Часть четвертая. Страшные немецкие сказки
Глава 1. Гензель и Гретель
Я пришла в себя от глухого удара. По телу разлилась ноющая боль. Поморщилась и шумно выдохнула. Да уж, если не везет, то не везет по полной. Запах травы, земли и приближающихся заморозков. Очень знакомо, только не разобрать, где уже такой чувствовала. По телу пробежала волна маленьких легких укольчиков. Тело напоминало, что провело достаточно времени в неудобной позе, и теперь пыталось восстановить кровообращение. Так, стоп.
Я приняла сидячее положение и оглянулась. Ага, полянка, укрытая листьями, уныло-рыжими и желтыми. Ввысь голыми ветвями-руками тянутся деревья, вечнозеленые ели угрюмо взирают с высоты своего немалого роста. Я медленно поднялась на ноги, стряхнула с одежды веточки и налипшую грязь. Сделала глубокий вдох и тут же передернула плечами. Холодно. Куда меня занесло? Кстати, бальный наряд куда-то делся. На мне родные джинсы и куртка, вещи, в которых я приехала в Гамбург. Вот уж тебе спасибо, прекрасный Гартаг, что швырнул меня неведомо куда не в бальном платье и туфлях на шпильках. Вряд ли меня ждет приятная прогулка, поэтому вид должен соответствовать.
— Не подозревал, что будет так, — вдруг рядом раздался голос Стефана.
Резко обернувшись, я увидела прозрачный купол, закрывающий от ветра и холода черный рояль. За роялем сидел Стефан. Выражение лица у брата было задумчивым и отстраненным. И хоть он находился в нескольких метрах от меня, я прекрасно слышала каждое слово.
«Шпигельванд», — подсказала память.
Да, это то самое место, в котором я уже однажды была. Стефан не любит здесь видеть посторонних. И тут нас обоих так закинуло. Прямой намек, что нигде нельзя спрятаться. Даже от себя.
Брат встал и прошел сквозь стеклянную стену. Черный плащ, распущенные волосы, пустой взгляд. Будто воспоминание о самом себе. Ни следа от того циничного, самоуверенного и лощеного Главы Зеркальщиков.
Хотя понятия даже не имею, как сейчас выгляжу сама. Поэтому обсуждать его нет смысла.
— Что будем делать?
Ну а что? Одна голова хорошо, а две — лучше, согласитесь. Да и пусть уж лучше злится и умничает, чем ходит вот такой вот… Задавая вопрос, я как раз и ожидала, что он скажет какую-нибудь резкость, однако ничего подобного не произошло. Стефан только задумчиво потер подбородок и не торопился ничего говорить.
— Попытаемся мыслить логически, — наконец-то произнес он. — Вероятно, меня не хотели сюда забрасывать. Но объединенный дар утянул за тобой. В плюс это или в минус — пока неизвестно. Но будем надеяться, что в плюс.
Я кивнула. Говорить не особо хотелось, а при всех своих недостатках Стефан обладал умом и опытом проживания среди местных зубастых тварей.
— Теперь дальше… Шпигельванд. — Брат осмотрелся, будто хотел заметить что-то новое, упорно не желающее попадаться на глаза. — Нас занесло сюда не просто так. Это прямой намек, что источник всех неприятностей надо искать в себе.
— Надеюсь, у тебя нет какого-то страшного темного прошлого, которое выползает по ночам и утаскивает души людей в Зеркалье? — пробормотала я.
Стефан прикусил нижнюю губу. Потом мотнул головой и отрывисто выдохнул.
Не выдержав, я подошла и обняла его за плечи. Он почти вздрогнул от удивления, замер. Потом осторожно высвободил руки и привлек меня к себе. Не знаю, сколько мы так простояли. Время в Зеркалье — слишком неопределенная штука.
— Знаешь, — неожиданно тихо сказал Стефан. — Есть подозрения, что мой род — потерянная веточка от Юстуса фон Либиха.
Я пару раз моргнула. Так, очень знакомое имя. Не то чтобы часто встречала, но однозначно где-то видела.
— Его вклад в зеркальное дело до сих пор мало кто смог превзойти, — тем временем продолжил Стефан. — И правда, что тут скажешь. Но у многих из наших есть подозрения, что работал он не исключительно с физическими телами. Нет доказательств, но зеркальщики предполагают, что ему пришлось обменять свою душу на тайну Зеркалья.
Точно! Юстус фон Либих! Немецкий ученый, впервые применивший серебрение зеркал, которое помогло добиться более четкого и ясного изображения. Дело в том, что его технику, по сути, используют и сейчас, без особых изменений. Я покосилась на Стефана: потомок Либиха? Так-так, очень интересно.
