Глава одиннадцатая
СССР; Пермская область — Байконур —
Московская область.
Март 1965 года.
Сотни наземных служб, так или иначе связанных с космосом, следили за полетом «Восхода-2» и ждали возвращения его экипажа на Землю.
Основные этапы работы по обеспечению посадки космического корабля планировались на следующий день после запуска, то есть девятнадцатого марта 1965 года. Расчетной точкой приземления являлся квадрат, центр которого находился в семнадцати километрах юго-западнее города Кустанай.
Погода в этом районе была сложной, но летной: десятибалльная облачность с нижним краем в двести метров, слабая дымка, видимость — два километра.
Один из главных участников поисковой операции — новый тяжелый вертолет «Ми-6» с оранжевой молнией на фюзеляже — взлетел и, набрав высоту сто пятьдесят метров, взял курс на юго-запад. Через двадцать две минуты полета он вышел в район предполагаемой посадки и встал в круг.
Под вертолетом простиралась ровная степь, сверху белел такой же ровный слой облачности…
Свои районы патрулирования вдоль трассы снижения «Восхода» заняло и звено вертолетов «Ми-4». Выше за слоем облачности на высотах от тысячи двухсот до двух с половиной тысяч метров кружили самолеты «Ил-14». Еще выше — на пяти с половиной тысячах — работал в качестве ретранслятора самолет «Ан-12», обеспечивавший непрерывную связь с места ожидаемой посадки с Командным пунктом.
В расчетное время с командно-диспетчерского пункта кустанайского аэродрома поступила команда: «Всем оставаться на приеме».
В эфире воцарилось молчание. Все участники поисковой операции ждали появления в наушниках характерных сигналов, подаваемых с борта спускаемого аппарата.
Но эфир удивлял гробовой тишиной.
Вначале отсутствие сигналов соотнесли с временным нахождением спускаемого аппарата в верхних слоях атмосферы. В этот непродолжительный период его окружала раскаленная плазма и связь естественным образом прерывалась. Однако время шло, а Алмазы о себе не напоминали.
Дежурившие в воздухе экипажи беспокойно посматривали на часы. Расчетное время вышло. Секундная стрелка отматывала уже десятый круг сверх установленного рубежа, а в наушниках вместо голосов Беляева и Леонова по-прежнему присутствовал лишь звуковой фон и слабое потрескивание.
Полезных сигналов не было. От экипажей самолетов, которые могли бы зафиксировать визуальный контакт со спускаемым аппаратом, тоже никакой информации не поступало.
Давящую тишину «взорвал» возглас руководителя зоны поиска:
— Внимание! Всем экипажам на своих высотах немедленно взять курс на аэродром Кустаная! На аэродроме срочно дозаправиться и ждать дальнейших указаний!
— По-моему, они просто не знают, куда и во сколько приземлится корабль, — проворчал командир «Ми-6», доворачивая на нужный курс.
* * *
В дальнем гарнизоне все так же шел снег и было холодно. Сугробы выросли настолько, что почти полностью закрыли и без того подслеповатые окна старых деревянных бараков.
В общем коридоре, разделявшем барак на две половины, было холодно, но радиолюбитель выскочил в него в тренировочных шароварах и легкой майке. Подбежав к телефонному аппарату, он схватил трубку и стал накручивать диск, набирая какой-то номер.
Дверь позади него приоткрылась, в образовавшуюся щель выглянула молодая женщина.
— Ты совсем спятил? — зло спросила она.
— Они сели! — обернувшись и встретившись взглядом с супругой, пояснил мужчина. — Удачно сели. И просят помощи. А за ними не летят, понимаешь?
— Зато за тобой скоро прилетят! И ты сядешь. Тоже очень удачно. Только мне с ребенком помощи просить будет не у кого…
Закончив набор, радиолюбитель слушал гудки и напряженно смотрел в пол.
Супруга сверлила его гневным взором.
— Ну а как ты предлагаешь поступить?.. — оправдываясь, пробормотал он.
Но в ответ услышал тяжелый вздох и звук захлопнувшейся двери.
— Двадцать восьмое отделение, — раздался в трубке усталый голос. — Дежурный слушает.
— Алле, здравствуйте, — сказал мужчина.
— Что у вас? Говорите.
— Понимаете… кроме вас, мне обратиться не к кому…
— Говорите, я слушаю.
— Я случайно поймал радиосигналы космонавтов с корабля «Восход-2»…
* * *
С момента предполагаемой посадки прошло девять часов.
Сказывалась жуткая усталость персонала Командного пункта. Некоторые специалисты, занятые исключительно контролем параметров космического полета, покинули его. Осталось руководство; специалисты, координирующие действия поисковых групп, и те оптимисты, которые, не сдаваясь, верили в счастливый финал полета Алмазов.
Королев неподвижно сидел на своем месте, рядом на столе стоял стакан с недопитым чаем. Вид у Главного был усталый.
Несколько человек собралось в углу основного помещения у радиоприемника. Сквозь помехи слышался голос новостного ведущего, говорившего по-английски.
— …The Russians surprise with another first in the person of Alexey Leonov, who they say became the first man to walk around in space. If the spectacular accomplishment is all that is claimed, Russia has moved ahead of the US once more in the race for the Moon…
Находившийся рядом связист переводил:
— Русские удивляют — они снова первые. Алексей Леонов, по их сообщению, стал первым человеком, вышедшим в открытый космос. Если сообщение об этом выдающемся достижении правдиво, русские вновь вырвались вперед в космической гонке.
— Погода совсем испортилась, — доложил Королеву вернувшийся от метеорологов Каманин. — Я вынужден приостановить поисковую операцию.
— Понятно, — кивнул тот.
— Как только шторм пройдет, мы…
— Да-да, само собой, — тяжело поднявшись, Главный направился к выходу. — Надо бы сообщить родственникам.
