Глава 7
Доктор отдал Тибо листок со своими записями.
– Это все, что удалось выяснить, – извиняюще сказал он, – Здесь только факты, собственные выводы я оставил при себе.
Тибо передал записку сыну и сказал несколько слов. Тот кивнул и бросился прочь по берегу, придерживая шляпу на голове. Проводив парня взглядом, Андре заметил:
– Сразу могу сказать: я не думаю, что такая хрупкая девушка могла совершить подобное. У нее физически не хватило бы на это сил.
– Пожалуй… – неохотно признал Тибо.
– Убийцу следует искать среди местных жителей, – продолжал доктор.
– Власти разберутся.
– И как они будут разбираться? – спросил Андре, – Угрозы? Пытки? Здесь нет привилегированных граждан, только простые люди: церковь не станет с ними церемониться.
– Не станет…
Доктор внимательно посмотрел на своего неразговорчивого собеседника. Он, прихрамывая, подошел к бревну, выброшенному на берег во время одного из штормов, присел на него и спросил:
– И вас не пугает эта мысль?
Староста раздраженно пожал плечами.
– Почти все сидели по домам, вместе с женами и детьми. Молодежь тоже была на глазах друг у друга. Вряд ли много найдется тех, кто не представит надежных свидетелей на прошлую ночь.
– Но мадемуазель Одетт – первая среди них.
– Верно. И если она не поумнеет, церемониться с ней точно не будут.
– Я и сейчас опасаюсь за благополучие девушки. Вы видите этих болванов, – кивнул доктор на приятелей Дидье, оставшихся возле дома, – Что они могут с ней сделать? Готов поспорить, по деревне уже поползли слухи о ее связи с нечистой силой.
– А вы-то, человек ученый, в такое не верите, – ухмыльнулся староста.
– Не верю ни во что, пока не вижу доказательств. А как насчет вас?
– Почему нет, если дело ясное. Только тут ясности нету.
– Именно. Вернемся к мадемуазель Одетт. Я думаю, оставаться здесь одной для нее опасно. Она может пожить у вас?
– Не думаю. Дружки Дидье постоянно возле дома ошиваются, тут ей безопаснее будет. Да и комнаты для нее нет: наверху спальни пустые да холодные.
– Согласен. Послушайте… – доктор наклонился вперед и понизил голос, – Лу упоминал, что я имею некоторый опыт в следственном деле. Я готов заняться этим убийством, до приезда официальных лиц, разумеется. Потом я передам следователю все добытые сведения, записи и прочее. Ему меньше работы, а я буду предельно деликатным во время допросов. Как частное лицо, я не наделен властью и могу говорить со свидетелями исключительно по их доброй воле. Вы понимаете разницу?
– Еще бы! Не знаю, худого как будто не вижу в этом.
Тибо колебался. Давать такие полномочия странному незнакомцу не входило в его планы, но староста слишком хорошо помнил следствие по делу гибели его друга. Тогда обошлось малой кровью только потому, что на лодке они были вдвоем.
– А главное, – продолжал Андре, заметив сомнения Тибо, – мы с Лу обеспечим безопасность Одетт. Возможно, для этого лучше будет объявить ее подозреваемой и взять под стражу. Это успокоит людей, и настоящий убийца потеряет бдительность.
– Дело говорите, – одобрил староста, – От меня-то что требуется?
– Согласие. Вы здесь единственный представитель власти.
– Какая там власть… Я-то согласен, конечно, но не больно на мою помощь рассчитывайте. На деле я тут наравне с другими, разве что дом побольше.
– Вы пользуетесь уважением и можете здорово помочь. Очень будет полезно, если вы замолвите за меня словечко перед местными. Боюсь, к чужаку они отнесутся с недоверием, да и мои городские манеры вызовут неприязнь.
– Всякое может быть. Скажу им, будьте покойны. И об аресте Одетт тоже скажу – это вы здорово придумали, мсье! – на угрюмом лице бородача промелькнуло нечто, похожее на улыбку.
– Отлично, благодарю вас. Прежде чем вы отправитесь в деревню, позвольте задать вам несколько вопросов о прошлой ночи: свидетельство каждого ценно.
– Да будет вам, – скривился Тибо, – Подозреваете всех – так и говорите. То, что я на вашей стороне, погоды не делает. Задавайте вопросы, мне скрывать нечего.
– Прекрасно. В таком случае: где вы провели прошлую ночь?
– Дома провел. Как старшие гости разошлись, оставил молодежь в гостиной, а сам спать ушел.
– Из вашей спальни есть выход на улицу минуя гостиную?
– Через окно можно выйти, первый этаж ведь. Вообще это спальня Дидье, я обычно в гостиной ночую. В верхних комнатах пока даже ставен нет, в холода зуб на зуб не попадает.
– Понятно. Значит, вы могли незаметно выйти из дома?
– Мог, конечно!
– А выходили?
– Нет. Спать пытался, не хотел молодежь разгонять до времени. Потом они сами ушли, я и уснул.
