Глава 9
Западня

На следующий день Теор и Гард прибыли в город Белон. Повидавшись с Филдой, которая, как выяснилось, не теряла времени зря и уже приступила к расшифровке текста свитка, наемники разделились. Гард отправился к некоему знакомому, живущему как раз в Белоне, который, по словам гнома, мог помочь наемникам в расшифровке. Теор же первым делом пошел на местный рынок, где среди прочих можно было найти и лавки оружейников. Наемник наполнил свой колчан новенькими стрелами, а также приобрел легкий доспех из шкуры пушты, изготовленный по принципу обычной куртки на шнуровке, однако неплохо защищавший от урона любого вида. Конечно, с кожей саламандры шкура этого южного хищника, родственника пантеры, сравниться не могла, но любой доспех из металла по легкости и удобству превосходила многократно.

Справившись с обновлением своей экипировки, Теор хотел некоторое время просто побродить по утреннему городу. Все-таки в Белоне он был лишь в третий раз за свою жизнь и с городом был знаком довольно плохо. Наемнику было известно, что Белон славился работой местных кожевников, да и их количество в городе переваливало за несколько десятков. На этом осведомленность Теора об особенностях небольшого города себя исчерпывала. Кроме того, молодой воин жаждал временного уединения, и для этих целей подобная прогулка по утреннему городу вполне подходила. Но, как выяснилось, кое у кого были на его счет совершенно иные планы.

Солнце только-только показалось над городскими стенами, когда наемник двинулся по одной из ветвистых улочек Белона. Дойти до ее конца наемнику не удалось. Глава местного отделения гильдии алхимиков перехватил Теора возле лавки торговца мехами и шкурами. Высокий упитанный мужчина был богато разодет, а все десять пальцев его рук унизаны всевозможными перстнями и кольцами. Алхимик чуть ли не на колени падал, умоляя наемника уделить ему время, дабы выслушать «почтенного просителя», как он сам выразился.

Теор не стал отказывать человеку, принадлежащему к руководству крупной гильдии, и предложил обсудить его вопрос в ближайшей таверне.

За свободным столиком в заведении со странным названием «Поскуливающий Пес» алхимик поведал наемнику о своей беде.

Как выяснилось, двумя днями ранее его дочь – прекрасную Милену, похитил некий злоумышленник, после чего прислал отцу требование о выкупе с пометкой о том, что на место встречи он должен явиться один.

– Вы же понимаете, почтенный Мастер, что живым мне из этого условленного места не выйти, – разгневанно пояснял наемнику алхимик, размахивая в воздухе зажатой в кулаке вилкой. – А если я и выживу, то стану для них ходячим кошельком! Они будут шантажировать меня, просить все больше и больше!

– Вы хотите, чтобы я освободил вашу дочь и благополучно доставил ее в город? – спросил Теор, невольно отстраняясь от собеседника подальше, дабы разгоряченный алхимик не задел его своей вилкой.

– Да! Да! Как я рад, что вы все правильно понимаете! – обрадовался алхимик, положив наконец вилку на стол. Копченое мясо мужчина прикончил еще в начале разговора, но несчастную вилку до сего момента так и сжимал в руке.

– Почему вы не обратились к имперской страже? – поинтересовался Теор, хотя уже знал примерный ответ.

– Что вы! Да они сдерут с меня еще больше, чем похитители!

– Мы тоже выполняем контракты не задаром, – заметил Теор.

– Я и не думал просить вас играть в доброго рыцаря, вызволяющего несчастную принцессу из плена, бесплатно! – обиженным тоном произнес алхимик. – Но вы, наемники, всегда устанавливаете приемлемую цену, соразмерную выполняемой работе…

Двое мужчин проговорили еще некоторое время, обсудив все необходимые детали. Договорившись о цене, наемник заключил с главой гильдии устный контракт и без промедлений отправился в путь.

Теор шел по тропинке, все дальше углубляясь в густой лес. Рядом с ним шагал Ральф – подмастерье алхимика, с которым наемник заключил контракт. Он должен был отвести молодого воина в назначенное похитителем место.

«Трусоватый юноша», – отметил про себя Теор, едва увидел долговязого паренька в простой холщовой рубахе, истоптанных сандалиях, не по размеру подобранных портах и с простым одноручным мечом, что болтался у него сбоку на поясе; перевязь была сделана им, видимо, самостоятельно и крайне неумело. Клинок бил юноше по ноге при каждом шаге.

Конечно, о трусости молодого подмастерья говорил вовсе не бедняцкий внешний вид. Парень поглядывал на наемника с плохо скрываемым страхом. Постоянно с опаской озирался по сторонам, да и просто вздрагивал при малейшем шорохе.

Желая кое-что выяснить, Теор решил разговорить юношу:

– Так куда мы направляемся и что это за место?

– Эм… – Паренек вздрогнул. По всей видимости, молодой человек никак не ожидал, что наемник заговорит с ним. – По сути это продовольственный склад.

