Глава 38

На следующий день я объявил армии, что в наших завоевательных походах наметился перерыв, и что, хотя я готов кормить своих людей и снабжать оружием, зарплаты большая часть войск от меня не дождется. Впрочем, одновременно с этим Рупрехт составил список из наиболее полезных воинов, которым мы сделали предложение перейти на постоянную службу ко мне.

Армия стала потихоньку расползаться, нетерпеливые авантюристы отбывали восвояси, а со мной оставались лишь те, кому было некуда податься.

Выяснилось, что мои владения теперь обладают глубоко эшелонированной обороной. По периферии располагались многочисленные замки вассалов, внутри было кольцо из четырех замков, принадлежащих мне лично, и, наконец, все это замыкал укрепленный город Фоссано, сердце графства. Именно в Фоссано я собирался перенести свою основную резиденцию.

Через несколько дней после заключения договора с Жоффруа, мы с Никером вернулись в Лиго. Мой друг чувствовал себя счастливым. Он предвкушал близкую встречу с дочкой графа, заполучить которую он давно и безнадежно мечтал. Я же счастлив не был, а частенько думал о девушке с черными волосами, которая была скверным человеком, но верным другом.

Я нанес визит в Фоссано, повидался с бывшим бургомистром и попенял ему за то, что он прислал лишь троих в ополчение. Эжен, устрашенный моим внезапным возвышением, раскаялся и повинился. Я сразу взялся за бразды правления городом и заменил глав гильдий кузнецов и плотников на лояльных мне людей.

Эмилия приехала ко мне в Лиго в день моего возвращения. Девушка сообщила, что одна из ее сестер согласилась помочь нам. Я как раз собирался объявлять настоящий конкурс на замещение вакансий управляющих замками и был рад подмоге. Также Эмилия сказала, что ее одолевают женихи, которым она уже замучилась отказывать.

– А почему вы отказываете им? – поинтересовался я, удивленный тем, что постоянно поднимается тема женитьбы. – Неужели среди них нет достойных?

– Вот об этом, граф, я и хотела с вами поговорить, – серьезно сказала Эмилия. – Вы-то что сами думаете о женитьбе? Мне известно, что Виолетта почти убедила вас жениться на ней. Жаль, что она погибла, я глубоко сочувствую вам. Но все-таки, учитывая нашу общую миссию, я бы хотела спросить, какая жена вам нужна?

– Я не знаю, Эмилия. Как-то не думал о качествах моей будущей жены, – с полуулыбкой ответил я.

– Вот и напрасно, – по-прежнему серьезно продолжала девушка. – Тогда я скажу. Вам нужна или невеста из могущественной фамилии, которая поможет вам армией и поделится землями, или та, с кем вы и сами добудете и армию, и земли, и все остальное. Та, которая возьмет на себя руководство графством на время вашего отсутствия. Та, которая позволит вам не волноваться за тылы.

– Да где же взять такую замечательную невесту? – попробовал отшутиться я.

– А вы поищите, граф. Посмотрите вокруг. – И Эмилия вышла из кабинета, подняв голову и блеснув напоследок жемчужной заколкой для волос.

Я подумал о том, две вещи считаются самыми важными в феодальном мире: войны и браки. Потому все и крутится около них.

Ловушка для агента деймолитов требовала соблюдений нескольких условий. Во-первых, она должна быть в Лиго, где сосредоточены основные силы, а многие входы и выходы тайно контролируются големами Вилли. Во-вторых, ее следовало устроить в небольшой комнате, куда доступ свободен для каждого, но мало кто там бывает. В-третьих, в таком деле я мог полагаться только на себя, Никера и Туссеана, остальные мужчины были под подозрением.

Я заранее продумал ловушку для агента деймолитов и потому сделал ее достаточно быстро. Когда все было готово, в комнате по соседству с моим кабинетом собралась вся компания: Рупрехт, Алессандро, Антуан и Ракшан. После того как мы обсудили военную ситуацию и проблемы с войсками, я взял слово.

– У меня хорошие новости, – объявил я. – Помните, мы пытались найти журналы одного алхимика, спрятанные в доме в Фоссано? Потом этот дом сгорел, и я думал, что журналы утрачены. Однако вчера мне их принесли! Оказалось, они были закопаны в саду и потому уцелели во время пожара. Вот они, смотрите.

Я достал из шкафа пыльную кожаную папку и потряс ей.