– Думаю, наивно спрашивать, слышали или видели вы вчера что-нибудь подозрительное?
– Ясное дело! Пока ребята в гостиной гуляли, ничего не расслышать было, а после уж я спал.
– Вы говорили, что врагов у покойной не было. Но мог кто-то в деревне иметь на нее зуб, могла она знать чью-то тайну или как-то еще перейти дорогу?
– Тайн у нее за душой было немало: единственная же повитуха в наших краях. Всех местных, кому тридцати годков нету, – уже Клементин приняла. А если какая девица согрешила да позора не хотела – тоже к старухе шла… Секретов много, но она не из болтливых была, это точно.
– Стало быть, мотивы для убийства могли быть у любого жителя деревни… – пробормотал Андре, – Благодарю вас, мсье Тибо. Прошу, расскажите мадам Дюмон, что мы теперь здесь и что нам не помешает провиант. Я позже пришлю Лу за своими вещами. Пока он мне тут понадобится для охраны.
Доктор мотнул головой в сторону двух бездельников из ватаги Дидье, которые по-прежнему ошивались на берегу. Староста понимающе кивнул и вразвалочку пошел прочь. Андре с трудом поднялся с бревна и зашагал к дому.
Лу сидел на крыльце. Парню явно не хотелось оставаться внутри, наедине с колкой на язык «ведьмой». Андре вполголоса приказал слуге не спускать глаз с прихвостней младшего Тибо. Ему очень не нравилось их присутствие здесь.
В гостиной доктор сразу обратился к Одетт:
– Мсье Тибо отправился в деревню. Я предложил ему провести предварительное расследование своими силами, и он это одобрил.
– Неужто? Ну, удачи вам в этом деле, – усмехнулась Одетт.
– Вы сомневаетесь в успехе?
– Любой из местных вам скажет, что бабушку прикончила я.
– Почему же вы так плохо думаете о людях? Вы же выросли среди них…
– Уж кто-кто, а вы должны понимать, – девушка насмешливо оглядела Андре, – Вы ведь не из богатых, но в то же время образованы. Готова спорить, что в юности вам несладко приходилось.
– Бывало нелегко, особенно с простолюдинами, – признал Андре, – Никто не любит того, что недоступно его пониманию. Что ж, это научило меня разговаривать с людьми и находить с ними общий язык. Сейчас моя ученость никого не пугает.
– Со мной все иначе: девушка из деревни, знающая толк в травах, внучка повитухи, да еще и грамотная – по-вашему, с возрастом это перестанет вызывать подозрение?
– Едва ли… Но ваша бабушка умела не давать себя в обиду, будучи знахаркой.
– Меня она, тем не менее, старалась от этой доли уберечь.
– Выдав замуж?
– Да! У нас с Дидье ничего общего. Всегда терпеть не могла этого надутого болвана, но Клементин очень уж сдружилась с его папашей и решила меня пристроить. Она говорила, что замужество заставит болтунов замолчать и меня наконец примут за свою.
– Мадам Дюмон рассказывала мне историю вашего появления здесь. Должно быть, слухи преследуют вас практически с младенчества?
Одетт нахмурилась, отвернулась и после паузы ответила:
– Я давно к этому привыкла.
– Уверен, что так и есть, – доктор решил пока оставить эту тему, – Мадемуазель, мне необходимо задать вам несколько вопросов о вчерашнем вечере.
– Задавайте.
– Вчера, после того, как старшие гости разошлись, что происходило в доме Тибо?
– Мсье Огюст почти сразу ушел к себе, в зале остались только мы: я, Кларис, Лу, еще пара девушек и компания Дидье с ним во главе.
– Кто-то из гостей покидал дом на долгое время?
– Не припоминаю. Каждый, наверное, выходил проветриться время от времени… Я устала на этом сборище, попросила Кларис и Лу проводить меня. Дидье это услышал и заявил, что провожать невесту будут все. Моя нелюдимость вечно его злит, – усмехнулась девушка.
– По пути сюда что-нибудь интересное произошло?
– В общем, нет. Была небольшая потасовка на берегу, да Лу один раз потерял сестру в толпе – больше как будто ничего.
– Может быть, кто-нибудь отставал или забегал вперед?
– Это невозможно было разобрать. В толпе несколько человек шли с факелами, в глазах рябило. Толкотня, шум… Кларис почти все время держала меня под руку, а Лу трудно потерять из вида, но за остальных не могу поручиться.
– Кстати о Лу… Ваша бабушка обронила вчера удивительное замечание в его адрес.
– О том, что он родился недоношенным? Я бы не слишком в это верила. Мы ровесники, и Лу всегда, с раннего детства, был здоровяком. На него даже из Кавайона приезжали поглядеть.
– Меня это тоже удивило, а мадам Дюмон выглядела смущенной.
– Клементин любила напоминать людям насчет их грешков. Уж не знаю, что конкретно случилось, но явно дело для тети Ализе неприятное.
