Глава 7
Михаил искоса поглядывал на Синильду, она побледнела и напряжена, но держится достойно, с некоторой даже надменностью, а что молчит, это явно не хочет показать, как дрожит ее голос.
Видимо, прав Азазель, умные девушки с блистательной внешностью стараются подняться повыше, чем просто работать в бюро эскорта, потому свободное время мучают себя в тренажерных залах, на уроках театрального мастерства и всяких бальных танцев, а на кухне вынужденно отказываются от всяких вкусностей. И заранее стараются научиться тому, что может пригодиться в кино: красиво падают, стреляют, ездят на мотоциклах…
Азазель погнал автомобиль по пандусу в подземный гараж, оттуда втроем поднялись на его этаж. Сири замешкалась, открывая дверь, Михаил покосился на Азазеля, тот стоит с дико искривленной рожей и выпученными глазами.
– Ты чего?
– Приучаю, – ответил Азазель, – чтобы узнавала. Если вдруг приду с такой же побитой рожей, какая у тебя, а она меня в дом не пустит.
Дверь распахнулась, Азазель галантно пропустил обоих вперед, но сам вошел, на ходу сбрасывая туфли и расшвыривая по прихожей, а еще стаскивая через голову модную рубашку с бриллиантовыми запонками.
Синильда сказала уже прежним щебечущим голоском:
– Если вы не против, я в ванную.
– Не против, – ответил Азазель и вздохнул вдогонку. – Почему я не сделал стены прозрачными?
Она задорно улыбнулась, дверь ванной комнаты захлопнулась, а потом слышно было, как задвинулась и плотная штора душевой кабины.
Михаил проводил ее взглядом, а когда его чуткий слух уловил легкий шум водяной струи, сказал шепотом:
– Ничего не понимаю в этой вашей жизни! После того урока, что получили… рискнули снова?
– Ты о чем? – спросил Азазель. Всмотрелся в серьезного Михаила, издевательски хохотнул. – Все еще не понял, что мир велик и даже Москва побольше Рима?… Намного побольше.
– Ты о чем?
– Это другие, – пояснил Азазель. – Те наехали на мой бизнес, хотели получать по старинке процент, а в этот раз некий некто заинтересовался именно тобой. Так что будь настороже. Это было неспроста.
Улыбка исчезла с его лица, взгляд стал холодным и расчетливым.
– Заметно, – буркнул Михаил.
– Нет-нет, – уточнил Азазель, – ты еще не понял. Это было еще не покушение, как ты возомнил в своей гордыне. И не связано с тем орлом, что так классно обработал твою харю. Надо бы тебе походить с такой дольше, вживаясь в роль человека.
Михаил подумал, кивнул.
– Да, это как-то мелко.
– Кто-то нами заинтересовался еще, – пояснил Азазель. – С их стороны это простая, даже рутинная проверка. Чтобы понять, тот ли ты, кто появился в этом мире и который дурацки выдал себя четырьмя всплесками. В этом деле никакой точности, если всплеск не рядом. Эти люди были посланы умереть…
– Что?
Азазель поморщился.
– Не понимай все так буквально. Конечно, умирать не собирались и даже не думали, что их послали на смерть. Подумаешь, замочить или даже просто отхреначить двух городских пижонов!.. Но теперь, хоть мы себя и не выдали, но крутыми парнями показали. От тебя могут отстать, а могут и не отстать… Понимаешь, что это значит?
– А от тебя?
Азазель ответил почти весело:
– А меня за що?… Я здесь свой. Во-первых, демон для тех, кто в теме, к тому же совсем не мелкий. Со мной лучше не связываться даже архангелам. Ну ладно, за исключением тебя. Всех остальных побью. А кто не в теме, для тех я достаточно крутой бизнесмен, который всегда умеет дать сдачи.
Михаил взглянул на него в упор.
– Тогда почему наехали на твой ресторан?
Азазель чуть приподнял бровь.
– А на нем написано мое имя? Знаешь ли, здесь иногда регистрируют на посторонних лиц…
– Я вот все думаю, – проговорил Михаил, – если ты на их стороне, почему не ударил в спину?
