Глава 7. Бал Горгулий
Спокойствия не прибавилось. С появлением Стефана все только ухудшилось. Мой брат — тень. Моя подруга исчезла. Крампе явился с обожженными руками, словно выгребал горящие угли из полыхающего пламени.
— Ярослава пропала, — сообщил он бесцветным голосом, когда явился ко мне под утро.
Утешил, ничего не сказать. Клаус жег Крампе взглядом так, что мог бы испепелить на месте, обладай его серебристый взор божественной уничтожающей мощью. Крампе, казалось, не видел его. Однако, сообразив, что с нами Стефан, несколько воспрянул духом, несмотря на мой скептический настрой. При этом принес и неожиданную новость:
— Состояние Шмидта улучшилось. Сегодня он приходил в себя. Правда, врачи пока запретили с ним разговаривать — очень слаб.
Все мои попытки прорваться к парню в палату были встречены весьма скептически. Накануне бала Стефан посоветовал не делать глупостей. Но при этом сам сказал, что не намерен сидеть сложа руки.
— До Бала времени полно, — сказал он, скользя по стене размытой тенью. — Успею заглянуть к Шмидту и вернуться.
— Я против, — отчеканила. — Стоит только отойти, потом не найдешь. Еще куда-то влезешь.
Стефан поморщился. Пусть было хорошо не разглядеть, но я это даже не увидела, а почувствовала. Днем тень и вовсе теряла свои очертания. Только голос звучал четко и ясно. То ли чары Теневого Короля, то ли зеркала умышленно его усиливали.
— Хорошо, будь против. Я пошел.
И исчез, паразит такой!
Я сжала руки и шумно выдохнула.
— Убью. Вот только придет в себя, и сразу убью, — сказала в пустоту.
— Твоя доброта не знает границ, — заметил Крампе, и я вздрогнула.
За перепалкой со Стефаном как-то упустила, что Гюнтер молча за нами наблюдал. Новость об исчезновении Славки никак не укладывалась в голове. Только внутри все тянуло и казалось, что не хватает воздуха. За шаг до падения, за миг до паники. Так нельзя, надо держаться.
— Что мне делать? — глухо спросила, понимая, что ответа не даст никто.
Он подошел ко мне и положил руки на плечи. Неожиданно стало немного легче.
— Успокойся, Соня. Помни, что Стефан потерял силу. Пусть он с этим временно и смирился, но характер у него не мед. А в таком состоянии — тем более. Но при этом не забывай, что сила обоих теперь в тебе. А значит, на Балу Горгулий тебе бояться нечего.
— Нечего?
— Почти.
Утешил, нечего сказать.
О чем я ему и сообщила. Крампе только вздохнул, общаться он был не настроен. Пропажа Славки выбила его из колеи. А еще невооруженным глазом видно: себя винит. И хоть я знала, что подруга сама инициатор, но легче от этого не становилось.
Я молча остановилась возле дивана с разложенным на нем нарядом от Кайзера. Красивое платье, слов нет. Только такое надевать… Вздохнула. Какая из меня утонченная дама на балу? Ей-богу, выглядит как бред психопата.
— Скажи, Гюнтер, — начала я, не отрывая взора от платья. — Могу ли я что-то узнать на Балу про пропажу подруги?
Он некоторое время молчал. Потом сглотнул и еле слышно произнес:
— На это я и надеюсь. Гартаг знает многое.
* * *
Платье на мне смотрелось идеально. Синий цвет подчеркивал бледность кожи, белокурые локоны и глаза. В какой-то момент мне даже показалось, что они изменили цвет. И замерла каменной статуей, когда в зеркальной глади за спиной отражения вдруг появилась фигура Валентина. Но когда его ладони легли на мои плечи, вздрогнула от неожиданности. По телу тут же пробежал ток. Нельзя так реагировать на едва знакомого мужчину.
— Ты через стены ходишь? — хрипло прошептала я плохо слушающимися губами.
Голова пошла кругом от его близости и аромата. Наваждение какое-то, так и с ума сойти недолго. Неужто зачаровал?
— Умею, — улыбнулся он. — Очаровательно выглядишь.
Валентин коснулся губами моего плеча, кровь тут же живым огнем побежала по венам.
— Ты мне приворотное зелье никуда не подсыпал? — мрачно отшутилась я, чувствуя, что воля стремительно тает, утекая, словно вода сквозь пальцы.
Так, глубокий выдох и вдох. Взять себя в руки. Стефан, зараза, хоть бы сейчас вовремя вернулся. Глядишь, этот щеголь руки бы не распускал! Хотя… будем откровенны, руки мне нравились, да и как он распускает их — тоже.