— Сергей Павлович, может быть, не стоит торопиться?
— А что вы хотите? Чтобы они узнали об этом от Левитана?
Внезапно у дальней стены грохнул упавший стул. Остававшийся до конца на рабочем месте молодой офицер Комарь вскочил и бросился к Королеву.
— Сигнал, Сергей Павлович! — кричал он на ходу. — Вроде бы поймали сигнал!
Самую малость не дойдя до двери, Королев резко остановился и, обернувшись, посмотрел на офицера. В глазах мелькнула слабая надежда.
— Что значит «вроде бы»?! — перехватил Комаря Каманин.
— Виноват, товарищ генерал-лейтенант. Докладываю! Только что позвонили из Комитета. С ними связался какой-то радиолюбитель с Сахалинского военного гарнизона. Говорит, что случайно поймал сигнал космонавтов!
Генерал не унимался.
— Случайно? Что за чушь?!
— Случайно… Радиолюбитель?.. — удивленно и еще не веря в правдивость новости, переспрашивал Сергей Павлович. — Сахалин?..
— Так точно.
— Из Алма-Аты передают о приеме сигнала «ВН»! — сняв наушники, громко доложил связист.
Это уже был не намек и не желанные фантазии, а серьезная заявка на успешную посадку. Правда, где она произошла — пока никто не знал.
Раздумья Королева длились ровно секунду, после чего он бросился к большому столу с картой.
— Квадрат какой?! Необходимо вычислить квадрат!
Здесь уже колдовали Шаталов и два офицера с набором необходимого для расчета инструмента.
Дочертив последнюю линию, Шаталов ткнул пальцем в обширное зеленое поле:
— По триангуляции получается квадрат № 62. Вот здесь…
— В «62-м» у нас есть кто-нибудь? — озабоченно сморщил лоб Каманин.
— Был один борт, — кивнул Шаталов.
— Вызывайте!
— Есть.
Радиосвязь с находившимся в квадрате «62» вертолетом удалось установить по КВ-связи через несколько минут.
— Борт «Два-шестнадцать», как меня слышите? — запросил Шаталов.
— Я — Двести Шестнадцатый, — ответил командир. — Слышу вас нормально.
— Сигнал космонавтов засекли в вашем районе. Как поняли?
— Двести Шестнадцатый понял.
— Вы ближе всех к квадрату «62». Постарайтесь установить визуальный контакт! Повторяю: постарайтесь установить визуальный контакт!
* * *
Надежные вертолеты «Ми-6» стали привлекаться к участию в космических программах едва ли не сразу после принятия их на вооружение. В основном они задействовались в поисково-спасательных операциях, проводимых после приземления спускаемых модулей советских космических аппаратов. Кроме специальных авиационных подразделений в поисках принимали активное участие экипажи 157-го и 181-го отдельных вертолетных полков.
Основной задачей «Ми-6» являлась доставка спускаемых аппаратов на аэродром, с которого далее они транспортировались на борту транспортных «Ан-12». Масса космических модулей доходила до четырех тонн; в зависимости от типа они перевозились вертолетами как внутри фюзеляжа, так и на внешней подвеске. Последний способ применялся гораздо чаще, и подобную ношу «шестерке» зачастую приходилось таскать по триста-четыреста километров.
В поисковую группу, как правило, входило три-четыре «Ми-8» и пара «Ми-6», один из которых работал в качестве заправщика. Вертолетчики выходили в район приземления спускаемого аппарата, поддерживая связь с Командным пунктом через самолет-ретранслятор, и приступали к поиску.
Основным инструментом обнаружения искомого объекта на «Ми-6» служил радиокомпас АРК-УД, принимавший сигналы радиомаяка и определявший направление на него. Вспомогательным способом являлся визуальный поиск — в хорошую ясную погоду огромный яркий купол парашюта спускаемого аппарата можно было заметить с приличной дистанции.
Чаще спускаемые аппараты обнаруживались экипажами «восьмерок», шедших первым эшелоном поиска. Однако районы предполагаемых приземлений были огромны, и «шестеркам» случалось оказаться у космического корабля первыми.
Согласно инструкциям посадку на тяжелых вертолетах следовало выполнять на площадку, уже обследованную и подготовленную высадившимся заранее экипажем «Ми-8». Но в реальности командирам «Ми-6» частенько приходилось приземляться, полагаясь исключительно на свой опыт и свои навыки.
Имея полные топливные баки или приличную загрузку, «шестерки» были вынуждены садиться по-самолетному, что привносило дополнительный элемент риска, особенно зимой. Если «восьмерка», зависнув, могла раздуть под собой снег, то «шестерка» в таких случаях поднимала в воздух тонны снега, который накрывал вертолет, ухудшал видимость и зачастую приводил к потере летчиками пространственной ориентации.
Экипажи, работавшие «по космосу», выполняли свои задачи в любую погоду и в различное время суток. Большинство пилотируемых спускаемых аппаратов приземлялось в зоне ответственности карагандинской эскадрильи, троицкого и джамбульского полков. На счету данных подразделений было абсолютное большинство поиска, обнаружения и эвакуации космонавтов.
Однако возвращение с орбиты не всегда происходило штатно. Так случилось и девятнадцатого марта 1965 года.
* * *
Поисково-спасательный «Ми-6» с оранжевыми молниями вдоль обоих бортов летел над тайгой на высоте ста пятидесяти метров. Все члены экипажа внимательно осматривали подстилающую поверхность.
— Это борт «Два-шестнадцать», — приблизительно через час поисков доложил командир экипажа — Маркелов. — Северную часть квадрата «62» осмотрел — объект не обнаружен. Приступаю к осмотру центральной части.
