Глава 15
Я никогда бы не подумал, что в ответ на мое объявление о наборе рекрутов, вывешенное в Фоссано, притащится столько бродяг. То ли оклад показался привлекательным (полновесный ливр в месяц плюс довольствие и экипировка), то ли моя репутация рачительного хозяина сыграла роль, но за пару дней во дворе Таглиата побывало множество сомнительных личностей. Мы с Никером и костоправом Цимесом с трудом отобрали двенадцать более-менее подходящих и здоровых. Меня соблазняла мысль взять явных уголовников в оборот и очистить от них Фоссано. Но я сдержался: всему свое время.
– Хорошие люди к нам идут плохо, потому что боятся. Войны боятся, – высказал свое мнение умудренный опытом Рупрехт. – Новобранцев нужно заманивать в мирное время. А потом уж им некуда деваться будет.
Раньше я не мог заманивать никого в больших количествах из-за финансового голода, но сейчас появилась возможность продать часть барахла Праста. В первую очередь мне хотелось избавиться от уродливых красных гобеленов, которые выполнил некий Давид из Арраса. По неизвестной мне причине произведения этого мастера очень ценились, и в Турине за них платили золотом.
Когда мы уже закончили отбор и выгоняли неудачливых кандидатов в воины за ворота, произошло неожиданное происшествие. Один из забракованных рекрутов выхватил нож и бросился на Антуана, который стоял совсем рядом. Нападение получилось внезапным, и лезвие звонко звякнуло о кольчугу, скрытую под нарядной красной курткой с золотистым узором. Антуан отреагировал как надо: врезал бродяге кулаком по лбу, а потом забрал нож.
Разбойника схватили. Этот тоже поначалу молчал, но я поручил Рупрехту поговорить с ним как следует. Вскоре выяснились любопытные вещи. Во-первых, бродяга был вовсе не бродяга, а бедняк из Фоссано, который не мог прокормить свою семью. Во-вторых, он намеревался убить меня, но я-то был одет в простую рубаху и штаны, тогда как Антуан красовался в отличной куртке, которую купил в прошлом месяца у приезжих торговцев, чтобы надевать ее по праздникам и значительным событиям. Бедняк был настолько глуп, что даже не поинтересовался у окружающих насчет личности барона Арта, а напал на самого разодетого. В-третьих, за убийство барона Арта ему пообещали обогатить его семью: жену и детей. Понятно, что после этого поступка бедняк бы не ушел живым, но его грела мысль, что он сумеет обеспечить будущее своих близких. В-четвертых, бедняк описал заказчика как «богато одетого господина, слову которого можно верить». А в Фоссано сейчас был только один мой недруг, «слову которого можно верить» – Праст.
– Заказчик один из людей Праста, – Никер метко подытожил результаты допроса. – Наш лишенный замка барон никак не угомонится. Надо что-то предпринять, Арт!
Понятно, что надо. Если Праст продолжит свои попытки меня убить, то рано или поздно они достигнут цели.
Нам пришлось по новой допросить всех новобранцев – вдруг среди них тоже окажется агент Праста? Вроде бы мы не выявили ничего подозрительного, но здесь трудно сказать наверняка. Десятники также поговорили со своими подчиненными, а бывшие слуги Праста были отстранены от приготовления пищи. Я распорядился снабдить крышкой замковый колодец, приставить к нему часового и составить список людей, которые имели право подходить к этому колодцу и открывать крышку.
Когда Рупрехт спросил меня, что нам делать с бедняком-убийцей, моим первым порывом было освободить его, но я сдержался. Негоже прощать тех, кто пытается тебя убить, это подает дурной пример для остальных, ведь фактически ты объявляешь на всю округу, что любой может совершить на тебя покушение и уйти безнаказанным. Я оставил решение на усмотрение моего суда. Оно меня не удивило.