– Продовольственный склад? За городом, в гуще леса? – сощурился наемник.

– Ну… да, – нехотя ответил подмастерье. – Может, так безопаснее?

– То-то в нем похитители держат похищенных ими юных дочерей алхимиков, – ухмыльнулся Теор.

– Не я его там строил, – насупился парень.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся наемник. – Вот только сдается мне, это не просто продовольственный склад. Может, расскажешь мне, в чем тут секрет, Ральф?

Юноша искоса глянул на наемника, затем на свои сандалии, взъерошил волосы.

– Это не только продовольственный склад. Это… в общем, там алхимики проводят свои опыты. Ну, знаете, на животных всяких, – нехотя ответил Ральф, инстинктивно вжав голову в плечи.

– Я вам не судья, Ральф, – покачал головой Теор. – У каждой гильдии свои традиции, свои секреты. И уж точно я не инквизитор, чтобы карать за подобное.

Подмастерье алхимика облегченно вздохнул, расправив плечи.

– А ты не похож на воина, Ральф. – Теор продолжил разговор с парнем.

Ему было не особо важно, что услышит в ответ. Теор следил за реакцией юноши, за его мимикой и жестами, в тот самый момент, когда и задавал ему вопросы.

Многие, кто в итоге попадается в сети искусной лжи, верят, что вывести лжеца на чистую воду можно, последовательно задавая ему необходимые для этого вопросы. И в этом они правы. Но часто они ошибаются, полагая, что в этом случае следует внимательно следить за человеком во время того, когда он будет отвечать на поставленные вопросы и что именно он будет отвечать. Нет, искусный лжец может соврать так, что и сам искренне поверит в свою ложь. А вот его реакция на определенные вопросы остается, как правило, естественной, не наигранной. Она может быть не столь заметна и уж тем более не столь эмоциональна, чем та, что проявляется человеком в его собственной речи, но опытный глаз может ее разглядеть и понять.

Конечно, определенные личности могут не только полностью контролировать свои эмоции, но и в совершенстве владеть своей мимикой.

Вот только Ральф к таким личностям не относился.

– Я и не воин вовсе! – возмутился подмастерье.

– Да, ты подмастерье главы отделения гильдии алхимиков, – согласился Теор. – Помощник алхимика, который носит на перевязи меч.

– Что здесь такого? – настороженно спросил Ральф.

– Не знаю, – пожал плечами наемник. – Кстати, я бы на твоем месте сделал перевязь потуже. Тогда меч перестанет лупить тебя по ноге.

– Нужно уметь себя защитить… – буркнул юноша, насупившись. При этом он положил руку на эфес меча и стал придерживать его, чтобы тот не болтался так сильно.

– Согласен, – кивнул Теор, – просто не видел я еще алхимиков, размахивающих мечом.

– Я не алхимик, – сказал Ральф, оглядываясь.

– Ты ведь подмастерье, а значит, можешь стать алхимиком, – возразил наемник.

– Наверное, – неопределенно ответил юноша, взъерошив волосы свободной рукой.

– Вернемся к твоему мечу, – продолжил Теор. – Умеешь им владеть?

– Немного, – улыбнувшись, ответил Ральф. – Уж всяко лучше других подмастерьев в нашей гильдии! А вы? Вы хорошо владеете луком?

– В совершенстве, – уверенно ответил Теор.

– Все так говорят, – буркнул юноша.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Теор.

– Ну… – замялся парнишка.

– Да говори уж как есть, не бойся.

– Я и не боюсь, – возмутился подмастерье. – Просто я пробовал стрелять из лука. И это чертовски тяжело. А вы говорите – «в совершенстве».

– Я не хвастаюсь, если ты об этом, – усмехнулся наемник. – Я сказал тебе правду. Я владею луком на пределе возможностей своего тела.

– А вы… вы можете показать? – поинтересовался Ральф.

– Показать свое мастерство? Почему бы и нет. – Наемник остановился и осмотрелся. – Видишь белку?

– Какую белку? – удивился юноша.

– Вон на том дереве, на ветке. – Наемник указал рукой на дерево примерно в девяти-десяти ярдах слева от них.

– Вы шутите, что ли? Как можно заметить белку на таком расстоянии? Да и рядом вон сколько деревьев. Все как один похожи.

– Просто смотри, – отмахнулся наемник. – Правый глаз, – добавил он.

Теор вытащил стрелу, наложил ее на лук и натянул тетиву. Для большего эффекта он закрыл глаза.

– С закрытыми глазами вы точно промахнетесь.

– Просто смотри, Ральф, – повторил Теор.

Теор прицелился на звук – белка как раз что-то усердно грызла, и плавным движением отпустил тетиву. Разрезая воздух с легким свистом, стрела достигла цели.

– По-моему, вы попали в дерево, – с сомнением сказал Ральф.

– Идем, – махнул юноше наемник, давая знак следовать за ним.

