Глава десятая
СССР; Пермская область —
Московская область.
Март 1965 года.
Беляев и Леонов, несомненно, являлись опытными летчиками и знали назубок содержание документов, регламентирующих летную работу. Одним из таких документов была «Памятка летному экипажу по выживанию».
Она гласила: «Вынужденная посадка или приземление (приводнение) с парашютом… может произойти в безлюдной местности и вдали от населенных пунктов. Где бы ни случилось приземление, к вам на помощь обязательно вылетят поисковые самолеты и вертолеты. Если в силу обстоятельств вы оказались в течение некоторого времени в условиях автономного существования, помните: благоприятный исход зависит от вас, от вашего умения выживать в непростых условиях.
Выживать — это значит активно, целенаправленно действовать, используя аварийное снаряжение и подручные средства, а также умело применять знания и опыт для защиты от воздействия неблагоприятных факторов внешней среды.
Оказавшись в безлюдной местности, прежде чем принять какое-либо решение, сначала следует успокоиться, собраться с мыслями и оценить создавшееся положение. Необходимо вспомнить все, что вы знаете о выживании в подобных условиях, и действовать в соответствии с конкретной обстановкой, временем года, характером местности и состоянием здоровья членов экипажа. В любом случае не теряйте оптимизм и надежду на спасение. Воля, мужество, активность и находчивость способствуют успеху в самой сложной обстановке».
Особенностям выживания в безлюдной местности при низких температурах в данной Памятке был посвящен целый раздел.
«Принимайте все доступные меры для предупреждения переохлаждения организма, — говорилось в его вступлении. — Не забывайте, что при увлажнении одежды ее теплоизоляционные свойства значительно понижаются. Для их восстановления одежду необходимо высушить. Перед выполнением любой физической работы обязательно снимите часть верхней одежды, расстегните воротник и манжеты, чтобы уменьшить потоотделение. При появлении неприятных ощущений в конечностях активными движениями восстановите нормальное кровообращение…»
* * *
— Хлюпает, — задумчиво сказал Алексей, переминаясь с ноги на ногу у сосны.
— Что хлюпает? — не понял Павел.
— Вода в сапогах скафандра хлюпает. Я ведь при выходе в открытый космос и в шлюзе не меньше шести килограммов веса потерял. Вот этот вес теперь и хлюпает в скафандре. Поддевка вся насквозь мокрая.
— Чего ж ты раньше молчал?! Надо просушиться, — решительно заметил командир. — Вот что… Дров мы натаскали с запасом. Я займусь розжигом костра, а ты…
— А я?
— Чтобы не прекращать движение и окончательно не замерзнуть, попробуй на всякий случай наладить связь со спасателями по аварийной радиостанции.
— Полагаешь, работающего маяка недостаточно? Могут не принять сигнал?
— Кто его знает. Рельеф здесь непростой — сигнал может теряться. Действуй. Как распалю нормальный огонь — позову греться…
Так и поступили. Определив наилучшее место для кострища, Беляев соорудил из тонких сучьев пирамидку и принялся ее подпаливать. А Леонов вынул из упаковки аварийную радиостанцию, влез на капсулу и стал расправлять антенну…
Через некоторое время метрах в семи от спускаемого аппарата весело потрескивал костер. Павел звал Алексея вниз — погреться и просушить одежду, а тот никак не мог наладить связь.
— Тайга и сложный рельеф глушат сигнал, — кричал он сверху. — Сейчас закину антенну повыше и попробую передать сигнал морзянкой. Морзяночкой — оно надежнее!..
Занимаясь сбором дров и розжигом огня, Беляев тоже успел прилично замерзнуть. Отыскав поблизости обрывок парашютного шелка, он пытался закоченевшими пальцами привязать его меж деревьев, дабы ветер не задувал слабый огонь.
— Леша, иди согрейся и займись одеждой — кому сказал? — настаивал он.
