Шайя с удивлением смотрела на высокие, ярко разрисованные своды. Он действительно существовал, дворец для больных. Такого города, как Асугар, она никогда прежде не видела. Настоящая красота, воплощенная в камне.

На заре дня воздушный флот Аркуменны добрался до отвесных скал в море. Они прилетели на бóльшем количестве собирателей облаков, чем здесь было якорных башен, и поэтому небесные гиганты принялись цепляться щупальцами за открытые окна и дверные проемы, чтобы не улететь, подхваченными ветром. В результате их прилет стал настоящим событием в городе. Шайя тоже была на корабле, для которого не нашлось якорной башни, поэтому путешественников и груз пришлось спускать вниз в больших корзинах на веревках. Прошел не один час, прежде чем до нее дошла очередь и она смогла покинуть собирателя облаков. Однако после этого судьба стала к ней благосклонна. Все в городе знали дворец для больных. Ей постоянно называли имя Хатту. Он был первым целителем во дворце для больных, человеком, пользовавшимся в городе самым большим почетом.

Несмотря на усталость, Шайя поднялась по бесконечной лестнице, ведущей во дворец, прилепившийся к отвесной скале подобно ласточкиному гнезду. Никто не задержал ее, когда она прошла в высокий проем в стене. Идя по залам, целительница с интересом осматривалась по сторонам. Комнаты с высокими потолками, изогнутые своды которых поддерживал целый лес пилонов. Стоявшие вдоль стен дюжины лож для больных. Мешки с соломой, обтянутые тонкими белыми простынями. Некоторые ложа даже были отделены ширмами от любопытных взглядов.

Сейчас были заняты лишь некоторые ложа. В воздухе витал приятный лимонный запах. Поистине, это место должно было напоминать больным о красоте жизни и усиливать желание всеми силами бороться с дурными соками и ранениями, ухудшающими их здоровье. Шайя невольно вспомнила о Шен И Мяо Шоу. Этот дворец наверняка понравился бы старому целителю с Шелковой реки, которому она была обязана всеми своими знаниями.

Из тени дверного проема вышел невысокий мужчина и пристально поглядел на нее. На его висках уже серебрилась седина.

— Чем я могу помочь тебе, прекрасная незнакомка?

«Это проклятое красное платье», — подумала она. Она влюбилась в него с первого взгляда и за это путешествие успела сотню раз пожалеть о своем выборе.

— Я ищу первого целителя, Хатту.

— Ты нашла его.

Этот взгляд из глубины темных глаз, казалось, срывал с нее одежды.

— Ты ищешь больного? С удовольствием помогу тебе.

Один лишь тон, которым он говорил с ней, придавал этим безобидным словам что-то неприятно липкое. Шайя заставила себя успокоиться. Он командует в этом дворце для больных. Если она хочет остаться здесь, сердить его нельзя.

— Я целительница. И хотела бы предложить свои услуги.

Он широко усмехнулся.

— Предложить свои услуги… Мне нравится слышать это от столь красивой женщины.

Шайя заставила себя дышать спокойно. Хатту был выше ее самое большее на два пальца. Он был стройным и весил почти столько же, сколько и она. Она обратила внимание на его руки. Пальцы были необычайно тонкими и длинными, на них росли темные волосы, равно как и на тыльных сторонах ладоней. Эти руки напомнили ей крупных пауков. Шайя не сомневалась, что свалит его одним-единственным ударом кулака. Впрочем, нельзя допускать таких мыслей. Жизнь воительницы осталась позади. Она пришла сюда для того, чтобы начать новую, совсем другую жизнь. Сейчас она — целительница. Что бы ни случилось, она ничего не сделает с этим сладострастным мужчиной, чьи руки похожи на пауков!

— Целительница? — снова заговорил Хатту, когда заметил, что женщина продолжает упорно молчать. — Это значит, что ты можешь вытирать пот со лба больных, обмывать от дерьма, если они обделались ночью?

— Я имею в виду, что могу поставить больного на ноги.

Хатту поднял брови:

— Вот как? Что ж, хорошо. Перед тобой лежит мужчина. У него сильное кровотечение из резаной раны в животе. Что ты будешь делать?

— Встану на колени, прижму рану обеими руками, чтобы замедлить кровотечение. Проверю глубину раны. Воспользуюсь для этого пальцами. Если задета большая вена в животе, то буду молиться за него. Если на меня будет вываливаться содержимое его кишок, я буду молиться за него и дам ему наркотическое средство. Смерть может наступить не сразу, все будет зависеть от того, насколько сильно он будет цепляться за жизнь. Но он все равно умрет. Если же рана поверхностная, я очищу ее, зашью и положу сверху мох, чтобы в задетой плоти не образовывались дурные соки.

По мере того как она говорила, презрение уходило из его взгляда. Теперь в нем появились настороженность и холод.

— Кто послал тебя, женщина?

— Я пришла, услышав о существовании дворца для больных. Как я уже сказала, мне хотелось бы служить на благо больных.