– Думаю, что здесь всё: и рецепты по очистке золота, и сведения о взрывающемся черном порошке. Но, к сожалению, записи зашифрованы, я не смог их прочитать. Вечером к нам прибудет жрец, специалист по тайным записям, он и расшифрует. Так что вскоре мы купим золотые шахты, разбогатеем и сможем содержать большую армию.

На глазах у всей компании я убрал журналы обратно в шкаф. Мой план был прост: агент деймолитов захочет получить и уничтожить записи покойного алхимика любой ценой. Для этого он вряд ли будет сжигать мой замок целиком (это слишком хлопотно и не гарантирует успех), а, скорее всего, просто войдет в комнату и достанет журналы из шкафа. Мы с Никером будем наблюдать за происходящим через отверстие в стене, сделанное накануне, и увидим агента.

Я объявил собрание оконченным, и все разошлись. Я же отправился в соседнюю комнату, где Никер, сидя на высоком табурете и прильнув глазом к стене, уже наблюдал за шкафом.

– Скоро все разрешится, – мой голос звучал тихо. – Ужасно интересно, кто из моих офицеров шпион.

– Мне тоже интересно, – шепнул Никер. – А долго нам тут сидеть?

– Не думаю, что долго. Я сказал, что жрец прибудет вечером, но не сказал, когда. Шпион должен торопиться. Думаю, что через час уже все будет ясно.

– А если он захочет прочитать журналы?

– Пусть читает. Там полная чушь на моем родном языке, – ответил я. – Отрывки из стихов, которые помню, и прочая белиберда. Для солидности я туда добавил несколько формул, но так как в точных науках я не силен, то получилась эпическая ахинея. Кажется, на десятой странице нарисована схема пылесоса, устройства для собирания пыли. Ну, так, как я ее представляю. Уверен, что этот рисунок поставит в тупик кого угодно.

Нам пришлось ждать недолго, хотя мы с Никером уже пару раз поочередно заступили на пост наблюдателя. Примерно через полчаса после завершения собрания, дверь комнаты распахнулась, и я увидел агента. Он подошел к шкафу, достал оттуда журналы «алхимика», сунул их за пазуху, не читая, и пошел прочь.

Я одними губами шепнул имя Никеру и сказал, уже погромче:

– Вот и все. Переходим к следующей стадии нашего плана. Будем брать агента.

Я снова собрал своих офицеров под предлогом обсуждения срочно возникшего вопроса. Заседание происходило на этот раз в комнате побольше, и Никер тоже присутствовал, правда, пришел позже всех и остановился около двери.

– У меня имеется пренеприятное известие, – сообщил я. – Среди нас завелся бесчестный предатель и вор. Я говорю о журналах покойного алхимика. Вскоре после нашего последнего разговора ценные журналы пропали. А ведь о них мало кто знал!

Рупрехт, Алессандро, Ракшан и Антуан принялись недоуменно переглядываться.

– Господин граф, – наконец произнес Рупрехт, потирая седой висок. – Это серьезное обвинение, но ведь журналы мог взять кто угодно. Комната, где они хранились, насколько я понимаю, не охранялась.

– Вы правы, – согласился я, оглядывая офицеров, сидящих за коричневым полированным столом, – но у меня есть свидетель, который видел, как кое-кто из присутствующих здесь вошел в комнату, а потом вышел, засовывая журналы за пазуху.

– О, – произнес Рупрехт и осуждающе покачал головой. – Тогда конечно. А кто это был? И зачем ему журналы?

– Последний вопрос меня тоже интересует, – ответил я. – Зачем вам журналы, Ракшан?

Удивленные взоры присутствующих обратились на подсотника. Он был без шлема, и тщательно зачесанные назад черные волосы едва скрывали лысеющую макушку.

Судя по резкому движению рукой и решительной мимике, Ракшан собирался с ходу отвергнуть обвинения, но после того, как он внимательно посмотрел на мое лицо, то понял, что отпирательства бесполезны – я уверен в сказанном.

– Что ж, господин граф, я виновен и готов понести наказание, – тихим голосом произнес Ракшан. – Виновен в жадности, простите. Когда я услышал о золоте, то не смог сдержать себя. У моего дяди, который живет на Алтае, есть золотые прииски. Но золота там мало и оно плохое, грязное. Очистка занимает много времени, часть золота теряется. Я решил украсть журналы, чтобы разбогатеть.

