Эволюционный механизм распределения
Как весьма эгоистичный человек я могу предположить, что существуют в его природе некоторые принципы, которые интересуют его в судьбах других, и сделать их счастливыми важно для него, хотя от этого он ничего не получает, за исключением удовольствия видеть это.
Адам Смит. Теория нравственных чувств
У сердца есть свои соображения, о которых разум ничего не знает.
Блез Паскаль
Секвойи Калифорнии – одни из самых старых и самых величественных живых существ на планете. Хотя с точки зрения теории игр они олицетворяют трагедию. Единственная причина их феноменальной высоты заключается в том, что они пытаются быть выше, чем другие. И так до того момента, когда вред, наносимый чрезмерным растяжением, наконец не становится больше вреда, получаемого от нехватки солнца. Ричард Докинз подходит к этому так:
Кроны деревьев можно рассматривать как луг – такой же, как холмистые луга прерий, – но только растущий на сваях. Кроны собирают солнечную энергию в той же степени, как и пастбища прерии. Но значительная часть энергии тратится на обеспечение роста стволов, которые не делают ничего более полезного, кроме как поднимают этот «луг» повыше, где он собирает точно такой же урожай фотонов, какой собирал бы – с гораздо меньшими затратами, – лежа плашмя на земле.
Если бы только лес мог каким-то образом прийти к своего рода перемирию, то экосистема могла бы наслаждаться щедротами фотосинтеза, не тратя усилий на «гонку вооружений» между деревьями. Но, как мы уже заметили, хорошие результаты в подобных сценариях имеют тенденцию возникать только лишь в присутствии какого-либо внешнего управляющего органа. Казалось бы, если уж такое заведено природой, то способа установить хорошее равновесие между отдельными людьми просто не существует.
С другой стороны, если взаимодействие и сотрудничество действительно ведут к лучшим результатам в некоторых играх, то можно ожидать, что и в природе кооперативно настроенные виды должны были бы эволюционно превалировать. Но тогда откуда бы взялось сотрудничество, если это целесообразно только на уровне группы, но не на индивидуальном уровне? Может быть, оно должно зарождаться от чего-то, что люди не могут полностью контролировать. Чего-то наподобие эмоций.
Давайте рассмотрим, казалось бы, два не связанных сценария. 1. Мужчина покупает пылесос, который ломается через несколько недель; он тратит 10 минут на составление злобной мстительной жалобы. 2. Женщина, делая покупки в магазине, замечает, что некто украл у пожилого человека кошелек и пытается убежать; она бросается вдогонку и в борьбе с вором завладевает кошельком.
И хотя во втором случае главное действующее лицо выглядит явно героем, а в первом лишь обиженным, есть что-то общее в том, что проявляется (хотя и по-разному) в этих двух миниатюрах, – непроизвольное бескорыстие. Неудовлетворенный потребитель не пытается получить обратно затраченные деньги или новый пылесос взамен испорченного; его греют мысли о косвенном возмездии. И с рациональной точки зрения, и с точки зрения теории игр он предполагает извлечь не более чем злорадное удовлетворение от самого процесса написания жалобы. В магазине героическая женщина сама осуществляет надзор за правопорядком, осознавая возможные огромные личные потери, ведь она рискует получить травму или даже погибнуть, пытаясь вернуть, скажем, $40 абсолютно незнакомому человеку. Ведь если она хотела помочь, она могла бы просто взять две двадцатки из собственного кармана и отдать их пострадавшему, не рискуя прокатиться на скорой помощи! В этом смысле оба главных героя действуют нерационально. Но, с другой стороны, их действия хороши для общества: все мы хотим жить в мире, в котором нет карманных краж, а магазины, торгующие некачественными продуктами, имеют плохую репутацию. Возможно, для каждого из нас в отдельности было бы лучше стать таким человеком, который всегда может принять беспристрастное решение, наилучшим образом отвечающее его собственным интересам, не желая терять время на оплакивание безвозвратных издержек (не говоря уже о том, чтобы лишиться зубов из-за $40). Но все мы хотим жить в обществе, в котором такие смелые поступки являются нормой поведения.
Так что же такое срабатывало у этих людей, что в отсутствие внешнего органа управления заставляло их стряхнуть эгоистичное равновесие? Гнев прежде всего. Негодование, будь оно вызвано некачественным бизнесом или поведением мелкого жулика, может превалировать над рациональностью. И вполне может быть, что в этих случаях рука эволюции сделала то, что в противном случае для достижения результата должен был бы предпринять внешний управляющий орган.
Природа полна примеров того, как один вид может, по сути, заставить представителей другого вида служить своим интересам. Так, например, печеночная ланцетовидная двуустка (Dicrocoelium dendriticum) – паразит, который вынуждает муравьев целенаправленно карабкаться на вершину травинки, где они будут съедены овцами, в желудке которых двуусткам предпочтительней паразитировать. Подобным образом и другой паразит, токсоплазма гонди (Toxoplasma gondii), заставляет мышей навсегда терять страх перед кошками для достижения аналогичного результата.
