Глава 3
Мужчина приглашающе повел рукой в сторону распахнутой двери в комнату. Азазель тоже остановился с подчеркнутой вежливостью, пропуская Михаила.
Михаил вошел с осторожностью, но ничего необычного, один моложавый мужчина за компьютером, на стенах несколько экранов, где-то изображения улиц, где-то колонки быстро сменяющихся цифр, все стандартно для офиса, однако за следующей дверью открылось…
За спиной Азазель сказал бодро:
– Топай, топай! А то впихну.
Следующая комната оказалась чем-то средним между складом и оружейным магазином. Михаил всматривался в пистолеты, автоматы и ручные гранаты, что-то в них иное, пистолеты только с виду такие же, как у него, но даже на расстоянии чувствуется иной вес, где-то вдвое уже привычного, а это значит… многое значит для тех, кто понимает, а он насчет оружия чувствует, как говорят люди, на инстинкте.
Азазель за его спиной негромко говорил кому-то:
– … а еще и разрешение нужно на ношение. Как участник и элитный боец, он в принципе как бы должен иметь право входить с оружием скрытого ношения везде… ну, за исключением резиденции президента.
– Это сделаем, – ответили ему еще тише, – но прикрытие в случае чего вы должны обеспечить…
– Разумеется, – ответил Азазель. – Мишка, ты там копаешься, как кура в навозе, а это не навоз, а бриллианты! Что-то выбрал?
Михаил проговорил с недоверием:
– А что… что из этого можно?
Азазель хохотнул.
– Можно все, что нельзя, но нельзя вообще-то все, хотя в отдельных случаях не только можно, но и нужно, хотя не рекомендуется, но кто эти рекомендации слушает?
– А мы какие случаи?
– Которые ни в одни ворота, – сказал Азазель. – Рекомендую вот этот пистолет. Тяжеловат, правда, зато бьет, как скорострельная пушка. Вес больше для того, чтобы отдача не выбила тебе же зубы. Стрелять будешь, держа обеими руками. Бери! Сейчас тебе оформят разрешение. А я пока подберу патроны. Они тоже… непростые.
Служащий протянул пистолет рукоятью вперед, Михаил перехватил быстрый оценивающий взгляд, такие парни могут глазами увидеть больше, чем любой считывающий аппарат, но сделал каменное лицо и взял оружие, сразу оценив и вес, и какими-то фибрами, как говорит Азазель, ощутив особую прочность конструкции.
– Подожди пару минут в машине, – велел Азазель. – Я недолго. Пистолет спрячь.
Михаил послушно сунул пистолет сзади за пояс, накрыл краем майки. Если навыпуск, то и пушку можно укрыть, вышел неторопливой походкой туриста, который осматривает окрестности.
Азазель появился в самом деле скоро, снова довольный и безмятежный, как сытый кот, знающий, как тайком пролезать в погреб с запасами сметаны и сливок.
Автомобиль подхалимски распахнул перед ним дверь, Михаилу даже почудилось, что и хвостом завилял перед хозяином.
Азазель плюхнулся на сиденье, автомобиль по его жесту сдвинулся с места, очень неспешно покатил вдоль бровки.
– Куда идем? – поинтересовался Михаил.
– Да вот думаю, – ответил Азазель. – Наверное, сперва в бар «Розовая устрица». Демоны ввиду природной распущенности обожают злачные места, прям люди искусства! Потому сперва тусуются там, как гости, а потом стараются сами стать владельцами. Или открыть такие же. Тоже как люди искусства, когда выходят на развратный покой, когда разврат уже только снится.
Михаил взглянул с недоверием.
– Демон… и вдруг владелец бара?
– А что тебя смущает?
– Разве такое не заметят?
Азазель пожал плечами.
– Со старшим поколением демонов тебе лучше не встречаться, заикой станешь, а вот младшие очень даже как бы люди, а то и вовсе почти менеджеры, прости за бранное слово.