— Видишь ли, Соня, — бархатистым тоном прошептал мне на ухо Валентин. — У мужчин, умеющих управлять снами, есть много способностей. Одна из них — покорять женские сердца. Правда, не всех подряд. А только тех, кто способен оценить нас по достоинству.
— Прям как ломбард, — криво усмехнулась я.
Понятно, все-таки наваждение. Долой все фантазии и мечты, не о них сейчас. Валентину явно не понравилось выражение моего лица. Но комментировать он ничего не стал. Только перевел взгляд на перстень на моей руке. Коснулся указательным пальцем камня, тот вспыхнул сапфировым огнем. Красиво так, сказочно.
— Это оберег, Соня, — прошептал Валентин мне на ухо. — Из Шаттенштадта можно попасть в любое место по желанию хозяина Бала. Попроси Гартага отправить тебя к истоку бед зеркальщиков. Поверь, он сможет.
На секунду я забыла, как дышать. Неужели все так просто? Возьмет и отправит?
— Сможет? — эхом повторила я.
— Да, — неожиданно серьезно сказал он. — У меня на рассвете в гостях был Теневой Король. Он, конечно, гад еще тот и заслуживает много чего нехорошего, однако тут пообещал помочь.
Я нахмурилась. Дитер — и помочь?
— Но помощь может быть совсем не та, на которую мы рассчитываем, — словно прочитав мои мысли, продолжил Валентин. — Поэтому Перстень Снов не даст чарам Теневого Короля завладеть тобой. Как и его подчиненные шатты не смогут тебе навредить.
Я развернулась и посмотрела в глаза Валентину. Нет, ни тени насмешки. Совершенно серьезен. Кажется, ему и впрямь не все равно, что со мной будет.
Не верится. И в то же время интуиция молчит, не кричит, что надо бежать куда глаза глядят. Странно.
— Я приеду за тобой, — тихо сказал он, осторожно взял мою руку и коснулся губами пальцев. Жар залил от ступней до макушки, а щеки заполыхали.
Миг — и Кайзер Страшных Снов растворился в воздухе.
Раздался смех, и на стене напротив появилась тень.
— Никогда не видел, чтобы Кайзер расточал такие нежности, сестренка. Это победа, Соня.
В голосе не было ни намека на язвительность и иронию. Стефан говорил правду и даже не думал насмехаться. Странно, очень странно. Но вместо того чтобы спрашивать о романтическом настроении Кайзера и прошлых победах, задала другой вопрос:
— Что узнал?
— Шмидт сейчас спит. А в разум не заглянешь даже при помощи зеркал. — Стефан тяжело вздохнул. — Поэтому чем скорее мы вытрясем из Гартага парочку возможностей получить ответ, тем лучше.
Я ничего не сказала. Хоть и отдаленно понимала, каково это — потерять все, что имел. Стать тенью в прямом смысле этого слова. Да еще и не собственной, а тенью без тела. Утешить было нечем. Но… Стефан в этом не особо нуждался. Потому что сдаваться не собирался точно.
И внезапно ощутила: никогда мы не станем близкими и родными. Одного дара слишком мало, чтобы объединить двух совершенно разных людей, не связанных ни общими интересами, ни местами, ни любовью. Никогда.
…Валентин прибыл спустя четыре часа после захода солнца. Только, вопреки ожиданиям, не было ни дорогого автомобиля, ни какого другого транспорта, привычного человеку двадцать первого века.
Пришлось подняться на крышу дома Стефана. Потому что именно над ней в ночном воздухе парила роскошная карета. Словами правильно и не описать. Будто кузнец выковал длиннейшую лиану, усеянную розами с шипами, а потом свернул воедино, сотворив карету. Черные провалы окон, в которых вспыхивали жутковатые огоньки. Кучер в цилиндре и фраке с белеющим лицом: половина — чистая кость черепа, половина — живая, с молодой гладкой кожей и красным глазом, горящим живым рубином. Правит он четверкой рогатых и крылатых химер. Одна из них повернула голову в мою сторону и оскалилась. Я невольно сделала шаг назад. Может, лучше пешком? Что-то такие «лошадки» не внушают доверия, вот честное слово.
Валентин вышел из кареты. Поцеловал руку, приобнял за талию и повел к карете.
— Не бойся, моя красавица, — шепнул на ухо. — Химеры кошмаров не причинят вреда той, кого выбрал их хозяин.
— Выбрал? — оторопела я.
