10:04
Она очнулась от сильной боли в правой скуле. Медленно открыла глаза, почти ничего не видя от страха. Она лежала на кровати, на мягком стеганом одеяле красного цвета. Вокруг – самая что ни на есть обычная мебель из «Икеи», окно с закрытыми ставнями. Должно быть, еще день: сквозь щели проникает немного света.
Помимо ожидания, ее не связали. Она так и лежала в джинсах и куртке, только спортивные тапки кто-то снял.
В глубине комнаты она различила дверь, едва прикрытую. В этом явно ощущалась забота: дверь не захлопнули, чтобы не побеспокоить пострадавшую.
Первым делом она потянулась к бедру: на месте ли пистолет. Но кобура была пуста.
Попыталась сесть, но голова тут же закружилась. Она снова опустилась на постель и смотрела в потолок, пока мебель и стены не перестали вращаться.
Нужно отсюда уходить.
Она спустила с кровати одну ногу, потом другую и нащупала пол. Когда убедилась, что ноги стоят крепко, попыталась приподняться на руках и принять наконец вертикальное положение. Чтобы сохранить равновесие, глаза нужно держать открытыми. Рывок – и ей удалось сесть. Она оперлась одной рукой о стену, другой – о тумбочку и встала на ноги. Но ненадолго. Ощутила, как колени подгибаются под напором невидимой волны, которая раскачивает ее, накрывает с головой. Бороться с волной бесполезно. Она закрыла глаза, начала падать, но кто-то подхватил ее сзади и снова повлек к постели.
– Не сейчас, – произнес мужской голос.
Сандра уцепилась за могучие руки. Кто бы этот мужчина ни был, от него хорошо пахло. Теперь она лежала ничком, лицом в подушку.
– Отпусти меня, – пробормотала она.
– Ты еще не готова. Когда ты ела в последний раз?
Сандра развернулась. Глаза у нее превратились в щелочки, но ей все-таки удалось разглядеть в полутьме мужскую фигуру. Пепельные волосы до плеч. Тонкие, но мужественные черты. Глаза определенно зеленые, светятся в темноте, словно у кота. Сандра чуть было не спросила, не ангел ли он случайно, но тут ей показалось, будто она узнает невыносимый мальчишеский голос и немецкий акцент.
– Шалбер, – произнесла она разочарованно прямо в его благодушно улыбающееся лицо.
– Извини, я не смог тебя удержать, и ты поскользнулась.
– Черт, так это ты был в церкви!
– Я хотел тебе об этом сказать, но ты лягалась.
– Лягалась? – От ярости Сандра даже забыла о том, как ей плохо.
– Снайпер застрелил бы тебя, если бы я не вмешался: ты собиралась выскочить прямо на линию огня, из тебя получилась бы отличная мишень.
– Кто это был?
– Понятия не имею. К счастью, я следил за тобой.
Теперь Сандра по-настоящему взбесилась:
– Ты – что? И с каких пор?
– Я приехал в Рим вчера вечером. Утром направился в отель, где останавливался Давид: я был уверен, что найду тебя там. Я видел, как ты вышла и взяла такси.
– Значит, сегодняшнее свидание в Милане, приглашение на чашечку кофе…
– То был блеф: я знал, что ты в Риме.
– Так вот зачем ты мне звонил без конца, хотел порыться в сумках Давида… ты все время морочил мне голову.
Шалбер присел перед ней на постель, вздохнул:
– Мне пришлось.
Сандра поняла, что сотрудник Интерпола использовал ее.
– Что стоит за всем этим?
– Прежде чем объяснить тебе все, я должен задать несколько вопросов.
– Нет. Ты сейчас же скажешь, что происходит.
– Клянусь, я все скажу, но мне нужно знать, миновала опасность или нет.
Сандра огляделась и заметила нечто похожее на лифчик – явно не ее, – свисающий с ручки кресла.
– Секундочку: где я нахожусь? Что это за место?
Шалбер проследил за ее взглядом и убрал интимный предмет:
– Извини за беспорядок. Этот дом принадлежит Интерполу, мы его используем как гостиницу. Настоящий проходной двор. Но не беспокойся, мы в безопасности.
