Глава 19
Лу спрыгнул с крыльца и побежал. Он бежал медленнее, чем хотелось бы; закрытый повязкой глаз сделал парня еще более неуклюжим, чем обычно. Падать на песок было вполне безопасно, но не слишком приятно. Слуга спешил. Не совсем осознавая это, он досадовал на себя: затеял драку, подвел доктора, упустил Одетт… Муки совести ранее были почти неведомы Лу. Дома его не ругали, потому что любили, а старый хозяин ругал и колотил вовсе без повода. Только с мсье Андре он начал понимать, что такое ответственность. И теперь это новое и не слишком приятное чувство пожирало парня изнутри.
Пробегая мимо причала, он обратил внимание, что там никого нет. В сарае тоже было темно, на двери висел замок. Значит, староста уже вернулся домой. Лу было жутко и неловко идти туда. Всего пару часов назад он стучался в двери старосты, чтобы воздать ему по заслугам, а теперь надо сообщить о побеге Одетт, как будто ничего этого не случилось.
Помимо воли он замедлил шаг, но расстояния в деревне всегда были небольшими. Через несколько минут он уже стоял перед домом Тибо. Собравшись с духом, парень постучал. Вскоре внутри послышалась возня, затем топот; наконец дверь открылась и на него уставился хозяин. В руке староста держал горящую свечу, а вид имел скорее удивленный, чем сердитый.
– Что тебе надо?
– Одетт сбежала, – ответил парень.
Тибо нахмурился и посторонился, пропуская его внутрь. В гостиной было пусто. Староста устроил себе постель на сдвинутых стульях перед очагом. Лу не заметил кучи пустых бутылок на полу, которая была здесь несколько часов назад, когда он пришел разбираться с обидчиком матери. Видимо перед тем, как лечь спать, рыбак затеял уборку.
– Значит, девчонка воспользовалась случаем? Следовало ожидать, – мрачно пробормотал Тибо, усаживаясь и потирая виски ладонями.
– Доктор думает, она двинула по тропе через пустырь, – добавил Лу.
– Наверняка. Через деревню даже ночью ей слишком рискованно идти.
– Ага. Хозяин меня к вам послал, сам скоро нагонит. Через пустырь я не решился бежать, – парень смущенно потрогал повязку на глазу.
– Правильно сделал. Свернутую шею сам себе не вправишь, – усмехнулся Тибо, но тут же посерьезнел, – Нужно снарядить погоню.
Он заглянул под лестницу и вернулся с парой огромных сапожищ в руках. Староста уселся на стул, чтобы обуться. Лу ждал его в дверях. Из спальни вышел, потирая глаза, Дидье. Он с удивлением поглядел на ночного гостя.
– Что опять случилось? – спросил парень, – Мало тот раз получил?
– Твоя невеста сбежала.
– Не устерегли ведьму, значит. Оно неудивительно, где тебе, с одним глазом-то…
– Заткнись, – оборвал его отец, – Вы, считай, братья теперь, так что бросайте ссориться по пустякам.
Дидье нахмурился, а Лу вытаращил глаза на старшего Тибо. Тот как ни в чем не бывало, сказал сыну:
– Подымай зад да беги будить своих оболтусов. И мужиков зови, кто способен на ногах стоять. Чтоб все были тут, быстро!
Наскоро обувшись, Дидье выскочил за дверь. Перечить старосте ему и в голову не пришло. Тибо наконец справился с тяжеленными сапогами. Он поднялся со стула и для верности потопал по полу, убеждаясь, что обувь сидит ладно. Лу маялся у порога, не зная, куда себя деть. На языке вертелся один вопрос, которому он в конце концов позволил выйти наружу:
– Значит, мать передумала?
– Договорились мы, – буркнул староста, – В ближайшие дни свадьбу сыграем, если никто возражать не будет.
Лу смутился:
– Я ничего… Если она согласная и все по-честному – то конечно. Чего бы не жениться… А Дидье что?
