Глава 25

Жрецы отбыли, забрав своих умерших. О моем деле не вспоминали и уже не пытались посмотреть на «демонических» големов. Только в самом конце, прощаясь, Огдин обернулся ко мне и громогласно произнес:

– Господин барон, тех ваших големов нужно уничтожить. И как можно скорее.

Я задумчиво смотрел вслед процессии из карет, пока ворота не закрылись, отгородив меня от всадников в синих одеждах и их вышколенных лошадей. Ленивое солнце еще даже толком не встало, а уже столько всего произошло. Я вернулся в свой кабинет и занялся дневниками прадеда Праста.

Сверток не просто казался древним, он таким и был. Холст слипся, и мне пришлось разрезать не только бечеву, но и ткань, чтобы добраться до тонкой книжицы в коричневом кожаном переплете. Когда я открыл дневник на первой странице, то окончательно уверился в том, что это не подделка. Прадед Праст писал на дореволюционном русском, используя ять и другие навороченные прелести. Этого языка тут, конечно, никто не знал.

Черные чернила порядком потускнели, вероятно, из-за хранения бумаги в неподобающем месте, но твердый почерк оставался разборчивым.

«Я не помню своих родителей, меня воспитывала двоюродная сестра матери, очень неприятная женщина, – прочитал я захватывающее начало. – До восьми лет я был для нее кем-то наподобие подсобной силы и мальчика для битья, а после восьми лет началось мое обучение».

Раздался легкий стук в дверь, и я оторвался от чтения:

– Кто там?

Петли скрипнули, и на пороге возникла Виолетта, одетая в черное платье, обтягивающее грудь.

– Господин барон, разрешите с вами поговорить. Это важно.

Я никогда не отказывался от важных бесед и позволил девушке войти. Виолетта приблизилась, оценивающе посмотрела на кресло, стоящее в дальнем углу комнаты, и неожиданно уселась на пол, прямо около стола. Ее волосы прикасались к моим коленям.

– Господин барон, вы мне снились сегодня, – с легкой улыбкой произнесла девушка. – Мы с вами гуляли по полю, вы сорвали большой красный цветок и подарили его мне. А потом мы легли под деревом. Вы ласкали, целовали меня и просили никогда вас не оставлять. Я обещала вам это. Так и сказала, что не покину вас, даже если мне посулят какую-нибудь корону. Мне чудилось в этом сне, что вы – частичка моей души. И сама мысль о расставании с вами воспринималась как невозможная.

Виолетта сложила мне на колени голову и заглянула прямо в глаза.

– Вы холодны ко мне, господин барон. Я вижу, как вы на меня смотрите. Вам нравится моя красота, но в вашем взгляде нет любви. Наверное, из-за того, что я плохо себя веду. Когда ваш друг Никер был ранен, я заботилась больше о себе, чем о нем. Простите меня за это. Я попробую так больше не поступать. Мне очень не хочется изменяться, но я постараюсь. Ради вас, исключительно ради вас. Для других я останусь прежней, меня они не волнуют, но к вашим интересам буду относиться трепетно.

Девушка взяла мою руку и прижалась к ней щекой. Возможно, я как-то иначе посмотрел на Виолетту, потому что она вдруг вскочила на ноги и принялась быстро целовать мои губы.

– Я вот еще о чем подумала, господин барон, – девушка говорила, не отодвигая своего лица от моего, – что совсем ничего не знаю о ваших делах. Это ведь плохо! Никер знает, с ним вы часто совещаетесь, даже, видимо, эта Эмилия что-то знает… а мне вы никогда ничего не говорите, ни о чем меня не просите! Сначала меня это радовало, я занималась своими проблемами, но потом стало ясно: я вам не нужна. Как вы мне сказали около Фужеро, когда собирались уезжать? «Ты можешь остаться в замке»! Нет, господин барон, так не пойдет. Расскажите мне что-нибудь, попросите меня о чем-нибудь. Я сделаю для вас все, что в моих силах. Я не хочу, чтобы вы говорили мне «Ты можешь остаться». Я хочу, чтобы вы говорили мне «Виолетта, пожалуйста, составь мне компанию».

Этот напор слегка выбил меня из равновесия. Я подумал, что Виолетта, конечно, способна на предательство, но, наверное, за гораздо большую сумму, чем мне раньше чудилось. Меня даже посетила настоящая романтичная мысль! Мне показалось, что с этой девушкой действительно неплохо было бы прогуляться по полю, и ей вполне можно подарить большой красный цветок.

– Что вы читаете? – спросила Виолетта, показывая на открытый дневник. – Этот язык мне незнаком.

– Записки одного человека. Он давно умер, – я хотел положить дневник на стол, но девушка придержала мою руку.

– О чем они? Расскажите мне, господин барон.

Я на миг задумался и снова раскрыл дневник.

– Этот человек пишет о своем нелегком детстве. Он сирота и родился далеко отсюда. Что случилось с его настоящими родителями, неизвестно, но приемные родители очень плохо с ним себя вели. Обижали его, наказывали без причины, а потом наняли ему жестоких учителей, которые с утра до ночи вбивали в бедного ребенка воинские навыки и знания истории.