— Сейчас-сейчас…
Устроившись на краю капсулы, Леонов поежился от ледяного ветра и отбил в эфир несколько сигналов: короткий, два длинных; длинный и короткий…
* * *
Вечером в районе дальнего военного гарнизона прошел сильный снегопад, а к ночи поднялся ветер. Добротное двухэтажное здание штаба как и прежде высилось перед небольшим плацем, а вот десяток типовых дощатых бараков основательно занесло снегом. Из выросших у черных стен сугробов торчали лишь верхние половинки окон.
Над крышей одного из бараков ветер раскачивал причудливую металлическую конструкцию — антенну местного радиолюбителя. От конструкции тянулся провод, свисавший с края крыши до форточки ближайшего окна. В окне горел тусклый желтоватый свет.
Источником света была самодельная настольная лампа, освещавшая рабочий стол радиолюбителя. Стол был завален книгами и учебниками по радиомеханике, листами с наспех записанными координатами и частотами.
Хозяин этого «творческого беспорядка» крепко спал, подложив руки под голову. Тонкие простенькие наушники немного съехали в сторону: левый остался на месте, а правый оказался на помятой щеке.
Внезапно молодой человек вздрогнул и, подняв голову, несколько секунд глядел в пустоту. Сон мгновенно отлетел.
Схватив чистый лист, он стал лихорадочно искать карандаш, попутно роняя со стола толстые книги. Отыскав, записал на листке две буквы.
— ВН… ВН… ВН… — повторил он несколько раз. — Что бы это значило?..
Вскочив и подбежав к шкафу, радиолюбитель схватил общую тетрадь, шумно полистав ее, отыскал нужную страницу с расшифровкой закодированных сигналов.
— У тебя совесть есть?! — вдруг послышался голос супруги.
Он резко обернулся. Та стояла в дверях маленькой спальни. Заспанная, с растрепанным волосами и явным раздражением на лице.
— Мне же завтра в первую смену! — зашипела она.
— Приземлились! — бросился он включать свою аппаратуру. — Орёлики-то наши приземлились! Они «ВН» передали только что, понимаешь?!
— Чего?
— Да «ВН»! Это означает «Все нормально»!
— А у тебя с мозгами все нормально? — женщина решительно подошла к супругу и сняла с его головы наушники.
— Да подожди ты! — воспротивился он. — Сейчас самое интересное начнется — спасательная операция!
— Ничего, без тебя как-нибудь спасут. Завтра все покажут по телевизору.
Она протянула руку к рубильнику и выключила его. Темно-красные лампы под кожухом аппаратуры медленно погасли.
— Ой, ну что ты, ей-богу?!
— Ой, посадят тебя за все эти прослушки! — передразнила она его, покидая комнату.
* * *
Близился вечер. Некоторые сотрудники Командного пункта отправились отдыхать, уступив свои рабочие места сменщикам. Те, кто мог и хотел продолжать работать, — пили горячий чай и перекусывали бутербродами, которые разносила на подносе все та же девушка в аккуратном белом фартуке.
— Сергей Павлович, Кремль ждет от нас официальное заявление, — настаивал Каманин, прохаживаясь рядом с поникшим Королевым. — Мы должны сделать его завтра в десять утра.
— Нам пока не о чем заявлять, — вздохнул тот.
— А вам, Сергей Павлович, пора отдохнуть. От вас уже ничего не зависит. Ровным счетом ничего.
— До утра еще уйма времени! — раздраженно ответил Главный. — Если не тратить его попусту.
В этот момент к ним подошел Комарь.
— Разрешите доложить, товарищ генерал-лейтенант?
— Докладывай.
— Пришла свежая метеосводка.
Заинтересовавшись, Королев посмотрел на офицера.
— Что там обещают?
— В направлении Уральского хребта движется арктический циклон. Ожидается сильный снегопад; температура ночью упадет до минус тридцати пяти градусов.
Услышав неприятную информацию, сник и Каманин.
Королев же, напротив, воодушевился и уверенно сказал:
— Это будет ночью. А сейчас ведь день — не так ли?..
* * *
Николай Петрович Каманин родился в октябре 1909 года во Владимирской губернии. В 1927 году окончил девять классов школы и, приписав себе лишний год, добровольцем ушел в армию. В 1928 году окончил Ленинградскую военно-теоретическую авиационную школу; еще через год — Борисоглебскую военно-авиационную школу летчиков.