– А куда ему деваться? – проворчал рыбак, но голос его потеплел, – Ализе всегда ему нравилась, она ж нянчилась с ним первый год, пока ты не родился… Даже выпить предлагал, когда я домой пришел да рассказал ему. Но я уж ни-ни.
– И правильно, – помимо воли вырвалось у парня. Смутившись, он добавил, – Мать-то не ругалась, что вы пьяный?
– Не заметила, слава богу. Ты уж помалкивай.
– Не скажу, – пообещал Лу.
– Заболтались мы… Сейчас надо девчонку искать: пропадет ведь. Ночью тут околеть – запросто.
– Теплые вещи-то она, надо думать, прихватила.
В спешке они даже не обыскали комнату Одетт, и парень не знал, что она взяла с собой. Справедливости ради, гардероб у девушки был весьма скудным. За прошедшие дни она ни разу не сменила платья, а на улицу выходила, кутаясь в худенькую шаль.
Староста с досадой посмотрел на несообразительного собеседника:
– А что толку от тех вещей, если она с вывихнутой ногой где-нибудь в канаве лежит? Или если волков повстречает… Думать не хочется.
Между тем в дверь начали один за другим входить заспанные мужички. Они здоровались друг с другом и с любопытством поглядывали на побитые лица старосты и Лу. Мало-помалу комната наполнялась народом. Никто не решался спросить прямо, но все поглядывали в сторону хозяина: зачем поднял в столь ранний час? Наконец Тибо призвал всех к молчанию и сказал:
– Сегодня ночью так случилось, что Одетт Ларош осталась ненадолго без надзора и сбежала.
По толпе пронесся ропот. Лу поежился под многочисленными свирепыми взглядами, которые рыбаки бросали в его сторону. Тибо невозмутимо подождал, пока шум утихнет, и продолжил:
– Девчонка наверняка ушла через пустырь, поэтому сейчас двое верховых отправятся по дороге в Кавайон, а остальные будут прочесывать тропу. Факелов у всех вдосталь?
– Да!.. Есть!.. – раздались нестройные выкрики.
– Половина идет за мной на пустырь, другая половина – прочешет берег и пойдет нам навстречу от дома Ларошей.
Деревенщины послушно побрели к выходу. Староста обратился к Лу:
– Ступай седлать коней и жди хозяина. Вместе осмотрите городскую дорогу.
– Он на лошадь не сядет. Хромает сильно, да и боится. Норовистая она…
– Тогда ты и Дидье.
– Он на вашей кобыле поедет? – с сомнением переспросил слуга.
– Наша под седлом не обучена, придется на докторской.
Поколебавшись, Лу вышел во двор. Там он встретил Дидье; парень прогуливался, заложив руки в карманы, в ожидании отца.
– Нам велено отправляться в погоню верхом. Я на Гнедом буду, он других не признает, а ты на хозяйской лошади, – сказал ему Лу, – В седле-то удержаться сумеешь?
– Сумею, за себя переживай.
– Смотри, Одуванчик дурная слегка… И ночью всегда брыкается.
Вдвоем они направились в соседний двор и, стараясь не шуметь, открыли сарай Дюмонов. Лошади встретили ночных гостей испуганным ржанием. Лу нахмурился, передал факел Дидье и посоветовал:
– Подожди-ка снаружи. Сдается мне, не в духе они. Лучше выведу по очереди да во дворе оседлаю.
– Ладно уж. Я все нужное прихвачу.
Дидье снял со стены седла с уздечками и вышел во двор. Через минуту Лу вывел Гнедого и принялся навешивать на него сбрую. Конь вел себя спокойно и скоро был готов отправиться в путь. Следом настала очередь кобылы доктора. Она проявила гораздо меньше терпения, постоянно норовила цапнуть слугу за пальцы и даже пыталась лягаться.
