в жизни не ощущал ничего подобного, тем более на таком большом расстоянии. Тараны тащили огромные буйволы, ростом превышающие лошадь в три раза. Маг занервничал, но не позволил кому-либо из окружающих это заметить. Внешне он выглядел невозмутимым, хотя это было далеко не так.
«Всемогущие Силы, пусть наш план сработает!» – мысленно взмолился Ибериус.
Орки приближались…
В конницу, что сейчас стояла на флангах пехоты, отбирали только обученных лошадей. Спокойные и выдержанные, животные были по сути такими же солдатами, что и люди. Но, как и Ибериус, многие из них что-то почувствовали при виде орков и тянущихся за ними таранов. Поэтому, несмотря на пройденное обучение и спокойный характер, некоторые лошади заржали, застригли ушами, замотали головой. Один конь и вовсе встал на дыбы, едва не скинув при этом со спины наездника, да так и застыл, балансируя на задних ногах. Солдату с трудом удалось успокоить лошадь и вернуть ее в привычное положение.
Орки приближались…
Пехотинцы и панцирники были полны решимости. Они жаждали битвы. А в передних рядах небольшой по численности отряд воинов инквизиции внимал речам своего командира. Высокая статная женщина в белоснежных доспехах говорила негромко, но ее слова слышали все.
– На нас идет нечестивый враг, который жаждет осквернить наши земли своим присутствием, хочет сжечь наши дома и убить всех, до кого только сможет дотянуться своими когтистыми лапами, – говорила Страж-инквизитор, прохаживаясь медленным шагом перед своими воинами. – Они есть суть безбожия. У них нет богов, нет культуры, нет искусства. Они не способны любить, не способны творить добро. Я призываю вас не думать о смерти в этом бою, не думать о собственной безопасности, не думать о возвращении домой. Единственной вашей мыслью должна быть та, что обрушит ваш меч на врагов. Да хранит вас Гелинор, Великий Дракон, да хранит вас свет, исходящий из вашей собственной души!
– Да хранит нас Гелинор! Да хранит нас свет наших душ! – хором ответили воины инквизиции.
Стоящий всего в нескольких шагах от воинов в белоснежных доспехах солдат с густыми рыжими усами был атеистом. Когда он узнал, что ему придется биться бок о бок со святошами-фанатиками, то был, мягко говоря, не в восторге. Но за недельный пеший переход он успел познакомиться со многими из тех, кто носил белоснежный нагрудник с красным крестом. Это были хорошие люди, достойные уважения и доверия. Смущало солдата лишь их фанатичное следование своей религии. И когда Страж-инквизитор затянула свою речь, он лишь фыркнул в густые усы, не чтобы выказать свое недовольство происходящим, а скорее по привычке. После же того, как Страж-инквизитор смолкла, он, к собственному изумлению, вполголоса повторил две последние фразы за воинами инквизиции. Солдат искренне надеялся, что этого никто не заметил.
Но это заметила Страж-инквизитор. И она улыбнулась. Не губами, и даже не глазами: на самом деле ни один мускул не дрогнул на ее лице. Но она улыбнулась душой, отмечая тот факт, что к вере, которую она сама почитала и защищала, потянулся еще кто-то, ранее не имевший отношения к церкви. Пусть даже и таким тривиальным способом, как повторение вслух ритуальной фразы воинов инквизиции.
Орки приближались…
Лучники стояли, выстроившись двумя шеренгами. Каждый из них в левой руке сжимал деревянный лук. Правой рукой в любой момент готов был потянуться к колчану и вынуть из него стрелу. Они все ждали сигнала. Но сигнал пока не звучал.
Среди лучников был один молодой человек, которому едва исполнилось семнадцать. Он был самым молодым из всех присутствующих сейчас на Западной равнине. Парень не заканчивал военную академию и, уж конечно, не был закаленным в бою ветераном. По сути то, что он сейчас стоял на этой равнине, было случайностью. Он был добровольцем, ополченцем в Канорине и служил в городских казармах. Когда же услышал о срочном наборе войска для похода на запад и о том, с какой целью этот поход предпринимается, то попросил о переводе. Ему, разумеется, отказали. Но один из сотников увидел, как парень обращается с луком, и охотно взял его в свой отряд, в котором как раз не хватало одного человека.