Михаил сказал с иронией:
– Как ты, к примеру.
Азазель ухмыльнулся.
– Я с самого начала, как и остальные мои двести сторонников, ориентировался жить среди людей, потому и воплотился в такую плоть, чтобы стать остальному народонаселению родным и желанным. А демоны, которые рождены в аду… сам понимаешь, у них и ориентиры иные. Да и не могут менять облик. Все простые, как вон те столбы вдоль дороги. Или хуже того, ангелы.
Михаил нахмурился, но сдержал себя, только поинтересовался:
– А деньги откуда на покупку бара?
– Даже на зарплату дворника, – сообщил Азазель, – можно накопить на открытие своего малого бизнеса. Если работать с метлой, переходя с места на место, пару сотен лет. Или больше, для многих это неважно. Да и другие, что укоренились здесь давно, могут помочь.
Михаил спросил с недоверием:
– Раньше демоны были каждый за себя.
– Как и люди в прошлом, – напомнил Азазель. – А сейчас живут большим обществом! А в большом еще и всякие разные мелкие: кружки, партии, кланы, гильдии, ордена, банды, сообщества, мафия…
Автомобиль за это время то ли сам почуял перемену, то ли Азазель жмет на педали, но ускорился, прет у самой разделительной полосы так, что встречные проносятся, едва не задевая торчащими ушами зеркал.
Здание, где расположилась «Розовая устрица», выстроено в современном стиле, то ли из железа и бетона, стилизованного для экономии под стеклопластик, то ли из стеклопластика, гулять технологиям так гулять, левое крыло нижнего этажа разрисовано похабными картинками, на которые Азазель даже не повел глазом, а вывеска из десятка экранов в ряд, по которому двигаются то ли певцы, то ли содомиты, вообще такая, что Михаил непроизвольно пощупал пистолет.
Азазель медленно проехал вдоль ряда автомобилей, выискивая место поближе ко входу, Михаил сказал с тоской:
– Господь создал такой прекрасный мир… И как его испакостили…
– Да, – поддержал Азазель, – чудовищные каменные джунгли, что душат все лучшее в человеке! Жили бы в саду, вкушали бы хрюкты с разрешенных деревьев… Кстати, а ты уверен, что Господь готовил нам участь вегетарианцев?
– Я не обсуждаю действия вышестоящих, – сурово одернул Михаил. – Я чту Устав и выполняю приказы!
– Ты прекрасен, – сказал с чувством Азазель. – Как благороднейший рыцарь в сверкающих доспехах и на белом коне… среди этой вереницы загрязняющих воздух автомобилей! Правда, уже треть электрокары, но это неважно, неолуддиты найдут причину…
Он наконец воткнул автомобиль между двумя дико затюнингованными внедорожниками с огромными колесами, выключил двигатель и предупредил:
– Когда будешь выходить, не распахивай во всю Симферопольскую!.. Нам только драки не хватает из-за поцарапанных авто. Так до спасения мира никогда не доберемся.
Михаил осторожно выбрался в щель, тяжело вздохнул.
– «Розовая устрица»? Что за устрица?…
– Нравится? – поинтересовался Азазель горделиво. – Настоящий вызов общественному вкусу!.. Даже пощечина в духе Маяковского, буревестника революции! Или это не он буревестник? А кто тогда пингвин?… В общем, один сплошной бунт. Да против всего!.. Можно бунтовать ради самого бунта, чтобы выказывать свою самобытность и полное неподчинение правилам, установленным мудрыми и скучными, что так неинтересно, хоть и правильно… Подтяни пузо, смотри орлом, но загадочно.
Михаил сказал люто:
– Я бы таких устриц уничтожал на месте.
– Не спеши, – сказал Азазель добродушно. – Из ярых бунтарей со временем получаются самые ярые защитники порядка и общественного строя. Закон маятника.
– Странный мир, – буркнул Михаил.