— И-и-и? — аккуратно поторопила его. — Хочешь сказать, что тайна могла как-то раскрыться?
Стефан поковырял носком землю. Вымазал ботинок и криво ухмыльнулся:
— Или просто исчезло то, что тайну эту сдерживало. Пока я мотался к Шмидту, Клаус и Крампе отыскали весьма любопытную информацию: наша первая жертва — тоже потомок Либиха.
Я приподняла бровь. Это уже интересно.
— То есть что-то могло выбраться из Зеркалья и сделать много нехороших вещей? Но тогда зачем этому Леманн?
— Он был супругом шатты, — задумчиво сказал Стефан. — А она могла кое-что знать, что зеркальной заразе могло совсем не нравиться.
— Звучит как бред, — искренне призналась я.
Он ничего не успел ответить, где-то совсем рядом раздался испуганный женский крик.
— Помогите!
Мы переглянулись, помедлили долю секунды и кинулись к деревьям. Кто бы там ни был, стоять на месте просто не имеем права.
Почти одновременно оказались на узкой тропке, затерявшейся среди стволов елей. Аромат хвои дурманил и кружил голову. Но вместе с тем в него вплетался запах корицы и свежей сдобы. Мы со Стефаном недоуменно переглянулись. Откуда?
— Помогите! — вновь кто-то крикнул, но уже не с надрывом, а с какой-то необъяснимой неуверенностью.
Стефан приложил палец к губам, давая знак молчать. А потом двинулся вперед, поманив меня за собой. Я, стараясь не дышать, последовала за братом. Криков больше не слышалось. Один раз донеслись сдавленный хрип и тяжелое срывающееся дыхание. Я прислушалась, Стефан замер. Но снова все исчезло. Еще шаг, он покачнулся. Внутри плеснуло кипятком от ужаса, я вскрикнула и вцепилась в его руку, резко потянув назад.
«Веду себя как полная дура», — промелькнула мысль.
Но когда я посмотрела вниз, поняла: не дура, но интуиция. Лес резко закончился. Мы стояли на огромном обрыве, нависшем над полноводной рекой. Голова невольно закружилась, а к горлу подступила дурнота.
— Откуда тут все это? — прошептала я.
Мать его, Зеркалье. Это только тут может быть, что на голом камне растет лес, а обрыв появляется из ниоткуда.
— Это еще что, — пробормотал рядом Стефан, подхватил меня под локоть, словно чувствуя мое недомогание, и указал куда-то прямо: — Лучше взгляни на это.
Оперевшись о плечо Стефана, я перевела взгляд и ахнула. На противоположном берегу, если его так можно назвать, утопая в сочной зелени, высились изящные башни белокаменного замка. Отражение Нойшванштайна, лебединого чуда, одного из знаменитейших замков Германии. Но в то же время только отдаленная его копия. Потому что стены этого замка сияли лунным серебром, заставляя поверить в чудо.
— В моем Шпигельванде такого никогда не было, — затаив дыхание, сообщил Стефан.
— Значит, теперь есть, — протянула я. — Ну или попросту это не твой Шпигельванд.
— В этом есть логика, — неожиданно согласился он.
Ветер донес аромат сахарной пудры, ванили и мастики. Внезапно ужасно захотелось попробовать лакомство, которое учуяла. И тут же чуть не разобрал смех: какое еще лакомство? Даже в Зеркалье свои законы, а значит, и запахи отражаются согласно тем, что есть в реальном мире. Не будет пахнуть позднеосенний лес выпечкой, а пыльный обрыв — леденцами.
— Если б не знал, что замки строят из камня, то поверил бы, что этот слепили из глазури, — вдруг тихо произнес Стефан.
Я пораженно уставилась на брата. Так, не обонятельная галлюцинация, раз он тоже об этом думает. Он нахмурился. Видимо, в голове проскочили подобные мысли. На ум неожиданно пришла сказка о девочке и мальчике, забредших в лес и отыскавших домик из сладостей. Только вот его хозяйкой была злая ведьма, замыслившая съесть деток на ужин. При этом делала все подозрительно схоже с нашей отечественной Бабой Ягой. У той тоже особая страсть к юной плоти в собственном соку. Тьфу, что за мысли! Мы, конечно, брат и сестра, но на Гензеля и Гретель не тянем совершенно. К тому же там обычно смекалку проявлял брат, а тут поровну.