– Зачем? – удивилась Виолетта. – Он наследный барон? Граф? Герцог?

– В том-то и дело, что нет. Он даже не дворянин. Его приемная мать торговала скобяными изделиями. У нее вряд ли были деньги, чтобы нанять учителей. Кто-то ей эти деньги дал.

– Зачем? – снова повторила Виолетта, прижимаясь к моему плечу. – Я не понимаю.

Я усмехнулся и двумя пальцами взял девушку за подбородок.

– А тебе зачем давали деньги во время твоего обучения? Зачем за тебя платили? И кто это делал?

Виолетта отстранилась и встала около угла стола.

– Вот как, господин барон… Вы хотите это знать. Ну что ж… я расскажу. Я была тогда очень молода. Брат выгнал меня из дома, оставив без средств к существованию. К счастью, один человек… старик… захотел мне помогать. Я согласилась из-за отчаянной ситуации, в которую попала. Тот человек был очень стар и уже многое не мог, если вы понимаете, что я имею в виду. Ему нравилось раздевать меня и писать мои портреты. Он хорошо рисовал, был когда-то придворным художником. Дальше раздеваний дело не шло. А потом, года через два, он умер. Налетели наследники, а я не входила в их число. К счастью, к тому времени мне удалось заручиться поддержкой Ордена Искателей. Это большой орден, объединяющий многих магов. Мне помогли закончить обучение, но в обмен потребовали, чтобы я служила четыре года Листу. Эти четыре года недавно истекли, и я оставила виконта. Он мне не нравился, а вы, его враг, нравились. В этом вся моя история, господин барон. Как видите, в ней нет ничего восхитительного.

Я снова вспомнил, кто стоит перед мной. Она не просто оставила Листа, а убила его руками своего поклонника, затем прикончила поклонника и украла деймолита.

– А теперь ответьте вы, господин барон, зачем нанимали учителей для сына торговки? – очевидно, Виолетту заинтересовал дневник.

– Из него хотели сделать мага-полководца, – ответил я, пролистывая записи. – Чтобы он служил одному важному господину.

– Какому господину? – с неприкрытым интересом откликнулась Виолетта.

– Он и сам не знал, потому что к этому господину так и не попал. Его приемная мать говорила, что Господин скоро придет к ним, наведет порядок, накажет всех, а верных последователей наградит.

– Так это религия! – догадалась девушка.

– О да. Поклонение тому Господину было частью религии приемных родителей мальчика. Когда ребенок вырос и пришло время его отдавать, он сбежал. Точнее, его почти отдали, но потом он умудрился побежать в другую сторону. Не к Господину, а совсем в другую сторону. Вот и получилось, что он с Господином так и не встретился. Этот мальчик, уже к тому времени взрослый мужчина, был настолько способный, что сколотил военный отряд и захватил несколько замков. Он не проиграл ни одного сражения. А умер из-за нелепости. Впрочем, об этом в записках ничего не говорится, – я захлопнул дневник и положил его на стол.

– Так этот Господин существовал? – спросила Виолетта, снова подходя ближе.

– Не знаю, – я сказал неправду. – Дневник написан давно, а попал ко мне случайно. Может, там все выдумка.

Конечно, я точно знал, что дневник не выдумка. Приемные родители прадеда Праста, жившие на моей родной Земле, действительно поклонялись Господину, который существовал, существует, и знаком мне под именем «дядюшка Вилли».

Виолетта провела рукой по моему рукаву и снова приблизила ко мне свое лицо, но в этот момент в дверь требовательно постучали. Удивительное дело: когда мы с Виолеттой оставались наедине, нам все время мешали!

– Кто там? – откликнулся я.

Дверь распахнулась, и мажордом Петр загородил своей огромной тушей весь дверной проем.

– Господин барон! Господин Никер вас срочно зовет к себе. Он сказал, что получил какое-то важное донесение.

Петр, мой бывший личный слуга, был хорош во всем, кроме вопросов управления. Я бы с удовольствием продвинул его в управляющие замка, но он совсем не подходил для этой роли из-за скверной грамотности, неумения считать и отсутствия решительности. Должность мажордома, старшего слуги, – это потолок в его карьере.

Виолетта вопросительно взглянула на меня своими черными глазами, и я сказал:

– Пойдем со мной к Никеру. Посмотрим, что там за донесение такое.

Никер выздоравливал в противоположном крыле замка. Мы с Виолеттой вышли во двор, чтобы обойти ремонтные работы в коридоре, стены которого Вероника решила перекрасить в веселый светло-зеленый цвет. Но во дворе нас ждал большой сюрприз: прямо на моих глазах из полуподвала, где находилась официальная лаборатория Туссеана, выбежал рыжий шерстистый голем, похожий на нелепую смесь тигра и бегемота. Круглая и широкая морда голема казалась массивней остального тела, загнутые когти на лапах сильно напоминали тигриные. Правда, этот «тигр», должно быть, страдал забывчивостью: он запамятовал, как нужно втягивать когти в подушечки лап.