Несмотря на все эти перипетии, я не покидал замок Праста. Дядюшка Вилли прислал мне послание через Туссеана. Сам маг лично с дядюшкой не общался, но мог получать и доставлять сообщения через отверстие в двери. У самого Вилли почерк был идеален, но зато его голем-секретарь писал корявыми буквами, которые я с трудом разбирал. Дядюшка обстоятельно отвечал на мои вопросы по поводу прадеда Праста. Вилли сообщил, что слышал о нем, но никогда лично не сталкивался. Кроме этого, дядюшка давал мне полезные советы о работе над сверхпрочной кожей. Некоторые из этих советов мне так понравились, что я потратил часа три на эксперименты, пока Никер развлекал дам игрой на лютне.
То ли новое место сыграло свою роль, то ли я сосредоточился из-за отсутствия раздражающего ворчания дядюшки, но мне удалось сильно продвинуться. Вновь созданный мной образец кожи не пробивался арбалетом! Конечно, не обошлось без недостатков – если выстрелить в то же место второй раз, то все-таки получалась дырка. Но, несмотря ни на что, я был просто окрылен такими результатами.
– Арт, я все-таки не понимаю, зачем это, – сказал мне Никер, когда я позвал его полюбоваться лежащим на столе чешуйчатым образцом. – Если ты хочешь сделать неуязвимого голема, то просто снабди его толстой кожей!
Я подошел к шкафу Праста и достал большой красочный атлас с картинками разных големов. Примерно после двадцатой страницы шли бронированные монстры. Я ткнул пальцем в массивного и приземистого серого голема.
– Смотри, Никер, это – лучший образчик в своем роде. У него очень толстая кожа, ее почти невозможно пробить. Но дело в том, что он медленный и неповоротливый. Его используют только для проламывания укреплений, ни для чего больше. Если такой голем автономный, то он безнадежно глуп, а если маг его контролирует, то сам маг находится неподалеку и представляет собой желанную цель для врага.
Никер, кивнул, соглашаясь.
– Ты хочешь сделать неуязвимого и быстрого голема. Но стоит ли это таких трудов? Если он будет автономным, то все равно получится глупым, а если ты им будешь управлять, то в первую очередь будут пытаться убить тебя, а не его.
Я засмеялся. Мой друг даже не представлял себе, каковы мои планы.
– Не совсем. Я сам собираюсь стать быстрым и неуязвимым. Сверхпрочная кожа мне нужна для того, чтобы создать экзоскелет!
– Скелет… что? – удивленно переспросил Никер.
– Понимаешь, это такая штука, которая не только защищает тебя, но и делает сильнее. Снаружи, наверное, я буду выглядеть как голем, а сам буду управлять им изнутри. Меня станут принимать за автономного голема. Для многих это окажется роковым заблуждением.
Брови Никера поползли вверх. Сначала он ничего не сказал, а просто принялся машинально листать атлас, словно пытаясь там что-то найти. Страницы с разнообразными големами мелькали одна за другой. Поэт задержался только на громиле зеленого цвета, предназначенном для сокрушения крепостных стен, а затем захлопнул атлас.
– Арт… я даже не знаю, что сказать. Если у тебя все получится, то появятся подражатели. Или даже хуже – сначала решат, что ты слишком заигрался в изобретения, и захотят тебя окоротить. Соседи в первую очередь захотят. Граф тоже. А только потом появятся подражатели.
Я снова рассмеялся. Неподдельная тревога Никера выглядела забавно.
– Ты не услышал самое главное. Сначала никто даже не поймет, что этот голем – не совсем голем, а просто экзокостюм. Мы будем тянуть с оглаской так долго, сколько это вообще возможно. А там, глядишь, наши позиции настолько усилятся, что нам будет наплевать на соседей.
Никер махнул рукой.
– Ты до сих пор слабо разбираешься в местных реалиях, Арт. Нам никогда не будет наплевать на соседей. Вот смотри, мы забрали замок у Праста и стали сильнее. Теперь с тремя замками мы можем претендовать на графскую корону, нам не хватает только благословения короля. Ты думаешь, что наши соседи-бароны счастливы от этого? Ты полагаешь, что граф радуется такому повороту? Они все только и ждут, как сделать нам какую-нибудь гадость! У них нет повода, но это только пока. Праст обещал нам две недели перемирия. А через две недели он побежит по соседям, помчится к графу с жалобами… вот у них и появится великолепный повод.