Нырнув в карету, поняла, что здесь вполне уютно и вполне можно проделать долгий путь, не чувствуя неудобств. И пахло тут чем-то тяжелым, сладковатым и безумно дурманящим.
«Как страшный сон, — осознала я. — И хочешь выбраться из его цепких объятий, и не можешь. А еще чувствуешь, как внутри немного щекочет ужасом и предвкушением. Просто кошмар…»
— Выбрал, — подтвердил Валентин, усаживаясь рядом.
И хоть он не прикасался ко мне, хватало только взгляда синих глаз — спокойного, холодного и в то же время такого, что обожжешься на раз. Вмиг показалось, что внутри стало куда меньше места, а напряжение возросло во сто крат. И оторвать взгляд от губ Валентина практически невозможно. Господи, почему мне в голову лезут всякие дурные мысли? Сейчас совсем не до этого!
Хотя сложно было не признать: мысли о Валентине и тлеющее пока едва различимым огоньком желание хорошо отвлекали от волнения и подступавшей при сборах к Гартагу паники. Может, он специально так?
— Может, тогда и женишься? — неожиданно раздался насмешливый голос Стефана.
Чернильная тень залила часть сиденья напротив. Я исподтишка показала ему кулак. Все настроение сбил, сволочь. Но Валентина ни капли не смутило ни присутствие братца, ни моя реакция.
— Если прекрасная фрау Сокольская, Глава Зеркальщиков Гамбурга и особая гостья Бала Горгулий, согласится стать моей женой, то… — Валентин перевел на меня взгляд.
Во рту пересохло. Зачем так смотреть? Съесть, что ли, хочет и сотворить нечто неприличное? Точнее, наоборот. Тьфу, что-то мысли совсем спутались. Какой ужас! И вообще… оба издеваются, иначе быть не может!
— Надо подумать, — буркнула я. — Там… с родственниками посоветоваться, благословения спросить.
Судя по вытянувшимся лицам обоих — не ожидали. Не буду скрывать — сама не ожидала. Ни такого ответа, ни реакции на Валентина. Он мне действительно нравился. Но быть легкой победой, особенно когда дел по горло, — не мой вариант. Вот разберемся с происходящим, вернем Стефана, отдадим звание Главы, тогда можно и пошалить.
Добирались не так долго, как можно было подумать. То ли у меня за круговоротом мыслей просто расстояние превратилось в нечто маленькое и незначительное. Не каждый день путешествуешь в карете из металлических роз, запряженной химерами. Рядом находится мужчина мечты, только вот… разобрать бы еще, чьей мечты. И вообще все мысли не об этом. Как себя вести? Что говорить Гартагу? Как будет проходить официальная часть?
Я взглянула на Валентина:
— Как себя вести, чтобы ненароком не обидеть хозяина Бала?
Валентин на мгновение задумался:
— Ничего необычного, Соня. Бал Горгулий — светское мероприятие, но не такое, как у людей. Там нет официальных представлений. Мы просто заходим. Ничему не удивляйся — обитатели Шаттенштадта со своими… — он запнулся, подбирая подходящее слово.
— Сдвигами, — любезно подсказал Стефан.
Валентин хмыкнул:
— Можно и так сказать. Те, кому мы нужны, сами выйдут навстречу.
— Ну, если им надо, то и выйдут, — пробормотала я. — А как быть с теми, кто нужен нам?
Валентин неопределенно качнул головой:
— Стефан, у тебя умная сестра. Люблю таких.
— Жалко, они тебя не любят, — не растерялся тот.
Замок Горгулий походил на огромный собор. Нереальное строение из страшных, но безумно красивых снов. Стрельчатые окна, острые башенки, готическое великолепие черного камня. Горгульи-стражи со сложенными за спиной крыльями, мощными телами и витыми рогами. Их глаза сияли, словно огни Святого Эльма, тонкие губы разошлись в приветственных улыбках. Только вот от этих улыбок по коже бежал мороз.
По широкой лестнице поднимались гости. Люди, тени, чудовища. Все были столь невыразимо разнообразны, что описать словами не получалось. Только смотреть во все глаза, впитывать каждый образ и задвигать далеко-далеко, в самый темный уголок сознания, чтобы не сойти с ума. Анализировать нельзя — только смотреть.
Валентин подал мне руку.
— Прошу, — произнес одними губами.
Я вложила в его ладонь свою и, сделав глубокий вдох, последовала, чувствуя, что позади раскинулась чернильным пятном тень. Моя и Стефана одновременно.