— Соня, у меня плохие новости, — вдруг сказал Стефан и подергал меня за рукав.
Обернувшись, я охнула. Лес поглощала тьма, живая, мерзкая, затягивающая все густой смолой. По коже пробежал холодок. Стоять нельзя, срочно бежать! Куда?
Пропасть приветливо раскрыла объятия. Прыгай, милая. Вот тебе мои острые камни, вот ледяная вода, вот подозрительные тени, рывками двигающиеся по берегу, вот их леденящий душу вой.
— Мы в полной… — сипло выдохнула я.
— В ней самой, — подтвердил Стефан.
Потом быстро присел, подхватил с земли какой-то осколок и рассек запястье. Кровь выступила тут же, окрасила кожу. Господи, какая же я все-таки дура! Кровь! В Зеркалье ею можно управлять.
Я выхватила у Стефана осколок — как ни странно, камень оказался со сколотым и очень острым краем, — но брат меня остановил:
— Нет, не сейчас. Мы не знаем, что нас ждет дальше.
Несколько капель с его запястья упало на землю. Неожиданно вспыхнул рубиновый огонь, опалил нас жаром. Тьма замерла испуганным зверем. Ей не понравилось, что кто-то может сопротивляться.
За спиной что-то зазвенело. Глянув через плечо, я еле сдержала радостный вскрик. Мост! От обрыва до самого замка. Только вот… Какой-то странный он. Очень узкий и слишком остро блестит на солнце. Присмотревшись, ощутила, что рано радовалась. Мост не имел ни досок, ни ступеней, ничего того, по чему спокойно можно было пройти на такой высоте. Если мы хотели оказаться у замка, то предстояло пройти по битым осколкам зеркал, острия которых направлены вверх. Впрочем, обувь какая-никакая есть. Просто надо идти легко… Хоть обрыв к подобной прогулке не располагает. Но делать больше нечего, надо прорываться. К тому же Стефан не сможет тут долго истекать кровью. Пока что мы не представляем, что это за тьма и как с ней бороться.
— Будем перебираться, — хрипло сказала я и подошла к мосту.
Выглядит крайне неприветливо. Но пути назад нет. Хорошо хоть призрачные поручни имеются. Коснувшись неожиданно ледяной веревки, шагнула вперед. Зеркальные осколки со звоном разлетелись в разные стороны, и я с визгом ужаса полетела в пропасть.
Внизу что-то засверкало, больно резануло по глазам. Я зажмурилась, голос пропал. В нос ударил запах сырости и пыли.
«Конец», — мелькнула мысль.
Больше ни о чем подумать я просто не успела. Сказки все это про жизнь, промелькнувшую перед глазами. То ли просто у меня с мельканием проблемы.
Но удара не последовало, даже больше — я не упала. Ноги коснулись чего-то твердого и сухого. Приоткрыв глаза, я замерла с раскрытым ртом. Помещение, темное и мрачное, потому что свет проникает только из маленького окошка, находящегося под потолком. Метлы, сундуки, с балок свисают пучки каких-то трав. В углу свалены вещи, в таком освещении и не разобрать, какие именно. Ощущение, что я оказалась в кладовке, в которую не заглядывали уже много лет. В носу закрутило, и я чихнула. Бр-р-р, прибирать надо хоть иногда. А то если не разобьешься о камни, так задохнешься от пыли.
Ну, все это хорошо, только надо выбираться.
Неожиданно за спиной что-то зашуршало. Послышался глухой рык. Я замерла, чувствуя, как похолодели кончики пальцев. Господи, это кто еще там? Мысленно просчитав, что в крайнем случае метнусь к груде вещей и буду защищаться ими (в смысле, швырять в существо), медленно обернулась.
Один из сундуков оказался раскрытым. Из него вверх поднимался черный дым, клубился, переливался алым светом. Отвести от него взгляд не получалось, он манил и звал к себе беззвучно и настойчиво, подчиняя своей воле. В ушах зашумело. К горлу вдруг подобралась тошнота. Я шумно выдохнула и прикрыла глаза. Не поддаваться. Только не поддаваться. Что бы сейчас тут ни было, надо оставаться в сознании.
— София, — еле слышно донеслось не пойми откуда. — Софи-и-и-ия…
Голос… смутно знакомый. Только где я его слышала? Шмидт… или нет, не похоже.
— София…
Я шагнула назад. Надо найти дверь! Возможно, удастся выбраться из этой дурацкой кладовки.
— Глупая-глупая девчонка, — расхохоталась тьма.
«Зато еще живая», — мысленно ответила я, отходя еще дальше и нащупывая ручку двери.