Молодой солдат знал, кто такие орки и чем их присутствие на землях Гелинора может обернуться для жителей империи. Его отец и дед погибли, сражаясь с орочьей ордой. Юноша не жаждал мести, но считал своим долгом помочь остановить новое вторжение орков. Пусть даже его вклад в общий успех будет незначительным, он все равно хотел участвовать. Но одно дело знать, кто такие орки, и совсем другое – их увидеть. Увидеть их войско впервые. Толпу воинственно настроенных варваров: страшных, кровожадных.
Юноша невольно попятился. Это было непреднамеренное, рефлексивное действие – ведь он не собирался сбегать с поля боя. Но в тот момент страх внутри его пересилил смелость и чувство долга. Молодой воин спиной уперся в чью-то твердо выставленную руку.
– Куда ты собрался, мальчик? – хрипловатым баритоном спросил седовласый солдат, лицо которого покрывали многочисленные боевые шрамы.
– Я просто… они такие… – замямлил юноша.
– Страшные? Жуткие? – уточнил ветеран. – Да, орки – они такие. А в бою они еще опаснее, чем выглядят, уж поверь. Но знаешь что – у тебя есть лук и стрелы, верно? А рядом с тобой стоят копейщики, готовые тебя прикрыть в случае чего. Ты хорошо стреляешь, мальчик?
– Хорошо, – без лишней скромности ответил юноша.
– Вот и славно. – Ветеран хлопнул его по плечу. – Чувствуй плечо товарища в строю и не забудь, возле какого бедра у тебя колчан, – и все будет славно, понял?
Юноша кивнул и вернулся на свое место в строю.
Слова ветерана не избавили его от страха, липкие и цепкие объятия которого все еще чувствовал молодой солдат. Но, по крайней мере, он теперь контролировал себя и больше не пятился.
Больше никогда в жизни не пятился.
Орки приближались…
– Лучникам – приготовиться. Стрелять по команде сотников, – отдал распоряжение первый генерал. Горнист воспроизвел его слова в виде условных сигналов.
– Да начнется бой, – сказал Руфус Сторм, ни к кому конкретно не обращаясь.
«Проклятье… я не хочу умирать!» – неожиданно для себя подумал маг Ибериус, разглядывая на своей карте магические тараны орков.
– Луки на изготовку! – скомандовали сотники, как только звуки горна стихли. – Стрелы наложи-и-ить! Тетиву натяну-уть! Гото-о-овсь! Пуска-ай!
Пять сотен рук разжали пальцы, пять сотен стрел взмыли в воздух, шурша оперением в полете, пять сотен стрел прочертили небо по дуге, пять сотен стрел вонзились в живое море орков… которое, даже не заметив этого, продолжало свое движение навстречу имперской армии. Некоторые орки продолжали бежать, несмотря на стрелы, торчащие из их туловищ, рук или ног. Другие же, которых стрелы заставили рухнуть на землю, были беспощадно затоптаны своими же сородичами, прежде бежавшими позади них.
Первый залп лучников выбил из толпы нападавших не меньше двух сотен орков и гоблинов.
Семнадцатилетний солдат взвизгнул, когда пущенная им стрела угодила огромному, сплошь состоящему из мускулов орку прямо в левый глаз. Никто из стоящих возле юноши солдат не проронил ни слова упрека, не взглянул на молодого товарища осуждающе. Все солдаты, от молодого новобранца до старого ветерана, знают, как могут захлестывать эмоции во время твоего первого настоящего сражения. Не зря ведь ни в одной из существующих в мире армий уставом не прописан запрет на выражение своих эмоций во время боя. Поэтому неудивительно, что единственной реакцией на по-юношески задорный возглас солдата была довольная ухмылка ветерана, который воспринял услышанное как благодарность за свои собственные наставления новичку…
Первый генерал Руфус видел, как после первого залпа лучников гоблины ответили своим залпом в сторону имперского войска. Долетели лишь две дюжины стрел, да и те были встречены щитами солдат. Один из гоблинов и вовсе попал в спину орку, бегущему впереди него. Орк круто развернулся и, вместо того чтобы вытащить стрелу, торчащую из лопатки, одним ударом ятагана снес гоблину голову. После этого его самого смела с пути и подмяла под себя живая масса орков, продолжающая движение.