Мы оказались в зале. Точно таком же, который я видела во сне. Тень вальса Штрауса ласкала слух, облик музыкантов был далек от человеческого. Дирижер в маске. Фарфоровые лица танцовщиц, напоминающих балерин в музыкальных немецких шкатулках и, видимо, находящихся здесь для услаждения взора гостей. Танцующих было много, но как разглядеть тени среди теней? Свет, казалось, шел со всех сторон: мрачное золото, превращающее гостей в демонические порождения разума. Хотя… может, и не разума, а больного подсознания. Потому что подобрать другие слова я не могу.
Не дав мне опомниться, Валентин мягко закружил меня в танце. Во рту разлился горьковато-сладкий привкус, неземной аромат свел с ума. Сон стал явью, самый прекрасный кошмар воплотился в жизнь.
— Не надо меня бояться, — шепнул он. — Ты мне действительно нравишься, Соня. И если бы не все эти обстоятельства, то давно бы увез в свои владения, подальше от реального мира.
Это, конечно, льстит, что нравлюсь. Но обычно предпочитаю, чтоб у меня спрашивали: хочу ли ехать подальше или тут неплохо кормят? Кстати, одна из причин, почему у меня до сих пор нет кавалера. Очарование момента пропало, вмиг будто отрезвев, я холодно посмотрела на Валентина:
— У меня нет загранпаспорта для путешествия по другим реальностям. Так что с вывозом придется подождать.
Он чуть приподнял бровь, а потом улыбнулся. Кажется, такой ответ его ни капли не расстроил, а скорее наоборот — порадовал.
— Смею надеяться, — шепнул он, осторожно останавливая меня. Потом взял руку и коснулся губами пальцев. — До встречи, Соня. Тебя уже хочет Гартаг.
«Перехочет», — чуть не брякнула я.
— Доброй ночи, София, — пророкотало за спиной.
Поперхнувшись собственными неучтивыми словами, я взяла себя в руки и обернулась. Теперь все зависело от меня, рассчитывать не на кого. Уж лучше потом с удивлением принять помощь, чем осознать, что поддержки не дождаться.
Он стоял в нескольких шагах. С почти человеческим лицом, выше на голову, с когтистыми руками и шикарными крыльями, в которые можно уютно завернуться и никто не найдет. Но его глаза… Ледяные, светло-серые, без зрачка. Вроде и камень, а вроде и нет. Только когда смотрит — с ног до головы пробирает так, что хочется дать деру. Держись, Соня, веди себя прилично. К тому же в таком платье далеко не убежишь.
Обворожительно улыбнувшись, я ответила:
— Доброй ночи, Гартаг.
— Разрешите? — спросил он, и тут же одна мощная лапа легла мне на талию, а вторая взяла за руку. На удивление деликатно, кстати. Но в то же время с намеком, что лучше не вырываться.
— Как отказать хозяину Бала? — улыбнулась я. Правда, получилось совсем невесело, с намеком, что он как-то забыл дождаться моего ответа.
Впрочем, вожака горгулий это явно не волновало. Да и танцевал он весьма хорошо.
— Итак, перейдем к делу, — хрипло и низко прошептал он, сжимая меня в объятиях чуть сильнее, чем позволяли приличия. — Что вы хотите узнать в обмен на этот визит вежливости, София?
Я недоуменно уставилась на Гартага, понимая, что где-то упустила нечто важное. Вот так в лоб?
Хотя он поздоровался. Возможно, уже выполнен весь ритуал светских расшаркиваний, больше горгульим регламентом попросту не предусматривается.
— Мой визит столь важен, что за него можно брать плату? — постаралась невинно уточнить я. Нет, ну мало ли, вдруг не так все поняла. Потом конфуз выйдет.
Гартаг чуть ослабил хватку, однако не настолько, чтобы можно было выдохнуть спокойно. Глядя на него, я прекрасно понимала: зверь, рядом зверь. И прежде чем сделаю хоть шаг и скажу хоть слово, надо хорошенько подумать.
— Относительно, — улыбнулся Гартаг, обнажая мощные клыки. — Но все же я знаю, кто вы, София. И почему здесь оказались. Что бы там ни говорили, вы — человек. Поэтому имели полное право не являться в Шаттенштадт, подвергая угрозе собственную жизнь.
Воздух пропал из легких. Пришлось сделать глубокий вдох и фальшиво улыбнуться. Кажется, я буду убивать. Не сейчас — попозже. Но ни Стефан, ни Крампе, ни Валентин не выйдут сухими из воды.
«У меня не было выбора», — хотелось сказать.
