Глава 4
Когда сели в автомобиль, Михаил невольно бросил полный подозрения взгляд на святящееся окошко на панели, чуть правее от Азазеля. Когда раньше покидали эту колесницу, она мгновенно не то засыпала, не то умирала, а сейчас не только двери распахнула с подчеркнутой готовностью, но на этом экране светится совсем другая картинка, а по краям плывут цифры, чего раньше не было.
– Азазель, – шепнул он и взялся за рукоять пистолета, – кто-то здесь поработал?
– Точно, – ответил Азазель с восторгом. – Месяц серьезного апгрейда не было!.. Разве что по мелочи… Прекрасненько.
– Твоя колесница… сама по себе?
– Успокойся, – сказал Азазель, – я ей разрешаю. Нет, по притонам и злачным местам еще не ходит и распутными телегами не интересуется, но совершенствоваться позволяю и даже приветствую такое вложенное мною же, таким умным, стремление… Хотя вообще-то оно было заложено изначально, но я ни разу не мешал, как Господь Бог не мешает нам, заметь. Вот и сейчас, пока мы добывали такие необходимые сведения, она чему-то научилась. Это мир людей, сынок! Все вертится, крутится, шустрит и совершенствуется. Никакого застоя, как в иных местах…
Михаил со вздохом облегчения сунул пистолет обратно в кобуру.
– Давай без намеков, – буркнул он.
Азазель улыбнулся.
– Сири, – сказал он, – давай отсюда к шоссе, а оттуда прямиком через центр к Бизнес-Сити.
– Не смогу, – ответил прежний женский голосок, но Михаилу почудилось, что в нем появились новые нотки. – В районе Тверской очень интенсивное движение.
– Эх, – сказал Азазель с огорчением, – жаль… Не скоро сможешь перепрыгнуть?
– Нужны добавочные блоки оперативной, – ответил голосок деловито. – И крылья.
– Оперативкой обеспечу, – ответил Азазель бодро. – Прямо по дороге у нас «Мир гаджетов». А крылья потом. Вместе с закрылками.
Азазель к рулю не прикоснулся, но автомобиль красиво вырулил на широкую ленту шоссе, где в стремительном движении проносятся такие же экипажи, занял левую полосу и помчался, набирая скорость.
Азазель со счастливым видом потирал ладони, но через несколько минут голосок сказал встревоженно:
– Впереди затор… Камеры показывают аварию с участием стритрейсеров…
Азазель сказал зло:
– Я бы этих стритрейсеров на столбах вдоль дороги вешал!.. Как Красс рабов Спартака… Сири, я беру управление на себя.
Он опустил ладони на баранку руля, лицо стало недовольным и даже обиженным.
Михаил буркнул:
– Тебя больше огорчает, что твоя колесница все еще не летает?
– Конечно, – огрызнулся Азазель, – а что, должен переживать из-за Братковича? Его проблему как-то решим сегодня. Так или иначе. Или завтра. А вот моя красавица ни сегодня, ни завтра, что конкретно завтра, а не просто туманное завтра, летать еще не научится. Придется ждать с полгодика, а то и год. И, конечно, кое-что докупить посерьезнее, чем добавочная память…
Михаил не понял насчет добавочной памяти, Азазель свернул на узкую дорогу, объезжая вереницу скопившихся у аварии машин, проехал еще два переулка, а там остановился перед вывеской «Мир гаджетов» на первом этаже высотного дома.
– Подожди в машине, – бросил он, – я туды-сюды, как таракан в вашем раю.
Михаил не успел обидеться, слишком уж необычное сравнение, а когда осмыслил и приготовил ответ, Азазель уже от двери магазина помахал успокаивающе, дескать, я быстро, и скрылся из виду.
Явился только минут через десять, в руке небольшая блестящая коробка с ярким рисунком, сказал виновато:
– В продаже не было, пришлось доставать со склада… Зато теперь апгрейдим по-серьезному!
– Летать будет?
– Нет еще, – ответил Азазель, – зато скачает все анекдоты мира!
– Свинья, – буркнул Михаил с отвращением. – Ты хоть когда-то был серьезным?
– А ты думаешь, я на гору Хермон спускался для веселья?… Нет, когда прожил там… не скажу сколько, а то упадешь в обморок, я и понял, что ни к чему нельзя серьезно, иначе рухнуться легко, просто, а еще и врагу на щасте.
Он пристегнулся, снова взялся за руль, Михаил поинтересовался:
– Теперь к Братковичу?
Автомобиль плавно тронулся с места, Азазель поинтересовался с насмешливой ленцой:
– В Брие все еще мыслят так прямо?
