Глава 15
Дорога сделала поворот, и солнце скрылось где-то за вершиной холма. В утренний час воздух был прозрачным и холодным. Андре удобно устроился в пустой телеге, дно которой Дидье предусмотрительно выстелил свежим сеном. Парень сидел на козлах, отпустив поводья. Старая кобыла отлично знала дорогу, в Кавайон она отвезла не одну сотню бочек с рыбой. Сегодня повозка была непривычно легкой, отчего лошадь шагала бодро, почти весело.
– К полудню поспеем, – заметил Дидье, взглянув на небо.
– Скорее всего. Часто вы тут ездите?
– Каждый месяц, а то и чаще. В декабре вон три раза в городе побывал…
– Улов был большой?
– Не, просто к празднику все товаров городских много заказали. Пришлось лишний раз съездить.
– И что заказывали? – с улыбкой полюбопытствовал Андре.
– Ерунду всякую. Сладости, игрушки, бусы для жен да девчонок…
– Вы в лавке Эжена все покупаете?
– Ага, почти. Он у нас главный клиент – не любит, когда я к другим хожу.
– Печенье для мадемуазель Кларис тоже оттуда? Выглядело симпатично, я бы взял…
– Да, у него прямо на прилавке увидите. Дорогу я покажу… Так что там Кларис съела-то не того?
– Пока не знаю. Она много чего попробовала накануне, а мадам Дюмон для праздничного ужина постаралась на славу.
– Ясно…
Дидье нахохлился. Андре с любопытством наблюдал за ним.
– У вас есть какие-то догадки?
Парень выглядел смущенным.
– Да. То есть, нет… Просто поговаривают…
– Что?
– Что ее Одетт отравила. Или порчу навела.
– И вы верите в такое?
– В порчу-то? Черт знает, говорю, что слышал.
– Обычные предрассудки. А отравить она точно не могла: ваша бывшая невеста сидела под замком и близко не подходила к столу или мадемуазель Кларис.
– Ладно… Я-то ничего, это так, сплетни.
– Люди любят сплетни, но правды там обычно ни на грош, – назидательно заметил Андре, откидываясь на спину.
Остаток пути прошел в молчании. Доктор даже задремал в мерно покачивающейся телеге. Разбудил его лошадиное ржание и голоса множества людей. Суета – верный признак приближения цивилизации. Доктор уселся в телеге и огляделся. Они выехали на большую дорогу, здесь движение было куда более оживленным. Андре увидел множество простых людей, разряженных всадников и, конечно, повозки купцов с охраной, торопящихся к открытию рынка. Рождественская неделя – спокойная пора для простых людей и горячая – для торговцев.
Невысокие городские стены виднелись впереди. Кавайон раскинулся у подножия большого холма. Помимо прекрасного климата, город мог похвастать системой водоотведения, выстроенной четыреста лет назад. Наличие канализации делало Кавайон одним из самых чистых и приятных для жизни мест.
В город лошадей пускали только за неприлично большую в праздничные дни плату. Андре счел разумным спешиться и прогуляться пешком, тем более расстояния тут были небольшими, а мощеные улицы – вполне ровными. С помощью Дидье доктор выбрался из телеги и принялся отряхивать одежду от сена.
– Вы бы половину платы сейчас дали, я лошадку накормлю, – попросил парень.
– Конечно! – Андре отсчитал несколько монет, – Меня не будет пару часов. Вы останетесь тут?
– Ага. Может, перекусить сбегаю.
– Не потеряйтесь. Нам нужно поспеть домой до заката.
Узнав у парня дорогу в лавку Эжена, доктор пошел вперед по узкой улице. Несмотря на привычное городское окружение, он чувствовал себя здесь не слишком уютно. Уличный воздух казался спертым, лица местных – неприветливыми и подозрительными. Андре по природе своей был горожанином, но сейчас предпочел бы оказаться где-нибудь в глуши подальше отсюда.
Яркую вывеску с надписью «Вкусности и древности» он увидел над деревянной дверью трехэтажного дома на углу главной улицы и крохотного тупичка. Войдя, Андре оказался в просторном помещении с каменными стенами, вдоль которых стояли полки с разнообразными товарами. Дешевые ткани, мешки с крупой, шкатулки для драгоценностей и метелки для пыли – что угодно можно было найти здесь, если позволяло зрение. Скудный свет проникал в лавку только через уличную дверь, потому что все подоконники загромоздили товарами. Кроме того, на прилавке в глубине комнаты стояла коптящая масляная лампа. Позади прилавка располагалась лестница на второй этаж, который, по соображению доктора, был жилым.