— Двести Шестнадцатый, как погода в районе поиска? — запросил Шаталов.
— Облачность — десять баллов; нижний край от ста восьмидесяти до двухсот пятидесяти метров. Слабые осадки в виде снега, густая дымка. Видимость — полтора-два километра. Ветер северо-западный — двадцать пять километров в час.
— Понял вас, Двести Шестнадцатый. Продолжайте поиск…
* * *
Переговорив с экипажем поискового «Ми-6», Шаталов повернулся к Королеву и Каманину.
— Пока безрезультатно, — доложил он. — Погода в районе очень сложная — видимость на пределе.
— Надо искать. Они там, — уверенно сказал Сергей Павлович.
В этой ситуации Каманин не отважился спорить.
— Пусть продолжают поиски, пока есть возможность, — приказал он.
— Есть, — снова повернулся к рации Шаталов.
* * *
Погода не баловала. Ветерок усилился, температура упрямо ползла вниз, а снегопад не прекращался. Тяжелые облака проползали так низко, что порой цепляли самые высокие холмы, окружавшие глубокий каньон и его окрестности.
— А знаешь, как я грелся, когда пацаном работал на Синарском трубном заводе? — не открывая глаз, тихо проговорил Павел.
— Ты раньше не рассказывал, — так же тихо отозвался Алексей.
— Раньше я об этом и не вспоминал. Только сейчас вспомнил. Потому что замерз сильно, как тогда в юности…
— И как же ты грелся?
— Меня вначале в цех на токарный станок поставили — по двенадцать часов в сутки растачивал гильзы для снарядов. Там нормально было, тепло. А потом перевели в цех готовой продукции. Цехом он только на бумаге был — трубы лежали под открытым небом.
— Чего ж ты там делал?
— Считал трубы в связке, сверял с накладными. Зимой там жутко холодно было…
Пару часов назад Леонов с Беляевым переместились к костру и сидели возле него, прижавшись друг к другу. Пока оставались силы, по очереди вставали и, стряхнув с себя снег, подбрасывали в огонь ветви. Костер горел давно, снег под ним подтаял, и все кострище постепенно опустилось до самой земли.
Но теперь силы иссякли. Оба сидели, припорошенные снегом, и не двигались. Со стороны могло показаться, что жизнь уже покинула их тела.
— …Рядом с цехом была маленькая каморка с единственной трубой центрального отопления, — продолжал тихо рассказывать Беляев. — Так к этой трубе всегда очередь выстраивалась из таких же, как и я, подростков. Набьемся в каморку, обхватим ладошками трубу и отогреваемся. Помню, на складе девчонка работала четырнадцатилетняя — Маруся. Так ее всегда без очереди греться пропускали. А когда народу было поменьше, грел о трубу спину и даже коленки…
— Эх… сейчас бы сюда ту трубу, — вздохнул Алексей.
Закончив рассказ, Павел затих. Молчал и его товарищ…
Спустя четверть часа сквозь завывания ветра послышался тарахтящий звук.
Леонов с трудом разлепил глаза, прислушался…
— Паша, слышишь? — толкнул он товарища. — Ты слышишь?
Беляев зашевелился. Покашлял, выпуская изо рта облачка пара.
И спросил:
— Это за нами?
— Ну а за кем же еще! — поднялся на ноги Алексей. — Где ракетница? Паш, ракетницу не видел?..
Он начал спешно обшаривать ближайшие снежные сугробы.
— Неужели я ее потерял? — обеспокоенно приговаривал он. — Неужели посеял?.. Вот мудила!..
* * *
— Командир, топливо на пределе, — доложил по СПУ правый летчик.
Маркелов бросил взгляд на топливомер. Керосина действительно оставалось мало — в самый раз долететь до базы.
— Это борт «Два-шестнадцать», — нажал он на кнопку «радио». — Осмотр центральной части квадрата «62» закончил — объект не обнаружен.
— Понял вас, — ответил Шаталов.
— Прошу добро на завершение поиска. Нам пора на дозаправку…
В разрешении Маркелов не сомневался — малый остаток топлива, равно как и аварийная ситуация на борту всегда оставались самыми весомыми причинами для прекращения любого задания и возвращения на базу.
Посему, ожидая добро, он заранее развернул машину в сторону аэродрома…
* * *
Услышав доклад командира поискового «Ми-6», Королев подошел к рации.
— Им надо возвращаться, — тихо сказал Шаталов.
— Пусть возвращаются! — не раздумывая, бросил реплику Каманин. — Без топлива от них нет толку. Как бы самих потом не пришлось искать.
— Есть, — потянулся Шаталов к микрофону.
Но Главный перехватил его руку и, взяв микрофон, сам вышел в эфир:
— Двести Шестнадцатый, это — Королев. Сергей Королев. Вас как зовут?
— Майор Маркелов, — растерялся опытный летчик.
Имя Главного конструктора для широкой советской общественности было засекречено. Однако специалисты служб, занятых в обслуживании космоса, его хорошо знали.
— А по имени? — спросил Сергей Павлович.
— Владимир.
— Володя, послушай меня… Где-то в том районе на деревьях должен быть парашют. Даже не один, а два очень больших и заметных оранжево-белых купола. Пожалуйста, присмотрись хорошенько. Их трудно не заметить. Слышишь?
— Есть хорошенько присмотреться, — ответил майор и развернул тяжелую машину на обратный курс.
* * *
Шум от летящего где-то поблизости вертолета усиливался, а Леонов не находил в снегу ракетницу. Он совершенно не мог вспомнить, где именно ее выронил. К тому же поиск затруднял задубевший от холода скафандр, сопротивлявшийся каждому движению тела и конечностей.
— Ну почему все через жопу-то?! — ругался он, припоминая свой маршрут от края каньона и обшаривая ближайшие к нему сугробы.