По распределению был отправлен на Дальний Восток, где служил рядовым летчиком, а затем командиром звена легких бомбардировщиков.
В феврале 1934 года старшего лейтенанта Каманина назначили командиром смешанного отряда самолетов для спасения экипажа и пассажиров терпящего бедствие парохода «Челюскин». В сложнейших метеоусловиях на самолете «Р-5» он провел свой отряд с камчатской Олюторки до чукотского Ванкарема. Затем выполнил девять полетов с посадками на льдину и вывез из ледового лагеря тридцать четыре человека. За этот подвиг в апреле того же года Николаю Петровичу было присвоено звание Героя Советского Союза № 2 с вручением ордена Ленина.
В 1938 году окончил Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского и в должности командира бригады участвовал в советско-финской войне. Отправки на фронт в Великую Отечественную полковник Каманин добился в июле 1942 года.
За время войны командовал дивизией штурмовой авиации, смешанным и штурмовым авиационным корпусом: освобождал от немецких захватчиков Украину, Польшу, Румынию, Венгрию, Чехословакию. В марте 1943 года получил звание «генерал-майор авиации».
После войны генерал-лейтенант Каманин продолжал командовать корпусом. В пятидесятых окончил Академию Генштаба и принял под командование воздушную армию. В 1958 году его назначили заместителем начальника Главного штаба ВВС по боевой подготовке, и он стал активно заниматься отбором и подготовкой первых советских космонавтов.
* * *
Март в Пермской области считался полноценным зимним месяцем без каких-либо намеков на потепление и весну. К слову, Гайнский, Косинский и Кочёвский районы области приравнивались к районам Крайнего Севера. А Усольский, где произошла посадка спускаемого аппарата, граничил с ними. Зима в этих краях была продолжительной и снежной со средней температурой минус восемнадцать градусов. Но иногда столбик термометра опускался и до рекордных значений в минус пятьдесят.
Просушив одежду и передав сигналы по радиостанции, космонавты перекусили небольшим запасом продуктов из НАЗов и решили выпить кофе из единственного тюбика.
Алексей предложил выпить его, не разогревая.
Павел не согласился:
— Лучше попить горячего — согреемся.
— Хорошо, — Леонов вылез из спускаемого аппарата, подбросил дров в костер и установил в метре от него тубу.
Вернувшись в корабль, продолжил обсуждать с Павлом прошедший полет.
Вдруг оба услышали шипение и последовавший за ним взрыв. Подобно ракете туба пронеслась мимо открытого люка и взлетела выше сосен, разбрызгивая по пути кофе.
— Так какой будем пить: горячий или холодный? — усмехнулся Алексей.
— Теперь я согласился бы и на холодный.
Оба рассмеялись.
* * *
С момента окончания полета прошло несколько часов. За это время в районе посадки «Восхода-2» не появился ни один поисково-спасательный вертолет.
Поначалу это вызывало недоумение. «Не принимают сигналов нашего радиомаяка? Или не могут точно определить его координаты?..» — путались в догадках космонавты.
Чуть позже недоумение сменилось раздражением: «Что же это получается: полет корабля по космической орбите отслеживался НИПами с точностью до сотни метров, а на траектории снижения мог запросто исчезнуть с радаров, а потом затеряться на просторах родной страны?!»
Погода портилась, мороз крепчал, и на смену раздражению могло прийти отчаяние.
* * *
Пару часов назад Леонов все же влез в спускаемый аппарат, снял скафандр, просушил одежду и немного согрелся. Беляев из солидарности с товарищем выполнил аналогичные действия, хотя и не был таким мокрым.
Приближалась ночь, а вместе с ней с севера надвигался арктический циклон: небо заволокло тяжелой низкой облачностью, ветер усиливался, становилось холоднее.
Ветер разносил от костра искры; дабы тот не затух, приходилось постоянно собирать и подбрасывать в него ветви. Благо спускаемый аппарат при падении наломал их вдоволь.
Намотав вокруг шеи лоскут парашюта, Павел занимался костром.
Алексей через короткие промежутки времени продолжал отстукивать в эфир закодированный сигнал в виде двух букв: «ВН».