Седлая лошадь, парень чувствовал ее напряжение. Одуванчик подергивала ушами и всхрапывала при каждом шорохе. В деревне поднялся шум: лаяли потревоженные дворняги, а жены рыбаков перекликались между собой, выясняя подробности ночной тревоги, которая подняла с постелей их мужей.
Наконец, кобыла была готова. Дидье смело подступил к ней и вскочил в седло. Одуванчик стерпела это, но когда всадник протянул руку за факелом, который он перед этим отдал Лу, неожиданно взбрыкнула и сбросила его на землю. Поскуливая, парень лежал навзничь и с ненавистью смотрел на норовистое животное.
– Вон какая ты трусишка! – с удивлением сказал Лу, – Как кусаться, так первая, а сама огня боишься!
– Стерва, – пробормотал Дидье, потирая ушибленный локоть.
Он поднялся с земли и вновь пошел на приступ. Через несколько минут парню все-таки удалось оказаться в седле. Лу влез на Гнедого и направил коня к воротам, обронив:
– Давай быстрее, а то мать проснется и задержимся. Времени нету.
Дидье поехал следом, с трудом понукая норовистую кобылу. Одуванчик шла неровно, шарахаясь от каждой тени. Они выехали на дорогу и припустили рысью. Впереди никого не было видно; только на склоне холма по правую руку мелькали огни: там местные под предводительством Тибо искали беглянку. С разных сторон то и дело слышалось: «Одетт! Одетт!» Но никто не отзывался.
Постепенно поисковая группа осталась позади, дорога была пустынной. Лу тщетно вглядывался в темноту перед собой, но никого там не видел. Дидье ехал рядом. Он уверенно правил левой рукой и тоже щурился в темноту. Миновав холмы, покрытые кустарником, всадники выехали на большой тракт. Здесь не росло высоких кустов или деревьев, в которых беглянка могла найти укрытие.
Лу напрасно крутил головой по сторонам: на полях, залитых лунным светом, никого не было. Впереди уже показались огни Кавайона, а ездоки так не нашли Одетт. Вряд ли она двинулась в другую сторону – до ближайшего города было много лье, а в крошечных деревнях одинокая девушка привлечет слишком много внимания.
Подъехав к городским воротам, Лу в сердцах стукнул несколько раз кулаком по темным доскам. Сверху показался стражник в шлеме, криво сидящем на крошечной голове.
– Кого надо?
– Тебя, видимо… Скажи-ка, не подходила ли ночью к воротам девушка маленького роста?
– Ни большого, ни маленького – никакая не подходила, – протянул стражник.
– Куда она могла деться? – спросил Дидье.
Лу пожал плечами. Он спешился, чтобы дать Гнедому отдохнуть после долгого пути. Дидье последовал его примеру. Неловко спрыгнув с кобылы, он подвернул ногу и выругался. Слуга хмуро оглянулся на пустую дорогу.
– Одетт наверняка еще на пустыре, – сказал он, – Или перехитрила нас и пошла в деревню.
– Угу. Думаешь, она сейчас в чьем-нибудь сарае отсиживается, а в бега пустится только назавтра?
– Она может, всегда была хитрюга… Стало быть, возвращаться будем?
– Отец говорил, надо властям сообщить о побеге.
– Сейчас мы никуда не достучимся до самого утра. Этому дурику расскажем и будет, – предложил Лу, указывая пальцем на верх стены, где маячил силуэт стражника.
– Пожалуй, – согласился Дидье, забираясь обратно в седло.
– Эй, любезный! – крикнул Лу, – Сообщи своему начальству, что из деревни нашей бежала девица, которую обвиняют в убийстве. Пусть передадут, кому надо.
– Ишь ты, какие дела у вас там творятся, – подивился стражник, – Ладно уж, сообщу утречком, начальство все одно пьяное спит.
– Доброй службы, – попрощался с ним Лу, и всадники направились прочь от города.