– Гм, – проговорил Азазель в подчеркнутом затруднении, – а в самом деле… почему такое не пришло в голову?… Эх, что ж ты так поздно подсказал!.. Ладно, еще случай точно будет. За мной не заржавеет.
Донесся стук отодвигаемой двери душа. В комнате появилась Синильда, стройная, красиво завернувшаяся в широкое махровое полотенце, на голове замысловатый тюрбан из полотенца поменьше.
Улыбнулась обоим мило, у Михаила от ее улыбки ликующе подпрыгнуло сердце.
– Заодно и голову помыла, – прощебетала она. – Это чтоб вы не выгнали на ночь на улицу девушку с мокрой головой, где сразу простужусь. Я ж такая нежная, сразу откину копытца.
– Нет, – сказал Михаил серьезно, – не выгоним. И у тебя не копытца.
Он покраснел, вспоминая, как с нежностью мял и тискал ее всю, даже эти маленькие ступни, как принято говорить о женских, хотя у Синильды не маленькие, а вполне пропорциональные ее росту, но такие нежные, вкусно пахнущие…
Она ответила с печальным вздохом:
– Твой друг выгонит.
– И он не выгонит, – заверил Михаил и посмотрел на Азазеля строго. – Он не совсем злой, хотя я его не понимаю. И вообще…
Азазель сказал патетически:
– Синильда, он встанет за тебя горой и размажет меня по стенам, если обижу тебя словом или взглядом. Про остальное вообще молчу ввиду нехотения быть убитым прямо здесь и сейчас.
Она мило улыбнулась Михаилу.
– Странные вы ребята… Нет-нет, я не спрашиваю, чем занимаетесь. В нашем агентстве приучают не задавать таких вопросов.
– Очень предусмотрительно, – подтвердил Азазель. – Все люди такие разные и совсем, к счастью, не ангелы… Перекусим на ночь?
Михаил смолчал в затруднении, а Синильда весело прощебетала:
– Только если без кофе. Я после него не засну.
– Тогда легкий ужин, – решил Азазель. – Все равно сразу не заснем после такой встряски. Хотя почему нет? Я спать люблю.
Михаил помнил насчет двойственной природы человека, который сам по себе скот, но с душой от Всемогущего, и даже понимал мудрость насчет того, что проще поддаться зову плоти, чем сражаться с ним постоянно, но то ли не получалось на практике, то ли что-то еще, но продолжал держать в руках Синильду и потом, не желая расставаться с ее теплом и нежностью.
Наконец, расцепившись и выравнивая дыхание, они лежали рядом на постели, и все равно чувствовал хоть и не зов плоти, но неодолимое желание держать ее в объятиях, защищать, беречь и спрятать от этого опасного мира…
Она, как чувствовала, положила голову ему на плечо, а согнутую в колене ногу забросила чуть ли не на грудь, прижалась, и он наслаждался этим единением, когда зов плоти вроде бы удовлетворен, однако нежность к этой хрупкой и самоотверженной женщине едва не выплескивается из ушей.
Азазель, который может спать, а может и не спать, уже лениво переругивается с Сири, а та ему отвечает довольно язвительно. Азазеля, как уже понял Михаил, такое еще больше забавляет, и он продолжает ее дразнить, как он сказал, развивать ее машинный интеллект.
Синильда пощекотала ресницами ему грудь, тихонько вздохнула.
– Нужно подниматься… Слышишь, твой друг жарит шашлыки…
Михаил потянул носом, тут же в желудке квакнуло. Синильда подняла голову, улыбнулась ему и, убрав ногу, вскочила одним движением, полным красоты и грации.
Он лежал несколько минут, любуясь, как она одевается, а когда обернулась к нему, уже готовая к выходу, он поинтересовался:
– А краситься что… не будешь?
– У меня татуаж, – ответила она с милой улыбкой. – Не хочу, чтобы ты пугался утром.
Он торопливо вскочил, быстро оделся, а когда вышли из спальни, Азазель уже расставлял тарелки по столу.