— Ты все еще надеешься? — вздохнул командир, проходя мимо с охапкой мелких ветвей.
— Конечно!
— Тогда почему до сих пор в небе не появилось ни одного борта?
— Если наш сигнал получен, то на триангуляцию уйдет минимум два часа.
— Ну это если его получили.
— Погоди, Паш, сейчас прилетят. Сейчас…
— На вот лучше обмотайся, — протянул Беляев кусок ткани. — А то уже синий совсем.
Леонов взял лоскут, затем вынул из-за пазухи аккумуляторную батарею, соединенную с радиостанцией толстым прорезиненным проводом, и протянул товарищу:
— Держи. Твоя очередь. А то мое холодное пузо ее уже не согревает.
Тот взял рацию с аккумулятором и бросил их в снег.
— Ты чего? — не понимая, глядел на него Алексей.
— Кончай суетиться. Знали, на что шли… Если журнал найдут, считай, задание выполнено.
Леша застыл с куском парашютной ткани в руках.
Командир опустил глаза и бережно протер ладонью обложку бортового журнала от снежинок.
— Что значит «выполнено»?! — возмутился Леонов. — Ты о своих девчонках, случайно, не забыл? Они там форму наглаживают — папу встречать готовятся. Живого, между прочим, понял? Живого! А не замерзший кусок говна мамонта.
Тот посмотрел на товарища. Судя по взгляду, он обо всех помнил и все понимал.
— Нет, друг, так не пойдет. Подсоби… Мне мои не простят. Кто Вику в первый класс поведет?.. В общем так, товарищ Беляев. Приказа сдаваться не было. Не скучай — я скоро…
Алексей достал из упаковки НАЗа ракетницу с коробкой патронов, схватил гермошлем и, резко поднявшись, пошел в строну ближайшего холма.
Павел с минуту смотрел ему вслед… Затем, стиснув зубы от холода, засунул аккумулятор под скафандр и принялся отстукивать в эфир сигнал.
Замершие пальцы почти не слушались…
* * *
Каждый сотрудник Командного пункта имел строго регламентированные обязанности и занимался своим делом. Сергей Павлович Королев осуществлял общее руководство космическим полетом; чаще всего он находился на своем излюбленном месте, с которого были хорошо видны позиции всех сотрудников. Иногда он вставал и, заложив руки за спину, прохаживался по широкому проходу между рабочими столами.
Николай Петрович Каманин руководил отбором и подготовкой космонавтов. С 1960 года он осуществлял эту деятельность, находясь на должности заместителя начальника Главного штаба ВВС по боевой подготовке. Посему никаких обязанностей в пределах Командного пункта он не имел, однако перемещался по нему стремительнее других и разговаривал громче всех.
Подойдя к склонившемуся над картами Шаталову, генерал-лейтенант распорядился:
— Передайте мой приказ: поднять в воздух все, что летает и увеличить район поиска в два раза. Пусть ищут!
— Есть, — кивнул Шаталов.
Быстрым шагом Каманин перешел в одно из вспомогательных помещений.
— Отправляйте текст для записи сообщения, — сказал он, обращаясь к девушке-секретарю.
— У нас два варианта сообщения, — вопросительно посмотрела она. — Какой из них отправлять, Николай Петрович?
Секунду помедлив, Каманин бросил:
— Отправляйте оба…
* * *
На звукозаписывающую студию Юрия Левитана привезли заранее — за полчаса до назначенного времени. Поздоровавшись с руководством и сотрудниками, он повесил на крючок пальто с шапкой и прошел в знакомую кабинку, отделенную от основного помещения звукоизолирующей стенкой с длинным окном.
Усевшись за стол, выровнял дыхание.
— Здравствуйте, товарищи. Нет, еще раз… — покашляв в кулак и почистив горло, диктор попробовал проговорить тренировочную фразу еще дважды: — Здравствуйте, товарищи. Здравствуйте, товарищи…
На зеленое сукно перед ним легли два листка с похожим текстом.
Он поднял ближайший, поправил очки, прочитал текст сообщения. Затем перевел взгляд на стоящих за стеклом людей…
За стенкой в соседнем помещении замерли сотрудники студии, военные, чиновники…
Кто-то из руководителей студии вздохнул и коротко кивнул Левитану.