Они подошли к дереву, и юный подмастерье невольно ахнул. Чуть выше его макушки к стволу дерева была пригвождена рыжая белка. Из ее правой глазницы торчала стрела с красным оперением, выпущенная Теором. В лапке белка все еще сжимала свой завтрак, словно боялась его потерять даже после смерти.

– Это… это потрясающе! – воскликнул юноша. – Но… зачем? Зачем было убивать несчастную белку?!

– Ты просил показать мое мастерство, – пожал плечами Теор.

– Я же не просил при этом кого-то убивать! – возмутился Ральф. – Вы бы могли, например, просто отстрелить ей кончик хвоста или уха.

– Это, по-твоему, более гуманно? Ранить зверя и оставить его истекать кровью? Чем же это лучше быстрой смерти?

– Н-не знаю… – почесал затылок юноша.

– Это лес, Ральф. Хищник или охотник – всякое может приключиться со зверем вроде этой белки. Смерть от старости – самая редкая из всех смертей в лесу.

Они продолжили путь.

– Вы действительно хорошо стреляете, – резюмировал юноша, – но ведь лук – это оружие дальнего боя. Что вы станете делать, если придется сражаться с противником лицом к лицу? Вы так же хорошо владеете и мечом?

– Мечом я владею чуть хуже, – признался Теор, – но и лук в ближнем бою может сослужить хорошую службу.

– Это невозможно! Как можно драться луком против мечника? – изумился Ральф. – Это же просто изогнутая палка!

– Бери свой меч и попробуй меня ударить, – предложил наемник.

– Нет, я… я же могу вас ранить!

– Ты, конечно, можешь попытаться, но сомневаюсь, что у тебя из этого что-либо выйдет, – улыбнулся наемник.

Ральф вытащил из перевязи меч, но атаковать не спешил.

– Давай же, не трусь! – весело окликнул его наемник.

Единственной фразы хватило, чтобы раззадорить подмастерья алхимика.

Юноша замахнулся и ударил мечом наотмашь. Теор развернулся вполоборота и плечом своего лука отвел меч Ральфа в сторону. Подмастерье попробовал снова. Наемник видел в его глазах мальчишеский блеск – задор, желание доказать свою правоту. Но и в этот раз результат остался прежним. Теор легко отвел клинок юноши в сторону.

Ральф попробовал еще раз зацепить наемника, затем еще и еще. Каждый раз Теор играючи парировал удары юного подмастерья. Наконец наемник решил, что демонстрацию пора заканчивать, и атаковал сам. Ральф даже не успел разглядеть прием – наемник как-то резко крутнулся на месте, выбрасывая вперед лук, и спустя мгновение юноша обнаружил себя лежащим на земле и уже безоружным.

Наемник протянул парню руку и помог ему подняться.

– У вас просто больше опыта, – буркнул Ральф, потирая плечо, ушибленное при падении.

– Разве ж это преступление? – удивился Теор.

– Нет, но… так ведь нечестно!

– Если мне встретится противник опытнее меня и он, этот противник, убьет меня – разве ж послужит мне в посмертье утешением мысль о том, что произошедшее было несправедливо?

Ральф потупился и ничего не сказал.

– Мы речь вели не о том, – настаивал наемник. – Я показал тебе, что лук можно использовать не только для стрельбы на дальних дистанциях, но и для ближнего боя. Но лишь в том случае, если у владельца достает для этого навыка.

– Вы часто сражаетесь? – спросил Ральф.

– Да, – ответил Теор. – И каждое сражение – это и тренировка, и бесценный опыт. Из каждого выигранного сражения я выношу необходимые для самосовершенствования уроки. Не лук мое оружие и даже не клинок, оружие – я сам.

– Что вы имеете в виду? – не понял юноша.

– Меч, лук, копье – не важно, что находится в твоих руках. Все это лишь средства. Воин сам по себе и есть оружие. Оружие – его голова, его разум, оружие – его мускулы, оружие – его ловкость и сила. И то, какое средство применять для победы, зависит не от самого средства и той эффективности, что ему приписывают, а от оружия, что будет это средство применять. Ни одно из средств, будь то режущее оружие, колющее, дальнобойное, не важно – не является самодостаточным. Его применение зависит от того, кто его применяет.

– К-кажется, понимаю… – пробормотал юноша.

– Опытный воин может найти неожиданное применение, казалось бы, самому обычному оружию. Однажды я видел, как один ассасин использовал свои метательные звездочки так, словно у него в руках были парные клинки.

Услышав слово «ассасин», Ральф вздрогнул и с опаской поглядел на наемника. Но Теор сделал вид, что ничего не заметил. Про себя же наемник улыбнулся. Он уже догадывался, что его ведут в западню и что похищение дочери алхимика было организовано с конечной целью заманить Теора на этот склад. А теперь наемник знал и кто именно его поджидает.

Ассасин.

