Глава 16
На улице Андре постоял некоторое время в нерешительности, а затем повернулся и направился к морю. Прежде чем идти к дому Ларошей он решил поговорить с Люком. Если верить Кристин, поведение парня не укладывалось в рамки обычного. Этот странный случай с Тибо, эта молчаливость последние дни – все говорило не в его пользу. Неясным оставался возможный мотив для убийства Клементин. Она не сберегла его сына в прошлом году, но оставлять жену без повитухи накануне родов – настоящее безумие. Да и могла ли старая знахарка что-либо тогда сделать? Тем более непонятно, какими неприятностями это чревато для матери Лу. Нет, скорее всего, дело в чем-то другом…
От раздумий доктора отвлек сам Люк. Парень вышел из собственного двора, он хмурился и глядел под ноги, не замечая ничего и никого вокруг.
Андре окликнул его:
– Вас-то я и ищу! Отойдемте к берегу, нам нужно поговорить.
Люк испуганно взглянул на доктора, но послушно последовал за ним. С более рослым и мускулистым жителем деревни, оказавшимся под подозрением, Андре не рискнул бы остаться наедине. Однако субтильное телосложение рыбака не внушало каких-либо опасений даже не слишком развитому физически доктору. Парень был с ним одного роста, но поуже в плечах.
По сравнению с красавицей-женой Люк выглядел весьма невзрачно. Определенно в этих краях внешность для мужчины не играет никакой роли, как, впрочем, и богатство. Чем местные девушки руководствуются, выбирая себе жениха, для Андре пока оставалось загадкой, причем весьма интересной. А если вспомнить о родственных связях между большинством жителей крошечной деревни, браки между ними вообще представлялись сомнительной затеей.
– Я не совсем понимаю: мадам Ализе – тетя ваша или Кристин? – между прочим спросил доктор у Люка.
Они проходили мимо лодочного сарая; внутри никого не было, на дверях висел тяжелый замок. Лодка раскачивалась на волнах и со скрежетом терлась бортом о доски пирса.
– Моя, – отозвался Люк, – а дядей Кристин был ее покойный муж, мсье Огюст.
– Насколько мне известно, вы оба сироты?
– Да, лет десять назад тут черная оспа прошла, многие померли.
– Вот почему деревня выглядит такой опустошенной.
– Ну да! Раньше здесь не в пример больше народу было. А тогда половина домов опустело, позднее их на камни да доску растащили.
– Печальная история, хоть и вполне обычная для нашего времени, – вздохнул Андре, – Думаю, дальше идти нам не имеет смысла: едва ли здесь найдутся посторонние уши.
Они стояли на пустынном берегу. Ветер трепал одежды; море разыгралось не на шутку. Солнце садилось, озаряя песок багровым светом. До темноты оставалось не более получаса, и доктор нервничал, хотя старался этого не показывать.
– Хотелось бы вернуться засветло, так что давайте обойдемся без хождений вокруг да около… Что на самом деле произошло вечером в канун Рождества?
– Как? Почему… Я все вам рассказал! – запротестовал Люк.
– Все? А почему же вы отмалчивались перед женой в эти дни? Чем навлекли на себя гнев Тибо? И каких неприятностей ждет мадам Ализе по вашей вине?
Рыбак ошарашенно глядел на доктора, мигая круглыми глазами. К такому напору он оказался не готов. Все-таки слабая сторона таких вот простых парней – в этой самой простоте. Андре про себя отметил верно выбранную тактику и продолжил наседать на растерянного Люка:
– Будьте уверены, все это я передам следователю из Кавайона. Так что? Начнете говорить сейчас же или дождетесь, когда здесь будет инквизиторы?
– Я… О, господи!
Рыбак закрыл лицо руками и рухнул на колени. Его спина согнулась, плечи содрогались от рыданий. На секунду Андре даже растерялся, но быстро взял себя в руки. Он наклонился с парнем, тронул его за плечо.
– Рассказывайте, Люк. Если вы невиновны, то с Кристин и детьми все будет хорошо.
Парень судорожно вздохнул:
– Ей-богу, я просто не хотел выдавать тетку. Не моего ума это дело все…
– Мадам Ализе? Значит, вы видели ее в вечер убийства?
– Ну, да. Ее и старосту!
– Как? Они сделали это вместе?
– Не знаю, сделали уже или только собираются… А что оба они туда пошли – это точно.
– Что собираются? Куда пошли?
– Да на лодку же!