Я убрал атлас обратно в шкаф.
– Ты слишком пессимистичен, Никер. Я вижу все в другом свете. Наши соседи разленились и разжирели. Они жадные, да, но силы у них не соответствуют запросам. К тому же они ненавидят друг друга больше, чем нас. Кто мы для них такие? Выскочки! А их ненависть друг к другу длится десятилетиями. Ставлю на то, что все они не договорятся. Вероятно, некоторые даже захотят выступить на нашей стороне, как это сделал Понци. Мы тут способны такую заварушку устроить, что дух захватывает. И мой новый голем поможет в этом.
И снова я не успел высказать все мои наполеоновские планы. Мне помешал Грег, молодой воин, который ворвался в кабинет, даже не постучав.
– Господин барон! Сфинкс вырвался! Она убила слугу, а теперь ломает двери!
Мы с Никером бросились вниз, перепрыгивая через ступени. Я не представлял себе, на что способен сфинкс, но деймолиты наверняка поработали на славу, чтобы создать отличную машину для убийств. Дядюшка Вилли как-то описывал мне Лернейскую гидру, которую в свое время сварганили деймолиты. Судя по этому рассказу, у них получился ходячий ужас, с которым никто не хотел бы столкнуться. К счастью, гидра давным-давно окочурилась.
В подвале клубилась паника. Алессандро торопливо расставлял копейщиков и арбалетчиков напротив стальной двери, которая сотрясалась под ударами сфинкса. Я уже видел в стене очертания петель, которые становились отчетливее с каждым ударом. Казалось, еще минут пять-десять и петли не выдержат, дверь рухнет.
– Дверь лучше чем-нибудь подпереть, – деловито заметил Никер. – И наших големов сюда. Побольше големов!
Словно в ответ на это заявился Рупрехт, под чьем командованием трое солдат тащили большое бревно.
После того как мой Воронок погиб, в этом замке не осталось ни одного управляемого мной голема. Только два автономных двуногих ящера ждали приказов в стойле неподалеку.
Я окинул взглядом подвальный зал. Если в дополнение к копейщикам и арбалетчикам привести сюда и ящеров, то станет слишком тесно. Сфинкс покажет нам кузькину мать и так и так, вопрос лишь в том, во что обойдется это сражение, сколько людей погибнет.
– Арт! Чего ты ждешь?! – Никер обратился ко мне. – Приведи големов! Сфинкс ведь опасен? Очень опасен?
– Да уж поопаснее жалких человеческих поделок, – буркнул я.
Рупрехт кое-как подпер дверь бревном. Это помогло снизить амплитуду ударов и, наверное, выгадало нам несколько лишних минут.
– Господин барон! – Алессандро отвлекся своих воинов и подошел ко мне. – Я все видел, был здесь с самого начала, когда она заставила слугу открыть дверь клетки. Того самого, которого раньше ругала за болтливость…
– Каким образом заставила?
– Этого не знаю. Я заглянул в комнату, услышав шум. Дверь клетки была открыта, а сфинкс пила кровь из слуги.
– Пила кровь?! – Никер вытаращил глаза.
– Да. Она свернула язык трубочкой и пила кровь из раны на шее. Это ее задержало, дало мне время на то, чтобы запереть дверь в комнату.
Мне стало любопытно, какова же была задумка создателей сфинкса. Они сконструировали разумную тварь, которая не могла противостоять искушению попить свежей крови! Явная слабость, ведь иначе сфинкс была бы уже на свободе.
– Господин барон! Командуйте! Что делать? – теперь и Алессандро смотрел на меня в ожидании какого-нибудь ловкого решения, которое позволит сохранить жизни наших людей.
У меня не было ловких решений, но зато имелась одна вещица, насчет эффективности которой я сомневался.
– Всем отойти от двери! – произнес я, обращаясь к Рупрехту и его людям, удерживающим бревно.
– Что ты задумал, Арт? – встревоженно спросил Никер.