Теперь уже переглянулись мы с Никером. История выглядела правдоподобно и ясно указывала, что мы имеем дело с обыкновенным воришкой. Но мне был нужен не воришка, а агент деймолитов.

– Где сейчас журналы? – спросил я.

– Я отправил их с посыльным мальчишкой к моему другу в Фоссано, – ответил Ракшан. Его лицо, испорченное мелкими шрамами от оспы, было подчеркнуто печальным.

Я принялся барабанить марш пальцами по столу. Все вертели головами, чтобы не терять из виду и меня и Ракшана.

– Это хорошая история, – сказал я. – Цельная. Однако в ней есть изъян. Сразу перед нашим предыдущим собранием я распорядился никого не выпускать из замка и не впускать в замок вплоть до моих последующих распоряжений. С тех пор прошло меньше часа, и, если посмотреть в окно башни, то можно заметить пару телег, которые стоят перед запертыми воротами и ждут, когда ворота откроются. Никакой мальчишка не мог вый ти из замка за это время.

– Я не говорил, что он вышел, – пояснил Ракшан после паузы. – Я ему передал журналы, а куда он делся потом, не знаю.

Я невольно улыбнулся. Мои мысли стали проясняться. Ракшан выкручивался просто замечательно, что было слишком подозрительно для обыкновенного вора. Он якобы отдал журналы какому-то мальчишке из Фоссано, мальчишка пропал и журналы вместе с ним. Ищи-свищи. Может, всех этих шпионов учат, как нужно выкручиваться? Мне даже стало интересно, будет ли Ракшан упорно твердить то же самое под пыткой.

– Никер, – я повернулся к другу, – у тебя есть что-нибудь?

– Да, Арт. Есть, – Никер, стоящий до того около стены, подошел к столу и положил на него кусок обугленной кожи. – Это я нашел в комнате Ракшана. Я осмотрел его комнату, когда он пошел сюда, на собрание. Ракшан сжег журналы, а это то, что от них осталось.

Мне даже стало обидно. Я трудился над журналами часа четыре, придумывал нелепые схемы, вставлял стихи известных поэтов, а Ракшан просто взял и все это сжег, не пытаясь «расшифровать».

– Что вы на это скажете? – я снова обратился к обвиняемому. – Вы сожгли журналы, а не отдали их мифическому мальчику. Украли, чтобы сжечь! Зачем?

Мне редко когда приходилось видеть, как лицо человека превращается в неподвижную маску, будто отрешаясь от текущих забот. Такое лицо может быть только у мыслителя, озабоченного проблемой, требующей немедленного разрешения. Я понял, что Ракшан усиленно думает. И почти одновременно с этим я осознал, что сейчас Ракшан обо всем догадается. Что он сопоставит чудесно спасенные от пожара журналы с закрытыми воротами, а также с немедленным визитом Никера в его комнату, и поймет, что он, Ракшан, попал в ловушку, которая была приготовлена уже давно и готовилась тщательно. А поняв это, Ракшан, скорее всего, поймет главное – я знаю об агентах деймолитов и пытаюсь их поймать.

Я быстро кивнул Никеру, который уже вернулся на прежнее место у стены прямо за спиной Ракшана. Мой друг вынул из-за пазухи маленькую железную дубинку и обрушил ее прямо на темечко предполагаемого агента.

То ли удар был не очень удачным, то ли голова Ракшана оказалась прочнее, чем Никер предполагал, но подсотник резво вскочил на ноги и потянул меч из ножен. Алессандро, сидевший от Ракшана справа, подпрыгнул и вцепился в руку подсотника. Ракшан каким-то образом сумел отбросить Алессандро и оттолкнуть Никера. Он явно прорывался к двери, но за куртку сзади его схватил Рупрехт. И тогда Ракшан сделал то, чего я еще никогда не видел. Он поднял Рупрехта чуть ли не над головой и швырнул в Антуана, который пытался вклиниться между ним и дверью.

Я тоже не бездействовал. Эпоха бескровного решения проблемы миновала. Я подскочил к схватке, держась немного в стороне, выхватил меч из ножен и нанес удар по ноге Ракшана, рассекая боковые мышцы бедра.

Подсотник покачнулся. До моего следующего удара оставалась какая-то секунда, и Ракшан принял единственно правильное решение. Он не успевал достать из ножен меч, но сумел выхватить кинжал, которым встретил мой следующий выпад.