– А-а, – сказал он, поднимая голову, – день без ссор – крепкий сон?… Доброе утро.
– Утро доброе, – ответила Синильда благовоспитанно. – Как спалось?
– Бабы снились, – сообщил Азазель. – Но я эту проблему решаю легко.
Она светски улыбнулась.
– Можно было позвать Злату.
– Да не хотелось тревожить девушку по такой мелочи, – ответил он. – Тащиться через половину города ради такого пустяка?… Михаил, пойди помой руки и садись за стол.
– Он уже помыл, – сказала Синильда. – Отряхнул и помыл.
– Тогда за стол, – пригласил он. – Если шашлыки не удались, бейте Сири. Хотя, правда, готовит их она впервые…
Из динамиков раздался обиженный детский голосок:
– А почему всегда виновата Сири?…
– Гм, – сказал Азазель озадаченно, – а в самом деле… Женщины виноваты, на них изначально первородный грех, нечего было со Змеем прелюбодействовать, а вот ты, Сири, в самом деле беспорочна… Ладно, ешьте, не умничайте!
Новое блюдо со странным названием «шашлыки» оказалось не просто восхитительным, а просто дивным. Каким же оно будет, когда Сири подучится готовить? Михаил ел с жадностью, оголодавшее за ночь тело жрет так, что за ушами трещит, Азазель с ехидной улыбочкой переложил на его тарелку еще с десяток крупных ломтиков, и хотя по правилам пристойности нужно было сказать торопливо «Что вы, что вы, достаточно!», Михаил лишь кивнул и посмотрел на горку еще горячих кусочков мяса на основном блюде в центре.
У Синильды на запястье изящные часики с человеческой нечестивой магией, Михаил то и дело скашивал глаза, посматривая, как там постоянно меняются картинки, иногда доносится мелодичный звонок. Синильда отвечала редко, но сейчас почему-то очень быстро выхватила из сумочки смартфон, прижала к уху.
– Я здесь, – сказала она так торопливо, что почти крикнула. – Как у нее?
Михаил невольно прислушался – это среди людей считается неприличным, но что здесь неприличного? – и четко услышал женский всхлипывающий голос:
– Химию отменили… Говорят, не выдержит нового сеанса!.. Да и бесполезно, так сказали, метастазы уже везде… Прости, не могу удержаться, реву все время…
– Крепись, – сказала Синильда, – сейчас еду.
Связь оборвалась, Синильда сунула коробочку в сумочку, Михаил искоса посматривал на ее ставшее суровым лицо.
– Неприятности?
– Младшая сестренка умирает, – ответила она неохотно. – Просмотрели простейший рак желудка, но теперь метастазы даже в мозгу… Прости, я должна отлучиться.
– Надолго?
Она взглянула на него зло и растерянно.
– Не понимаешь?… У меня сестра умирает!.. Я должна быть там.
Она ухватила сумочку и выбежала из комнаты. Михаил вскочил, едва не подавившись куском мяса, догнал ее в коридоре.
– Но если умирает, что ты можешь?
– Посижу с нею, – бросила она на бегу, – буду держать за руку.
– Это поможет?
– Нет, но ей будет легче.
– А тебе?
– Мне тяжелее, – огрызнулась она, водя пальцем по экрану смартфона, – но кто о себе думает в таких случаях?
Выбежали на улицу, тут же подъехало такси.
Михаил забежал вперед и распахнул перед Синильдой дверцу, как видел в каком-то фильме, а потом, усадив Синильду, поспешил обогнуть автомобиль спереди и сесть с нею рядом.
Она бросила коротко, не глядя в его сторону:
– Тебе ехать со мной не стоит.
– Почему?
– А зачем? – спросила она раздраженно и с тоской в голосе. – Я сейчас никакая… Мне нужно поддержать сестру.
– А мне тебя, – ответил он.
Она метнула в его сторону короткий взгляд, вроде бы полный удивления, но тут же ее лицо стало сосредоточенным, всеми мыслями она уже там, в больнице, рядом с младшей сестренкой.