— Воды можно? — попросил тот.
Девушка-ассистент метнулась в глубь помещения и вскоре поставила перед диктором стакан с водой. Он сделал глоток, шумно выдохнул и склонил голову к микрофону.
— Я готов…
* * *
Леонов не терял веры в то, что их найдут, но раздражение командира ему было понятно. Они справились с чередой смертельно опасных происшествий на космической орбите и теперь едва ли не замерзали здесь, на Земле, после успешной посадки.
С трудом преодолев по глубокому снегу несколько сотен метров, Алексей выбрался на самый край каньона. В этом месте лес становился реже, последние ряды деревьев росли с наклоном и были ниже своих соседей.
Край каньона заметно возвышался над окружающей местностью, с него открывался потрясающий вид. Но, осмотревшись, космонавт не увидел ничего, кроме однообразных холмов, покрытых все той же тайгой. На многие десятки километров вокруг простиралась холмистая местность, равномерно покрытая густым смешанным лесом.
Замерзшими руками Леонов достал из-под скафандра ракетницу, с трудом вставил сигнальный патрон и поднял ствол к небу…
* * *
— Восемнадцатого марта 1965 года в Советском Союзе с целью летных испытаний на орбиту Земли был выведен новый космический корабль «Восход-2», пилотируемый летчиками-космонавтами СССР полковником Беляевым Павлом Ивановичем и подполковником Леоновым Алексеем Архиповичем, — читал Левитан текст сообщения. — В течение испытательного полета, продолжавшегося более суток, ими была полностью выполнена намеченная программа отработки систем нового корабля и проведены запланированные научные эксперименты. На втором витке полета летчик-космонавт Леонов Алексей Архипович в специальном скафандре с автономной системой жизнеобеспечения совершил первый в истории выход в космическое пространство продолжительностью двенадцать минут девять секунд. Он неоднократно удалялся от корабля на расстояние до пяти метров, а также успешно провел комплекс намеченных исследований и наблюдений, после чего благополучно возвратился в корабль…
Пока производилась лишь запись, в течение которой Юрий Левитан должен был зачитать два разных текста: первый, сообщавший о гибели экипажа на завершающей стадии полета; второй — о позитивном завершении космической экспедиции. Несколько позже в эфир должен был выйти один из вариантов. Какой именно — пока никто не знал.
— …В это время командир экипажа, летчик-космонавт Беляев Павел Иванович, осуществлял управление и проводил испытания основных систем корабля в различных режимах, а также давал квалифицированную оценку техническим характеристикам нового космического аппарата, — продолжал ровным поставленным голосом диктор. — По окончании программы испытаний с Земли была дана команда на прекращение полета и совершение посадки. После осуществления всех операций, связанных с подготовкой к посадке, корабль благополучно прошел наиболее трудный и ответственный участок торможения в плотных слоях атмосферы и полностью погасил первую космическую скорость. Однако при открытии купола основного парашюта, по предварительным данным, произошло скручивание строп, и космический корабль продолжил падение на большой скорости, что явилось причиной смерти экипажа…
* * *
Несколько раз подряд Леонов выстрелил в мутное серое небо. Укрываясь рукой от порывистого ветра, он смотрел, как в снежной пелене исчезала очередная сигнальная ракета.
Глянув в намокшую картонную коробку, он обнаружил там последний патрон.
— Да вы что там, охренели совсем?! Вы чего?! — задрав голову к небу, зло выкрикнул в пустоту Алексей. — Эй! Где вас черти носят? Вы охренели, что ли?! Мы живые здесь! Эй, мы живые! Вы что, не слышите башкой вашей? Эй, мы живые!..
Поспешно зарядив в ракетницу последний патрон, он вскинул ствол к небу, но… передумав стрелять, повернулся и пошел по своим следам обратно к кораблю…
* * *
— …Безвременная гибель выдающихся космонавтов-испытателей Алексея Архиповича Леонова и Павла Ивановича Беляева является тяжелой и невосполнимой утратой для всего советского народа. Им присвоено звание героев Советского Союза. Посмертно.