– Хаос, – одним коротким словом прокомментировал увиденное Руфус.
– Стрелы наложи-и-ить! – командовали тем временем сотники.
Когда сотник отдал команду «Пускай!», пять сотен стрел вновь взвились в воздух. На этот раз орки таки восприняли угрозу летящих в них стрел всерьез. Часть стрел звякнули о выставленное для защиты оружие, часть воткнулась в траву, не найдя орков, растянувших свой неровный строй вширь. Некоторые орки и вовсе прикрылись от стрел схваченными за шею и поднятыми вверх гоблинами.
Второй залп лучников оставил после себя чуть больше сотни трупов.
Третьего залпа не последовало. Лавина орков на полном ходу врезалась в пехоту, перешедшую несколькими мгновениями ранее на быстрый шаг. Затрещали щиты, зазвенела сталь. Брызнула первая горячая кровь, окрашивая коричневые с зеленоватым тела и металлические доспехи. Орки бились как безумные, на их стороне были ярость и жажда крови. На стороне же имперцев были порядок и рассудительность.
Орки рубились, не беспокоясь о собственной защите, и этим с успехом пользовались имперские солдаты. Пехотинцы прикрывали друг друга и наносили удары по незащищенным местам на теле орков. Нападавшие падали один за другим, в то время как в имперском войске практически не было потерь. Особым рвением выделялись среди общей массы воины инквизиции. Солдаты церкви сражались самоотверженно, лишь немногим уступая в неистовстве оркам. Совсем скоро их белоснежные латы окрасились кроваво-красным, что сделало изображенные на нагрудниках кресты непропорциональными и словно бы размазанными по поверхности доспехов. Страж-инквизитор с такой силой обрушивала свой моргенштерн на орков, что некоторые из них отлетали в сторону подобно тряпичным куклам.
Звуки горна возвестили о необходимости произвести соответствующий маневр, и пехотинцы под четкие приказы своих командиров стали перестраиваться. Они отхлынули назад и, как только им удалось вытеснить из своих рядов орков, сбились в плотный квадрат, а первые ряды сомкнули щиты на манер гномьего воинства. Конечно, небольшие щиты пехотинцев не могли выполнить функцию больших и широких башенных щитов, но и их габаритов хватило для выполнения задуманного первым генералом маневра. Перестроившись, пехота позволила лучникам произвести третий залп по оркам. Сотни стрел ударили в плотное скопление орков, унося жизни многих врагов. Щиты имперцев защитили их от случайных попаданий стрел, пущенных своими же лучниками.
После залпа имперская пехота вновь схлестнулась с орками. В этот же момент в бой вступила конница. Отряды всадников с флангов вонзились в орочье воинство, разметая и подминая под себя противников. Длинные пики кололи, мечи рубили, а протазаны делали и то и другое.
Орки оказались зажаты с трех сторон. Стоило отдать им должное: сражались они все так же яростно и с не меньшей жаждой крови, нежели в первые мгновения битвы.
Часть конницы отделилась от общей массы, и несколько десятков всадников устремились к магическим таранам. Тащившие их буйволы заметно отстали от основного воинства орков, и все, что стояло между имперскими конниками и ними – лишь жалкая горстка гоблинов, которые попытались было оказать сопротивление, но очень быстро были истреблены мечами имперских всадников. Оставшиеся в живых гоблины ретировались с поля боя, не пожелав принимать дальнейшее участие в сражении, которое для них несомненно обернулось бы скорой гибелью.