– Еще какой, – согласился Азазель. – Мне тоже кажется, как и тебе, у Создателя неплохое чувство юмора. Творить вселенную было непросто, вот иногда и допускал какие-то приколы в процессе.
– Я так непочтительно о Создателе не думаю, – оборвал его Михаил с суровостью в голосе.
– Не любишь ты Его, – обвинил Азазель.
К распахнутым дверям он направился с хозяйским видом, Михаил шел следом и морщился: дьявольский грохот непристойной музыки бьет по ушам, как наотмашь большой грязной палкой.
Азазель вдруг остановился, произнес негромко и с суровым предостережением:
– Михаил, если кого-то увидишь такого, который покажется демоном, не бросайся сразу изничтожать.
– Почему? – спросил Михаил.
Азазель поморщился.
– Ох эта солдатская непосредственность… Во-первых, это может быть не демон, а человек, который косит под что-то опасное и загадочное, такое у людей частенько. Подростки вообще мечтают, чтоб их принимали за стр-р-р-рашных бандитов. Но могут быть и настоящие демоны, что укоренились здесь и живут давно, приносят пользу и платят налоги, а мне поставляют полезную информацию… Понимаешь, вот так убив мелкого демона, ты можешь оборвать ниточку, что ведет к целой группе гораздо более опасных!
Михаил вздохнул.
– Грязный мир, если приходится идти на такие омерзительные сделки. Хорошо, даю слово. Ни словом, ни взглядом не выкажу своего отношения перед демоном.
– Клянешься?
– Обещаю, этого достаточно.
– Хорошо-хорошо, не сверкай глазами.
Едва переступили порог, Михаил стиснул челюсти, стараясь не замечать неистового грохота, который по отвратительному недомыслию считается музыкой, даже в Содоме было не так гадко, а еще приходится не замечать отвратительно разрисованных мужчин и женщин, почти все с крашенными во все возможные цвета волосами, даже в синие и зеленые, в нелепых одеждах, похожих на доспехи из кожи, где множество металлических заклепок, цепочек, вставок из старой меди, с шипами на плечах, груди и нарукавниках.
Азазель, не обращая внимания ни на музыку, ни на танцующих, прошел сразу напрямую к барной стойке. По ту сторону с подчеркнутой небрежностью жонглировал бутылками, ухитряясь наполнять стаканы, не разливая ни капли, высокий плечистый брюнет, обнаженный по пояс.
Михаил смотрел на бармена со смесью отвращения и желания просто размазать его по всей этой стойке: от кончиков ушей и до пояса в безобразных цветных татуировках, волосы длинные, как у распутной женщины, но собраны в пучок на затылке, просто мерзко и отвратительно.
Азазель подошел по-хозяйски, кивнул, а бармен, ничего не спрашивая, налил ему полстакана из трех разных бутылок, Азазель молча выпил, сказал задумчиво:
– Вроде бы сегодня не слишком разбавил…
– Иди ты, – ответил бармен, он покосился на хранящего неподвижным лицо Михаила. – Ты с телохранителем?… Что-то в лесу издохло. Кого-то опасаешься?
– Это не телохранитель, – объяснил Азазель. – Натаскиваю мальчишку в помощники.
Бармен посмотрел на Михаила с интересом.
– То-то он такой серьезный. Старается казаться важным?
– Старается, – ответил Азазель со вздохом. – Дурак, конечно, но кто кроме нас не дураки?… Ничего, главное в нашем деле – старание. Со временем из него толк выйдет, бестолочь останется, а это и есть самое важное для нашей работы.
Бармен хохотнул.
– А кем он был?
– Стражем мирового порядка.
Бармен переспросил:
– Он из Америки?
– А разве она все еще мировой жандарм?
– Нет, но сама о себе все еще так думает.
– Этот мальчик, – пояснил Азазель, – почти местный, хотя и не совсем.
– А-а, тогда из Моссада?