– Хочу кое-что попробовать, – я достал из потайного кармана бумагу, свернутую несколько раз, и подошел к двери. – Не знаю, получится или нет, но попытка – не пытка.
Никер следовал за мной, остальные расступились.
Бумага выглядела желтой, потертой и шершавой, но письмена на ней я мог легко разобрать. Еще бы – они написаны моей рукой, правда, под диктовку.
Я кое-как встал около бревна и принялся читать вслух непривычные для меня слова. При первых же звуках удары сфинкса стихли. Я продолжал читать, надеясь, что правильно произношу шипящие согласные. Судя по мучительно сдвинутым бровям Никера, он не понимал ни слова.
Наконец я остановился. И, не прошло и десяти секунд, как из-за двери раздался приглушенный голос сфинкса. Она спрашивала что-то на том же языке, на котором я только что читал.
– Прости, не понимаю, – ответил я. – Я лишь передал послание.
– Человек, а от кого ты получил его?
Я обернулся к Рупрехту и Алессандро.
– Пусть все выйдут! И проследите, чтобы никто не подслушивал. Когда придет время, я позову.
Загрохотали шаги уходивших воинов. Со мной остался лишь Никер.
– Послание передал тот, о ком говорилось в сообщении, – сказал я, обращаясь к двери. – Я называю его дядюшка Вилли.
Сначала нам показалось, что сфинкс закашлялась, но потом мы с Никером догадались, что это был смех.
– Да, я припоминаю, он любил разные странные имена, – произнесла Фис. – Не думала, что ему удалось выжить. Впрочем, он всегда был хитер. И что же, он предлагает мне славную месть?
– Он предлагает ровно то, что сказано в послании. Если там про месть, то, значит, это месть.
– Ты меня отпустишь, человек, если я соглашусь?
– Не сейчас. Я тебя доставлю к дядюшке чуть позже. В течение месяца. У меня забот невпроворот.
Фис задумалась.
– Я верю тебе, человек, – наконец сказала она. – Зачем тебе врать? Да и послание настоящее. Но месяц – большой срок. Что если тебя убьют?
Я вздохнул. Меня просто бесили подобные вопросы. Если меня убьют, то понятно, что я не смогу сдержать обещание.
– Хочешь попробовать прорваться? Ты превратишься в подушку для булавок – мои арбалеты здорово бьют, а копья завершат дело.
– Я ждала очень долго, человек. Была связана словом с предыдущим владельцем. Мне хочется на волю.
Что ж, получалось, что Праст специально не упомянул о сфинксе. Барон рассчитывал, что Фис выйдет из-под контроля.
– Я могу приставить кого-то, кто несколько раз в день будет отгадывать твои загадки, – я забросил удочку, памятуя о хобби сфинкса. – Каждый день до тех пор, пока я не доставлю тебя к Вилли.
– Я смогу его съесть, если он не отгадает? – мгновенно спросила Фис.
Никер возвел глаза к потолку. Так он делал часто, когда слышал что-то совсем уж несусветное.
– Нет, съесть никак не получится, – сдержанно ответил я. – У меня тогда не хватит людей на твои загадки. Просто он будет стараться отгадать.
– Найди тогда кого-нибудь поумнее, человек!
Мы еще немного поговорили. Удивительно, но даже в этой ситуации сфинкс отказалась отвечать на мои вопросы о прадедушке Праста. Фис хотела, чтобы я все-таки отгадывал дурацкие загадки. Когда стало ясно, что мы с Никером больше ничего не добьемся, я позвал своих воинов.
Рупрехт и Алессандро снова соорудили боевой порядок: арбалетчики у стен, а копейщики сразу перед ними. Мы убрали бревно и открыли дверь, ведущую к Фис.
Сфинкс не стала нападать. Она взмахнула черными волосами, вошла в свою клетку и позволила Алессандро запереть ее.
Уже почти смеркалось. Солнце, если смотреть из замка Таглиата, садилось прямо в сосновый бор и, когда лучи проходили через густые высокие стволы, получалось что-то вроде радуги.