– Как мы добрались?
– Мне пришлось выстрелить несколько раз, сомневаюсь, что я попал в снайпера, но нам удалось выбраться из базилики невредимыми. Было тяжело тащить тебя на закорках. К счастью, лило в три ручья, и никто не заметил, как я тебя заталкиваю в машину. Было бы нелегко объясняться с дорожным полицейским или с каким-нибудь случайным патрулем.
– Ах, так тебя только это заботило? – Сандра призадумалась. – Постой, почему ты думаешь, что опасность еще не миновала?
– Потому что тот, кто пытался убить тебя, наверняка попробует снова.
– Кто-то подсунул мне под дверь гостиничного номера открытку с посланием. Что такого важного в капелле Святого Раймондо из Пеньяфорта?
– Ничего, это была западня.
– Откуда ты знаешь?
– Давид как-то обозначил бы эту капеллу в подсказках, которые оставил для тебя.
На такой весомый довод Сандре было нечего возразить. Она изумилась:
– Тебе что-то известно о расследовании Давида?
– Мне многое известно, но все в свое время.
Шалбер встал и прошел в соседнюю комнату. Сандра услышала, как звякает посуда. Вскоре он вернулся с подносом: яичница-болтунья, мармелад и тосты, дымящийся кофейник.
– Ты должна что-нибудь съесть, иначе не придешь в чувство.
В самом деле, она не ела уже больше суток. При виде еды проснулся аппетит. Шалбер помог ей сесть, подложив под спину пару подушек, потом поставил поднос. Пока Сандра ела, он сидел рядом, свесив ноги с постели и скрестив руки. Несколько часов назад их отношения были чисто официальными, теперь вроде бы они доверяли друг другу. Настырность этого типа раздражала Сандру, но она пока молчала.
– Ты сильно рисковала этим утром. Тебя спасло только то, что сигнал моего мобильника заставил снайпера вздрогнуть.
– Так, значит, это был ты… – промычала Сандра с набитым ртом.
– Откуда у тебя этот номер? Я всегда звонил тебе с другого телефона.
– Я его обнаружила потому, что Давид звонил тебе из гостиницы.
– Твой муж был упрямым ослом, он мне совсем не нравился.
Сандра разозлилась, услышав это:
– Откуда тебе знать, каким он был.
– Он был упрямым ослом, – стоял на своем Шалбер. – Если бы он меня послушался, остался бы жив.
Разволновавшись, Сандра отстранила поднос и стала подниматься. Гнев заставил ее забыть о головокружении.
– Ты куда собралась?
– Невыносимо, когда чужой человек говорит гадости. – Все еще пошатываясь, она обошла кровать в поисках спортивных тапок.
– Хорошо, я тебя не держу, можешь идти, – сказал Шалбер, кивая на дверь. – Но дай мне подсказки, которые оставил Давид.
Сандра уставилась на него, ошеломленная:
– Ничего я тебе не дам!
– Давида убили потому, что он нашел одного человека.
– Кажется, я встречалась с ним.
Шалбер встал, подошел к ней, заглянул в лицо:
– Что значит: встречалась?
Сандра как раз завязывала шнурки, но руки ее замерли:
– Видела его вчера вечером.
– Где?
– Что за вопрос! Там, где проще всего наткнуться на священника: в церкви.
– Этот человек не просто священник. – При этих словах Шалбера Сандра вся обратилась во внимание. – Он – пенитенциарий.
* * *
Шалбер подошел к окну. Распахнул ставни, увидел черные тучи, снова нависшие над Римом.
– Какой криминальный архив самый обширный в мире? – спросил он.
Сандра была в замешательстве:
– Не знаю… Думаю, архив Интерпола.
– Неверно, – возразил Шалбер, оборачиваясь с довольной улыбкой.
– ФБР?
– Тоже нет. Он находится в Италии. Точнее, в Ватикане.
Сандра все еще не понимала. Но складывалось такое впечатление, что нужно постараться понять.
– Зачем католической церкви криминальный архив?