Хатту покачал головой:

— Женщины не имеют таких познаний. Ни один целитель не доверился бы им в такой степени… И еще это платье…

— Я не стану носить его на службе.

— Женщины знают, как варить отвар из трав, каким богам нужно молиться. Они могут держать умирающих за руку. Они вселяют надежду на выздоровление. Они важны! Но они понятия не имеют о резаных ранах…

— Тебя успокоит, если я перечислю, какие травы и в каком количестве я потрачу, чтобы сварить жаропонижающий отвар? Расскажу, когда буду использовать холодную повязку, а когда не буду?

Целитель сжал губы. Глаза его превратились в узкие щелочки.

— Где ты этому научилась, женщина? — вдруг рявкнул он на нее.

— У целителей с Шелковой реки.

Хатту решительно покачал головой:

— Даже эти узкоглазые отравители не посвящают женщин в высшее искусство.

В зал вошли двое мужчин. Один из них был еще почти совсем мальчик, второй — согбенный старик, который шел, опираясь на палку. От волос его остался лишь редкий венчик на затылке. Вся лысина была усеяна родимыми пятнами.

— Явилась какая-то выскочка, господин! — воскликнул Хатту.

— Ты распространяешь ложь обо мне, потому что не смог затащить в темный уголок и облапать?

— Придержи язык, баба! — Старик, приблизившись, угрожающе поднял палку. — Хатту — человек с безупречной репутацией. А тебя я не знаю. Поэтому ты для меня никто.

— Кто ты такой, чтобы судить обо мне, даже не зная?

— Я — создатель этого госпиталя. Я — деньги, которые кормят вас. Я — ваше благословение и проклятие. Зовут меня Элиас. Я создал этот город. Может быть, править здесь будет Аркуменна, но очень мало что происходит здесь без моего одобрения. А я не позволю, чтобы в моем госпитале втирались в доверие какие-то пришлые потаскухи!

— Задай мне вопрос, проверь мои знания! — вызывающим тоном произнесла Шайя.

— О, знает она много. Слишком много для бабы. Должно быть, научилась у осквернителей трупов. Или вообще ведьма! Вышвырнем ее! — вмешался в разговор Хатту.

— Нет! — резко произнес старик. — Если мы сделаем это, она побежит к Аркуменне. А ты знаешь, какое решение он примет, если к нему придет симпатичная баба, умеющая хорошо говорить. Пусть проявит себя. — Старик окинул ее суровым усталым взглядом. Такие глаза, как у него, Шайе уже доводилось видеть. Такие же глаза были у самых старых среди ее ветеранов, которым пришлось испытать слишком много страданий.

— Хатту отдал семь лет своей жизни, чтобы построить этот госпиталь, женщина. Принес себя в жертву. Излечил сотни людей. Не проходит и часа в этой провинции, чтобы за него не помолились. Здесь мы ведем записи о тех, кто приходит, и о тех, кто уходит. Девять из десяти покидают этот дом живыми. Эту меру мы применим и к тебе, женщина. Так ли ты хороша? Справишься ли ты? Если нет, то уходи из госпиталя сейчас же.

— Я уверена, что ничуть не хуже вашего умею лечить, — с гордостью в голосе произнесла Шайя.

— Подумай как следует, женщина. Если ты не справишься, я пойду к Аркуменне и пожалуюсь на тебя. Назову тебя выскочкой, а быть может, даже убийцей. В первом случае тебя привяжут к позорному столбу, обреют голову и выжгут на лбу клеймо лжеца. А если окажешься убийцей… — Он угрожающе посмотрел на нее. — Убийцы умирают тяжело.

— Я готова выдержать ваш экзамен.

Выбора у нее не было. Если она попытается пробиться как самостоятельный целитель и закрепиться в Асугаре, старик и Хатту будут настраивать всех против нее. Целители госпиталя начнут дурно отзываться о ней, и в итоге она окажется в канаве. А ей не хотелось быть изгоем и попрошайкой.

— В мужестве тебе не откажешь, — холодно улыбнулся ей Элиас.

Шайе показалось, что Хатту хочет возразить против такого решения, но старик взглядом заставил его замолчать.

— Энак? — Элиас обернулся к юноше, который пришел вместе с ним. — Отведи нашу гостью в зал незнакомцев. Теперь они будут под ее наблюдением. Одну неделю, потом пересчитаем живых и мертвых.

— Господин, вы не можете…

Старик резко ударил клюкой по выложенному мозаикой полу:

— У тебя здесь нет права голоса, малыш. А ты, женщина, надень другое платье, если хочешь, чтобы мы терпели твое присутствие в нашем дворце. Это госпиталь, а не бордель!

От Шайи не ускользнул ликующий взгляд Хатту, равно как и тревога молодого целителя. Что не так с залом незнакомцев?

— Отведи ее к больным! — приказал юноше Хатту.

Неприятное чувство мучило Шайю. Она знала, что допустила ошибку. В очередной раз. Нужно было подчиниться, снести глупые речи Хатту. Но она просто не могла молчать, когда с ней поступали несправедливо.