Всадники окружили тараны. Имперские солдаты поочередно доставали из седельных сумок сосуды с маслом и швыряли их в громоздкие конструкции. Сосуды разбивались о них, и масло разливалось по их поверхности. Буйволы, тащившие вверенный им груз, продолжали тянуть его. Они никак не реагировали на имперских всадников, сновавших поблизости; похоже, им вообще не было никакого дела до того, что происходило вокруг.
Всадники достали из сумок небольшие кожаные мешочки. Лошади забеспокоились, затопали копытами…
Руфус и Ибериус, находившиеся чуть поодаль от сражающихся армий, затаив дыхание, наблюдали за происходящим на магической карте.
– Порошок точно сработает? – спросил Руфус у мага, не поворачивая к тому головы.
– Он же гномий. Не может не сработать!
Всадники по сигналу командира своего отряда одновременно кинули мешочки со взрывчатым порошком в облитые маслом тараны. В каждый из десяти. Мешочки ударились о тараны и вспыхнули огненными цветками, масло моментально воспламенилось. Но в следующее мгновение произошло то, чего никто не ожидал увидеть.
Магические тараны как по волшебству исчезли, не оставив по себе никакой памяти. Горящее масло опало вниз, поджигая зеленую траву.
– Какого черта?! – в один голос воскликнули первый генерал и стоявший рядом маг.
Орки, кажется, были удивлены не меньше людей. Некоторые из них бросили сражаться и, обернувшись, тупо уставились на то место, где еще пару секунд назад находились десять магических таранов.
Зеленая трава не стала гореть в отсутствие ветра, и пламя довольно быстро погасло. Однако перед этим успело перекинуться на шерсть одного из буйволов. Спокойные и невозмутимые до того животные крайне прытко стали разбегаться в разные стороны. Горящий буйвол побежал напрямик к сражавшимся армиям. Имперские солдаты и орки кинулись врассыпную, а тех, кто не успел или не пожелал этого сделать, раздавили огромные копыта перепуганного животного.
Продвижение буйвола остановила Страж-инквизитор, подоспевшая к бегущему животному и вонзившая моргенштерн в его шею. Из раны фонтаном хлынула кровь, и буйвол рухнул ничком.
Ибериус поспешил сотворить заклинание, потушив пламя, к этому моменту охватившее тело буйвола целиком.
– Что это все значит, Ибериус? – спросил Руфус, не в силах скрыть своей озабоченности.
Маг не успел ответить, ведь в следующий миг на поле боя разразился хаос.
Теор видел, как это произошло.
Он с отрядом гоблинов занял указанную ханом позицию к югу от места сражения. Империя не выставляла разведчиков, ибо все силы были брошены на поле боя, и его отряд до поры мог оставаться незамеченным.
Теор сразу же приметил хана среди сражающихся. Точнее, сам-то хан как раз не сражался. Он восседал верхом на огромном волке, превосходящем по размерам даже рош-волков, которых седлал отряд наемника, и даже самого крупного рош-волка, на спине которого восседал сам Теор.
С первого взгляда Теор понял, что хан – опасный противник. Он был на голову выше и шире в плечах любого из своих соплеменников, сражавшихся сейчас на Западной равнине, а в правой руке без труда держал внушительных размеров двуручный меч, словно тот весил не более кинжала. В левой же руке хан держал еще более смертоносное оружие – магию. Когтистые пальцы сжимали странный сферический предмет, поверхность которого испускала голубоватое свечение. Нетрудно было догадаться, что эта сфера была магическим артефактом – о чем говорило хотя бы то, что хан находился всего в десятке футов от сражавшихся, но при этом его никто не замечал.
Когда же хан, едва проведя рукой по сфере, заставил исчезнуть магические тараны, которые, судя по всему, являлись не более чем искусной иллюзией наподобие тех фантомов, что создавали слепые старцы в своем храме, в силе артефакта не осталось никаких сомнений.
Именно с помощью голубой сферы хан устроил обещанный им хаос, открыв сотни порталов, из которых на поле боя хлынули толпы орков, доведенные заклятием до кровавого безумия.