Вначале помещение показалось Андре пустым. Лишь затем он заметил, что за прилавком, облокотившись на него, дремлет тощий высокий мужчина. Доктор подошел и кашлянул, потом кашлянул громче и наконец треснул кулаком по деревянной столешнице. Торговец вздрогнул и, сонно моргая, уставился на шумного посетителя.
– Прошу прощения, мсье. Как видите, я несколько не в форме сегодня… – пробурчал лавочник.
Андре внимательно рассматривал его. На вид Эжену было не более тридцати – стало быть, овдовел он совсем молодым. Этот парень вполне мог затаить зло на Клементин. Впрочем, судя по рассказу Одетт, логичнее было бы мстить местному лекарю, отказавшему в помощи его жене. Одет был лавочник по последней городской моде: видимо, принарядился в честь праздника.
– Мое имя Андре Эрмите. Я доктор, но сейчас занимаюсь расследованием одного происшествия в деревне на побережье.
– Вон что… Помер кто-то? Надеюсь, не Тибо?
– Нет, он в порядке. Насколько мне известно, вы ведете с ним дела?
– Ага, торгуем помаленьку. Его парень сюда приезжает пару раз в месяц, – лавочник почесал грудь под курткой и зевнул.
– Речь идет о местной повитухе, Клементин Ларош.
Доктор замолчал, наблюдая за Эженом. Надо отдать мужчине должное, он был удивлен. Лавочник вытаращился на Андре, а затем неуверенно проговорил:
– Но я видел ее совсем недавно… Вроде бы внучку собиралась замуж выдавать…
– Так и есть. Ее убили в день помолвки. Свадьба намечалась сразу после нового года, но теперь едва ли состоится.
– Убили?! Кто? Старуха была та еще язва, но чтоб убивать…
– Вот у вас я и хотел поинтересоваться этим… Ведь вы были одним из ее недоброжелателей, к тому же навещали знахарку незадолго до гибели и при весьма неприглядных обстоятельствах.
– Стало быть, вы знаете уже… – лавочник скорее выглядел смущенным, чем испуганным.
– Да, ее внучка припомнила этот скандал.
– Понятно. Ну, что ж. Было дело – бес попутал. Но теперь-то все сладилось, на кой мне убивать старуху?
– Что сладилось? – спросил Андре.
– Да поженились мы с Вивиан давеча. Аккурат в Сочельник.
– Вы женились на своей возлюбленной?
– Ну, да! Еле священника уболтали перед праздником обряд провести. Папаша ее мне грозился горло перерезать, если не женюсь до конца года. Сама-то Вивиан не особо хотела замуж, она девка веселая. Надеюсь, и жена будет что надо.
– Стало быть, накануне Рождества вы были в городе, на виду у других людей?
– Куда уж больше на виду, – хохотнул Эжен, – В «Зеленом Боцмане» до утра гуляли, считайте, а потом нас гости на руках домой несли. Вивиан хоть и с пузом, а обычаи соблюдать надо.
По лестнице за спиной Эжена тихонько спустилась дородная молодая женщина. Размеры ее живота внушили доктору опасение, что исполнить обязанности повитухи в этих краях ему все-таки придется. Беременная лукаво подмигнула доктору, подошла сзади к мужу, обвила его шею руками и игриво чмокнула в ухо. Лавочник подскочил и захохотал, обняв жену.
С учетом известных Андре обстоятельств эта пара казалась на удивление счастливой. Доктор невольно нахмурился. Увы, версия с участием лавочника рассыпалась на глазах. Конечно, его показания следует проверить – как минимум, зайти в упомянутый трактир.
– Что ж, примите мои поздравления, мсье, мадам… Если позволите, мсье Эжен, у меня к вам пара вопросов касательно одного молодого человека, Лу Дюмона.
– Дюмона? – лавочник отпустил жену и наморщил лоб, – Будто знакомое что-то, только не припоминаю, не обессудьте.
– Это очень высокий юноша. Несколько лет назад в вашей лавке он встретился с купцом с севера, господином Греньи. Тот нанял парня в услужение…
– Точно! Мы еще договорились, что жалованье его будет в мою лавку приходить, ага.