Зараза, заела! От отчаяния надавив сильнее, я с криком рухнула вслед за предательски распахнувшейся дверью.
Тьма расхохоталась.
— Беги, беги, беги! Только от меня не убежишь все равно.
Я вскочила на ноги и, навалившись всем весом, захлопнула дверь. Раздался звонкий щелчок, словно упал маленький засовчик. Я нахмурилась, но тут же махнула рукой. Возможно, не заметила. А возможно… мне кто-то помогает.
Передо мной простирался узкий длинный коридор. На стенах висели старинные портреты. Я двинулась вперед, стоять все равно не было смысла — надо искать выход. Пусть это всего лишь игра Зеркалья, но в ней надо победить. Иначе неведомо, какой конец меня ожидает.
И Стефана тоже. При вспоминании о брате внутри почему-то все сжалось. Его тоже надо найти. Без способностей он много не сумеет. Я резко остановилась. Но кровью-то он остановил тьму! Значит… сердце забилось быстрее. Способности возвращаются. Как и почему — пока не разобрать, но возвращаются! Ведь известно, что при их потере даже кровь зеркальщика не может ничего сделать.
Я поравнялась с одним из портретов. Темное полотно в резной бронзовой раме. Краски потрескались от времени, избороздив рисунок сетью отвратительных трещин. Портрет был слишком туманным, будто кто пытался замазать его, но не добился успеха, и сквозь жемчужно-серое пятно все же просматривались черты лица. Всмотревшись, я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Черные волосы, резкие скулы, яркие губы, нос с горбинкой. И взгляд — жесткий, пристальный, циничный. Такой бывает у Славки, когда она кем-то сильно недовольна. Только…
— Нравится? — вдруг искривились в усмешке губы портрета.
Я ойкнула и дернулась. Подстава, как всегда, что-то идет не так. А голос-то Славкин. И интонации даже ее, такие презрительно-веселые.
— Что происходит?
В черных глазах промелькнули усталость и боль.
— Хотела бы я знать. Еле держусь уже, — вдруг тихо сказала она. — После похода в больницу я очнулась тут. Тело замкнуто в клетке, а вот душа может блуждать по замку.
— Где эта клетка? — напряженно спросила я.
— Не знаю, — дрогнули губы портрета, только лицо при этом осталось неизменным, будто не хватало сил на мимику. — Там поют птицы. Постоянно поют птицы. И пахнет сдобой и корицей.
Да уж, безусловно, эти сведения мне безумно помогут.
— Здесь есть ведьма, Соня, — еле слышно прошептала Славка. — Очень сильная, она держала в плену вашего Шмидта. А почувствовав меня, ухватила и перетянула сюда. Будь осторожна, мне больно говорить. Я…
Портрет онемел. Только мертвый рисунок, больше ничего. Я сглотнула. Так, отогнать глупые мысли, не думать о жути. Надо выбираться. Я быстро зашагала вперед, внимательно смотря по сторонам. Возможно, придется бежать, поэтому пригодится маршрут. Хотя бы мысленно.
Стало ощутимо прохладнее. Тишина, укутывающая коридор, давила и, казалось, могла разорвать на кусочки. Затишье перед бурей. Меня тут, безусловно, ждут. Поэтому нельзя расслабляться.
Я резко остановилась и шумно выдохнула. Словно из ниоткуда возникла глухая каменная стена. Догулялась, фрау Сокольская. Тупик.
Я коснулась стены. Прохладная и сухая. А еще по ощущениям совсем не камень. Думай, Соня, думай. Если пропасть обернулась кладовкой, то и стена здесь может быть не совсем стеной.
Размышляя, я пнула ее носком ботинка. Ничего не произошло. Печаль. Значит, надо что-то придумывать снова. Идти назад — нет смысла, никаких других входов и выходов я не видела. Следовательно, там ничего не получится. Но…
Я сжала руку и вдруг осознала — Перстень Снов! Опустила взгляд и посмотрела на кольцо. Так, его точно дали не просто так. Валентин вообще не похож на существо, которое просто так сможет что-то сделать.
Задумчиво погладив синий камень, я прикусила нижнюю губу. Умные мысли упорно не желали приходить.
«Посмотри налево», — неожиданно прозвучал в голове тихий незнакомый голос, заставивший меня вздрогнуть.
Повинуясь указанию, я повернулась и наткнулась на очередной портрет. Правда, спустя несколько секунд портрет белокурой женщины исчез, словно не было никогда. В темной раме появился рисунок двери. Подобной той, которая была в кладовке. Присмотревшись, я поняла, что на изображенной двери нарисована еще одна дверь. А на той — еще. И так до бесконечности, аж голова закружилась.