Дабы не вызывать подозрения раньше времени, Теор отдал приказ своему отряду атаковать имперскую армию и сам подстегнул пятками своего рош-волка, поудобнее перехватывая кривой ятаган.
На поле боя разразился настоящий хаос.
Повсюду стали открываться прямо в воздухе арки порталов, из которых хлынули сотни, если не тысячи орков. Орков, один лишь внешний вид которых заставлял кровь стыть в жилах. Их глаза были налиты кровью, а у некоторых кровь и вовсе сочилась из глаз или же брызгала из раскрывающихся в безумных криках и реве ртов, перемешиваясь с белой пеной слюны.
Если до этого поведение орков на поле боя казалось безумным, то орки, появившиеся из порталов, продемонстрировали, каким должно быть настоящее безумие. Они кидались на имперских солдат, не замечая ничего вокруг. Они прыгали на мечи, копья и стрелы без счета, пока кто-нибудь из них не добирался наконец до цели, отнимая жизнь у одного из солдат империи. И делали это орки с особой кровожадностью.
Первыми под удар попали лучники с копейщиками – именно перед ними открылись первые из порталов. Орки хлынули на плотный строй сомкнутых башенных щитов и выставленных копий, как водная масса на плотину. Тела их нанизывались на копья, а другие напирающие сзади орки продавливали их вперед, натыкаясь на копья следом за ними. Кривые ятаганы мелькали в воздухе, ударялись в щиты, рубили копья имперцев и головы самих же орков.
Один из копейщиков не выдержал нагрузки: как-никак он удерживал своим копьем сразу пятерых орков, нанизанных на его оружие, словно кусочки шашлыка на шампур. Солдат упер копье в землю для большей устойчивости, но в этот момент слегка отвел свой щит в сторону, образовав тем самым в стене щитов небольшой зазор. Копейщик едва успел закрыть щитом эту брешь и не дать протиснуться в нее оркам, хотя в сущности это было уже не важно. Орки перемахнули стену щитов сверху, вскарабкавшись по головам своих сородичей, и хлынули внутрь ограждения неудержимой лавиной. Лучники с арбалетчиками пытались стрелять в них, но все было бесполезно. А длина оружия копейщиков и вовсе не позволяла развернуться в плотном строю. Орки собирали кровавый урожай, рубя на куски лучников, арбалетчиков и копейщиков.
Среди лучников первым погиб самый юный участник сражения, которому едва исполнилось семнадцать лет. Орк ударил юношу тяжелой дубиной в грудь, а когда тот упал на землю, прыгнул на него сверху, прижав коленями человека к земле. Все, что сумел сделать юный солдат, – вытащить стрелу из колчана и воткнуть ее орку в бок. Вот только врага это не остановило. Первым же ударом дубиной он превратил лицо парня в кровавое месиво. И наносил удар за ударом до тех пор, пока от головы юноши не осталась одна кашеобразная кровавая масса. Когда орк наконец слез с человека и кинулся с воплями на других солдат империи, рука юноши все еще двигалась, пальцы подергивались, словно пытались за что-то ухватиться. Но это были лишь судороги, сокращающие мышцы. Самый юный участник сражения на Западной равнине погиб от первого же удара дубиной в лицо.
Коннице также приходилось туго. Орки кидались на коней, перерубали им ноги, а некоторые из них и вовсе впивались зубами в конские шеи. Лошади падали, увлекая за собой всадников, и тогда орки нападали на солдат, обрывая их жизни лезвиями кривых ятаганов. Один из всадников, падая, напоролся на собственный протазан, пронзивший ему грудь. Смертельное ранение солдата не остановило орков, которые в буквальном смысле стали рвать его на куски.