Признаться, я не думал, что кинжалом можно работать столь жестко и сильно, ведь это оружие уступает полновесному и длинному мечу. Блок, поставленный Ракшаном, отозвался в моей руке ноющей болью, которая бывает, когда ударишь мечом по какой-нибудь массивной железяке. Подсотник, к удивлению, оказался очень силен. Но что такое сила против хорошего фехтовальщика? Следующими ударами мой меч быстро рассек левую руку Ракшана, задел правое плечо и пронесся в миллиметре от живота, разрезав кожаный жилет и белую рубашку.

За моей спиной вся компания постепенно приходила в себя и тоже доставала оружие. Глаза Ракшана сузились. Казалось, он не чувствовал боли от ран, но правильно оценивал расстановку сил. Против моей прыти у него не было шансов, несмотря на неизвестно откуда взявшуюся силу, а если добавить остальных, уже готовых вступить в бой, то дела Ракшана были швах. И тогда он сделал еще одну вещь, поразившую меня. Ракшан одним точным движением перерезал себе горло и упал на пол, истекая кровью, которая могучими ударами выбрасывала себя из его тела.

Никер схватил меня за рукав.

– Он сейчас умрет, Арт! Уже умирает! Надо что-то делать!

Глаза моего друга показали вниз, намекая, что Ракшана нужно срочно тащить к дядюшке Вилли для исцеления. Агент ведь нам нужен живым. Но я понимал, что дотащить мы не успеем, с такой раной Ракшан уже мертв. У нас только минут десять уйдет на транспортировку, не говоря о том, что Вилли тоже не мгновенно залатает рану. В результате на выходе мы получим лишь панику среди домочадцев и окоченевающий труп.

В разговор вступил и Рупрехт, но старый солдат сформулировал именно ту мысль, которая уже была готова оформиться в моей голове.

– Господин граф, у Ракшана нечеловеская сила! Он слишком силен! И когда он схватил меня и поднял, клянусь, это хватка дикого зверя!

Кровь из Ракшана уже перестала вытекать. Антуан посмотрел на полуоткрытые неподвижные глаза трупа и произнес:

– Рупрехт прав, господин граф. Ракшан очень силен. Но почему он скрывал свою силу?

Я, в отличие от моих соратников, уже нашел предполагаемый ответ на эти вопросы. Он меня ужаснул. Я хотел лишь надеяться, что окажусь неправ.

– Свяжите его, – приказал я, кивнув на мертвое тело Ракшана, плавающее в луже крови. – Веревки в углу.

Никер тут же достал веревки, заранее припрятанные для Ракшана за небольшим шкафом. Никто не стал возражать мне, указывать на то, что глупо связывать покойника. Наоборот, Алессандро со всем рвением принялся заламывать руки мертвому телу и опутывать прочными петлями ноги. Все поняли, что я опасаюсь еще каких-то сюрпризов, кроме неизвестно откуда взявшейся силы.

– Антуан, приведи Туссеана, – распорядился я. – Никому ничего по пути не говори, в беседы ни с кем не вступай, Туссеану ничего не объясняй. Просто приведи его немедленно. Скажи, что это мой приказ.

Подсотник понимающе кивнул и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Я молчал, думал и ждал мага. Молчали и остальные. Только Никер нервно ходил по комнате туда-сюда. Он, наверное, тоже догадался.

Вскоре Туссеан прибыл. Потрепанный красный домашний халат болтался на нем бесформенной тряпкой. Создавалось впечатление, что маг только проснулся и оделся на скорую руку.

– Что здесь случилось? – прогудел Туссеан, осторожно обходя лужу крови. – Что с Ракшаном?

– Вы ведь сильны в медицине, Туссеан, – обратился я к магу. – В анатомии там, во всех этих делах.

– Да, господин граф, – Туссеан важно кивнул большой седой бородой.

– Тогда не мне вам объяснять, что нужно делать. Проведите вскрытие по всем правилам, как вас учили в университете. Все органы сохраните и складывайте в банки со спиртом или что лучше подойдет.

– Что мне искать, господин граф? Если делать подробное вскрытие, то всегда полезно знать наперед, что ищешь, – веско сказал Туссеан.

– Ищите отличия, – я устало сел за стол.

– Какие отличия?

– Голема от человека. Я подозреваю, что наш Ракшан – голем.

Если бы я вдруг выпустил изо рта пламя и превратился бы в дракона, это возымело бы сходный эффект с моими словами.

– Как?! – воскликнул Рупрехт.

– Это невозможно, господин граф! – вскричал Антуан.