– Они на лодке?
Люк вытер нос рукавом и с досадой поглядел на доктора:
– Вы ж видали, что никого там… Шторм ведь. Сейчас они по домам сидят.
– Но вы только что сказали, что они пошли туда.
– Ну да. Вечером, после помолвки.
– Они были на лодке Тибо?
Эта весть изумила доктора. Мадам Дюмон и деревенский староста, которого Лу ненавидит – непостижимо!
– Ну, да. Сперва Тибо прошел, засветло еще, потом тетка…
– Но почему вы уверены, что они пошли именно к лодке?
– Ну, когда староста прошел к морю, я не удивился – обычное дело. Мало ли, что ему в сарае или на лодке понадобилось. А как тетка появилась на дороге, понял: нечисто тут… Я затаился, а потом со двора вышел и увидал, что она на причал шмыгнула. А из трюма свет пробивается – ждал он ее, стало быть…
– Поверить не могу… И чем, по-вашему, они там занимались?
– Известное дело, чем… То есть я близко-то не подходил, но в самом деле, не узлы ж учились вязать!
Доктор вспомнил сегодняшнее утро.
– Так вот почему мадам так внезапно ушла вчера! Она поняла, что вы могли их видеть?
– Должно быть! Правда, мне-то она на обратном пути ни словом не обмолвилась про это. Я даже сказал, что семья – дело надежное, чтоб не волновалась. Не напрямую сказал, конечно, но надеялся, что поймет.
– Видимо, не поняла, раз натравила на вас своего нового возлюбленного…
– Это старосту? Ну, да. Тот пришел злющий, аж дым из ноздрей… Я перетрухнул, конечно: он же мне работу дает! Потеряю место – и что тогда делать?
– Так он угрожал вас выгнать?
– Нет. Говорил, что душу вытрясет, а про работу речи не шло.
– Разговор получился долгим, насколько я знаю…
– Ну, да… Он меня увел к причалу, там сказал держать язык за зубами. Мол, Лу сильно против него настроен, а тетке неприятности ни к чему. Да и слухи, понятное дело… Ну, я поклялся, что ни гу-гу, а потом он домой пошел, а мне велел на лодке сети сложить по уму. Они, надо сказать, нормально лежали. Это он видимость хотел создать: вроде как по делу меня позвал.
– Стало быть, у Тибо серьезные намерения в отношении мадам?
– Думается мне, что да. О себе-то он и не поминал, все про нее беспокоился, – согласился Люк.
– Все это многое объясняет, – задумчиво пробормотал Андре, – Давайте-ка вернемся в деревню. Жена волнуется о вас, а мне не помешает увидеться со старостой.
– Ох, худо мне будет, ежели Тибо узнает, что это я его выдал, – пробормотал Люк. Он поднялся с песка и шел следом за доктором, то и дело заглядывая ему в лицо, – А с инквизиторами мне вправду придется дело иметь?
– Посмотрим. Я поговорю со старостой и мадам Дюмон. Если ваши слова подтвердятся, то скорее всего, можно будет не упоминать обо всем этом в протоколе.
– То-то было бы славно, – вздохнул рыбак.
Возле своего дома он помахал доктору рукой на прощанье и скрылся внутри. Андре продолжил путь в одиночестве. Сгущались сумерки, деревня погружалась в сон. Ставни домов и домишек были закрыты, улица стала пустынной, лишь дворовые псы лениво бурчали, когда чужак в черных одеждах проходил мимо. Он невольно ускорил шаг, захромав оттого сильнее.
Ветер усилился, доктору пришлось придерживать шляпу. Добравшись до дома Тибо, он не без облегчения вздохнул. С минуту мужчина задумчиво глядел на закрытые ставни, за которыми явно горел свет. Над каминной трубой курился дымок. Внутри, должно быть, тепло, хотя полупустой дом такого размера трудно отопить как следует. Поколебавшись, доктор подошел к тяжелой дубовой двери и постучал.
Ему открыл сам Тибо. Рыбак пошатывался и глядел исподлобья; он явно выпил лишнего. С удивлением отметив это, Андре поздоровался и попросил разрешения войти. Староста молча пропустил его внутрь. В гостиной, которая несколько дней назад была полна веселого народа, где столы ломились от угощений а половицы прогибались под ногами танцующих, теперь было пусто и прохладно. Мебель, одолженную для праздника, унесли. В своем обычном виде комната была обставлена скудно: пара широких стульев с подлокотникам да небольшой стол между ними. Вся обстановка сгрудилась перед пылающим камином. На столе доктор увидел бутылку вина, а на полу стояло еще несколько, уже пустых.