– Вот об этом и речь. Деньги приходили регулярно?
– Не особо, – качнул головой Эжен, – Должны были каждые три месяца, но случалось, что по полгода ни гроша не было.
– Вот как? А мне известно, что мать юноши, мадам Дюмон, регулярно заказывала продовольствие в вашей лавке, притом что других источников дохода в семье не было.
– Заказывала? Не знаю, что она заказывала. Тибо покупал у меня разное, только не говорил, для кого… Я на имя вдовы только деньги передавал.
– Через младшего Тибо?
– Неа, через папашу. Парня своего он года два как начал посылать в город, а за деньгами сам продолжал ездить… Может, не доверял сыну – молод еще.
– А суммы были большие? – спросил Андре.
– Какое там! По пять-десять медяков. Самое большее – ливр в первое Рождество пришел. Похоже, парень на службе не слишком старался, ну или хозяин попался прижимистый.
– Похоже… – Андре ненадолго задумался, – Значит, продуктовых заказов от Дюмонов вы не получали. А вообще многие из деревни покупали у вас через Тибо сладости, пряники и тому подобное?
– Кроме самого Тибо – никто. Он брал понемногу, только для себя или еще кого…
– Уверены?
– Эти деревенщины в городе только ткани на платье да сапоги иной раз заказывают. Если и приедут сюда, то по трактирам ошиваются. А у меня им сладости покупать дорого, да и к чему? Все одно вкуса не разберут.
Андре с сомнением поглядел на покрытое пылью имбирное печенье, лежавшее на прилавке, и ответил:
– Да, такие деликатесы дано оценить не каждому.
– А вы человек сразу видно, образованный, – вмешалась Вивиан, – вот купите и попробуйте. Прянички что надо, я уж сегодня съела два.
– Пожалуй, я с полдюжины возьму с собой, – согласился доктор, – У вас тут товары на любой вкус, но вот рыбы Тибо я что-то не вижу…
– Рыбой торгует мой дядя на городском рынке, – пояснил Эжен, – Я только товар здесь принимаю, а потом отправляю к нему.
Андре расплатился и покинул лавку. Он вышел на улицу и с жадностью вдохнул показавшийся теперь таким свежим воздух. После пыльного полумрака, царившего в лавке, вольный свет ослеплял и внушал веселые мысли. Приободрившись, доктор спрятал сверток со сладостями в карман плаща и зашагал по улице. Вывеску «Зеленого боцмана» он заприметил еще на пути сюда. Это злачное место располагалось в двух кварталах от лавки, ближе к городским воротам.
Трактир встретил Андре запахом лукового супа и скисшего пива. Обеденный зал разместился в полуподвале; из-за отсутствия окон здесь было даже темнее, чем в лавке Эжена. Уюта ради посреди помещения стояла огромная жаровня с горящими углями. Со своей задачей эта внушающая опасение конструкция справлялась отлично: дарила и тепло, и уют, и даже немного света в плюс к двум свечам в люстре, лениво коптящим потолок.
Навстречу гостю из-за кухонной двери выплыл хозяин: улыбчивый толстяк средних лет, с сияющей лысиной и желтыми зубами от новомодной привычки жевать табак. Оглядевшись, Андре решил завоевать расположение трактирщика и заодно пообедать.
– Проходите, мсье доктор, прошу-прошу, – запел хозяин.
– А у вас наметанный глаз, – заметил Андре, усаживаясь на предложенный стул, – Немногим удается с первого взгляда распознать во мне лекаря.
– Помилуйте, как можно тут ошибиться? Лицо благородное, умное, одежды черные – по всему видно, что человек образованный, но не богатый. И много времени проводите в дороге, – подмигнул трактирщик, протирая подолом короткого фартука стол перед посетителем.
– Что верно, то верно. Я хотел бы пообедать, мсье…
– Клод! Просто Клод. Супчик у нас только подошел, и жаркое на славу сегодня. Желаете к обеду бутылочку чего-нибудь покрепче?
– Благодарю, но через час мне снова в дорогу. Просто кружку эля, не слишком холодного.
– Сию минуту, мсье!