Пехотинцы также погибали во множестве, но они держались гораздо лучше остальных отрядов. Панцирники и воины святой инквизиции убивали орков десятками, а тяжелые доспехи защищали от клыков противника. Однако орков было слишком много. Если в начале сражения соотношение сил было примерно два к одному в пользу империи, то теперь, по всей видимости, все кардинально изменилось. Панцирник, закованный в громоздкий доспех и вооруженный тяжелым двуручным оружием, становился заложником своей экипировки, стоило только оркам окружить его или сбить с ног. Мечники имели больше возможностей для маневров, но были куда хуже защищены. Каждый воин инквизиции сражался за десятерых, но их было слишком мало…
Руфус смотрел на творящееся безумие, не в силах поверить собственным глазам. Тактика, построения, маневры – все это было сведено на нет хлынувшими из порталов орками, чьи безумные глаза застилала кровавая пелена.
Руфус едва сдержал крик ужаса, когда среди сражающихся его цепкий взгляд заметил Стража-инквизитора. Женщина отчаянно билась, балансируя на одной уцелевшей ноге – вторая была отрублена по колено. При этом она умудрялась убивать орков без счета своим моргенштерном. У Стража-инквизитора отсутствовал правый глаз, из пустой глазницы струйкой вытекала кровь. Командир воинов святой инквизиции сражалась как герой, но орков было слишком много, и в конце концов один из них вонзил ей кинжал в оставшийся глаз.
– Ибериус, нужно что-то сделать! – воскликнул Руфус, отчасти осознавая, что понятия не имеет, на что он способен в сложившейся ситуации. Он был стратегом, прирожденным тактиком и лидером, но это… Какая тактика, какой строй или какие маневры можно противопоставить творящемуся безумию?
Тут Руфус увидел, как сзади на Ибериуса прыгнул гоблин. Прежде чем маг смог что-либо предпринять, гоблин вонзил острые зубы в шею мужчины, а затем отдернул голову, оторвав от мага добрый кусок плоти. Из разорванной артерии фонтаном ударила кровь, обрызгав Руфуса с ног до головы. Ибериус упал, сотрясаемый конвульсиями, тщетно пытаясь зажать страшную рану негнущимися пальцами.
Гоблин кинулся на безоружного Руфуса, и первый генерал мысленно попрощался с жизнью… Клинок меча свистнул в воздухе, разрубив голову гоблина косым ударом пополам. Тело нападавшего по инерции продолжило движение и, врезавшись в Руфуса, повалило его на траву. Кто-то помог ему встать.
– Держитесь ближе ко мне, я защищу вас, – сказал мужчина с мечом в руке, оказавшийся горнистом. И горн все еще был при нем, он держал его в левой руке. – Нужно собрать вокруг себя немного солдат.
Горнист без команды протрубил отступление, что, в сущности, было невозможно в сложившейся ситуации. Однако задумка горниста возымела должный эффект. С десяток солдат смогли с боем прорваться через живое море битвы и примкнуть к генералу. Таким образом вокруг него собрался небольшой отряд солдат, которые вместе с Руфусом стали продвигаться по краю толпы сражающихся.
Далеко уйти они не смогли. Откуда-то на них налетели огромные волки, на спинах которых сидели гоблины. В мгновение ока едва сформировавшийся отряд генерала был разоружен и прижат к земле, а над лицами солдат застыли оскаленные волчьи морды.
Чьи-то сильные руки схватили Руфуса за края нагрудника и подняли над землей.
– Генерал Руфус, – сказал страшного вида орк на всеобщем языке прямо генералу в лицо, – мне нужна ваша помощь.
– Что? – едва сумел выдавить из себя тот.
– Слушайте внимательно, иначе я скормлю вас рош-волкам. Вы меня понимаете? – спросил орк. Руфус судорожно кивнул головой. – Верите вы или нет, но я на вашей стороне. Все, что здесь происходит, – дело рук всего одного орка, хана, предводителя. Видите его? – Орк развернул Руфуса так, чтобы тот смог увидеть хана. – Сфера у него в руках. Она всему виной. С ее помощью хан создал иллюзию таранов, с ее помощью он открыл порталы и с ее помощью он натравливает орков на вас с таким кровожадным безумием. Нужно убить хана и уничтожить артефакт…
– Но ты же орк… – растерянно произнес Руфус.
