Глава 13
Коттедж, к которому в конце концов вывели поиски, уютно устроился в глубине обширного участка. Передняя часть отдана под газон, декоративные кусты и клумбы, зато с той стороны поднимаются настолько величественные деревья, что понятно, не хозяин их насадил, просто купил землю с этой красотой.
Азазель передернул затвор пистолета, Михаил смотрел, как тот приподнял рубашку на спине и сунул оружие там за пояс, а рубашку опустил.
– Останешься здесь или потопаем?
Михаил ощетинился от такого незаслуженного оскорбления.
– С чего бы я остался?
– Устал уже, – лицемерно посочувствовал Азазель. – Руки трясутся. В глазах печаль и мировая скорбь от несовершенства мира. А по-моему, он прекрасен!
Михаил проверил пистолет – вытаскивается легко, молча пошел вперед. Азазель догнал, придержал, лицо настороженное, как волчья морда на охоте, бросил короткие взгляды по сторонам.
– Держись за моей спиной, – бросил он тихо.
– Что-что?
– Это не оскорбление, – шепнул Азазель, – я таких ребят лучше знаю. Ты – нет… Чё, стыдно? Ладно, никому даже не хрюкну, хоть и хочется, обещаю!
– Таких или этих?
Азазель покосился с непонятным интересом.
– На что намекиваешь?
– Тогда откуда знаешь?
Азазель ответил коротко:
– Профи по всему миру обучаются по одним учебникам. Поживи с мое, каждый их шаг будешь видеть заранее.
– Ладно, – буркнул Михаил, хотя воину прятаться за спиной демона не пристало, но с другой стороны, Азазель сейчас служит святому делу, а знает этот мир в самом деле пока лучше, – иду сзади.
– Я зайду с той стороны, – сказал Азазель, – а ты будь здесь. Место очень ответственное, понял?
– Сам ты козел, – ответил Михаил, – хермонский.
Азазель кивнул и пропал, словно растворился в темноте. Михаил некоторое время ждал и высматривал, как Азазель будет пересекать освещенное пространство, там укрыться вообще невозможно, яркий свет высвечивает даже охотящихся ночью муравьев, крупных и покрытых щетинками для защиты от холода, Азазеля увидят обязательно…
Тут же пришла мысль, что хитрый демон нарочито оставил его здесь, чтобы самому погеройствовать, освободить Синильду, а он, как трус, будет отсиживаться в густой тени деревьев, хотя обещал держаться за ним, а это значит, не отставать…
Жесткий и сильный голос произнес сзади:
– Замри!..
В ту же секунду Михаил ощутил, как затылка коснулся холодный ствол пистолета.
Не двигаясь, он проговорил дрогнувшим голосом:
– Замер я, замер…
Голос произнес:
– А где остальные?… Одного вижу, кто еще?
– Только двое, – ответил Михаил.
– Врешь, – проговорил голос. – Двое не пойдут на группу. Говори, или вышибу мозги!
Михаил чувствовал, как палец неизвестного за спиной чуть-чуть прижал спусковую скобу, и как бы он ни ответил, все равно пуля разнесет затылок, а повернуться он не успеет, Азазель не зря напомнил, что рефлексы такие же, как у любого человека…
– Вообще-то, – начал он, но договорить не успел.
Нечто размытое мелькнуло рядом, Михаил ощутил, как смертельный холод от пистолета перестал обжигать затылок. Поспешно разворачиваясь, успел увидеть, как рядом словно бы пронесся плотный сгусток ветра.
Чужой пистолет исчез вместе с рукой до локтя. Плеснуло красной струей с такой силой, что в воздухе повисла кровавая пыль. Огромный мышчатый мужик дико закричал, в непонимании уставился на обрубок руки, из которого бьют струйки крови.
Азазель, возникнув рядом, брезгливо поморщился, коротким толчком в грудь вмял ее с мягким хрустом, сплющив как мокрую глину почти до позвоночника.
Крик прервался, тело рухнуло на землю.
– Помнишь, – сказал он Михаилу ровным голосом, – как мужественно терпели боль в старое доброе время? Вскроешь, бывало, живот и кишки оттуда вытаскиваешь, а он костерит тебя по-всякому или боевые песни поет, чтобы выказать презрение… А теперь орут, как бабы.
Михаил не мог выговорить ни слова, его трясло, на какое-то мгновение почувствовал, что сейчас извергнет содержимое всего желудка.
– Перестань…
– Проехали, – сказал Азазель, – ладно, теперь надо спешить.
Михаил дернулся вперед, Азазель ухватил его за плечо.
– Стой!..
Михаил спросил шепотом:
– Что стряслось?
– Там целый взвод, – сообщил Азазель. – А то и больше, отсюда не видно. Можно бы, конечно, понаблюдать, как тебя замочат… в смысле, лишат жизни, но это слишком просто, а я только начал наслаждаться твоей дуростью, что красиво называется святой простотой. Я достойный квирит, люблю цирцензесы!