Когда необъятная спина Клода скрылась за кухонной дверью, Андре внимательнее огляделся. Менее подходящее место для свадьбы трудно было представить: низкий закопченный потолок, грубо сколоченные столы и скамьи – этот сырой полуподвал скорее подошел бы для поминок, но не для веселья. Симпатию вызывал только владелец, весьма гостеприимный и не глупый на свой лад.
– Уютно у вас тут, – заметил он хозяину, когда тот принялся расставлять на столе тарелки с едой.
– Это все моя женушка старается, все ее трудами. Утром едва глаза продерет – давай полы надраивать. Откуда силы берутся! – не то похвастался, не то посетовал мсье Клод.
– Местный лавочник сказал, что свадьбу отмечал тут на днях. Я подумал: должно быть, славное местечко.
Хозяин присел напротив. Он всегда был рад хорошему собеседнику и с удовольствием поддержал разговор.
– А то не славное! Самое лучшее! Летом у нас тут прохладно, а зимой вон что, – он кивнул на раскаленную жаровню, – Круглый год приятно посидеть, народ и ходит. А свадьбу очень хорошо отметили. Я с отцом невесты когда-то в моря ходил, и теперь приятельствуем. Обставил все для Вивиан по высшему разряду. Скатерочки постелили, курочек нажарили, музыкантов позвали – хорошо было, хорошо…
– Допоздна, должно быть, сидели?
– Как положено, заполночь разошлись. Мы с женой прибирались тут долго, а как я дверь запирать стал – светало уж.
– Я вот слыхал, что Эжен особо не хотел жениться поначалу… – невинно поинтересовался Андре.
– Если бы хотел, разве дотянул бы до такого срока! Гуляли они, дело молодое. Девка не шибко из порядочных, но добрая. Дай бог им, ребята хорошие – отчего не жить!
– Удивительно просто, как их поженили накануне праздника?
– А чего бы и нет? У Вивиан пузо уже почти с мое, – хохотнул толстяк, – Святые отцы тоже люди ведь, и выпить любят, и закусить.
– Значит, без взятки не обошлось? – подмигнул Андре.
– Зачем взятки-то? – обиделся толстяк, – Договориться всегда можно, и без клятвозаступлений всяких.
– Извините, не думал обидеть. Я из других краев, там светская власть и взятки, можно сказать, в почете.
– Ну, у светских еще бы… У нас с этим порядок. К чему шалить, если договориться можно.
– А святые отцы, должно быть, люди честные?
– Куда ж без того в монастырь… Бывают и честные…
– Хорошо, если так, – доктор покончил с жарким и пригубил прохладный эль, – У моего слуги семья в этих краях. Брат вляпался в неприятности и теперь суда ждет, аккурат после праздников. Думаете, справедливо с ним обойдутся? Договариваться-то парню не с руки.
Трактирщик внимательно слушал доктора, откинувшись на спинку скамьи и скрестив руки на груди с задумчивым видом.
– Кто знает, кто знает. Если дело серьезное – это одно, а если пустячное – совсем другое.
– Скорей серьезное.
– Тогда плохи дела парня. По разбоям да убийствам у нас специальный святой отец отряжен. Брат Бартоломью его звать. Немолодой уж, а тощий, высокий – ну, жердь жердью! И ведь ни на девок не глядит, ни вина не пьет. Ничем его не возьмешь, ей-богу.
– А дела-то ведет честно?
– В том и беда, что честней некуда. В прошлом году хорошего парня на костер отправил. Тому жить бы и жить, да с таким разве договоришься!
– Но преступление он действительно совершил?
– Не без того. Ну а с кем греха не бывает?
– Верно, – поспешил согласиться Андре, – А как этот брат Бартоломью с ведьмами? Лютует?
– С ведьмами-то? Да не сказал бы, что лютует. Пытает, как и всех, а там уж по результатам.
– Пытки, значит, уважает? – тревожно спросил доктор.
– А куда без них? Разве правды добьешься, когда злодею бояться нечего?
Андре расплатился со словоохотливым толстяком и попрощался. Он вышел из трактира, направляясь к городским воротам, неподалеку от которых оставил Дидье. Телега и кобыла оказались на месте, однако возницы не было видно. Мальчишка-конюх намекнул доктору, что мигом отыщет парня за пару монет. Андре, желавший поскорее отправиться назад, не стал торговаться. Мальчишка исчез и через полчаса вернулся, сопровождаемый Дидье. Уже издали доктор понял, что его возница пьян.