Голем пробежал мимо нас с Вероникой и вцепился зубами в предмет моей особой заботы – недавно починенную трубу, подающую горячую воду на второй этаж. В ту же секунду из полуподвала выскочил Туссеан в растрепанном желтом халате. Он размахивал руками и кричал одно и то же:

– Унга, стой! Унга, стой!

Мы с Виолеттой переглянулись. Нам, магам, сразу стало ясно, что Туссеан соорудил автономного голема, который вышел из-под контроля и не реагировал на команды.

Я вздохнул и вытащил меч из ножен. На шум уже сбегалась стража, включая Антуана, который мчался, потрясая длинным копьем.

На минуту мне показалось, что мои люди достанут голема прежде, чем он испортит трубу, но нет, вода все-таки хлынула, заливая пасть голема горячим парным потоком. И только потом подоспевшие воины вонзили в голема копья, заставив его задергаться и затихнуть.

Я печально посмотрел на расстроенного Туссеана и задал лишь один вопрос:

– Почему моя бесценная труба, Туссеан? Почему именно труба с горячей водой?

– Я хотел сделать голема, который охотился бы прохладными ночами, – извиняющимся тоном пояснил маг. – Его притягивают теплые вещи.

Я больше ничего не сказал, а отправился к Никеру, думая о том, что надо бы все-таки поставить под контроль эксперименты такого бездарного мага, как Туссеан. Виолетта наверняка считала, что неудача с големом – случайность, девушка просто не знала, что это вовсе не случайность, а закономерность. Когда Туссеан пытался что-то соорудить, то все, за редким исключением, шло наперекосяк.

Никер поправлялся на глазах. Он уже мог сидеть, опираясь на подушки, и даже слегка жестикулировать правой рукой. Если мой друг удивился, увидев меня с Виолеттой, то не подал виду.

– Что за донесение ты получил? От кого? – я уселся на стул рядом с кроватью.

Никер попытался улечься на левый бок, но быстро отказался от этой затеи.

– От моего человека в стане графа, Арт. Ты знаешь, что Жоффруа затевает?

– Хочет прийти ко мне вместе с войском, – мне казалось, что догадаться было нетрудно.

– Не совсем, – Никер поднял палец вверх. – Он решил заняться нами всерьез и кинул клич. Его вассалы, родственники, друзья окажут ему помощь. Знаешь, какая у него получится армия, которую он двинет на нас? Пятьсот солдат и не менее сорока магов! Может даже шестьдесят магов.

Виолетта испуганно ахнула, да и я призадумался. Это ведь какая сила на нас попрет…

– А чего это он, Никер?

Мой друг хохотнул, но тут же скорчил гримасу от боли:

– Ты спрашиваешь, чего это он, Арт? А ты бы как поступил с человеком, который за несколько дней захватил три замка? Ты бы воспринял его всерьез или нет? Может, наш граф и не гений, но ума у него хватает, чтобы понять, что с нами лучше действовать наверняка.

Виолетта прижала ладонь ко рту и, видимо, еще переваривала информацию. Я же сказал:

– Каковы наши шансы? Если мы снимем все гарнизоны и лишим замки всякой защиты, то не наберем и сотни человек. У нас всего три мага.

– Шансов у нас нет, – Никер подергал усы, успевшие значительно отрасти за последние несколько дней.

Я молчал и прокручивал в голове разные сценарии будущей кампании. Допустим, мы действительно снимаем гарнизоны из трех захваченных замков. Граф без боя возвращает эти замки предыдущим владельцам, но потом все равно вынужден дать нам генеральное сражение около Лиго. У него будет подавляющий перевес в силах, а у нас из преимуществ стены и дядюшка Вилли. Допустим, Вилли равен десяти, ну, двадцати магам максимум, а стены позволят нам разменять каждого нашего солдата на двух-трех вражеских. В результате получится бойня, мы потеряем кучу людей и, наверное, все равно проиграем. В лучшем случае будем лишь долго держать осаду и пощипывать врага точечными ударами без всякой надежды на помощь извне. Нас же станут забрасывать всякой дрянью из требушетов.

– Я знаю двух-трех магов, которые могли бы нам помочь, – Виолетта взяла слово. – Только хочу предупредить, что они сразу сбегут, если потеряют своих големов. Да и вообще сбегут, если что-то пойдет не так.

– Маги почти всегда бегут, если что не так, – хмуро произнес Никер. – Как воины они ведь ничего собой не представляют. Арт – исключение.

– Я тоже неплохо фехтую! – взвилась Виолетта и тут же утихла. – Но… предпочитаю действовать другими методами.

– Сколько графу нужно времени, чтобы собрать такое войско? – спросил я.

– Пару недель, скорее всего, – Никер попытался подняться на подушках повыше и ему это с трудом удалось. – Через две недели мы увидим его рядом с Фоссано.