Шалбер снова пригласил ее сесть, а сам приступил к объяснениям, тщательно подбирая слова:
– Католицизм – единственная конфессия, где предусмотрено таинство исповеди: люди рассказывают о своих грехах служителю Бога и взамен получают прощение. Но иногда вина настолько тяжела, что простой священник не может ее отпустить. Это касается так называемых смертных грехов, то есть тяжких преступлений, совершенных сознательно и преднамеренно.
– Например, убийств.
– Именно. В таких случаях священник записывает текст исповеди и передает его вышестоящему начальству: коллегии прелатов, которая здесь, в Риме, призвана выносить суждение относительно подобных дел.
Сандра удивилась:
– Судебный орган для людских грехов.
– Судилище душ.
В самом названии звучит непомерная тяжесть задачи, подумала Сандра. Кто знает, что за тайны проходили через это ведомство. Наконец-то она поняла, что заинтересовало Давида, подвигло его на расследование.
Шалбер продолжал:
– Коллегию основали в XII веке под названием Paenitentiaria Apostolica, имея в виду более конкретную цель: в то время наблюдался необычайный приток пилигримов, стекавшихся в Вечный город, чтобы посетить его церкви, но также и получить отпущение грехов.
– Это привело к известному в истории периоду индульгенций.
– Верно. Некоторые вопросы мог решать исключительно верховный понтифик, например диспенсации и благословения, какие только самый высокий клир может предоставить. Но для папы это была громадная, ужасающая работа. И он начал перенаправлять ее отдельным кардиналам, которые затем и создали пенитенциарное ведомство.
– Не понимаю, какая тут связь с современностью.
– Вначале, как только трибунал выносил решение, тексты исповедей сжигались. Но через несколько лет пенитенциарии решили создать секретный архив… И работа в этом направлении до сих пор не прекращается.
Сандра начинала понимать весь размах предприятия.
Шалбер продолжал:
– Там хранятся самые тяжкие грехи, совершенные человечеством за тысячу лет. Иногда это преступления, о которых так никто никогда и не узнал. Нужно также оговориться, что исповедь – акт не принудительный, но непроизвольный, он зависит от доброй воли кающегося, и признания его всегда чистосердечны. Следовательно, Paenitentiaria Apostolica – не просто база данных, каталог заведенных дел, как всякий другой полицейский архив в мире.
– Тогда что же это?
Зеленые глаза Шалбера сверкали.
– Это самый обширный, самый полный из всех существующих архив зла.
Тут Сандра заметила скептически:
– Что-то связанное с нечистой силой? Эти священники – экзорцисты?
– Нет, ты ошибаешься, – тотчас возразил Шалбер. – Пенитенциариев не интересует демонология. У них научный подход: они самые настоящие профайлеры. С годами они накопили огромный опыт благодаря архиву. Шло время, и вдобавок к исповедям кающихся грешников они начали собирать подробные сведения обо всех преступных деяниях. Пенитенциарии изучают их, анализируют, пытаются расшифровать, как бы это делал любой современный криминолог.
– Ты хочешь сказать, что они даже раскрывают преступления?
– Иногда случается.
– А полиция ничего об этом не знает…
– Они хорошо охраняют свои секреты, на самом деле им это удавалось веками.
Сандра придвинулась к подносу с едой и налила себе полную чашку кофе.
– Как они действуют?
– Добравшись до сути дела, раскрыв тайну, они находят способ анонимно оповестить власти. В некоторых случаях вмешиваются сами.
Шалбер взял дипломат, стоявший в углу, открыл его, начал там рыться. Сандре пришли на память адреса в записной книжке Давида, которые тот набросал, прослушивая радиоприемник, настроенный на полицейскую частоту: теперь понятно, почему муж искал того священника на местах преступлений.
– Вот она, – провозгласил сотрудник Интерпола, помахав папкой. – Дело маленького Маттео Джинестры из Турина. Ребенок пропал, мать думала, что его похитил отец: они развелись и муж не был согласен с решением суда по поводу опеки над сыном. Вначале с ним никак не могли связаться, а когда его нашли и обвинили в том, что он спрятал сына, чтобы отнять его у матери, он все отрицал.
– И кто же похитил мальчика?