– Заходите, присаживайтесь, – предложил Тибо. Сам он рухнул на один из стульев и поднял к доктору отупевшее от вина лицо, – С чем пожаловали, мсье доктор? Как вас там… Эрмите? Что за имя такое, будто иностранное…
– Вполне французское, – доктор старался держаться с достоинством. Терять расположение Тибо ему совсем не хотелось, – Как себя чувствует ваш сын?
– Спит. Как вас привез, выпил со мной пару стаканов да отдыхать завалился. К Кларис хотел сбегать, да я не пустил на ночь глядя. Мало бед натворили, все не угомонятся. Молодежь…
Андре покосился на дверь в спальню.
– Любовь ведь…
– Что за любовь еще! Одна болтовня да сопли, – выругался рыбак, – От любви человек годами сохнет заживо, а этим только по темным углам обжиматься…
– Ну, по темным углам не только молодые прячутся, – заметил доктор.
Тибо вскинул голову и поглядел на него неожиданно ясными глазами. Он с минуту искал на лице доктора какого-то намека, но тот напустил на себя невозмутимость. Наконец староста успокоился и миролюбиво предложил:
– Да вы садитесь, говорю. Выпейте. Вон стакан на полке возьмите.
Андре не заставил просить себя трижды и взял чистый стакан. Через приоткрытую дверь спальни он заметил посапывающего на кровати Дидье. Доктор уселся на свободный стул и налил себе вина. Тибо угрюмо следил за его перемещениями. Судя по числу пустых бутылок, он был крепко пьян. Впрочем, неизвестно, как давно это продолжается…
– С утра пью, – сказал староста, словно подслушав мысли Андре, – Три года ни капли – и на тебе вот…
– Что-то случилось?
– А что должно случиться? Не хотел пить, а теперь хочу.
– Вы, может, думаете, что после смерти Клементин какие-то ее снадобья или заговоры перестанут действовать? – неуверенно предположил доктор.
Тибо махнул на него рукой и рассмеялся.
– Какое там! Вроде ученый человек, а такую дурь говорите. Старуха мне больше беседой помогла, да внушением разумным. А уж в колдовство всякое только бабы верят. Сам бросил пить, сам снова начал. И все тут!
– Значит, должна быть реальная причина.
– С чего бы?
– Вы же сами говорите…
– Хе, верно… – Тибо помолчал и отхлебнул из стакана добрый глоток, – Должна быть…
– И какая же? – поинтересовался Андре.
– Да вам-то на что? Скоро уедете отсюда и забудете нашу деревню… У вас самого-то семья где-нибудь есть?
– Нет.
– Зря… Хотя черт их знает, нужны они или нет…
Староста снова приложился к стакану. Андре исподтишка разглядывал его: что-то мучило мужчину, какую-то страсть он скрывал глубоко внутри и топил в вине весь этот день.
– Вы поссорились, – вырвалось у доктора.
– Чего? – староста едва не поперхнулся.
– Поссорились с мадам Дюмон.
Тибо опять уставился на него и убедившись, что не ослышался, рассмеялся:
– Чего это вам в голову взбрело? Ализе сама по себе, я сам…
– Слухи ходят, – уклончиво ответил доктор. Выдавать Люка ему не хотелось.
– Ерунда, все местные сплетни я знаю, ничего такого не болтают, – Тибо взял бутылку и наполнил стакан до краев.
– А этот слух не местный, – Андре откинулся на спинку стула и улыбнулся, – Эжен из Кавайона, лавочник, рассказал мне, какие гроши он получал на имя Лу. А вот мадам Дюмон считает, что жалованье ее сына было весьма достойным… Между лавочником и мадам посредник только один – вы, мсье Тибо.
– И что с того?
– Я думаю, что вы намеренно добавляли к этой сумме деньги из своего кармана, чтобы симпатичной женщине жилось легче.
– Конечно, намеренно! Она вдова моего друга, который погиб, когда я был рядом, – Тибо стиснул стакан, раздувая ноздри, – Я и работу ей предложил за тем же, она из гордости не взяла бы денег просто так.
– А вы предлагали ей помощь безвозмездно?