– Э-э-э… – протянул Туссеан и почему-то замолчал.

– Н-да, – произнес Никер. – Если это так, то у нас большие неприятности…

Лишь Алессандро молча подошел к трупу и заглянул ему в лицо.

Я знал, что Никер понимает ход моих мыслей. Эти агенты деймолитов никогда не обнаруживали себя. За столько лет ни разу! А ведь организация очень большая, она раскинула свои щупальца по всем странам. Как ей удалось сохранять тайну? Почему никто из шпионов не признался, не покаялся хотя бы на смертном одре? Этот вопрос я задавал Виолетте, но девушка, конечно, не ответила. Теперь же, когда Ракшан в ходе боя обрел вдруг большую физическую силу и покончил с собой, это сподвигло меня на догадку. Деймолиты не вербовали, а создавали. Создавали людей-големов, неотличимых от настоящих. Или, возможно, почти неотличимых. И эти големы не принадлежали к классу болтунов.

– Я требую хранить произошедшее в тайне, – сказал я всем присутствующим. – Будете говорить, что Ракшан отбыл в дальний замок по моему поручению. Название замка вы не знаете. Тело Ракшана заверните во что-нибудь, в ковер, например, и отнесите в подвал.

Когда все было сделано, я сам спустился вниз, чтобы поговорить с дядюшкой Вилли. Он был так же удивлен, как и я. Нет, конечно, дядюшка верил, что деймолиты могут создавать големов, похожих на людей, но не в таких же количествах, чтобы сформировать из них целую организацию, тайно живущую в людском мире!

– Я не могу понять, голем это или нет, – сказал Вилли. – Будь Ракшан жив, я бы посмотрел на него поближе, и все стало бы ясно, но что мне делать с трупом? Пусть Туссеан разберет его и взглянет, вдруг чего найдет.

И после того, как дядюшка скрылся в глубине подвалов, я позвал Туссеана, чтобы он занялся телом Ракшана. Маг подошел к делу основательно и принялся изучать все, что можно. Мне это зрелище не понравилось, и я дожидался результатов в своем кабинете, обсуждая с Никером варианты наших будущих действий.

– Если Ракшан – обычный человек, – говорил Никер, – то почему он покончил с собой? Да еще таким кровавым образом? Чтобы наверняка умереть? Этих шпионов специально учат таким штукам? И где их учат?

Я пожал плечами. Меня эти вопросы тоже интересовали, и я бы дорого заплатил за ответы.

– Тогда нам будет трудно взять другого шпиона живым, – продолжал Никер. – Но все равно придется это сделать, чтобы разузнать как можно больше о них. Мы не можем собирать армию против деймолитов, пока не избавимся от всех шпионов! Иначе мы проиграем.

Теперь я кивнул. Мой друг излагал сущую истину.

– А если Ракшан – голем, то наши дела совсем плохи. От големов мы ничего не добьемся, даже под пыткой.

Когда взошла полная луна, чтобы посветить в окна тусклым желтоватым светом, Туссеан прибыл с результатами.

– Господин граф, – маг устало уселся за стол напротив нас с Никером, – я закончил и вот что нашел. О мозге Ракшана ничего сказать не могу. Может, это энцеф, а может, и нет. Энцеф легко замаскировать под мозг, если есть желание. Мышцы Ракшана невелики, но очень сильны. Я рассек их вплоть до мельчайших волокон. Такие мышцы больше подходят крупной обезьяне. Сердце мощное, но без особенностей, впрочем, как печень, селезенка и кишечник. Они отличаются от органов среднего человека, но не могу сказать, что отличия велики. Самое главное – половая система. Она редуцирована и, как подозреваю, не вполне функциональна. А почки…

– Подождите, – прервал я мага. – Подробный доклад – это, конечно, хорошо, но всему свое время. Вы скажите лишь одно: по вашему мнению, Ракшан – человек или голем?

Туссеан поерзал с сумрачным выражением лица из-за того, что я прервал такую замечательную речь.

– Господин граф, на первый поверхностный взгляд, Ракшан – человек. Но я потратил на изучение тела несколько часов, столько не тратит ни один лекарь на труп, да и вы знаете, что регулярные вскрытия вообще проводятся редко, в основном в вольных университетах, где влияние церкви невелико. Так вот, после своих многочасовых трудов могу сказать твердо: ваш подсотник Ракшан – великолепно сделанный и замаскированный под человека мыслящий голем.