— Кажется, нашел, — пробормотал Павел, почти полностью погрузив руку с снег.
— Это точно она?
— Да… — товарищ вынул из снега ракетницу, которая мгновенно примерзла к его ладони.
— Помоги, Леш! Не могу отодрать…
— Погоди, Пашка! Погоди!.. Это ты молодец, что нашел…
Торопливые попытки отогреть металлически части ракетницы, дабы высвободить кожу ладони, ни к чему не привели — оружие следовало постепенно отогревать у костра. Но летящий поблизости вертолет ждать не станет.
— Давай, Паша, сделаем так… — приговаривал Леонов. — Сейчас мы сообща пальнем в воздух, а после я тебе помогу… Сейчас…
Общими усилиями они согнули в локте непослушную руку и направили ракетницу в небо.
Из последних сил Леонов и Беляев удерживали ствол, чтоб единственная ракета ушла не в сторону, а вертикально вверх…
* * *
«Шестерка» выполнила еще один вираж над центральной частью района под номером «62». Все члены экипажа самым тщательным образом осматривали темневшую под вертолетом тайгу. Все искали оранжево-белый купол — хотя бы один из двух. Ведь об этом попросил лично Сергей Павлович Королев — легенда и основатель советского ракетостроения.
«Ничего страшного, — думал Маркелов, поглядывая на остаток топлива. — Даже если керосина не хватит дотянуть до базы — присядем рядом с трассой — в пятидесяти километрах от аэродрома и вызовем топливозаправщик. В конце-концов, мы же не ерундой занимаемся, а космонавтов ищем! Наших героев-космонавтов. Может быть, мы остаемся для них единственной надеждой на спасение…»
Завершив вираж, он выровнял машину и пролетел три-четыре километра на восток. Там снова встал в вираж и приказал экипажу смотреть в оба…
Безрезультатно. Ни парашютного купола, ни сигнальной ракеты, ни следов от посадки космического корабля.
— Командир, у нас аварийный остаток, — мрачно сообщил правый летчик.
Ему, как и всем остальным членам экипажа, было совестно прекращать поиск.
«Ну, подайте же сигнал, парни!» — взмолился про себя Маркелов.
— При таком раскладе даже до трассы не дотянем — придется в тайгу плюхаться, — пробасил сидевший в носовой стеклянной кабине штурман. — Но вы не робейте, парни, — приободрил он товарищей, — я знаю пару местечек, куда можно упасть…
«Шестерка» закончила вираж и повернула в сторону аэродрома. В эфир полетел доклад:
— Это борт «Два-шестнадцать». Парашютов и следов посадки спускаемого аппарата не наблюдаем. Сигнала нет. Мы сделали все, что могли. Простите…
* * *
— Пальцы не гнутся, — прошептал Беляев.
— Давай-давай-давай… — подбадривал Леонов. — Потихонечку. Ну?..
Сообща они пытались нажать непослушными пальцами на курок…
Не получалось. Ладонь Павла намертво прилипла к металлу рукоятки, он морщился от боли и отчаяния.
Вертолет пролетал немного в стороне. Из-за густых сосновых крон космонавты не видели его, но отчетливо слышали гул двигателей и равномерное посвистывание лопастей.
Тогда Алексей улегся на спину, одной рукой обхватил скрюченную ладонь Беляева, а другой надавил на спусковой крючок.
Эхо бахнувшего выстрела заметалось меж толстых сосновых стволов. Единственная ракета взвилась в воздух.
Лежа на снегу, космонавты замерли и с надеждой смотрели в прорехи меж крон деревьев…
Гул усиливался. Верхушки сосен и елей раскачивались все сильнее и сильнее.
Внезапно сквозь свисавший парашют и пучки строп пробилась яркая точка — мощная поисковая фара. Желтоватый луч осветил темный шар спускаемого корабля, потом скользнул по изможденным лицам Беляева и Леонова.
* * *
— Борт «Два-шестнадцать», возвращайтесь на базу, — приказал далекий голос Шаталова.
— Понял, — ответил Маркелов. — Возвращаемся…
Внезапно сквозь пургу и отвратительную видимость экипаж заметил отблеск сигнальной ракеты.
— Командир, ты выдел?! — указывая вперед и вправо, крикнул правый летчик.
Пригнув голову, тот проводил взглядом взмывшую к облакам ракету.
— Вот они где, голубчики! — воскликнул штурман. — Командир, сейчас продиктую точные координаты…
А командир уже спешил доложить:
— Внимание! Это Двести Шестнадцатый! Ракета! Только что в тайге между населенными пунктами Сороковая и Щучино видели сигнальную ракету! Записывайте точные координаты…
* * *
Вся многочисленная поисково-спасательная эскадра, состоящая из различных типов самолетов и вертолетов, успела к этому часу дозаправиться и пройти техническое обслуживание на аэродроме Кустаная.
Внезапно по радио прозвучала команда срочно взлетать и на своих эшелонах следовать на Свердловск. Далее, если хватит светлого времени, идти на Пермь.
День уже клонился к закату — светлого времени оставалось не так много. Залитого в Кустанае топлива до Перми однозначно не хватало — пилоты это прекрасно понимали. Вылетев из Кустаная, на максимальной скорости пошли на Свердловск.
На аэродроме Кольцово оперативно дозаправились и запросили вылет, чтобы следовать в Пермскую область. Самолетам взлет был разрешен, а вертолетчикам неожиданно отказали.
Все экипажи поисково-спасательных вертолетов были опытными, имели за плечами не одну успешную спасательную операцию. И в этот раз они спокойно и уверенно готовились к ночному перелету на безопасном эшелоне, но… в то время отношение к вертолетчикам и к вертолетам было предвзятое и очень осторожное. Дескать, техника новая, не обкатанная. Все дальние перелеты и перегонки осуществлялись исключительно в светлое время суток, в хорошую погоду и при визуальной видимости наземных ориентиров.