– Я же сказал, что я на вашей стороне! – прорычал орк прямо в лицо генералу, обрызгав его при этом пенной слюной. – Я со своим отрядом нападу на хана и убью его. Если у меня не выйдет, это сделаешь ты. Собери своих солдат, всех, кого сможешь, и нападите на хана, если он еще будет жив. Вам ясно, первый генерал? – Руфус кивнул. – Для вас это единственный шанс спастись самим и спасти своих людей. Не отвергайте его.
Орк резко отпустил Руфуса, и тот, не устояв на ногах, рухнул наземь. Орк что-то крикнул на наречии своего народа, и державшие солдат волки отпустили их. Только теперь Руфус заметил, что гоблинов, оседлавших неестественно больших волков, словно те были обычными лошадьми, насчитывалось больше сотни.
Орк выкрикнул несколько коротких приказов, и волчья свора с гоблинами на спинах ринулась в атаку на сородичей своего предводителя.
– Вперед, гоблины! – взревел Теор в теле орка, потрясая в воздухе кривым ятаганом. – Убивайте орков! Убивайте угнетателей!
Ответом ему последовал нестройный, но более чем воинственный рев сотни глоток. Часть отряда ранее уже ввязалась в сражение, причем на стороне орков. Теперь же вместе с остальными гоблинами они сменили цель, напав на своих поработителей.
Орки, находящиеся под влиянием голубой сферы хана, казалось, даже не замечали гоблинов. И это было только на руку Теору. Рош-волкам, в сущности, было все равно, кого рвать на куски – людей или орков, и потому они с особым рвением накинулись на воинов с кровавыми глазами. Гоблины же были рады наконец выплеснуть наружу ненависть по отношению к оркам, которая копилась в них долгие годы.
Только те орки, которые участвовали в сражении с самого начала и по-прежнему оставались в ясном сознании, не подверженном заклинанию артефакта, заметили атакующих их гоблинов и моментально переключили свое внимание с имперцев на них.
Сражение окончательно превратилось в резню. Со стороны было трудно разобрать, кто на чьей стороне сражается.
Теор тем временем подстегнул своего волка и помчался к хану, который по-прежнему взирал на битву, не принимая в ней прямого участия. Теор надеялся застать хана врасплох, и у него это почти получилось.
Теор приблизился на необходимое расстояние и вскочил ногами на спину рош-волка. Наемник видел, что хан заметил его краем глаза, а это лишало атаку эффекта неожиданности, но поворачивать назад было уже поздно. Теор оттолкнулся от спины рош-волка, взмыв в воздух и занося ятаган для смертельного удара.
Хан успел первым. Он развернул корпус вполоборота и молниеносно выбросил вперед и вверх свой двуручный меч.
Клинок вошел Теору в плечо левой руки, пробив тело насквозь так, что острие меча высунулось из спины наемника на целый фут. Теор повис в воздухе, все еще сжимая в правой руке ятаган, который не выронил лишь чудом. Хан играючи удерживал орочье тело наемника одной рукой. Предводитель орков заглянул в глаза Теору.
– Жалкий щенок, – фыркнул хан, оскалив внушительного вида клыки.
Время для Теора замедлилось, растягиваясь и замирая. Он понимал, что второго удара попросту не переживет, как и не выживет он, если срочно что-то не предпримет. В руках все еще оставалось оружие, но длина двуручного меча хана не позволяла Теору достать предводителя орков собственным оружием. Да и сможет ли он нанести достаточно сильный удар, который решит исход противостояния, с таким-то ранением?..
Поговаривают, что перед смертью перед человеком проносятся воспоминания из его жизни. Лучшие моменты, которые довелось пережить человеку и которые он может вспомнить с теплотой в душе. Возможно, это и правда. Но, вися в воздухе, проткнутый мечом, Теор не вспоминал. Единственная мысль, что успела его посетить, была о судьбе его души.