– Нет. Не посмел. Она бы и разговаривать со мной после этого перестала, – староста горестно насупился, но затем метнул быстрый взгляд на Андре, – Только не подумайте, мсье доктор, что это я от избытка чувств. Ализе всегда была гордячкой, не подступишься. Ссориться не хотелось, потому как кто ж ей еще поможет теперь, если не я?
Доктор раздумывал некоторое время, разглядывая рыжую бороду Тибо. Сколько лет ему на самом деле? Едва за сорок, немногим старше самого Андре. Здорово же мадам Дюмон вскружила голову этому суровому моряку, если он так твердо стоит на страже ее доброго имени.
– Вас видели, мсье Тибо. Видели вместе. Племянник мадам Ализе оказался не таким смельчаком, как вы, и все мне рассказал о вечере помолвки. И о вашем разговоре – тоже. Я понимаю, вы хотели защитить любимую женщину, не желали ссорить ее с сыном. Клянусь, Лу ничего не узнает, во всяком случае, от меня… Я вынужден был вмешаться только чтобы узнать правду об этом убийстве.
Староста отвернулся к огню. Отсветы пламени играли в рыжей бороде, искорки плясали в глазах, но ничто не могло прогнать сумрак с его лица. Доктор понял, что не ошибся: дело было в ссоре двух влюбленных. Что еще могло заставить такого сурового человека как Тибо нарушить свой обет трезвости.
Он мягко спросил:
– Как вы поссорились?
– Мы не ссорились, – буркнул староста.
– Что же тогда случилось?
– Мы расстались.
– Очень жаль… Но из-за чего?
– Она думает, что бог прогневался на нас.
– За что? – удивился доктор.
– За нашу любовь… За то, что пытались еще немножко побыть счастливыми на этом свете. За то, что пытались разлучить детей.
– Детей? – удивился Андре, – Вы говорите о Дидье и Кларис? При чем тут эта история?
Тибо вздохнул, налил себе еще вина и только отхлебнув изрядный глоток ответил:
– Мы не могли дать им пожениться. Тогда я породнился бы с Ализе; мы считались бы кровными родственниками…
Доктор минуту обдумывал услышанное. Наконец он неуверенно спросил:
– То есть вы не могли бы жениться на мадам Дюмон?
– Конечно, не мог бы. Может, на севере такое и принято, но не у нас!
Андре вспомнил о родственных связях между жителями деревни и счел, что в заведенном здесь порядке есть резон. Отследить кровные линии при полном хаосе в брачных вопросах было бы вовсе невозможно.
– Значит, вы решили подобрать Дидье другую невесту? Но почему именно Одетт? – По дружбе с Клементин в основном, – пожал плечами староста, – Одетт – славная девушка, неглупая и трудолюбивая. Дидье ничем таким похвастать не может… такая жена как раз по нему!
– Но они же терпеть друг друга не могут, а в деревне есть и другие девицы.
– Клементин предложила внучку – не отказывать же… В своем доме я бы не позволил ее обижать, потому и решил, что первое время вместе будем жить. Потом, конечно, отселил бы молодых.
– Давно вы встречаетесь с мадам?
– Второй год. Поначалу я вправду помогал ей без задних мыслей, но потом как-то пригляделся. Я ведь пятнадцать лет вдовел к тому времени…
– И вы начали за ней ухаживать? – Андре, как ни силился, не мог представить себе Тибо в роли галантного кавалера.
– Да бог с вами, – усмехнулся рыбак, – Разве к лицу мне такое. Как-то раз Дидье в городе на несколько дней застрял – загулял попросту – а я, значит, приболел. Клементин меня лечила, конечно, да попросила Ализе забегать почаще: мол, рядом живешь – проверяй по-соседски. Хитрая баба была, ой, хитрая!
– Думаете, она догадывалась?
– Раньше, чем я сам прочухал, что в сердце творится!.. Вот, значит, ухаживала она за мной по-соседски, да и сблизились как-то… Не подумайте плохого! Просто дружить стали, мы ж после смерти Тристана толком и не говорили. Особенно когда я ей работу дал – думаю, обиделась она все-таки, хотя виду не подавала…
– Так вы расширили дом, потому что собирались завести новую семью! – догадался доктор, – Вы надстроили целый этаж, потому что надеялись на новых детишек с мадам Дюмон?
Староста хмуро кивнул6
– Летом строительство начал, а тут как раз Кларис с Дидье закрутили. У них любовь, а я дом расширяю: ясное дело, в какое русло слухи пошли… А я не старый еще, чтобы с женатым сыном под одной крышей куковать… Молодые у нас обычно селятся отдельно при первой возможности.