– О каких грешках вы говорите? – поинтересовался доктор.
– Она ведь не только роды принимала, но и потравить плод могла, если требовалось. Это держалось втайне, но… Думаю, немало местных кумушек обращались в свое время к ней за помощью.
– А вы точных имен не знаете?
– Нет, бабушка держала меня на расстоянии от всего этого. Собственно, я только на родах ей помогала иной раз, да травами занималась.
– И вы думаете, что мадам Ализе хотела избавиться от первенца?
Одетт с улыбкой поглядела на него.
– Вы как маленький… Если ребенок рождается слишком скоро после свадьбы, да еще объявляется недоношенным – ну, о чем это обычно говорит?
– Она пошла под венец беременной…
– В точку! Неужели в университетах такому не учат? – поддела его Одетт.
Доктор задумался. Что-то было в этой девушке не так, что-то разительно отличало ее от остальных местных. Настолько ладной речи он не встречал даже у городских барышень. Андре спросил:
– Это Клементин научила вас грамоте?
– Да, – казалось, вопрос ее совсем не удивил.
– А где она сама этому научилась?
– Не рассказывала. Я вообще не в курсе ее происхождения и рода занятий в молодые годы. Знаю только, что она не из этих краев. Приехала с сыном лет тридцать назад, поселилась в этом домике на отшибе да стала помогать людям. Думаю, училась при монастыре каком-нибудь или в городе у аптекаря.
– Стало быть, мадам Ларош и с родной внучкой предпочитала не откровенничать. А почему церковь не реагировала на ее деятельность и репутацию?
– Да не знал никто, думаю. Она работала только в нашей деревне, а дальше и не совалась.
– Значит, из деревни вы не выезжали?
– Почему же. Бабушка наведывалась в город, в прошлом году и меня с собой брала. Мы посетили тамошний женский монастырь. Я просилась в учение, она как будто была не против. Но не сложилось…
– Почему?
– Монашки потребовали десять ливров в год, у нас столько не было.
Доктор с новым интересом оглядел Одетт. На что могла рассчитывать деревенская девочка, получая образование? Более выгодное замужество – и то под сомнением, учитывая бедность и сомнительное происхождение. Впрочем, не похоже, что она сильно заинтересована в мирской жизни. Андре вспомнил о разговоре со старостой и вернулся к насущным проблемам:
– Одетт, мне не понравились настроения в толпе дружков вашего жениха. Мы поговорили об этом с мсье Тибо и решили, что для вашей же безопасности будет лучше взять вас под стражу. Разумеется, неофициально и не по-настоящему. Этот шаг успокоит местных и, надеюсь, вызовет их откровенность в будущих разговорах со мной.
– А вы не так просты, – улыбнулась Одетт, – Извольте, я не против.
– Отлично! Вы останетесь в своей комнате, на двери смастерим засов. Мы будем по очереди нести караул в гостиной и ночевать в комнате вашей бабушки. Я не подвержен суевериям, Лу вполне по-дружески к вам относится. Охраны надежнее в деревне и не найти.
– А по нужде я буду выходить тоже под караулом?
– Придумаем что-нибудь, – он был рад такой благодушной реакции девушки на предстоящий арест.
Доктор выглянул за дверь и пригласил Лу внутрь.
– Здесь нужно немного поплотничать, – сказал он слуге, – На двери комнаты мадемуазель требуется приладить простенький засов, со стороны гостиной. На ставни снаружи – тоже.
– Призналась уже? А я и не верил! – с интересом поглядел на девушку Лу.
– Никто ни в чем не признавался, мы просто возьмем мадемуазель Одетт под охрану до приезда следователя. Тем временем попробуем выяснить что-нибудь новое у жителей деревни.
– Это дело! – одобрил парень, – Если узнают, что вы Одетт арестовали, мигом языки развяжут.
– Будем на это надеяться… Так что, справитесь с засовом?
– Не. У меня и инструменту отродясь не было. Плотничал у нас в деревне Ноэль, надо его позвать.
– Где его найдешь теперь, – заметила Одетт, – Небось пьяный где-нибудь под кустом валяется.
– Много ты знаешь! Тут он, неподалеку ошивается. Я его на берегу только что видел.
– Так беги, пока не ушел!
Лу выскочил из дома и тут же растянулся на песке. Одетт насмешливо махнула ему вслед рукой:
– Как был дурачком, так и остался.
– Лу работает на меня второй месяц; не заметил за ним странностей. Неуклюжесть не в счет, – вступился доктор за верного слугу.
– Да, не дурак, конечно… Наивный очень, и запугать его любой мог. Дидье был этому малышу по пояс, а все одно верховодил.
– Неприятный парень, судя по тому, что я о нем слышал.
– Мелкий гаденыш… Не знаю, что в нем нашла Кларис. По местным меркам богач, конечно, но разве этого достаточно?
– Сердцу не прикажешь, – улыбнулся Андре.
– Мсье доктор! Привел! – донесся из-за двери крик Лу.