Я поднялся наверх, в кабинет, и потребовал к себе Шруссона, бывшего управляющего Праста. Это был тщедушный человечек с физиономией законченного плута. Когда я впервые увидел это лицо, то немедленно отстранил его обладателя от всяких дел. Конечно, может, я поторопился, и управляющий – образец честности… но, черт возьми, если образцы честности ходят с лицами жуликов, то мир точно движется куда-то не туда.
– Ты знаешь всех в этом замке, – сказал я бывшему управляющему, стараясь не смотреть лишний раз на «лисью» физиономию. – Кто тут самый умный и сообразительный?
Шруссон вежливо откашлялся и даже в задумчивости почесал свой небольшой острый нос:
– Да простит меня господин барон за прямоту, но скажу без всяких прикрас, что думаю… нет… что просто уверен в том, что самый умный и сообразительный человек в замке – это вы, господин барон. И не только в замке, но и во всей округе! А то и в целом графстве!
Никер фыркнул, чуть не подавившись вином, которое только что пригубил. Я мысленно досчитал до пяти. Нужно иметь недюжинные запасы терпения, чтобы общаться с некоторыми из местных.
– Оставим меня в стороне, – сказал я. – Кто тут, из тех, кого ты знаешь, самый сообразительный?
Шруссон теперь уже задумчиво почесал рыжую шевелюру. Он сделал это с таким видом, словно решал по меньшей мере математическую проблему тысячелетия.
– Если не упоминать вас, господин барон, то я думаю, что это господин Никер. Да, определенно, господин Никер. Глядя на его мудрый, многозначительный взгляд, можно сразу сказать, что в нашем графстве ум господина Никера стоит сразу на втором месте после вашего ума, господин барон. А, может быть, и в целом королевстве!
Никер в это время озабоченно разглядывал красные капли вина, пролитые на чудесную зеленую куртку. Я не назвал бы его взгляд мудрым и многозначительным, он был, скорее, раздраженным и однозначным.
– Вот что, Шруссон, – я говорил подчеркнуто спокойным тоном, – ты сюда пришел валять дурака? Я позвал тебя зачем? Чтобы ты морочил мне голову всякой чушью и чесался с видом философа, которого замучили блохи? Я задал тебе простой вопрос: кто в замке самый сообразительный? Не упоминай меня и моих людей. Отвечай прямо! Назови имя!
Бывший управляющий сразу подобрался и вытянул руки вдоль тела, видимо, чтобы избежать соблазна снова почесаться.
– Шруссон! – твердо сказал он и замолчал.
– Что «Шруссон»? – не понял Никер.
– Господин барон велел назвать только имя. Вот я и назвал, – вежливо пояснил бывший управляющий.
Никер поставил бокал с недопитым вином на стол.
– Арт, я прикажу спустить его с лестницы? Или ты хочешь лично вышвырнуть его в окно?
Если бы это зависело от меня, то я бы вышвырнул в окно половину жителей местных баронств.
– Пусть будет Шруссон, – сказал я. – Он сам вызвался, никто за язык не тянул. Вот что, Шруссон, теперь ты три раза в день будешь спускаться в подвал и отгадывать загадки сфинкса. Смотри, старайся! Вопросы есть? Нет? Иди.
Когда бывший управляющий отбыл, Никер сорвал с себя куртку и бросил ее в угол, видимо, решив, что ей уже ничто не поможет.
– Скажи-ка, Арт, – спросил он, – а на каком языке написано то послание, которое ты зачитал сфинксу?
Я в это время подошел к окну и наблюдал за тем, как во двор въезжает карета с гербовым орлом Праста, намалеванном на дверце. Что интересно, карету сопровождали мои люди из Лиго.
– На арамейском, – ответил я.
– Чего это вдруг деймолиты решили научить сфинкса арамейскому? – пробормотал Никер.
– Наверное, потому, что это язык старинных священных кни… – я не договорил, ведь происходящее во дворе удивило меня.
– Что там? – Никер тоже подошел к окну. – Ого! А она что тут делает?!
Там, внизу под окнами, из кареты вылезала Эмилия.