«Даже здесь кому-то снятся сны. И Бесе Мэдхен — не исключение. Иди прямо и думай о своем бестолковом братце».
— Кто-кто? — переспросила я.
Странные слова, вроде знакомые, но не расшифровать. Решив, что не стоит испытывать терпение моего советчика, ступила вперед. Голова пошла кругом, со всех сторон послышалось пение птиц. Красивое, звонкое, полное светлой печали. Сильный порыв ветра ударил в лицо, едва не сбив меня с ног. Вокруг все застлал серый туман, густой и липкий. По коже пробежал морозец. Зачем я послушалась этого «советчика»?
Чудом удержавшись, я попыталась ухватиться за стену, однако наткнулась на нечто живое.
— Соня, не надо так цепляться, — сообщило оно голосом Стефана.
Распахнув глаза, я уставилась на брата. Частично потрепанного, мрачно-пафосного, с царапинами на виске и подбородке и взглядом «убью и не подходи». Нормальное стефановское выражение. Ну, немного с перебором.
— Как ты тут оказался? — выпалила я, хватая его за руку.
Кошмар, кровь залила рукав и капает на пол. Но капельки еле разглядишь — слишком маленькие. И стелются за Стефаном гранатовым ожерельем. Меня передернуло. Бр-р-р, только не смотреть, а то желудок подпрыгнет к горлу. Вроде бы ничего дикого и страшного, а… жутко. Или это такая реакция из-за объединенного дара? Будто течет и моя кровь, не только его.
— Больно?
Он немного поморщился:
— Терпимо. Ощущаю себя Гензелем из сказочки. Только там были крошки хлеба, а тут — кровь.
— Угу, — мрачно отозвалась я. — И пахнет здесь корицей и сдобой.
Жестокая сказка о Гензеле и Гретель. И пусть ее называют детской, на самом деле ничего детского там нет. Не зря же анализировали что наши, что иностранные сказки и приходили к выводу, что страшилок там столько, что хватит запугать не только детей, но и взрослых.
Мысли заметались с удвоенной скоростью. Нельзя стоять и хлопать ушами, надо что-то делать, иначе от Стефана ничего не останется. Хотя… можно ли истечь кровью в Зеркалье? Господи, мама, почему я не родилась обычным человеком? Сейчас бы варила борщ, водила ребенка в детский сад и ждала мужа с работы. Возможно.
— Когда ты упала, — тем временем сказал Стефан, — пропасть исчезла. И я даже толком не успел ничего сообразить, потому что меня утянуло прямо к замку. Правда, чтобы пройти, пришлось хорошенько постараться. В том числе грохнуть зеркального дракона. Эта сволочь не хотела пускать внутрь.
— Д-дракона? — переспросила я, захлопав ресницами.
— Угу, — кивнул брат. — Мерзкая такая зверюга, все норовила откусить мне голову. Хорошо, горгоньи приемы никто не отменял. Да и уж не знаю, радоваться или настораживаться, но способности возвращаются. При этом очень быстро. — Стефан подозрительно посмотрел на меня. — Надеюсь, на тебе это не отражается?
Чтобы один перетягивал силу другого? Интересное дело. Но пока, слава богу, ничего подобного не было. Поэтому я только помотала головой, давая понять, что готова к труду и обороне.
— Я видела Славку, — быстро сказала, понимая, что чуть не позабыла об этом.
Вкратце обрисовав ситуацию, удостоилась только короткого кивка. Не слишком помогло, но хоть что-то. История про подсказки Перстня Снов Стефану не особо понравилась, однако он тут же предложил выход:
— Прикоснись к кольцу еще раз. Может, получится найти верный путь?
Я покрутила кольцо на пальце, перед мысленным взором появился Валентин. С ног до головы вдруг прошла жаркая волна. Валентин улыбнулся, тонко и задумчиво.
— Соня, — покачал он головой. — Вот что с тобой поделаешь?
Серый туман рассеялся. Мы со Стефаном замерли друг возле дружки, не веря увиденному. Какой-то нелепый сон, галлюцинация воспаленного разума, кадр из психологического триллера с элементами ужасов.
— Кайзер, я тебя убью, — прошептал рядом Стефан.
— Я тоже, — согласилась с ним, чувствуя, как желудок мерзко сжимается, а его содержимое просится наружу.
И еще. Никогда не думала, что так боюсь высоты. И крови.