Что ж, наемных убийц по его душу еще не отправляли. Теору, конечно, было лестно, ведь кто-то прилично раскошелился – услуги ордена ассасинов были недешевы во все времена. Но в то же время это могло означать лишь одно: ловушка организована из-за принятого им с товарищами контракта. Кто-то влиятельный не хочет, чтобы трое наемников добрались до искомого артефакта.

Теор похлопал Ральфа по плечу.

– Идем, – сказал он ему. – Нам еще нужно спасти дочь моего нанимателя и твоего наставника.

«Что ж, – подумал про себя наемник, – двух зайцев – одной стрелой».

Он не только выяснил у своего временного спутника все, что ему было нужно, но и занятно провел время. Теор заметил, что, вновь встретив сестру, он стал куда более красноречив, чем раньше, а ведь по натуре был довольно молчаливым. Не иначе сказывалось дурное влияние Гарда. Хотя до гнома с его неиссякаемой словоохотливостью Теору было далеко.

– Уходи отсюда, я тебе говорю! Разворачивайся и топай туда, откуда пришел!

– Старик, может, хватит, а? Ты ведь меня даже не выслушал, – возразил Гард. Уходить он не собирался. Точнее, он бы с радостью оказался как можно дальше от этого сварливого гнома, но не раньше, чем получит то, за чем пришел.

– Старик? – Низкий, почти на две головы ниже Гарда, гном с курчавой черной бородой и такими же волосами на голове всплеснул руками. – Я всего на две седмицы раньше тебя родился, а для тебя, значит, старик?!

– По возрасту – может быть, а вот по ворчливости и упрямству ты мне в деды годишься, – хмыкнул Гард. – Сам посуди, кто из нас двоих ворчит как старый пень, страдающий запором, а?

– Да ты… да я… – Собеседник Гарда даже покраснел от возмущения, но, глубоко вздохнув, быстро взял себя в руки. – И почему я вообще с тобой разговариваю, после таких оскорблений?

– Может, потому что ты еще даже не знаешь, зачем я здесь?

Гард знал этого гнома с детства. Звали его Фарнад, и он торговал в Белоне глиняными кувшинами. Лучшими в городе, хотя его лавка и стояла в конце убыточной торговой улицы, на которой кроме его лавки давно уже разорились и закрылись все остальные. Но гном умел делать не только глиняную посуду, и именно поэтому Гард пришел к нему.

– Как же не знать, – Фарнад скрестил руки на груди, – ты пришел ко мне и стоишь тут смотришь на меня, словно перед тобой не гончар, а пышногрудая дама. Строишь мне глазки, позвякивая серебром в мешочке, притороченном к поясу.

– Лучше бы ты и впрямь был пышногрудой девахой, – усмехнулся в усы Гард. – Видит Камень, с ней бы я договорился гораздо быстрее. Но, увы, ты не в моем вкусе.

Фарнад фыркнул что-то под нос и, развернувшись, направился в свою гончарню, чтобы закрыть за собою дверь и прекратить разговор, бывший ему не по нраву.

– Я ведь не кувшины покупать пришел, – окликнул его Гард. Фарнад остановился, – меня интересуют другие твои таланты.

– Ты здесь из-за моих навыков рунописи? – обернулся гном.

– И не только. Ты ведь еще не разучился делать свои руниры?

– С чего ты взял, что я вообще стану отвечать? – прищурился Фарнад.

– Я слышал, что ты в состоянии сделать рунир, помогающий в расшифровке древних и наиболее редких диалектов. Это так?

– Да, это так, – словно нехотя ответил гном. Однако было видно, что он просто не мог промолчать.

– А еще я слышал, что на такое не способны даже жрецы рун. Они ведь их проецируют, а не изготовляют. На это нужен особый талант. Как у тебя, – уважительно сказал Гард.

– И это правда, – с гордостью в голосе ответил Фарнад.

– Вот я и прошу тебя…

– А мне все равно, что ты просишь! – резко перебил наемника гном. – Рунопись и изготовление руниров – это искусство. Это творчество, глупец!

– Глупо делать подобные вещи только для самого себя. Ты мог бы…

– Тебя не касается, что я могу, а чего нет. Я не стану тебе ничего продавать! – Голос гнома сорвался на крик.

– Неужели все из-за той хрустальной вазы? – неожиданно спросил Гард.

У Фарнада расширились глаза. Он сжал кулаки.

– Я делал ее целый год! – заорал он на наемника.

– Это же просто ваза… – попробовал возразить Гард.

– Я был ребенком! – крикнул гном, подойдя вплотную к наемнику. – Я делал ее целый год! Из чистейшего как слеза хрустального кристалла!

– Так ведь я тоже был ребенком, – развел руки Гард. – И, как все дети, бегал и резвился все свободное время. Я же не специально задел тогда твою вазу!

– Еще в детстве ты был вандалом, – указательный палец гнома уперся наемнику в грудь, – и не думаю, что сейчас ты изменился.