Закончив читать первый текст, Левитан отложил в сторону листок, но приступать ко второму не торопился. Сняв очки, он достал из кармана платок и принялся тщательно протирать стекла.
У наблюдавших за ним людей были серые каменные лица.
— Почему Юрий Борисович молчит? — шепотом спросила у звукорежиссера ассистентка, бегавшая за водой.
— Не мешай. Ему надо успокоиться. Голос должен быть ровным…
* * *
Обратная дорога с края каньона показалась Леонову чрезвычайно долгой. Вроде бы и шел по своим же следам, оставленным в глубоком снегу, а спускаемого аппарата среди частокола черных сосновых стволов все никак не мог разглядеть. К тому же с неба вновь посыпал снег. Подхватываемый порывами ветра, он беспорядочно метался перед глазами.
— Это из-за метели, — шептал космонавт, смахивая налипшие на лицо крупные снежинки. — Когда шел к каньону, она только начиналась. А сейчас вон как разыгралась…
Преодолев еще с десяток метров, Алексей в отчаянии упал на колени — сил пробираться по свежим сугробам больше не было.
И вдруг сквозь снежную пелену проступили контуры обугленного шара, прислонившегося к толстому стволу дерева. Рядом виднелась лежащая сломанная сосна, наполовину занесенная снегом.
Ощутив прилив сил, Леонов вновь поднялся и с зажатой в ладони ракетницей двинулся дальше…
Подойдя ближе, он заметил Павла, сидевшего рядом с кораблем с запрокинутой головой и закрытыми глазами.
Сорвав с себя гермошлем и выронив ракетницу, Алексей рванул к другу.
Упав перед ним на колени, обнял.
— Паша, Паша! Паш, очнись! Эй, а ну не спать, Паша! — из последних сил тряс он товарища за плечи.
Тот с трудом разлепил присыпанные снежком веки. И едва шевельнул непослушными губами:
— Все, Леш.
Немного успокоившись и переведя дух, Леонов плюхнулся рядом.
— Нет не все, Павел Иванович! Давай мы сейчас с тобой речь для журналистов отработаем, — предложил он, чтобы хоть чем-то отвлечь Беляева. — А то ты вечно перед микрофонами стоишь как дерево.
— Сам справишься, — пошептал тот. — Ты же теперь — герой.
— Да какой я… Ты участвовал в войне и был героем, когда я еще коров пас. Я только о небе мечтать начал, а ты уже врага бил. Сколько боевых вылетов сделал!
— Один…
— Что один?
— Всего один боевой вылет, Леш. Ты думал, я тогда пошутил в самолете перед прыжком? — натянуто улыбнулся Павел. — Я ведь правду сказал. Один боевой вылет, за который даже не успел нажать на гашетку.
Леонов вопросительно уставился на друга.
Тот продолжил рассказ ослабевшим голосом:
— Это наши «старики» японцев громили, а мы — «зелень» — самолеты заправляли и аэродром подметали. И вот мне, наконец, позволили совершить боевой вылет. Ну, думаю, наступила моя очередь. И я на что-то сгодился… В тот день нас япошки атаковали — наскоро отбомбились, неприцельно побросав бомбы, и пошли обратно на базу. Мы их и догнать не успели. А на следующий день Япония капитулировала. Вот тебе и герой войны Павел Беляев.
Алексей с интересом смотрел на товарища. Потом, забыв про холод, снял перчатку и вытер снег, прилипший к его лицу.
— Ну и что! Ты на таких машинах летал, какие мне и не снились. «Ла-11» — это же зверь, а не машина!
Развернувшись, он прислонился спиной к кораблю и почувствовал ужасную слабость во всем теле. Его тоже постепенно покидали силы.
— А я знаешь, почему в летное пошел? — тихо сказал он, глядя в тяжелое серое небо.
— Почему?
— Там стипуха была больше, чем в художественном. Сейчас писал бы свои картины и горя не знал. Так нет же… Зато теперь весь мир видел, как я на шланге болтался с раздутым как у жабы скафандром. Чуть не обделался, пока в шлюз залазил. Вот тебе и покоритель космоса Алексей Леонов. Пашка, прости меня…
— За что?