Почти все экипажи были вынуждены остаться в Кольцово на ночевку. Лишь два вертолета «Ми-4», которые находились в Кустанае в качестве резервных и в зоны поиска не вылетали, благополучно долетели до Пермской области и в сумерках произвели посадку в аэропорту Перми Большое Савино.
Переночевав в авиационной комендатуре, все экипажи вертолетов ранним утром вылетели в Пермь. Перелет занял два часа десять минут.
К их прилету на полосу этого аэродрома приземлился самолет «Ан-12», доставивший с космодрома Байконур специальную группу эвакуации. Перегрузив их имущество в «вертушки», летный состав принялся ожидать доклада экипажа вертолета «Ми-4», взлетевшего с рассветом к точке посадки спускаемого аппарата. Он должен был подобрать площадку вблизи корабля, а заодно определить возможность посадки в этом районе вертолета «Ми-6».
* * *
Практически все, кто находился на Командном пункте, обступили рабочее место Шаталова. Самое главное происходило в эти минуты здесь. Королев с Каманиным буквально нависали над радиостанцией.
— Борт «Два-шестнадцать», записываю точные координаты! — прокричал в микрофон Шаталов. — Диктуйте!
— Записывайте! Район находится в тридцати километрах юго-восточнее города Березники. Координаты точки приземления спускаемого аппарата: пятьдесят девять градусов, тридцать четыре минуты, пятнадцать секунд северной широты и пятьдесят пять градусов двадцать восемь минут восемь секунд восточной долготы, — зачитал командир «Ми-6».
Закончив строчить цифры, Шаталов крикнул:
— Принял, Двести Шестнадцатый! Высылаем спасательную бригаду!
Каманин обернулся к помощнику и продублировал:
— Немедленно отправьте по указанным координатам спасательный отряд!
Королев тяжело распрямился, вздохнул. И вдруг недоуменно посмотрел по сторонам — окружавшие люди аплодировали ему.
Смутившись, он вскинул руку, призывая к тишине, и, вновь склонившись к микрофону, поблагодарил майора Маркелова:
— Спасибо, Володя.
Затем он отыскал в толпе девушку в белом фартуке. Поймав его взгляд, та моментально оказалась рядом.
— Слушаю вас, Сергей Павлович.
— Хотелось бы чего-нибудь выпить.
— Чай, кофе, минеральная вода, лимонад?
— А покрепче?
— Конечно, — улыбнулась она. — Одну минутку…
* * *
Как и во многом другом, в застольях Королев был и скромен, и непредсказуем.
Известный инженер-конструктор Евгений Александрович Фролов вспоминал, как однажды на космодроме он вместе с ведущим испытателем Аркадием Осташовым повстречал у бетонки «Площадки № 2» Сергея Павловича. Тот пребывал в удивительно благодушном настроении. Поинтересовавшись рабочими вопросами, он, к величайшему удивлению, пригласил их вечером к себе в гости и даже предложил свою машину.
Те приехали, прихватив в магазине нехитрую закуску, большой пакет черешни и четыре бутылки коньяка.
В тот вечер Фролов, Осташов и Королев выпили весь коньяк и неизвестно откуда взявшуюся бутылку «Рижского бальзама». Сергей Павлович протестовал, что гости пьют его, словно воду, а не добавляют, как заведено, для аромата. Но это не подействовало.
Сергей Павлович ставил пластинки Чайковского, Моцарта; читал наизусть Пушкина, Лермонтова и даже прочел одно собственное стихотворение, которое написал, когда поспорил с Бушуевым, кто из них лучше сочиняет. После, расчувствовавшись, достал еще одну «заветную» бутылку дорогого коньяка. И ее они тоже «уговорили».
По словам Евгения Фролова, от выпитого Главный совершенно не был пьян.
Разошлись около четырех часов утра, и на прощание Сергей Павлович предупредил, что в восемь они должны быть на работе, так как «могут понадобиться»…
Так что исключения тоже бывали.
* * *
Беляев с Леоновым сидели на снегу со счастливыми улыбками на изможденных лицах. Над верхушками сосен завис огромный «Ми-6» с красной звездой на голубом брюхе; мощный воздушный поток от его несущего винта поднял жуткие снежные вихри. Но даже это не могло испортить отличного настроения.
Их нашли. Их наконец-то нашли!
Алексей поднял правую руку и помахал пилотам. Вряд ли они видели его слабые движения, но он все равно махал. Как сутки назад перед камерой в открытом космосе.
Левой рукой он поднял ладонь своего друга, чтобы тот тоже поприветствовал подоспевших спасателей.
— Давай, Паша! Давай, помаши!..
Как же они в ту счастливую минуту ошибались, думая, что на этом их злоключения закончились!
Грохочущий винтами и редуктором «Ми-6» буквально через минуту улетел — вероятно, он истратил все топливо в поисках спускаемого аппарата и ему требовалась дозаправка.
Другой вертолет — такая же «шестерка» с оранжевой молнией на борту — появился только через несколько часов, следующим утром. А до этого космонавтам пришлось пережить тяжелую холодную ночь и несколько невыносимо трудных часов ожидания.
Побороть все трудности помогало осознание того, что теперь товарищам точно известно их местонахождение и они обязательно придут на помощь.
* * *
Дабы пережить холодную ночь, воодушевленные космонавты начали переделывать свое обмундирование. Вначале сняли жесткие скафандры, спороли с них ножами экранно-вакуумную теплоизоляцию. Всю жесткую часть выбросили, а остальное снова надели на себя.
Оставшееся после доработки — это ни много ни мало девять слоев алюминизированной фольги, покрытой сверху слоем дедерона. Сверху Беляев с Леоновым обмотались парашютными стропами.