— У меня долг перед зеркальщиками, — сказала я, ощущая, как взгляд вожака горгулий воспламеняет кровь. Но не так, как близость Валентина, что начинаешь плавиться и сгорать в предвкушении чего-то романтического и прекрасного. Тут просто бросает в жар, и понимаешь, что если сама не выстоишь, то рискуешь превратиться в пепел.
Гартаг кивнул, словно одобряя сказанное.
— Хорошо, София. Пусть так. Что ты хочешь?
«Домой хочу. И поесть нормально», — мелькнула крамольная мысль.
Пришлось тут же одернуть себя. Какой бред в голову лезет, когда не знаешь что делать и как себя вести.
— Я хочу знать: кто вредит зеркальщикам? Как вернуть брату тело и законное место Главы Зеркальщиков? А еще… хочу, чтобы с моей подругой было все в порядке и… с Золотой Тенью тоже.
В глазах Гартага вспыхнуло пламя: смешливое, голодное, ироничное. Не поймешь, что там задумал.
Музыка затихла. Мы остановились, внимательно глядя друг на друга.
— Хотите много, — наконец-то задумчиво произнес он.
— Хочу, — не стала отнекиваться я. — Но вы сами спросили.
— Сам и виноват, что поделаешь.
Мелодия полилась вновь, нежная, звенящая и прекрасная. Как рассвет над прозрачными водами. Снова Штраус, вальс «На прекрасном голубом Дунае». А у горгулий-то утонченный вкус, ничего не скажешь. В какой-то миг мне показалось, что к нам хочет приблизиться Валентин, однако Гартаг вновь подхватил меня и повел в танце. В этот раз куда более предусмотрительно и деликатно.
— Пожалуй, с теми, кто закрутил всю эту кашу, я вас непременно познакомлю, непревзойденная София. К тому же гамбургский Городовой — Ханс Хуммель. Вон он, кстати, мило беседует с тенью вашего брата.
— А что Городовой? — насторожилась я, внезапно вспомнив Данилу Александровича.
— Городовой не даст разгуляться в Гамбурге реального мира, не любит он этого. И так уже натворили, что только могли. Поэтому мы все с огромным удовольствием посмотрим на вашу битву.
Интересно, горгулий убивать можно? Или хотя бы стукнуть чем тяжелым, чтобы не улыбался так мерзко? Я прекрасно уже поняла, что в этой битве с одной стороны буду я, а с другой — та гадость, которая пакостит нам с самого начала. И тут никто помогать мне не собирается, да и ставки толком не делают. Но так как противостояние чего бы то ни было всегда должно заканчиваться, мне дадут возможность увидеть врага воочию.
— С подругой вашей… — Гартаг замолчал, а я затаила дыхание. — Зависит от вас, что с ней будет. Поэтому как вы себя там покажете, так и будет. Ваша ведьма поступила смело, но неосмотрительно. Более сильный враг утянул ее в свои владения и теперь не выпустит.
Я хрипло вздохнула. Когда уже закончится этот танец? О, а вот, совсем рядом, герр фон унд цу Шаттен, Теневой Король. Смотрит на нас так, будто готов прыгнуть гигантским хищником и уничтожить на месте. Еще бы понять почему. Настроение у него постоянством что-то не отличается. А стоит-то, словно и впрямь король. Тени вокруг него крутятся, разве что поклоны не отбивают.
— А Золотая Тень? — спросила я, не отводя взгляда от Дитера.
Гартаг гортанно рассмеялся. Я, нахмурившись, посмотрела на него. Что смешного?
— София, вы меня удивляете. Спрашивать о судьбе того, кто отдал свою жизнь за ваше исцеление?
Сердце ухнуло куда-то вниз, внутри будто плеснули кипятком. Услышанное не укладывалось в голове. Видимо, он что-то перепутал. Этого попросту не может быть!
— Вы мне не верите, — констатировал Гартаг, поняв все по моему лицу. — А зря. Райн вернул вам зрение ценой собственного существования.
Что-то меня царапнуло в формулировке, однако новость оказалась слишком тяжелой. Поверить в смерть маленькой Золотой Тени? Нет, не могу… Хотя да. Он мог. Во время обряда вызова суженого.
— Я его верну, — сказала плохо слушающимися губами.
Гартаг усмехнулся. На мгновение его глаза стали живыми и черными, как ночь.
— Удачи, София.
Страшные кожистые крылья вдруг раскрылись за его спиной и обняли меня. Земля ушла из-под ног. В нос ударил запах прелой листвы, морозного воздуха, зимнего озера. Перед глазами потемнело, и сознание ускользнуло водой сквозь пальцы.