Что должно случиться с душой человека, пребывающей в теле орка? Церковь утверждает, что человек после смерти попадает в чертог Великих, где встречается наконец лицом к лицу с Великим Драконом Гелинором, иные умы считают, что души забирает в свои владения всемогущий Творец, создавший все мировое бытие. Чародеи с магами и вовсе говорят, что души, покинув тело, возвращаются в астрал, частью которого они и являются, а это в свою очередь означает для умершего окончательное завершение его существования и отсутствие какого-либо посмертия.
Теор не хотел проверять правильность той или иной теории. Только не сейчас.
Всю свою жизнь наемник находил выход из любых ситуаций, даже тех, что казались безвыходными. Решение приходило изнутри, его всегда подсказывал внутренний голос. Но сейчас он молчал. И поэтому Теор сделал то единственное, что могло спасти ему жизнь.
Используя ноги, вес тела и свой ятаган, наемник дернулся в сторону хана, позволяя его клинку продвинуться в своем теле еще дальше. Одновременно с этим Теор ударил хана ятаганом под невообразимым углом, вкладывая все оставшиеся силы в этот удар. Наемник закричал от боли, чувствуя, как рвутся связки и мышцы на правой руке, как выворачивается плечевой сустав и как двуручный клинок хана разрезает его левое плечо. Теор достал предводителя орков лишь кончиком ятагана, однако удар получился настолько сильным, что сталь клинка разворотила тому грудь.
Они свалились вниз одновременно. При падении хана его меч взметнулся вверх, разрезав плечо Теора и выйдя из его тела возле шеи, попутно отрубив наемнику ухо. Рош-волк Теора кинулся на рош-волка хана, пренебрегая разницей в габаритах, и, сцепившись в смертельном объятии, они кубарем покатились по траве, тщась разорвать друг друга острыми зубами.
Теор лежал на траве, и она под ним быстро становилась красной. Кровь толчками вырывалась из разорванного плеча, но наемник был не в силах зажать рану. Он не мог пошевелить ни одной рукой. Едва ли не все его силы ушли на то, чтобы приподнять голову и увидеть разбитую вдребезги сферу, осколки которой валялись у его ног, а также хана, который медленно поднимался на ноги.
Предводитель орков поднял двуручный меч и нетвердым шагом двинулся к Теору. Из страшной раны на груди торчали перерубленные ребра, грудь и живот заливала кровь, но это не останавливало его. Хан навис над Теором и занес меч для последнего удара.
– Ты!.. – взревел орк, глядя сверху вниз на беспомощно лежащего Теора.
Опустить меч хану не удалось. Вместо этого он выронил его в замахе, и клинок упал на траву за его спиной. Из горла предводителя орков торчал арбалетный болт.
Хан упал на траву возле Теора лицом вниз, не издав ни звука.
Наемник увидел еще два арбалетных болта, торчащих из ложа арбалетов и нацеленных прямо на него.
– Я… на… вашей… стороне… – едва слышно прохрипел Теор.
Двое арбалетчиков застыли возле распростертого на траве орка, целясь ему в грудь. Того самого орка, который вместе со своими гоблинами спас Руфуса и, по сути – всех тех, кому суждено будет дожить до конца сражения.
Первый генерал колебался. Он видел, как этот орк самоотверженно напал на другого орка, по всей видимости предводителя их воинства. Заметил Руфус и то, что после уничтожения артефакта с орков спало наваждение, заставлявшее их сражаться как безумных. Большинство из них впали в прострацию, и лишь немногие были еще способны участвовать в бою.
Руфус понимал, что каждый солдат, кто вернется домой, будет обязан жизнью в первую очередь этому орку. Как и сам первый генерал. В то же самое время Руфус видел жуткую рану на плече у орка, из-за которой тот быстро терял кровь.
– Я… на… вашей… стороне… – прохрипел орк на общепринятом языке.
Арбалетчики, все еще держа орка на прицеле, повернули головы к Руфусу, ожидая его приказа.
– Стреляйте, – сказал первый генерал, тяжело вздохнув, и отвернулся.
– Я… – попытался повторить сказанное Теор, не уверенный, что солдаты расслышали или поняли его.
В этот момент солдаты нажали на спусковые крючки своих арбалетов.