– Фарнад, это же было так давно… – сокрушенно качая головой, сказал Гард. – Неужели ты до сих пор помнишь детские обиды?

– Да, до сих пор! И поэтому не хочу, чтобы хоть один из моих руниров попал к тебе в руки. Не важно, сколько ты при этом заплатишь.

– Обычно гномы так говорят, когда хотят набить себе цену, – сказал наемник, но, увидев, как переменилось лицо Фарнада при этих словах, быстро вскинул руки: – Ладно-ладно. А что, если я скажу, что рунир нужен не мне, а привлекательной девушке? Скажу, что кроме ее рук никто более не коснется твоего изделия и, когда она переведет нужные тексты, я верну рунир тебе? А еще скажу, что она точно никогда в жизни не разбивала твоих вещей.

Фарнад собирался что-то сказать, но неожиданно закричал: «Сзади!»

Гард успел отскочить в сторону, а вот бедняге Фарнаду повезло меньше. Лезвие секиры опустилось ему на голову и, словно орех, раскололо ее надвое до основания шеи.

Изуродованное тело гнома-гончара упало на каменную мостовую. Гард выхватил свою секиру, отступая в сторону.

На него медленно наступала стройная невысокая девушка, на вид лет двадцати пяти. В облегающей кожаной куртке иссиня-черного цвета. Длинные черные волосы заплетены в тугую узкую косу. С удивлением Гард отметил, что находит убийцу своего давнего знакомца довольно привлекательной. Но было в облике незнакомки и то, что совсем не понравилось гному. В руках девушка держала двуручную секиру с двумя лезвиями. И не просто секиру, а точь-в-точь как у Гарда. Даже рельефные насечки на древке, и те были такими же. Единственное различие было в том, что секира Гарда еще оставалась чистой, тогда как оружие девушки уже было запачкано кровью Фарнада.

– Ты что, с моей «девочки» слепок сделала, пока я спал? – сурово глядя на незнакомку, спросил Гард.

Однако гному не требовался ответ, ведь он уже догадывался, в чем дело. Его секира была выкована одним кузнецом, который, как знал Гард, сейчас состоит в ордене ассасинов. Или просто работает на них. Если он вообще еще жив. Тогда становилось понятно, кем была эта дамочка.

Девушка ничего не ответила. Она все так же шла на гнома, начав раскручивать в воздухе секиру. Гному был хорошо знаком такой стиль боя. Раскручивая двуручное оружие, боец использовал вес оружия и импульс вращения для нанесения круговых рубящих ударов. Такие атаки могли не только пробить защиту противника, выбить его оружие или же просто вспороть ему живут либо отсечь голову – они могли внушить неопытному сопернику страх и неуверенность в своих силах. А когда ты видишь, как такая хрупкая с виду девица с поразительной легкостью вращает над головой тяжелую двуручную секиру, невольно засомневаешься в своих шансах на победу.

Но Гард был опытным бойцом и к тому же ярым оптимистом. Победа – цель любого противостояния, считал он, и нужно лишь подобрать необходимые для ее достижения средства.

Гном не отступал, держа секиру наготове. Он ждал первого удара своей соперницы. И она атаковала.

Секира прекратила свое вращение по горизонтали и вместо этого взлетела вверх в замахе, а тело девушки вытянулась в изящном прыжке. Гард, завороженный этим зрелищем, едва сумел уйти от удара. Секира со свистом опустилась вниз в ту самую секунду, когда стопы девушки коснулись земли. Лезвие раздробило одну из каменных плит, и каменные крошки брызнули в стороны. Один из таких осколков пролетел у самого лица наемника, оставив на его скуле кровоточащую царапину.

– Кто ты вообще такая? – воскликнул Гард и сам пошел в атаку.

Две секиры столкнулись в воздухе и разлетелись. Выпад гнома был отбит.

– Моя есть дочь погибели! – высокопарно ответила девушка. У нее был нежный девичий голосок.

«С таким голосом бы песни петь да сладкие речи говорить, а не рассекать людям голову надвое», – подумал гном.

– Да уж моя видеть, что твоя не есть королева обнимашек! – передразнил акцент своей противницы Гард.

Лицо девушки помрачнело. Она провела серию ударов, которые Гард не без труда, но все же отразил. В очередной атаке убийца едва не достала его – лезвие секиры прошло в дюйме от его бедра. Зато кровожадная сталь настигла иную цель. Из рассеченного кожаного кошелька на каменные плиты мостовой со звоном посыпались серебряные и медные монеты.

– Эй! Это же были мои деньги! – возмутился наемник.

– Моя приносить тебе великий дар, – все тем же торжественным тоном отозвалась девушка, занося секиру для очередного удара.

– Я люблю… – Гард отразил удар. – Я люблю дары.

– Моя дарить тебе смерть. Величайший дар от моя матерь!