– Почему же вы не поженились, не рассказали детям, как все есть? Зачем было так все запутывать?
Тибо с усмешкой поглядел на доктора и покачал головой:
– Да разве эти дурачки маленькие простили бы нам такое? У них же любовь, и все тут! Что в их годы эти любови одна на другой сидят да третьей погоняют, они и слышать не захотят. А уж уступить дорогу родителям – ни в жизнь. Вот и пришлось выкручиваться.
– Уж не мадам ли Ларош придумала, как именно вам выкрутиться? – поинтересовался доктор.
– Да, Клементин сама это предложила: поженить Дидье с Одетт, чтобы все замять поскорее.
Андре задумался. В целом ситуация теперь была понятна: родители из добрых, хоть и эгоистичных, побуждений решили вмешаться в личную жизнь детей. Очень может быть, что кому-то это не понравилось…
– Когда же вы собирались объявить о женитьбе с мадам Дюмон? – спросил он наконец.
– К весне думали… Надеялись, что к тому времени все сладится у молодых. Кларис-то думал тоже замуж пристроить, парней-то в деревне немало, да и в городе можно жениха найти. Приданое дал бы хорошее. Я, признаться, все лето боялся, как бы они с Дидье беды не натворили…
Андре промолчал. Защищать доброе имя Кларис он не стал, хотя девушка ему искренне нравилась.
– А вы думаете, – осторожно сказал он, – что дети не возражали бы против ваших планов? Младшие, кажется, вполне вам симпатизируют, но вот Лу вызывает серьезные сомнения. Да и ваш Дидье тоже.
Тибо вздохнул и пожал плечами:
– Лу и вправду на меня злобу затаил: все думает, будто я отца его убил тогда, на лодке. К чему мне это делать, друзья ведь были… Но если уж мальчишка втемяшил в голову, поди переубеди его. Надеялись, что после женитьбы примирится: мать-то он любит и перечить бы ей не стал. Да и не живет здесь…
– А ваш сын?
– С Дидье хуже… Ализе с ним почти год как с родным нянчилась, пока Лу у них не родился. Очень уж мой мальчишка к ней привязался, нехорошо прямо. К родному сыну, бывало, не подпускал. Он и правда такой: своего не отдаст… Так что черт знает, как бы он эту новость приня.
– Значит, теперь мадам Дюмон считает случившееся с Клементин и вашими детьми расплатой за грехи?
– Так и есть. Говорит, что не наше это дело – лезть в божью волю… Говорит, что детям суждено быть вместе… Говорит, что дочери едва не лишилась, да и по деревне уже шепчутся…
Староста опустил голову. Андре допил вино, поставил стакан и направился к двери. Стук его трости гулко отскакивал от стен пустой комнаты. Дом будто издевался над хозяином, еще недавно надеявшимся наполнить это место теплом и детским смехом.
Тибо обронил доктору вслед:
– Вы поберегите Одетт, не случилось бы чего. Народ у нас на расправу скорый, неровен час, не станут суда дожидаться да сами «ведьму» порешат.
Андре вышел на улицу. Начало темнеть. Лицо обдували порывы шквалистого ветра, который бывает только возле моря, а рев волн стал еще громче. Оглядевшись, доктор понял, что деревня погрузилась в сон. Ни стука ставни, ни человеческого голоса не было слышно. Он неторопливо спускался к берегу, где грохотали волны, а ветер рвал из земли былинки сухой травы. Может, следовало остаться на ужин у мадам Ализе, как она предлагала, а то и вовсе заночевать в уютной гостиной Дюмонов… Интересно, Тибо ревнив?
Темнота сгущалась. Выйдя на берег, доктор надвинул шляпу на глаза, чтобы защитить лицо от ледяных брызг; от грохота волн становилось не по себе… Ему пришлось идти по самой кромке прибоя, которая сегодня значительно продвинулась вглубь суши. Почти оглохнув и ослепнув, он продвигался по мокрому песку вперед, стараясь держаться ближе к травяным зарослям и подальше от ревущей стихии.
Это море совсем не выглядело дружелюбным. Андре невольно вспомнил день приезда и первую встречу с Клементин. Старуха явно была не робкого десятка, если решилась жить у самой воды. В смекалке и даже хитрости ей тоже нельзя было отказать, и все-таки знахарка закончила свои дни самым нелепым и неожиданным образом. И кто знает: не стала ли старухин ум причиной ее внезапной смерти?