Михаил напомнил:
– Крик там услышали.
– Наверняка, – согласился Азазель. – Теперь держись. Иди за мной следом шагах в трех. Чуть в сторонке, чтобы им проще было в нас целиться. Стреляй сперва, потом спрашивай, кто там.
Михаил рассчитывал, что красиво ворвутся через дверь, стреляя направо и налево, но Азазель умело и без скрипа открыл окно, быстро скользнул через подоконник, тут же повернулся и подал ему руку.
– Здесь была сигнализация, – сообщил он шепотом, – но я ее отключил, чего они еще не знают.
– Ненадолго?
Азазель ухмыльнулся и, встав рядом с дверью, ответил шепотом:
– Сейчас придут проверить.
В комнату ворвались трое крепких мужчин с пистолетами в руках, у одного даже короткоствольный автомат. Михаил нервно сглотнул слюну: именно из таких изрешетили его тело, когда оно еще принадлежало прежнему владельцу.
Он только-только вскидывал пистолет, как буквально из пространства появился Азазель. Михаил едва успел увидеть короткий взмах руки. Всех троих снесло с пути, как сухие листья ветром.
Тела с силой ударились о стену, но не успели рухнуть на пол, как Азазель развернул его и с силой толкнул в спину.
– Быстро в спальню!
Михаила будто выстрелили из пушки, с разбега ударился в дверь, та рухнула с грохотом, успел увидеть привязанную к спинке кровати Синильду, рядом двое мужчин с короткоствольными автоматами в руках, злые и ощетиненные.
Он выстрелил первым, и оба дернулись и завалились навзничь, каждый с пулей в голове.
Синильда вскрикнула с испугом:
– Михаил! Здесь опасно!
– На Земле везде опасно, – сообщил он и, не дожидаясь ответа, выхватил нож и быстро разрезал веревки. – Ты как?
– Цела, – ответила она коротко. – Ты такой быстрый… Спасибо, ты спас меня.
– Побудешь здесь? – спросил он. – Я могу понадобиться Азазелю…
Она размяла руки, подобрала с пола пистолет одного из боевиков.
– Я дождусь тебя.
– Только никуда не выходи, – сказал он умоляюще. – Я никогда ничего не боялся, но сейчас страшусь, что с тобой что-то случится.
Она мягко улыбнулась.
– Иди. Когда ты есть, со мной ничего не случится.
Он выбежал из спальни, настороженный и с пальцем на спусковой скобе, дико огляделся. На первом этаже вроде бы пусто, но на втором слышатся крики, одиночные выстрелы.
Стараясь двигаться как можно тише, он устремился вверх по лестнице, там короткий коридор в обе стороны, а слева из одной из комнат снова донесся выстрел.
Михаил поспешил в ту сторону, там три двери, но сейчас тихо, он примерился, в какую комнату вскочить, как вдруг за спиной простучала автоматная очередь. Он выгнулся от дичайшей боли в спине, чувствуя как раскаленные комочки металла пробивают его мышцы и кости лопаток, вонзаются в плоть и разрывают внутри важные органы.
Развернувшись, он успел выстрелить, но там стрельба умолкла. Как из ниоткуда появился встревоженный Азазель, лицо бледное, глаза расширены в испуге.
– Ранен?
Михаил прошептал:
– Задело…
Он чувствовал, как тело, не подчиняясь его воле, опускается на пол. Азазель моментально оказался рядом, подхватил, глаза стали сумасшедшими.
– Задело?… Ты издыхаешь!.. Идиот, ты уже убит!..
Михаил и сам чувствовал, как жизнь медленно покидает его тело, Азазель наклонился, огромный как гора, разорвал рубашку на груди и с силой надавил обеими ладонями.
Боль стала сильнее, и хотя он умеет отстраняться от нее, но сейчас не получается… нет, получилось, однако через минуту сообразил, что это от раскаленных ладоней Азазеля жар вливается в это неподвижное тело и не выпускает остатки жизни.
– Не шевелись, – предупредил Азазель с таким видом, будто не понимает, что распростертый на полу не может согнуть даже палец, – лежи, подлечу твое мясо малость… Ого, да и кость раздроблена! Здорово они тебя… Кто-то не по книжке действовал.
Михаил не двигался, жар уже растекся по телу, ожег пальцы рук и ног, а теперь печет, как раскаленным железом, спину и грудь, заращивая разорванную плоть.
– Тех в спальне, – поинтересовался Азазель деловито, – оглушил или связал?
Михаил ощутил, что уже может шевелить губами, прошептал слабо:
– Не успел бы…
Азазель охнул:
– Ты что, убил обоих?
Михаил взглянул исподлобья, губы едва двигаются, но он сумел выдавить:
– Мне показалось, ты этого и хотел.