– Это уже ближе… Знаешь, я тут с непонятками столкнулся. За эту неделю на меня дважды покушались. Странно это…
– Действительно странно, – согласился бармен. – Я бы на тебя каждый день покушался. А то и дважды в день. Сопляки какие-то?
– Похоже, – ответил Азазель. – Хотя кто против нас не сопляки? Но во второй раз среди них был некто серьезный, если понимаешь, о чем я.
Бармен бросил взгляд на Михаила.
– Я понимаю, а твой… мальчик для битья и твоих непристойных шуточек знает, кто ты?
– Знает, – ответил Азазель небрежно. – Он сам оттуда, только из мелких. Люди ж подбирают выброшенных котят? Вот и я, будучи до отвращения добрым и толерантным, накормил, обогрел, теперь пытаюсь пристроить к делу. Верный и преданный звереныш все же лучше человека, что только и думает, как нож сунуть меж лопаток, да поглубже, поглубже…
– Верный и преданный? – переспросил бармен с сомнением. – Ладно, это твои заморочки. Слушай. Прошел слух, что недавно был очень большой всплеск. Как будто в наше болото упал не камешек, а рухнула целая скала!
– Ого, – сказал Азазель. – Камень все растет, скоро будет с гору, а потом с горный хребет… Вообще-то я сам интересуюсь этим бултыхом, хоть и не шибко. Тот, кто появился, рано или поздно проявится, даже искать не надо. Правда, бултых был не такой уж сильный, но нам любой не понравится. И какие предположения?
Бармен пожал плечами.
– Все насторожились, ко всем новеньким присматриваются. Стараются спровоцировать на новый всплеск, чтобы точнее увидеть, от кого пойдет радужная волна.
– Ко всем новеньким?
Бармен развел руками, в глазах мелькнула укоризна.
– Не придирайся к словам, что у тебя за привычка?… Конечно, ко всем в мире не присмотришься, и если кто затаился, такого не найти, разве что случайно.
– Ну-ну?
Бармен вздохнул.
– Ты появился сразу с двумя новенькими. Этим парнишей и красоткой, что…
Азазель сказал быстро:
– Об этом потом. А кто организовал, не знаешь?
Бармен отвел взгляд.
– Я кое-что слышал, но не хотел бы как-то быть причастным…
– О тебе нигде ни слова, – пообещал Азазель. – Ты же меня знаешь.
– Кивают на Братковича, – сказал бармен шепотом. – Но насколько это правда, не уверен.
Азазель кивнул, не меняя выражения лица.
– А-а, конкурент? То-то назвал сразу. А мог бы поторговаться.
Бармен сдержанно улыбнулся.
– Азазель, мы же друзья. А ты всегда платишь за услуги.
Азазель сдержанно улыбнулся, кивнул Михаилу.
– Мальчик, захвати пару бутылок шарлеманя, здесь оно лучшее в городе!
Бармен повернулся к шкафу за спиной, Михаил бросил на Азазеля злой взгляд, тот ответил бесстыднейшей ухмылкой рабовладельца. Бармен выставил на прилавок бутылки, Михаил перехватил его очень внимательный взгляд, вряд ли тот поверил, что его подобрали, как выброшенного в помойку котенка, но люди на такой работе в самом деле стараются не задавать лишних вопросов.
– И здесь демон, – буркнул Михаил ненавидяще, – сам демон, с демонами и общаешься.
Азазель досадливо скривился.
– Михаил… Ты бы не позорился с этими фейками. Там у вас сами уже поверили в свою пропаганду? Прекрасно знаешь, те двести ангелов, что пошли за мной, так и остались ангелами. Такими же, как и ты. И Сатан такой же ангел.
Михаил буркнул:
– Темные!
– Все мы одинаково светлые и сверкающие, – напомнил Азазель, – сотканные из первозданного света. А светлые и темные – пропаганда. Победители всегда называют себя сторонниками Добра и Света, а проигравших силами Тьмы и Зла… Да ладно, к чему нам это теология? Давай о бабах?
Михаил надменно смолчал.