Обратная дорога заняла меньше времени. Одуванчик привыкла к новому седоку и перестала бояться. Всадники ехали молча и быстро, почти не глядя по сторонам. В серых предутренних сумерках любое движение привлекло бы внимание, но ничего подозрительного на пути к дому Лу не заметил. Подъезжая к деревне, он вытянул шею, пытаясь разглядеть поисковую группу на пустыре, но тщетно. По-видимому, поиски уже прекратили, подумав, что девушка сбежала в город и всадники нагонят ее.
Лу понурил голову и перестал понукать коня. Они с доктором упустили из-под надзора Одетт, и во всем виноват он! Деревня приближалась. Над трубами курились дымки: сегодня в каждом доме был ранний подъем. Должно быть, это нелегко далось жителям под конец рождественской недели. Лу знал, что к вечеру в деревне не оставалось ни одного трезвого лица. Ох и злы на него должны быть рыбаки и их жены впридачу! А что-то скажет хозяин…
С грустными мыслями всадники подъехали ко двору Дюмонов. Никто в деревне не вышел им навстречу: жители сидели в домах и завтракали остатками с праздничного стола. Послезавтра наступал день святого Сильвестра, потом новый год. Вместо того, чтобы праздновать, все будут искать сбежавшую Одетт. Его и так тут не особо жалуют, а теперь хоть вовсе домой не возвращайся.
Стараясь не шуметь, всадники въехали во двор Дюмонов. Из дома вышел доктор.
– Не нашли? – спросил он, разглядывая хмурые лица парней.
– Нету нигде! – буркнул Дидье, спрыгивая на землю, – До города доехали, страже передали, что сбежала, – и назад.
Лу промолчал. Он спешился, взял Гнедого за поводья и повел в сарай. Спокойный обычно конь упирался и не желал идти внутрь. Парень удивился и прикрикнул:
– Да что с тобой такое?!
Хозяин с любопытством наблюдал за этой сценой. Должно быть, радостно видеть, что не только у него проблемы с лошадью бывают. Одуванчик между тем тоже снова начала волноваться: она мотала головой и силилась вырвать упряжь из рук Дидье.
– Сдается мне, в сарай лисица забралась или еще какая тварь, – предположил Лу.
– Или Одетт, – понизив голос, сказал Дидье, – Если она еще в деревне…
– Ага. Сейчас гляну.
– Осторожнее там. Крыса, загнанная в угол – сам знаешь…
Парень кивнул. Он взял потушенный факел на манер дубинки и крадучись вошел в сарай. Через секунду оттуда раздался грохот и вылетело облако пыли вперемешку с былинками сена.
– Что случилось? – встревоженно крикнул доктор, заглядывая внутрь.
– Ерунда… Балку башкой задел.
– Видно что-нибудь?
– Неа, – покрытый пылью слуга выбрался наружу, – света бы сюда
Дверь дома распахнулась, и на крыльцо выбежала мадам Дюмон. Она с изумлением разглядывала сына, который с виноватым видом стоял посреди двора.
– Лошади чего-то боятся, – пояснил Андре, – Мы думаем, в сарае укрылось какое-то животное.
– Не мог там никто укрыться, – возмущенно возразила мадам Дюмон, – Сарай еще летом чинили, все дыры заделали. Даже мышь не проскочит. Уж я следила, после того-то как всех кур какая-то тварь по весне утащила.
– Что тут происходит? – на порог вышла Кларис.
– Ничего! Света принеси! – прикрикнул на нее Лу.
Девушка пожала плечом и не шелохнулась. Она скрылась в доме только после того как мать сделала требовательный жест. Через минуту Кларис вернулась с горящей свечой, которую протянула брату. Тот, пригнувшись, снова вошел в сарай; остальные не без тревоги ждали снаружи. Лошади всхрапывали и били копытами.
– Матерь божья! – раздалось из сарая.
– Что там такое, Лу? – тревожно крикнула мадам Дюмон, заглядывая внутрь.
Юный великан показался в дверях
– Там Ноэль, – сказал он, – Старик мертвее мертвого.