– И кто меня только за язык тянет… – проворчал гном, пригибаясь. Секира просвистела над его головой. – Я имел в виду тебя обнаженную на моем ложе или там бочонок пива…

– Смерть избавить тебя от земных пороков! – Очередной удар девушки едва на отсек наемнику ногу.

– Нет уж, спасибо!

Гном и его противница обменялись еще несколькими выпадами. Каждый из них стремительно атаковал, а отбив выпад противника, старался сам наступать.

– Ну все, с меня хватит! – воскликнул Гард.

Гном постарался обойти убийцу справа и, увернувшись от очередного удара, ударил секирой снизу вверх. На замощенную каменными плитами улицу упали два окровавленных запястья, и туда же бухнулась секира.

Девушка отступила на несколько шагов. Гард намеревался закончить все быстро и милосердно, одним ударом. Если эта девушка была из ордена ассасинов, то на его вопросы она все равно не ответит, даже если наемник станет пытать ее. Но, поднятая было для последнего удара, секира опустилась.

Не веря своим глазам, гном смотрел, как у девушки из культей растут новые кости. Как на них формируется основа для будущих кистей, как затем отросшие кости покрываются восстанавливающейся прямо на глазах плотью.

– Святой Камень! Да ты как ящерица! – невольно воскликнул он.

На голых мышцах еще не успела регенерировать кожа, а девушка уже подняла секиру и ринулась в атаку. Гард никак не ожидал от противницы такой прыти. Наемник поднял было оружие для защиты, но убийца сильным ударом выбила секиру из рук гнома и пнула его ногой в грудь. Гард отлетел на пару шагов и упал на каменные плиты, больно ударившись спиной.

Не успел он даже перевести дух, а над ним уже нависла убийца. Гном успел откатиться в сторону, и секира его противницы лишь рассекла еще одну каменную плиту. Гард вскочил на ноги и, вытащив нож из маленьких, спрятанных на поясе за спиной ножен, ринулся на ассасина. Девушка попыталась достать гнома своей секирой, но наемник успел первым. Лезвие вошло противнице в шею. Они повалились с гномом наземь, убийца выронила свою секиру. Несмотря на нож, торчащий из горла, и на то, что она осталась без оружия, девушка продолжала сражаться.

Ассасин и наемник покатились по улице, обмениваясь ударами, причем захлебывающаяся собственной кровью девушка преуспевала в этом больше невредимого гнома.

Гард откатился от нее, держась за бок. Никогда еще красивые девушки не били его с такой силой по ребрам. Та наконец притихла, и ее тело обмякло. Хотя Гард сомневался, что это в конечном счете ее убьет.

В памяти все еще был свеж образ того, как у убийцы за считаные секунды отросли оба запястья. Поэтому гном не стал рисковать и сделал единственное, что, по его разумению, точно убило бы обладателя подобной способности: морщась от отвращения, отсек ей голову и проломил череп, тем самым повредив мозг. Хотел ограничиться лишь этим, но, немного подумав, разрубил и все тело на несколько частей.

Затем Гард зашел в гончарню, оставшуюся без хозяина, и, отыскав там одеяло нужного размера, вернулся на улицу и аккуратно обернул им труп Фарнада.

– Хоть ты и был на меня в обиде столько лет, – сказал Гард, аккуратно взваливая тяжелое тело старого знакомца себе на плечо, – я все равно окажу тебе последнюю почесть и помогу твоему духу вернуться в камень.

Подобрав свою секиру, гном-наемник с телом другого гнома на плече, который при жизни был гончаром и талантливым рунописцем, зашагал по мощенной каменными плитами улице.

Через четверть часа Теор и его спутник, который – в этом наемник уже был уверен – был заодно с похитителями, вышли к приземистому зданию. Простая деревянная постройка без окон, напоминающая обычный амбар, разве что с односкатной крышей. И стоял этот «продовольственный склад» в самой чаще леса. Ничего не скажешь, подходящее место для алхимических опытов.

– Мы пришли, – сказал Ральф, дрожа всем телом.

– Отлично, – ответил наемник.

Одной рукой он схватил юношу за руку, другой вытащил у него меч и отшвырнул в сторону.

– Что вы делаете?! – всполошился подмастерье и попытался высвободиться. Разумеется, безрезультатно.

– Не бойся, – усмехнулся Теор, – если твои друзья смогут меня убить, то, быть может, ты еще проживешь отпущенный тебе Творцом срок.

Глаза Ральфа округлились, а рот раскрылся в немом изумлении. Парень никак не предполагал, что наемник, которого он вел в расставленную западню, может хоть о чем-то догадаться.

Теор отворил деревянную дверь и впихнул внутрь Ральфа и лишь затем зашел сам. Юноша развернулся, намереваясь было сбежать, но наемник двинул кулаком ему в ребра, и тот, схватившись за бок, послушно пошел вперед.