— За то, что за собой в космос потащил.
— Не-ет. Это хорошо, что я с тобой полетел.
— Чего же хорошего?
Беляев через силу попытался улыбнуться. Заиндевевшие мышцы вокруг губ чуть натянули кожу — улыбка вышла неестественной.
— Хорошо, что ты не стал художником, — прошептал он. — А то с кем бы я полетел, а?..
Леонов обнял друга. А тот неожиданно сказал:
— Это ты прости меня, Леш.
— За что?
— Я должен был тебе рассказать об этом. Раньше… Но все как-то не получалось…
— Да о чем?! — недоумевал Алексей.
— Разговор у меня состоялся серьезный перед полетом.
— Какой разговор? С кем?
— С Главным. С Сергеем Павловичем. Помнишь, он приходил к нам в домик накануне полета?
— Конечно помню. И что?
— Так вот… Разговаривая со мной наедине, он спросил, буду ли я готов отстрелить шлюз вместе с тобой, если ты вдруг не сумеешь вернуться. А потом еще… Подай-ка мой НАЗ…
Алексей пододвинул упаковку НАЗа, принадлежавшего командиру.
— Открой…
Тот вжикнул «молнией», откинул крышку. И сразу увидел лежавший сбоку пистолет.
— Откуда он у тебя? — с удивлением спросил Леонов.
На всем протяжении подготовки к полету «Восхода-2» никто и никогда не заводил речи об оружии в снаряжении космонавтов. В комплект НАЗа входили только ракетница с коробкой сигнальных патронов и пара ножей.
— Положили. По приказу Главного, — объяснил Беляев. — В общем, шансов на то, что полет завершится успешной посадкой, было не так много, как хотелось бы. И в критической ситуации на орбите — перед тем как потерять сознание от удушья — мы с тобой должны были по очереди застрелиться.
Признание командира потрясло до глубины души. Алексей знал, на что шел, и морально был готов ко всему — даже к собственной смерти там — высоко в космосе. Однако услышав подробности того, каким образом это должно было случиться, подавленно молчал…
Безусловно, Сергей Павлович Королев был гением. Являясь Главным конструктором, он обязан был предусмотреть каждую мелочь, включая самые невероятные ситуации. Вот и в данном случае он руководствовался исключительно принципом прагматизма. При таком рискованном и важнейшем эксперименте, как первый выход человека в открытый космос, могло произойти что угодно. К примеру, Леонов вполне мог лишиться сознания или умереть от резкого перепада давления. И если его нельзя было вернуть на корабль живым, то тело, естественно, пришлось бы оставить за бортом. Трезвый расчет диктовал: не погибать же двоим, если сохраняется возможность выжить и вернуться хотя бы одному.
Все это Алексей отлично понимал. Но леденил душу сам факт того, что лучший друг Павел еще до полета дал согласие отстрелить шлюз вместе с ним — возможно, еще живым и нуждающимся в помощи.
— Я никогда бы этого не сделал, — словно прочитав мысли товарища, прошептал Паша. — Я скорее застрелился бы из этого пистолета, чем вернулся бы на Землю один…
И тут Леонов припомнил, с какой настойчивостью Беляев запрашивал у Земли разрешение на разгерметизацию корабля и как поспешно собирался выйти в шлюз, чтобы оказать помощь. А еще он отчетливо представил, что пришлось пережить в те минуты его товарищу, как молился он о том, чтобы у Алексея все получилось. И какое счастье испытал, когда он — измученный выходом в космос — все-таки очнулся на борту, избавив его от моральной муки считать себя убийцей.
На душе вновь потеплело. Приказы приказами, а настоящий друг никогда не предаст и в беде не бросит.
— Может, повезет и еще полетаем, — крепче обнял он товарища. — А, Паш? Ты не против?
— Это как Родина прикажет…
Две крохотные фигурки космонавтов сидели, привалившись к своему кораблю, в окружении высоких сосен и елей. Метель усиливалась; на шлемах Павла и Алексея, на плечах, руках и коленках постепенно нарастали шапки снега…