– Пока полицейские упорно разрабатывали эту версию, ребенок объявился, совершенно невредимый. Обнаружилось, что его похитили старшие ребята, все из хороших семей. Его держали взаперти в заброшенном доме и собирались убить. Для развлечения или из любопытства. Мальчик рассказал, что его спас какой-то человек, который пробрался в дом и увел его с собой.
– Это мог быть кто угодно, почему обязательно священник?
– Неподалеку от того места, где нашли ребенка, обнаружились бумаги, содержащие подробный рассказ о том, что случилось на самом деле. Одного из подростков, замешанных в похищении, замучили угрызения совести, и он исповедался священнику своего прихода. В бумагах, которые якобы кто-то обронил, и была записана эта исповедь. – Шалбер протянул ей папку. – Посмотри, что здесь значится, сбоку.
Сандра прочла:
– Какой-то код: с. г. 764–9–44. Что это?
– Шифр, который используют пенитенциарии для каталогизации дел. Номера, полагаю, условные, а сокращение означает смертный грех.
– Не понимаю одного: как Давид вышел на них?
– Агентство Reuters отправило его в Турин сделать репортаж о похищении. Это он, пока фотографировал, нашел документы. Вот с чего все началось.
– А Интерпол тут каким боком?
– Может, тебе это и кажется добрым делом, но то, чем занимаются пенитенциарии, незаконно. Для них не существует ни границ, ни правил.
Сандра налила себе вторую чашку кофе и, прихлебывая из нее, смотрела на Шалбера. Он, наверное, ждал от нее каких-то слов.
– И Давид вам все преподнес на блюдечке, правда?
– Мы познакомились много лет назад в Вене: он там делал репортаж, я поставлял ему секретную информацию. Идя по следу пенитенциариев, он обнаружил, что их деятельность выходит за пределы Италии, а значит, может заинтересовать Интерпол. Он несколько раз звонил мне из Рима, излагал, что успел нарыть. Потом он погиб. Но раз он сделал так, чтобы ты смогла выйти на номер моего телефона, значит хотел, чтобы мы встретились. Я смогу довести до конца его дело. Итак, где эти указания?
Сандра была уверена, что Шалбер обыскал ее, пока она лежала без чувств, и забрал пистолет, а следовательно, знает, что подсказок Давида при ней нет. Но она не собиралась так легко с ними расставаться.
– Мы вместе доведем дело до конца.
– Забудь, ничего не выйдет. Ты сядешь на первый же поезд и вернешься в Милан. Кто-то хочет тебя убить, тебе опасно оставаться в Риме.
– Я – агент полиции, способна позаботиться о себе и знаю, как проводить расследование, если это тебя беспокоит.
Шалбер, явно нервничая, принялся мерить шагами комнату:
– Я лучше справляюсь один.
– Ну, на этот раз тебе придется пересмотреть твои методы.
– Упрямица. – Он остановился перед ней, поднял указательный палец. – Ладно, с одним условием.
Сандра закатила глаза:
– Да, знаю: ты – главный, твое слово – закон.
Шалбер был обескуражен:
– Как ты…
– Я знаю, как влияет тестостерон на самомнение мужчин. Итак, с чего начнем?
Шалбер выдвинул ящик стола, вынул пистолет, который отобрал у Сандры, и отдал ей.
– Их интересуют места преступлений, верно? Вчера вечером, приехав в Рим, я отправился на виллу, где проходит полицейское расследование. И поставил прослушку в надежде, что пенитенциарии объявятся там, едва уберутся эксперты. Перед самым рассветом я уловил разговор. Их было двое, голоса незнакомые. Беседа касалась серийных нападений маньяка по кличке Фигаро.
– Ладно, я покажу тебе подсказки Давида. Потом попробуем выяснить что-нибудь об этом Фигаро.
– Мне кажется, это отличный план.
Сандра взглянула на Шалбера уже без прежней враждебности:
– Кто-то убил моего мужа и сегодня утром пытался убить меня. Не знаю, был ли это один и тот же человек и какое отношение имеют ко всему этому пенитенциарии. Может быть, Давид в своем расследовании зашел слишком далеко.
– Если мы их найдем, они нам расскажут.