Они прошли узким полутемным коридором, освещенным лишь парой свечей, вдетых в стальные кольца на стенах, и вышли в просторное помещение, занимавшее практически все сооружение. Здесь не было ничего, кроме голого пола, потолка и двух десятков вытянутых кристаллов, покоящихся, так же как и свечи, в металлических кольцах, прикрепленных к стенам. Кристаллы светились мягким белым цветом с золотистым оттенком и в достаточной мере освещали все помещение.

В просторной комнате находились трое. Двое мужчин и одна совсем юная высокая девушка в свободном белоснежном платье. Руки ее были связаны цепью, оставлявшей лишь некоторую свободу движений. Видимо, похитители не считали пленницу особой угрозой для себя.

Двое других были ассасинами. Наемными убийцами из одноименного ордена. Рядом с девушкой стоял одного с ней роста стройный мужчина. Он не мог похвастаться внушительной мускулатурой, но было видно, что ассасин хорошо сложен и при этом наверняка довольно гибок. Он был одет в простые шерстяные порты и кожаную безрукавку, накинутую поверх облегающей тело атласной рубахи. Загорелая кожа и густая борода, заплетенная в косичку тремя резинками, выдавали в нем жителя Южного континента.

Бородач был вооружен широкими парными кинжалами, один из которых покоился в ножнах на поясе, а другой он держал в опасной близости к горлу девушки.

Второй убийца был на голову выше напарника и на полторы – выше Теора. В отличие от своего товарища он был просто горой мышц. Бронзовый цвет кожи, абсолютно лысый череп и замшевая, расшитая золотыми нитями одежда говорили яснее ясного – перед Теором был не кто иной, как шадорниец. Житель закрытого от всего мира и более чем таинственного герцогства Шадорн. Все шадорнийцы, каких довелось повстречать наемнику – не важно, мужчина или женщина, – были отменными воинами.

Шея шадорнийца по объему могла поспорить с его же бицепсами, а из-под сильно выдающихся вперед бровей на Теора смотрел хищный, но в то же время холодный и рассудительный взгляд. И взгляд этот не предвещал наемнику ничего хорошего.

Вооружен был противник причудливым мечом, явно сделанным на заказ. По крайней мере, до сего момента подобного оружия Теор не видел. Меч по форме напоминал фальшион, но при этом он был полутораручным, а не одноручным, как классический фальшион, и имел не одно лезвие, а два.

– Он знал, – едва слышно сказал Ральф, – или догадался. Я ничего ему не говорил, клянусь!

– Конечно, он догадался, недоумок, – сказал южанин. – Это Мастер гильдии наемников, а не сельский пастух! Но, заключив контракт, он не мог сюда не прийти.

– Беги, трус. Спасай свою жизнь, пока я не перегрыз тебе горло, – хищно улыбнувшись, сказал шадорниец. Голос у него был под стать внешности.

Юноша не заставил просить себя дважды. Он обогнул наемника и стрелой выскочил в коридор, ведущий к спасительному выходу.

– Приветствую тебя, Теор Ренвуд. – Шадорниец сделал шаг вперед. – Я наслышан о тебе и почту за честь лично обезглавить тебя. Не вмешивайся, Джонни, – предупредил он напарника через плечо.

– Как скажешь, Бервен, – кивнул бородач.

Теор ничего не ответил. Лишь обнажил флиссу и встал в позицию.

Шадорниец атаковал стремительно, вкладывая в выпад невероятную силу. Первый же удар заставил Теора упасть на одно колено. Он отразил атаку ассасина, лишь чудом не выронив меч. Сталь застонала от напряжения. Подобный удар мог легко переломить надвое обычный клинок, но флиссу Теора ковали кабилы, лишь немногим уступающие в мастерстве ковки оружия гномам, и поэтому меч с честью выдержал испытание.

Противник вновь пошел в атаку. На этот раз он обрушил на Теора целую серию ударов. От одних наемник увернулся, причем полутораручный клинок проносился в опасной близости от Теора, другие отбил, и каждый такой удар едва не выбивал флиссу из его руки, причиняя боль, что моментально растекалась от запястья до плеча.

Каждый удар шадорнийца, каждый его выпад нес с собой смерть, которой Теор избегал лишь за счет своих навыков и ловкости. Наемник не сомневался, что пропусти он хоть один удар – и наносить второй его сопернику уже не понадобится.

Ассасин был по-настоящему опасным противником. Он обладал не только отменной физической силой, но и поразительным для своей комплекции проворством. И не стоял на месте, просто нанося сокрушительные удары в попытках пробить оборону соперника. Он двигался, да так, что у Теора не оставалось возможности самому перейти в атаку; наемник успевал лишь отражать удары, что сыпались на него со всех сторон, словно камнепад.

Теор старался понять стиль шадорнийца, чтобы отыскать в его манере боя слабые места и использовать их. Но очень скоро понял, что у его противника нет никакого стиля как такового. Тот просто бился как отчаянный рубака, вкладывая всю силу в каждый удар, словно берсеркер, опьяненный жаждой крови. При этом, в отличие от упомянутых берсеркеров, еще и не забывал про оборону, не оставляя Теору ни единого шанса для контрвыпада.