– А здесь зигзугами?
– Здесь рассматривают все возможности, – пояснил Азазель, он круто повернул руль, вклинился в поток автомобилей на левой полосе и погнал быстрее. – Люди не те простаки, какими была раньше. Хотя ты и тех не знал.
– То люди…
– Демоны от людей тоже много чего набрались, – ответил Азазель мирно. – Да, поедем к Братковичу, но не в лоб. Он наверняка принял меры насчет того, что я могу обидеться. И мог передвинуться в другое место.
– Эх…
Азазель сказал со вздохом:
– Вот тебе и эх… Найти его непросто, непросто. Даже не представляю, как и где искать. Знает разве что такой тип, как Глазенап, он все знает, но… гм…
– Это кто? – спросил Михаил.
– Можно сказать, – ответил Азазель задумчиво, – конкурент Братковича. Но у них сферы влияния поделены, стычек не было. Даже не знаю… спровоцировать ли как-то?
Михаил сказал с достоинством:
– Это низко!
– Даже в отношении демонов? – спросил Азазель. – Интересный ты… Благородство даже к противнику?… Увы, спровоцировать тоже нечем.
Михаил спросил в лоб:
– А если прийти к нему и спросить?
– Прийти к Глазенапу?
– А что?
Азазель бросил на него косой взгляд, на лице проступило задумчивое выражение.
– Прийти к нему нельзя, – ответил он медленно. – У него нет места, куда прийти… Но можно, как мне кажется, попробовать договориться о встрече. Жди здесь.
Он передвинул автомобиль на правую полосу, где притер к бровке тротуара.
– Не высовывайся, – предупредил он. – Здесь останавливаться запрещено, но когда человек в салоне… Это как бы гарантия, что сейчас уедем!
Он отошел на несколько шагов по направлению к открытой двери магазина, вытащил смартфон, приложил к уху. Михаил видел, как вошел вовнутрь, остановился. Хотя к витрине повернулся спиной, но Михаил видел, что разговаривает, только расслышать не удается. Прозрачная витрина показывает, что Азазель вошел только для того, чтобы не дать услышать, с кем и о чем говорит.
Вернулся буквально через минут, бодро сел за руль, лицо решительное, а когда вырулил и погнал по дороге, Михаил понял, что какие-то ориентиры Азазель получил.
– К Братковичу? – спросил он. – Или сперва к Глазенапу?
Азазель проговорил с неохотой:
– Удалось установить связь. Глазенап сказал, что поговорить с ним можно, но не сейчас… Если я готов, то в двенадцать ночи на вершине Москвы-Сити. К счастью, сейчас уже четверть двенадцатого, еле-еле успеваем.
– Ого, – сказал Михаил невольно. – Странное место… И как туда карабкаться?
– Это не его проблема, – ответил Азазель. – Как думаешь, кому нужны ответы, ему или мне?
– Нам, – сказал Михаил.
Азазель покосился с интересом.
– Нам, – повторил он. – Спасибо, Михаил.
Москва-Сити красиво и мощно подсвечена снизу, целый комплекс небоскребов. Азазель молча кивнул на самое высокое здание, так называемая «Федерация», даже вскользь обронил, что не только самое высокое в Москве, но и во всей Европе.
Михаил смолчал, хотя дрожь прокатывалась по всему телу. Вавилонская башня, даже заверши тогда ее постройку, не достигала бы и трети высоты этого здания. Но здесь построили и построили, ничего особенного, красиво и заметно, но все-таки нет потрясения основ…
Нижняя треть здания высветлена прожекторами так, что можно рассмотреть капельки росы на блестящей поверхности стен, средняя треть уже в полутени, а самый верх только угадывается на фоне едва протискивающегося сквозь нечистый воздух города света звезд.
– Не волнуйся, – сказал Азазель, – я уже достал ключ от запасного выхода. Поднимемся до верхнего этажа…
Михаил двигался следом молча, тяжелый пистолет из-за пояса сзади переложил в кобуру скрытого ношения, оттуда не выскочит, а за поясом и потерять можно, особенно когда Азазель легко, как олень, побежал по лестнице, прыгая через ступеньку.
Лестница элегантная и подчеркнуто красивая, хоть сейчас во дворец фараона, но заметна странная неухоженность, словно ею пренебрегают.
Михаил спешил, стараясь не отстать от Аззеля, но догнать все равно не мог, крикнул ему в спину:
– Почему здесь… так… заброшено?
– Разве? – изумился Азазель. – Раз в три месяца здесь проходит пожарник, который требует, чтобы его называли пожарным, проверяет краны и огнетушители. А что тебя интересует?