Теперь со стороны они напоминали батоны вареной колбасы. Но зато обоим стало гораздо теплее. В такой «усовершенствованной» одежде появлялся реальный шанс дожить до утра…
* * *
На следующий день погода порадовала. Нижний край облачности поднялся до шестисот метров, видимость улучшилась до десяти. Правда, температура по-прежнему была низкой.
Когда ранним утром в обозначенный район прибыл специально снаряженный поисково-спасательный «Ми-6», его экипаж увидел бескрайнюю тайгу, простиравшуюся до самого горизонта. Командир самолета-ретранслятора, бороздившего на верхних эшелонах, посоветовал подвернуть вправо, и вскоре командир «шестерки» заметил краешек бело-оранжевого купола.
Сделав вираж, осмотрелись. Радист настроился на канал аварийной радиостанции и установил связь с экипажем.
— Самочувствие нормальное, — передали космонавты. — Ждем эвакуации…
В непосредственной близости от точки нештатного приземления произвести посадку возможности не было — кругом частокол вековых сосен и елей. Более или менее пригодную площадку обнаружили в пяти километрах, где уже находился вертолет «Ми-4». Его экипаж предупредил по радио о небольших размерах площадки и о глубоком снежном покрове.
Зайдя по крутой глиссаде, «Ми-6» снизился и произвел зависание на высоте тридцать-сорок метров. Снег был настолько свежим и пушистым, что поднятый потоком от несущего винта, практически полностью лишил экипаж видимости.
Повисев некоторое время и раздув свежий снег, «шестерка» приступила к снижению.
Сугробы на площадке оказались двухметровой глубины — после посадки фюзеляж полностью лег на снежную поверхность. Передний блистер штурмана наполовину скрылся из виду, колеса всех трех стоек исчезли полностью. Как выяснилось позже, круглый блистер антенны радиокомпаса, расположенный под фюзеляжем, был раздавлен.
Самые нетерпеливые члены оперативной группы попытались выскочить из севшего вертолета, но, оказавшись по грудь в снегу, возвратились на борт и начали надевать лыжи.
После обследования окрестностей площадки спасателям стало ясно: работать в таких условиях будет крайне нелегко. Весь мир моментально сузился до размеров небольшой поляны, обрамленной высокими деревьями. Кругом тайга, частокол деревьев вперемешку с буреломом; глубокий снег, перемещаться по которому возможно только на лыжах.
Помог случай. Для усиления поисковой группы в полетах был задействован небольшой вертолет «Ми-1». Выполнив доразведку местности, он обнаружил еще одну площадку. Точнее, редколесье из молодых деревьев высотой не более четырех метров. И располагалась эта площадка всего в двух километрах от спускаемого аппарата.
Первыми людьми, прорвавшимися к Беляеву и Леонову, как раз и стали три пассажира этого вертолета.
* * *
Пассажирами «Ми-1» была группа из трех человек, прибывшая с Байконура. Старшим являлся однофамилец космонавта Павла Беляева — подполковник Беляев. Помимо людей на борту маленькой винтокрылой машины имелись лыжи, веревки, топоры, пилы. И, разумеется, веревочная лестница для спуска. Словом, все, что могло потребоваться в процессе спасения и эвакуации.
Покружив над редколесьем, пилот «Ми-1» отыскал приемлемое для высадки место и завис над ним. Пассажиры побросали вниз груз, затем поочередно спустились сами. Пилот показал направление движения и улетел.
А у группы на земле нарисовалась проблема. Беляев без труда приспособил лыжные крепления к сапогам, а двое других были в унтах и сделать этого не смогли. Пришлось этим двоим остаться на месте, вооружаться топорами и заниматься расчисткой площадки. А старший группы, выставив направление на компасе, направился к спускаемому аппарату в одиночку…
Два километра по заснеженной тайге он сумел преодолеть за пять часов — рыхлый снег глубиной до полутора метров порой приходилось преодолевать ползком.
Когда спасатель почувствовал запах дыма, а сквозь частокол древесных стволов увидел черный силуэт корабля, сил и оптимизма прибавилось. Подобравшись ближе, он заметил сидящего верхом на спускаемом аппарате космонавта Беляева. Сверху на относительно небольшой высоте барражировал самолет, и командир «Восхода», используя не самые печатные выражения, объяснял его экипажу, что пора бы вызволить из зимнего плена голодных и до костей промерзших космонавтов.
Вокруг спускаемого аппарата были протоптаны дорожки. Спасатель Беляев освободил ноги от лыж и подошел ближе. Звездный однофамилец глянул на него с полнейшим безразличием и снова показал кулак пролетавшему самолету. И вдруг, съехав вниз с корабля, кинулся обнимать гостя.
— А я подумал, что у меня галлюцинации! — тряс он знакомого спасателя, с которым не раз общался на Байконуре. — Как так получилось — ты провожал нас в полет и оказался здесь?! Ты что, раньше нас сюда прилетел?!
Леонов в это время занимался костром. Услышал возбужденные голоса, прибежал и тоже принялся радостно тискать спасателя.
Ответив на все животрепещущие вопросы космонавтов, спасатель Беляев попросил у них воды — пока добирался до места, потерял много влаги.
Те дали небольшой бачок с пресной водой; присосавшись к его кранику, он выпил почти всю. Космонавты были уставшими, измученными, но находили силы шутить.
— Вот видишь, нам есть нечего, а ты и последнюю воду отнял, — смеялся Алексей.
Отдышавшись, спасатель Беляев достал рацию и доложил руководству:
— Прибыл на место приземления. Все в порядке. Принимаем меры к эвакуации. В первую очередь экипажу необходима теплая одежда, спальные мешки, палатка, питание.