Мечи сталкивались и разлетались в стороны. Двое мечников кружились в смертельном танце. В воздухе мелькала острая сталь, призванная нести смерть, и когда она сталкивалась со своей соперницей, что была ее точной копией, раздавался металлический лязг, а в стороны летели снопы мелких искр. Отражая очередной удар, Теор едва ли не физически ощущал боль металла, из которого была выкована его флисса. Словно он отбивал чужой клинок не своим оружием, а собственной плотью.

Теор не знал, сколько уже длилось их сражение. Казалось, что секунды оборачивались минутами, минуты растягивались в часы, а часы сливались с бесконечностью. Некоторые воины, прошедшие через подобные поединки, утверждают, что в таких случаях приходит специфическая отрешенность, когда сражающемуся кажется, что в мире не остается ничего, кроме него и его противника, а весь окружающий мир растворяется, теряя связь с реальностью. Теор не мог позволить себе такой роскоши. Ему приходилось всегда держать в поле зрения второго убийцу. Да, сейчас тот не вмешивался в их с шадорнийцем поединок. Но что будет, если южанин поймет, что сражение складывается не в пользу его напарника? Будет ли он в этом случае бездействовать? Эти двое – ассасины, и у них есть задание: убить наемника. Убить любой ценой.

От внимания Теора не ускользнуло, что на коже его противника в свете кристаллов поблескивал проступивший пот. Шадорниец начинал уставать. Значит, был все-таки предел сил и у этой горы мышц. Вот только что это, в сущности, давало Теору? С него-то пот уже стекал ручьем. Он устал, болело все тело, но, несмотря на это, он все еще заставлял мышцы работать на пределе возможностей.

Неизвестно, сколько еще продлилось бы сражение и кто бы в итоге одержал вверх, если бы Теор не нашел решение. Оно пришло к наемнику неожиданно, словно озарение, тут же обратившееся в его разуме четким пониманием того, что именно нужно сделать для победы. Подобные моменты Теор всегда приписывал своему развитому с самого детства чутью.

Наемник поймал момент, когда второй ассасин окажется с ним на одной линии, а шадорниец – чуть слева, и, уйдя от очередного удара полутораручным фальшионом, метнул флиссу в южанина.

Бородач такого поворота событий явно не ожидал. Он успел отпрянуть в сторону, и это спасло ему жизнь. Но полностью избежать контакта с клинком ассасин не смог. Флисса рассекла ему плечо, оставив глубокую рваную рану, и вонзилась в деревянную стену. Из раны хлынула кровь. Убийца выронил кинжал и освободившейся рукой зажал порез. Теор понимал, что, уклоняясь от его флиссы, ассасин мог задеть своим клинком дочь алхимика. Но наемник вынужден был пойти на риск. Это был единственный выход.

И этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь внимание шадорнийца, обернувшегося посмотреть на своего напарника. Лишь на мгновение. Но мгновения Теору хватило, чтобы закончить схватку. Стремительно, так же, как летят его стрелы, наемник левой рукой выхватил лук из-за спины, а правой – стрелу из колчана. Теор наложил стрелу на тетиву, и, натянув ее до предела, выстрелил. Противник видел момент выстрела и уже вскидывал полутораручник, чтобы перерубить стрелу в полете. Но опоздал. Стрела вошла в горло ассасина, и тяжелое безжизненное тело рухнуло на пол.

Теор со стоном повалился на пол, от перенапряжения мышцы свело судорогой. Сделав над собой неимоверное усилие, он заблокировал боль в измотанном теле и вскочил на ноги, доставая вторую стрелу. Оставался еще один убийца, и он мог причинить вред пленнице.

Но девушке помощь оказалась не нужна. Она подскочила к южанину сзади и накинула ему на шею цепь, которой были связаны ее руки. Ассасин не ожидал атаки от хрупкой на вид пленницы и не успел увернуться. Девушка натянула цепь, и металлические звенья впились в бороду, вдавливая ее в кожу. Дочь алхимика резко дернула цепь в сторону и вниз, послышался хруст. Мертвый убийца осел на пол.

Теор опустил лук и, тяжело дыша, подошел к девушке.

– Похоже, ты не так уж беззащитна, как описывал твой отец, – сказал Теор, помогая ей освободиться от цепей.

– Будь его воля, я бы из дома вообще не выходила, – фыркнула девушка. – Ты в порядке? – спросила она в свою очередь. Узенькая ладошка легла наемнику на плечо.

– Да, – коротко ответил Теор.

– Никогда не видела, чтобы человек продержался так долго в неравном поединке, – склонив голову чуть набок, сказала дочь алхимика. Оценивающий взгляд изучал наемника с головы до пят.

– К несчастью для него, – неопределенно ответил Теор, посмотрев на тело шадорнийца, распростертое на полу. – Идем, я отведу тебя в город.