Без лишних разговоров они тронулись в путь. Выехав за ворота, доктор снова улегся на дно телеги и предался раздумьям. С одной стороны, эта поездка позволила полностью исключить Эжена из списка подозреваемых. С другой – теперь доктор всерьез опасался за благополучие Одетт, других фигурантов и даже свое собственное. Если бы не семья Лу, приказал бы слуге сегодня же отправляться в путь, даже на ночь глядя.
Описание, данное трактирщиком брату Бартоломью, было весьма зловещим, к тому же противоречило тому, что о нем было известно ранее. Доктору даже захотелось увидеть этого честного и непьющего взяточника вживую. В то же время здравый смысл подсказывал ему избегать этой встречи. Андре сожалел, что ничего не узнал о планах властей: когда же в деревне ждать следователя?
В задумчивости он не заметил как промелькнули два часа пути. Телега съехала с большого тракта и запрыгала по ухабам. Доктор уселся, в нетерпении глядя вперед; вскоре он увидел деревню. Издали несколько домиков, столпившихся у дороги, казались оплотом благополучия и невинности. Только безумец поверил бы, что кому-то здесь могла прийти в голову мысль об убийстве. И кому?
Вон домик матушки Лу весело подмигивает свежеокрашенными ставнями. Вон крыша Тибо возвышается над соседями. Казалось бы, это дом для большой семьи, но внутри-то лишь старый вдовец… У самого моря ютится крошечная хижина Люка – честного и простого парня на первый взгляд… И еще один домик притаился за холмом, прямо на берегу. Там главная подозреваемая и ее подруга, у которых тоже были мотив и возможность для убийства.
Подвипивший Дидье дремал на козлах, предоставив кобыле самой выбирать дорогу. Животное с этим успешно справилось. Перед самой деревней Андре осторожно ткнул парня в спину тростью. Тот вздрогнул и с минуту озирался вокруг. Поняв, что почти приехал домой, Дидье успокоился и начал как ни в чем не бывало править телегой.
Доктор попросил остановиться у ворот Дюмонов. Здесь он вылез и расплатился. Дидье поднял шляпу и тронул с места, а Андре вошел во двор. По мере приближения к побережью ветер усиливался, а грохот волн, доносившийся с моря, пугал доктора. Он порядочно озяб и хотел немного отогреться, прежде чем идти к дому Ларошей.
Матушка Лу сидела возле очага за шитьем. На столе рядом горела свеча. Женщина подняла на доктора измученное бессонницей лицо, отложила работу и поднялась ему навстречу. Несмотря на усталость, она постаралась улыбнуться.
– Вы так скоро, а я-то думала, что придется заночевать в городе. Когда Дидье по делам ездит, возвращается только на другой день.
– Да, я переговорил со всеми, с кем хотел. Погода благоприятствовала, так что удалось поспеть засветло, – доктор склонился перед очагом и протянул руки к огню.
– Повезло вам: слышите, какой нынче прибой? Шторм собирается, верно говорю.
– Благо, купаться я сегодня не намеревался.
Мадам улыбнулась, но вдруг всплеснула руками:
– Господи! Вы же наверняка голодны? Сейчас соберу ужин…
– Не беспокойтесь! Я зашел в трактир и отлично пообедал. Сейчас чуть отогреюсь и пойду к своим. Сдается мне, на берегу ветрено.
– Да, волны сегодня упаси боже. Держитесь подальше от воды, а то неровен час… – матушка Лу уселась на прежнее место и взялась за работу, – Я ребятам отнесла поесть, вернулась совсем недавно. Там и на вашу долю должно хватить.
– Отлично, благодарю. Как себя чувствовала мадемуазель Кларис?
– Совсем хорошо. Завтра надеюсь забрать ее домой.
Он еще с минуту задумчиво глядел на огонь, а затем с усилием поднялся.
– Не вижу препятствий, если она здорова. Вчетвером в этой хижине тесновато. Доброй ночи и заприте на всякий случай дверь. Пока убийца на свободе, в деревне может быть опасно.
Удивленная мадам Дюмон хотела проводить доктора, но он еще раз пожелал ей спокойной ночи, запахнул плащ и вышел за дверь. Женщина опустилась на стул, глядя вслед чудному хозяину своего сына.