– Ты что, – воскликнул Азазель патетически. – А твое человеколюбие? Ну ладно, о нем промолчим, какое может быть человеколюбие в постиндустриальном обществе? Да еще когда до сингулярности рукой подать? Но почему не оставил хоть одного для допроса и зверских пыток? Для дела и удовольствия? А лучше парочку, чтобы ловить на перекрестном!.. А теперь что?… Нельзя быть таким прямолинейным, ты обрубил все нити, а могли бы выйти на организаторов… ты лежи, лежи! Я еще и бить буду. Лежачих бить хоть и нечестно, зато безопасно.
Михаил ответил угрюмо:
– Как-то ты не учел, что я хочу всех не просто убить… а очень даже убить!.. Не так уж точно и рассчитываешь.
– Просто ты непредсказуемый, – заявил Азазель. – В тебе слишком много человеческого, да-да!.. Ты же ангел, должен быть чист и ясен, один как бы интеллект… уж прости, что такую глупость о тебе брякнул, но как-то вот так-то оно со стороны, если не вникать, а смотреть издали и не слишком внимательно.
Михаил пошевелил рукой, ощутил, что начинает возвращать контроль над телом.
– Ладно, что теперь?
– Синильда освобождена, – сообщил Азазель, – если ты и ее не пристрелил, а мы ждем следующего шага.
– Каким он будет?
Азазель пожал плечами.
– Кто-то знает… Я бы поставил на то, что его не будет. Ребята убедились, что можем действовать очень быстро и предельно жестко. Возможно, откажутся от такой идеи.
– А какая у них идея?
Азазель ответил раздраженно:
– Это у тебя надо спросить. Если тех двух убил сразу, не допросив…
Михаил взглянул исподлобья.
– Я не говорил, что в спальне были двое.
– Это просчитывается, – ответил Азазель самодовольно. – Поживешь с мое, будешь знать все заранее, все ситуации повторяются… Ладно, сосредоточься. Скоро полиция явится…
Он быстро пробежался с тряпкой, протер блестящие поверхности, потом с раздражением отбросил ее в сторону.
– Да кто тут будет снимать отпечатки? Не олигарха же замочили.
– А что насчет полиции?
– Уже вызвал! – повторил Азазель. – Такое не скроешь… да и зачем? Мы не нападали, а только использовали гарантированное государством и горячо одобряемое населением право на самооборону.
Он исчез, через минуту вернулся с все еще трепещущей Синильдой. Она увидела его на полу в луже крови, отбросила пистолет и с криком «Ты ранен?» бросилась к нему.
Азазель спросил быстро:
– Чего они хотели?
Синильда упала на колени перед Михаилом, он вздохнул с облегчением, ощутив ее ладонь на все еще раскаленном лбу.
– Ничего не знаю! – ответила она, не отрывая взгляда от лица Михаила. – Меня держали с темным мешком на голове и со связанными руками, словно я глава мирового терроризма!..
– Что спрашивали? – спросил Азазель жадно.
Она не сразу ответила, все еще всматриваясь с любовью и нежностью в бледное лицо Михаила:
– Вопросы какие-то дурацкие. Добивались, кто вы такие и чем занимаетесь. Откуда я такое могу знать?… В нашей профессии чем меньше знаешь… Я так и объяснила.
Азазель перевел дыхание, расправил плечи, а на Михаила взглянул уже с прежним огоньком в глазах.
– А ты хорош… Где твое тело научилось так драться?…
– Это не тело, – ответил Михаил с неудовольствием. – Я был рожден воином! Мне стоит только посмотреть на оружие, и я уже знаю, как им пользоваться. А огненный меч при мне с момента рождения.
Синильда слабо улыбнулась:
– Вы еще и шутите… Лежи-лежи, ты ранен, забыл?
– Он ранен легко, – сообщил Азазель. – Я уже посмотрел. Синильда, выйди на крыльцо и помаши «Скорой» и полиции, а то заблудятся.
Она торопливо вскочила.
– Сейчас бегом приведу!
Азазель выждал, когда выскочит из комнаты, сказал тихонько:
– Две раны я оставил.
Михаил шевельнулся, в бок и плечо кольнуло острой болью.
– Ты… чего?
– В тебя стреляли, – пояснил Азазель. – По моим прикидкам, один из наблюдающих издали сумел уйти… Им будет подозрительно, если ни одна пуля тебя или меня не задела. Лучше, конечно, тебя, меня все-таки жалко, а тебя с какого перепугу? «Скорая» сейчас подъезжает к участку, полежишь в больнице денька два, как простой человек… Сомнения особо подозрительных на твой счет отпадут, ты знаешь, о ком я, а потом выйдешь. Я оставил простые ранения, одно сквозное, а второе с пулей в мякоти. Все чистое, инфекции не подхватить даже в больнице.
– А расспросы?
– Не трепещи, – успокоил Азазель. – Я такую дымовуху запущу и столько ложных следов набросаю, сам майор Пронин спасует. А ты ж еще и стукнутый, забыл?… В смысле, потерявший долговременную память.