Как ни прискорбно, но эмоции и обиженного потребителя, и отважной защитницы частной собственности принадлежат нашему собственному виду и в какой-то момент начинают управлять нами. «Мораль – это стадный инстинкт человека», – писал Ницше. Немного перефразируя, мы осмелимся предположить, что эмоции – это механизм, вырабатываемый видом. Именно потому, что чувства возникают непроизвольно, они могут привести нас к действиям без принуждения со стороны. Месть почти никогда не работает в пользу того, кто ее жаждет, и все же тот, кто будет реагировать с «иррациональной» горячностью, стараясь чего-то добиться, по этой самой причине, скорее всего, и получит хороший результат. Как выразился Роберт Франк, экономист из Корнеллского университета, «если люди будут предполагать, что мы всегда будем безрассудно реагировать на кражу нашей собственности, то нам редко придется делать это, потому что тогда воровство будет не в их интересах. Ожидание получить иррациональную реакцию помогает здесь намного лучше, чем простые соображения материальной выгоды».
(Не стоит думать, что современные цивилизованные люди всегда руководствуются правовыми договорами и правилами закона, вместо того чтобы мстить. Здесь уместно напомнить: для того чтобы подать на кого-то в суд и участвовать в нем в качестве истца, зачастую требуется приложить огромные усилия и испытать известные мучения, которые ответчик, как ни надейся, не сможет компенсировать материально. В развитом обществе судебные иски являются лишь инструментом в руках саморазрушающего возмездия, но не заменяют его.)
Это касается как гнева, так и сострадания, и чувства вины… и любви.
Как бы странно это ни звучало, но дилемма заключенного имеет много общего с браком. В наших рассуждениях о проблемах оптимальной остановки, таких как проблема секретаря в главе 1, мы рассматривали и тех, кто ищет себе пару, и тех, кто ищет жилье, с учетом того, что человек должен принять на себя обязательство, в котором возможные будущие варианты еще даже и не просматриваются. Как в любви, так и в жилищном вопросе тем не менее по-прежнему возникает большое количество вариантов даже после того, как мы уже остановили свой выбор на оптимальном решении. Так почему бы не быть готовым дезертировать с корабля? Конечно, знание того, что и другая сторона (будь то супруг или хозяин квартиры), в свою очередь, тоже готова покинуть корабль, предохранило бы нас от многих долгосрочных инвестиций (совместные дети, кропотливо нажитое имущество), которые и делают эти отношения крепкими.
В обоих случаях эта, как ее называют, проблема обязательства может быть хотя бы частично решена с помощью договора. Но теория игр предполагает, что, когда речь идет об отношениях между людьми, добровольно принимаемые на себя законные обязательства менее важны для прочного партнерства, нежели подсознательные и рефлективные узы самой любви. Как выразился Роберт Франк, «беспокойство о том, что люди будут разрывать отношения и потом находить этому поступку рациональное объяснение, в значительной степени снижается, если то, что их соединило с самого начала, не поддается рациональной оценке». И уточняет:
Да, люди ищут в других характерные особенности, которые их волнуют. Каждый хочет найти доброго, умного, интересного, здорового, физически привлекательного, энергичного, с хорошим заработком (следует полный перечень особенностей), – но это лишь изначальный подход… Однако после того, как вы провели вместе достаточно много времени, это уже не те вещи, которые заставляют вас держаться вместе. Общепризнанный факт, что если этот конкретный человек – именно тот, кто вам так дорог, вам нужен не столько брачный контракт, сколько чувство, которое не даст вам с ним развестись, даже если, объективно говоря, для вас может быть доступен и лучший вариант.
Скажем иначе: любовь похожа на организованную преступность. Она изменяет структуру брачной игры так, что достигаемое равновесие становится результатом, который устраивает всех наилучшим образом.
Драматург Джордж Бернард Шоу так однажды написал о браке: «Если заключенный счастлив, зачем запирать его? Если он несчастлив, то зачем делать вид, что это не так?» Теория игр предлагает специфический ответ на эту конкретную загадку. Счастье – это замóк.
Рассматривая любовь с точки зрения теории игр, можно выявить еще один момент: брак – это та же дилемма заключенного, в которой вам необходимо выбрать человека, с которым вы будете в сговоре. Это может показаться небольшим изменением, но оно потенциально имеет большое влияние на структуру игры, в которую вы играете. Если бы вы по какой-либо причине знали, что ваш партнер по преступлению будет несчастен, если вас не будет рядом (и его страдания будут такими сильными, что даже $1 млн его не исцелит), то вы гораздо меньше беспокоились бы о том, что он может проболтаться и оставит вас гнить в тюрьме.
Таким образом, мы имеем двойной рациональный аргумент в пользу любви: эмоциональная привязанность не только предохраняет нас от рекурсивных размышлений и намерений нашего потенциального партнера, но, меняя выигрыш, она дает вам обоим возможность получить лучший результат. Более того, возможность непроизвольно влюбиться делает вас, в свою очередь, более привлекательным партнером. А ваша способность разбить сердце делает вас надежным соучастником.