– А люди, – спросил Михаил, задыхаясь, – как они?
– Чудак, – спросил Азазель изумленно, – а лифты на что?… Да и вообще, им можно, они простые, а мы романтики и флибустьеры, нам подниматься на лифте – просто позор, так мелко и приземленно! Никакой таинственности, флера преступного замысла, даже героизма и вызова обществу… Какие мы бунтари?
– Но-но, – сказал Михаил с трудом, но все равно предостерегающе, – никакого бунтарства!
– Ты прав, – согласился Азазель, – правильное бунтарство всегда сверху. Тогда не бунтарство, а необходимые народу долгожданные реформы, даже если сам народ против или вообще о них не знает, но его всегда ухитряются убедить, что вытребовал их сам с потом и кровью на пределе усилий.
Он поднимался по ступенькам легко и в том же темпе, как с первого этажа, через ступеньку, а Михаил уже на первой сотне разогрелся, взмок, а когда по спине между лопаток потекла щекочущая струйка, спросил зло:
– А почему лифтом не воспользовались?
– Да вход на лестницу, – ответил Азазель легко, – был на три шага ближе. А ты че, устал?… Ладно, еще этаж, и выберемся на крышу. А жаль, было так романтично.
Михаил стиснул челюсти, но смолчал, экономя дыхание. Азазель с какой-то целью постоянно подчеркивает, хоть и по мелочи, преимущества демонов в физической форме перед людьми.
– Ладно, – прошептал он задушенно, – я еще отыграюсь, хермонец…
Азазель наконец добежал до металлической двери, покопался с замком, осторожно приоткрыл металлическую с дырочками дверцу. Михаил дополз, хватаясь за стенку, остановился, стараясь отдышаться, Азазель тем временем осторожно выглянул.
– Ого, он уже там.
– Глазенап?
– Быстро запоминаешь, – сказал Азазель с одобрением. – Можешь вылезти наверх, но держись одной рукой за дверь, понял? Чтобы всегда был контакт с ее металлом. Никуда не отходи.
– А ты? – спросил Михаил шепотом.
– Он уже ждет, – ответил Азазель коротко.
Михаил дождался, когда Азазель медленно двинулся по просторной площадке небоскреба, и, не отпуская металлической двери, осторожно высунулся.
На самом краю крыши, на бортике, застыла под черным необъятным куполом неба рослая фигура в длинном плаще. Худая или толстая, не понять, плащ скрывает до самых подошв, а стоит этот Глазенап к ним спиной, рассматривая ночной город, только и видно, что абсолютно не страшится раскрывшейся от самых ступней бездны.
Михаил сам бы засмотрелся на эту ужасающую панораму чудовищно разросшегося города, в котором народу больше, чем не только в любом королевстве, но и в империях, но сейчас не сводил взгляда с этой странной фигуры, к которой подходил, все больше замедляя шаг, Азазель.
– Стоп, – произнес человек на краю крыши, не поворачиваясь. – Азазель, я тебя уважаю, но близко не подходи. Конечно, доверяю, но не до такой степени. Говори, что ты хотел?
Азазель послушно остановился и, хотя Глазенап так и не повернулся к нему, развел в стороны руки, показывая, что в ладонях ничего нет.
– Прости, – сказал он смиренно, – что опоздал.
– Ты не опоздал, – бросил Глазенап. – Это я пришел раньше. Вообще люблю здесь бывать. Если бы не люди, устроил бы здесь гнездо.
– Да это я так, – ответил Азазель, – чтобы тебе было приятнее. Странно, что не воспользовался.
Глазенап поинтересовался, не поворачиваясь к нему лицом:
– Говори, что хотел, не юли.
Азазель ответил смиреннейше:
– То, что не сможет никто другой.
– Ответ?
– Да.
– О ком?
– Ты уже знаешь, – ответил Азазель. – О ком я еще мог спросить у тебя?
Глазенап произнес с подозрением:
– А кто с тобой? Я вижу, стоит у двери и держится за нее так, словно от этого зависит его жизнь.
– Ну да, – согласился Азазель, – ты же знаешь, если ее отпустить, сразу же копыта кверху. А мне жалко этого мальчика. Пытаюсь натаскать за мной сумку носить.
Глазенап сказал со вздохом:
– Ох, Азазель… Ты не меняешься. Браткович сейчас передвинулся в Южное Бутово. Там ему не только безопаснее, но и больше пространства для маневра. А ему это сейчас уже необходимо.
– Расширяются?
– Да.
– Не догадываешься, – спросил Азазель, – для какого маневра?
Глазенап отметил равнодушным голосом:
– Я лучше вижу, ты лучше толкуешь.