Опытный спасатель понимал, что моментально эвакуировать экипаж «Восхода-2» не получится. Возможно, придется провести в глухой тайге еще одну ночь.
Вскоре прилетел вертолет и сбросил рядом с местом приземления восемь небольших контейнеров. Правда, в глубоком снегу из восьми получилось отыскать всего два. Но на этот раз подфартило — в них оказались одежда, спальные мешки и палатки.
Первым делом Беляев с Леоновым переоделись в меховые летные комбинезоны. После неудобных и холодных скафандров эта одежда показалась им превосходной. Потом совместными усилиями стали готовить место отдыха.
Оба космонавта испытывали голод — продуктов у них совсем не осталось, а воду приходилось добывали из снега, разогревая его на костре в алюминиевом контейнере от НАЗа.
Вторым заходом с вертолета сбросили еще несколько мешков, в которых оказались долгожданные вода и продукты: макароны, сухари, шоколад…
Ближе к вечеру до места нештатной посадки спускаемого аппарата добралась группа спасателей из ВВС. Вместе с ней прибыл доктор Туманов. Народу возле корабля прибавилось, стало веселее.
Развели еще один костер. У врача были с собой кубики мясного бульона; он размешал их в кипятке и угостил космонавтов. Надо было видеть, с каким удовольствием Беляев и Леонов пили этот горячий бульон…
Затем Туманов осмотрел их, послушал.
Леонов и тут не растерялся, спросив:
— Доктор, а нельзя ли нам в честь удачного окончания полета по-настоящему согреться?
— В порядке исключения можно, — с улыбкой достал тот фляжку со спиртом.
Налив понемногу в кружки, те выпили и действительно согрелись. Впервые за последние двое суток.
— А теперь спать, — приказал Туманов.
— Погодите, я должен вас отблагодарить, — схватил Алексей фляжку.
За пару минут кончиком ножа он нацарапал на ее зеленом боку пейзаж места приземления: круглый спускаемый аппарат посреди высоких сосен; ниже в ровную строчку вывел слова благодарности и пожелания долгих лет.
* * *
А неподалеку от временного пристанища космонавтов до самой ночи кипела работа.
На площадке в пяти километрах уже находилось несколько вертолетов и был организован оперативный штаб по эвакуации Беляева и Леонова. Помимо летчиков, техников и спасателей, здесь собралось все руководство Пермской области, включая первого секретаря обкома КПСС.
Наибольшую полезную активность проявлял председатель исполкома Пермского областного совета депутатов Борис Всеволодович Коноплев, занимавшийся организацией питания и пункта обогрева. Кто-то из авиаторов посетовал на то, что в скудном рационе в основном преобладает копченая колбаса.
— Жители нашей области месяцами не видят ее на прилавках магазинов! — отрезал он. — А вы тут зажрались! Ресторанное меню им подавай…
Из окрестных леспромхозов «вертушками» в тайгу доставляли лесорубов с бензопилами; те расширяли две площадки — большую и малую, находящуюся ближе к спускаемому аппарату.
Все работали в авральном режиме, но руководство штаба по спасению космонавтов понимало, что в этот день эвакуировать Беляева и Леонова не получится — просто не хватит светлого времени. Поэтому решено было позаботиться об их безопасности, так как в тайге водились опасные хищники: рыси и медведи. Так, на краю большой площадки кто-то из лесорубов обнаружил свежие медвежьи следы, размер которых в полтора раза превосходил отпечаток ступни взрослого человека. Потревоженный голодный зверь представлял большую опасность.
* * *
Работы продолжались даже ночью и к утру обе площадки к эвакуации космонавтов были готовы. На рассвете, надев лыжи, Беляев с Леоновым в сопровождении спасателей двинулись к малой площадке…
Два километра по проложенной в глубокому снегу лыжне группа преодолела за полтора часа. К ее прибытию на площадке уже ждал вертолет «Ми-4».
Поприветствовав экипаж, космонавты залезли в грузовую кабину. Двигатель чихнул, выплюнул клуб дыма, запустился; начали раскручиваться винты…
Перелет на большую площадку отнял не более двух минут. Там героев космоса встретила довольно внушительная группа: руководство Пермской области, сотрудники штаба спасательной операции, военнослужащие, вертолетчики, инженеры, техники, лесорубы…
Приняв горячие поздравления от всех присутствующих, экипаж «Восхода-2» пересел в кабину «Ми-6» и отправился в Пермь.
Даже теперь, когда все трудности и испытания были позади, Павел Беляев был молчалив и невозмутим. Устроившись на откидном кресле, он поглядывал в иллюминатор и, скорее всего, вспоминал минувший полет.
А вот Леонов как всегда излучал оптимизм и позитивную энергию. Перед посадкой кто-то подсунул ему целую пачку открыток. Усевшись на место бортрадиста и облокотившись на выдвижной столик, он подписывал их, размашисто ставя в конце каждой подписи свой автограф…
В целом оба космонавта выглядели уставшими, но счастливыми.
За пять минут до посадки в аэропорту Перми Алексей повернулся к другу.
— Паша, сколько ты насчитал нештатных ситуаций за наш полет? — спросил он.
— Семь, — вымученно улыбнулся тот.
— И у меня получилось столько же. Вот это нам с тобой подфартило.
— Еще как подфартило…
— Ребята, кофе не хотите? — неожиданно прервал их разговор бортрадист.
— Паш, ты какой кофе больше любишь: горячий или холодный? — вдруг спросил Леонов.
Переглянувшись и вспомнив «космический» запуск разогретой костром кофейной тубы, оба весело расхохотались…
Произведя посадку на полосу, «шестерка» солидно прокатилась по рулежным дорожкам и остановилась на перроне. Ближе к зданию аэровокзала ждала огромная толпа встречающих.
