Следовало поторопиться. Не было времени ехать на общественном транспорте, он остановил такси. Вышел на некотором расстоянии от особнячка в районе Нуово-Саларио и дальше пошел пешком.

По дороге он думал о том, что ему сказала сотрудница полиции и как интуиция помогла ей разгадать загадку. Хоть он и надеялся, что оба они ошиблись, все-таки в глубине души был уверен, что все так и есть.

Ветер поднимал бумажный мусор и пластиковые пакеты, они летали вокруг Маркуса, провожая его к месту назначения.

Перед жилищем Федерико Нони не было никого. Свет внутри был погашен. Маркус подождал несколько минут, ежась в своем плаще, затем проник в дом.

Все спокойно. Слишком спокойно.

Маркус решил не включать фонарик и пошел по комнатам в темноте.

Ни шороха, ни звука.

Пробрался в гостиную. Жалюзи опущены. Зажег лампу рядом с диваном, и тотчас же в глаза ему бросилось инвалидное кресло, оставленное посреди комнаты.

Теперь он ясно видел, как все происходило. Его талант в том и состоял, чтобы проникнуть в предметы, слиться с их безгласной душой и увидеть случившееся их незримыми глазами. Эта сцена помогла понять смысл фразы в анонимном имейле, который получил Дзини.

Фраза относилась к Федерико. Она означала, что слепой полицейский и этот парень не были калеками в равной степени. Парень притворялся.

Но где же сейчас Фигаро?

Раз Федерико жил отшельником, он не мог покидать дом через главный вход. Его могли увидеть соседи. Как ему удавалось беспрепятственно уходить, чтобы совершать нападения?

Маркус продолжил осмотр, подошел к ступенькам, ведущим на верхний этаж. Застыл перед притворенной дверью в кладовку под лестницей. Открыл ее. Внутри – непроглядная тьма. Переступив порог, Маркус стукнулся о какой-то предмет, свисавший с низкого потолка. Лампочка. Он протянул руку, дернул за шнурок: лампочка загорелась.

Он очутился в тесной кладовке, пропахшей нафталином. Там вдоль обеих стен хранилась старая одежда. Слева висели мужские костюмы, справа – женские платья. Зловещая выставка пустых оболочек. Возможно, одежда принадлежала покойным родителям, подумал Маркус. Там также стояла обувница, а выше, на полках, громоздились коробки.

На полу валялось синее платье, рядом еще одно, в красный цветочек, – видимо, соскользнули с плечиков. А может, кто-то нарочно сбросил их. Маркус раздвинул вешалки, и за ними обнаружилась дверь.

Стало быть, эта кладовка когда-то была частью коридора.

Маркус открыл дверь. Вынул из кармана фонарик, включил его, осветил короткий проход: стены с осыпавшейся штукатуркой, покрытые пятнами сырости. Маркус прошел вперед и оказался в помещении, заваленном коробками и ломаной мебелью. Луч света упал на нечто прямоугольное, лежащее на столе.

Тетрадь.

Маркус взял ее, пролистал. На первых страницах – детские рисунки. Похожие сцены, одни и те же мотивы.

Фигуры женщин, раны, кровь. И ножницы.

Одного листа не хватало, он был явно вырван. Маркус уже знал, что один из этих зловещих детских рисунков висел на стене чердака Джеремии Смита. Круг замыкался.

Следующие страницы, однако, показывали, что подобная практика не закончилась вместе с детством. Она продолжалась в изображениях более искусных и точных: техника рисунка развивалась и совершенствовалась с годами. Женские фигуры получались более отчетливыми, увечья изображались более реалистично и жестоко. Это означало, что извращенная, болезненная фантазия разрасталась вместе с монстром.

Федерико Нони всегда лелеял эти мечты о смерти. Но не претворял их в жизнь. Вероятно, его сдерживал страх. Он боялся, что его посадят в тюрьму или будут показывать на него пальцем как на чудовище. Он создал себе маску видного спортсмена, славного парня, любящего брата.

И вот – падение с мотоцикла.

Авария сняла все и всяческие запреты. Сотрудница полиции своими ушами слышала, как Федерико Нони сказал, что врачи верили в его полное выздоровление. Но он отказался от дальнейших сеансов физиотерапии.

Его состояние само по себе предоставляло ему нерушимое алиби. Наконец-то он мог дать волю своей подлинной природе.

На последней странице Маркус наткнулся на старую газетную вырезку. Развернул ее. То была заметка годичной давности о третьем нападении Фигаро. Поверх текста кто-то написал черным фломастером: «Я все знаю».

Джорджия, тут же понял Маркус. Поэтому брат ее убил. Именно тогда Федерико открыл, что новая игра ему нравится больше прежней.

Нападения начались сразу после аварии. Первые три – подготовительный этап, упражнения, тренировка. Но сам Федерико об этом не догадывался. Однако его ждало удовлетворение другого типа, куда более полное. Убийство.

Устранение сестры стало шагом непреднамеренным, но необходимым. Джорджия все поняла, она представляла собой помеху, от нее исходила опасность. Федерико не мог позволить, чтобы кто-то замарал его кристально чистый образ, поставил под сомнение его бесценное лицедейство. Поэтому он убил сестру. Но это сослужило ему еще одну службу: он понял.

Отнять жизнь гораздо приятнее, чем просто изувечить.

И он уже не мог остановиться. Тому доказательство – труп в парке Виллы Глори. Но, наученный опытом, он стал более осмотрительным и закопал тело.

Федерико Нони обманул всех. Начиная со старого полицейского, на которого надвигалась слепота. Достаточно было поддержать признание мифомана, чтобы получить полную свободу действий; на руку ему сыграло и расследование, полное дыр, основанное на твердом убеждении, что преступник – так или иначе монстр.

Маркус положил тетрадь, заметив кое-что за старым буфетом. Железная дверь. Отодвинул буфет, открыл ее.

Яростный порыв ветра ворвался в каморку. Маркус выглянул наружу: дверь выходила на пустынную боковую улочку. Отсюда можно выскользнуть незамеченным и точно так же вернуться в дом. Наверное, со временем этим ходом перестали пользоваться, но Федерико Нони приспособил его для своих целей.

Где он сейчас? Куда пошел? Маркус снова и снова задавал себе этот вопрос.

Он закрыл дверь, быстро вернулся назад. Осмотрелся в гостиной, покопался в вещах. Не важно, если останутся отпечатки, главное – успеть вовремя.

Ощупал инвалидную коляску. Сбоку был прилажен карман, чтобы складывать разные предметы. Маркус сунул туда руку и нашел мобильник.

Хитрец, подумал он. Оставил сотовый дома, зная, что, даже если телефон отключен, полиция все равно может установить его местоположение.

Это означало, что Федерико Нони вышел из дома, чтобы действовать.

Маркус просмотрел последние звонки. Один из них, входящий, был принят полтора часа назад. Маркус узнал номер, поскольку сам набирал его днем.

Дзини.

Нажал кнопку вызова, стал ждать, пока слепой полицейский ответит. Но телефон звонил в пустоту. Маркус сбросил звонок и, похолодев от страшного предчувствия, бросился вон из дома.