Двигатели огромного вертолета смолкли; сделав несколько оборотов, лопасти винтов остановились.
Встречающие подошли к вертолету, но почему-то не с той стороны борта, где располагалась дверца основного выхода. В середине шестидесятых годов вертолет «Ми-6» для многих был в диковинку, люди видели его только на картинках или по телевизору. Но стоило бортовому технику открыть дверцу и установить трап, как все бросились к другому борту.
По трапу с улыбками на лицах уже спускались космонавты. И тут же попали под «обстрел» фотокамер и киноаппаратов. Пионеры преподнесли им букеты цветов. Со всех сторон их окружили люди, потом спонтанно образовался живой коридор, по которому Беляев с Леоновым проследовали до поджидавшего автомобиля.
На машине далеко ехать не пришлось — героев-космонавтов привезли к отдельно стоявшему домику, где их ждали все те же корреспонденты и руководство партийных и советских органов Пермской области и города.
Первый секретарь, как водится, толкнул пламенную речь, вручил космонавтам памятные подарки; передал толстую пачку поздравительных телеграмм, поступивших в их адрес. Затем состоялась небольшая пресс-конференция, в процессе которой Беляеву с Леоновым пришлось ответить на ряд вопросов, касающихся полета.
В ответ на звучавший чаще других вопрос «Что вы почувствовали, когда вышли в открытый космос?», Алексей улыбался и, припоминая недавнее свидание с безвоздушным пространством, говорил:
— Я хочу вам сказать, что картина космической бездны, которую я увидел через открывшийся люк шлюза, своей грандиозностью, необъятностью, яркостью красок и резкостью контрастов густой темноты с ослепительным сиянием звезд просто поразила и очаровала меня. В довершение картины представьте себе: на этом фоне я вижу наш космический советский корабль, озаренный ярким светом солнечных лучей. Когда я выходил из шлюза, то ощутил мощный поток света и тепла, напоминающий электросварку. Надо мной было черное небо и яркие немигающие звезды. Солнце представилось мне раскаленным огненным диском. Чувствовалась бескрайность и легкость, было светло и хорошо…
В заключение космонавты поблагодарили пермяков за сердечную встречу и направились к самолету «Ан-10», который готовился доставить их на космодром. Там ждали члены Государственной комиссии, ученые, конструкторы, инженеры, рабочие и многочисленные друзья по отряду космонавтов.
* * *
Две ночевки Беляева и Леонова в лесу стали большим провалом и серьезным испытанием для поисковых служб. Невозможно было внятно объяснить всему миру, почему после блестящего эксперимента на космической орбите космонавтов более двух суток продержали в глухой тайге при крайне низкой температуре воздуха.
Причина провала была комплексной. Это и перестраховка руководства, и отсутствие самых современных на тот момент средств связи и пеленгации, и огрехи в организации проведения поисково-спасательной работы.
* * *
Прошло ровно трое суток с момента старта «Восхода-2».
На космодроме командир экипажа «Восхода-2» Павел Беляев подробно доложил членам Государственной комиссии о полете и выполненной миссии.
Свой доклад он закончил словами:
— Программа полета выполнена полностью. Система ручного управления кораблем является надежной и может успешно применяться в последующих космических полетах. Приземление было осуществлено с использованием системы мягкой посадки, которая уже применялась на корабле «Восход». Данная система сработала безукоризненно и полностью оправдала свое название. Корабль-спутник «Восход-2» в условиях космического полета показал превосходные качества. После завершения полета никаких изменений в состоянии своего организма не отмечаю, чувствую себя хорошо.
За ним выступил Алексей Леонов и доложил о прекрасном самочувствии.
После незабываемой и теплой встречи на земле космодрома Байконур, Беляев, Леонов и несколько корреспондентов центральной прессы заняли места в самолете «Ил-18». Теперь героям-космонавтам предстояло лететь в Москву…
К столице самолет подошел только под вечер, пробив толстый слой облачности. При подходе к пригороду самолет встретили семь истребителей, и в сопровождении этого почетного эскорта пассажирский «Ил-18» несколько раз прошел над Москвой.
Приземлившись на полосу подмосковного аэродрома, лайнер замедлил скорость, повернул с полосы на рулежку и, доехав до заранее определенной стоянки, остановился.
Близ перрона поджидали десятки черных лимузинов, автобусы, пара автомобилей аэродромных служб. Чуть ближе стояли Королев, Каманин, жены и дети космонавтов, несколько высокопоставленных военных, десяток человек в штатском, фотографы, множество корреспондентов, включая иностранных.
Все пребывали в напряженном ожидании.
Воздушные винты замерли. Трап еще не успел подкатить к фюзеляжу, а дверца уже распахнулась.
Весь перелет космонавты проделали в привычной летной одежде: меховых комбинезонах, свитерах, унтах. А перед приземлением переоделись в заранее приготовленную парадную форму.
Первым в темном проеме появился Леонов. Фуражка, как всегда, немного съехала вправо, на плечах светло-серой шинели поблескивали новенькие погоны подполковника.
Рядом с Алексеем появился и помахал рукой полковник Беляев.
Завидев Королева, космонавты кивнули ему. Он в ответ улыбнулся и тоже кивнул.
Наконец к самолету подвезли трап. Космонавты начали спускаться по ступеням — командиру космического экипажа предстояло рапортовать высокому начальству о выполненном задании.
Неожиданно от толпы отделилась маленькая девочка. Вырвавшись из рук матери, навстречу отцу бежала Вика.
Узнав ее, Алексей буквально перепрыгнул через последние ступеньки трапа.
— Папа! — радостно крикнула дочь.
И с разбегу кинулась в его объятия.
Леонов подхватил дочку на руки, закружил, несколько раз поцеловал и крепко прижал к себе.
