Дилан обнял ее — это было все, что он мог дать ей сейчас. Мирелла была храброй девушкой. Слезы, бежавшие по ее щекам, не имели никакого отношения к надвигавшемуся концу. Плакала она из-за яркой вспышки света. Несмотря на то что они оба отвернулись, свет проник сквозь закрытые веки подобно раскаленным стрелам. И только эта последняя боль напоминала о том, что они еще живы.

Оба эльфа сидели в нише в одной из внешних скал. Здесь было пусто. Орлы давно улетели. Большинство членов экипажа Поднебесья пытались сбежать на небесных угрях или забрались глубоко внутрь скал.

Дилан смотрел в пропасть. Земля продолжала вспухать и разверзаться. По всей округе тянулись расселины. Реку поглотила бездна. Собирателей облаков подхватил и уничтожил водоворот. Сбежать сумели лишь некоторые поднебесные скаты. Однако надолго ли?

Дилан был убежден, что гибель ждет всех, кто еще остался в Нангоге. Он был хорошим чародеем, но летать не умел. Он с удовольствием спас бы Миреллу, сдержал бы непроизнесенное обещание защищать ее всегда.

Меч был всей его жизнью. Некоторые считали его мудрым, однако, если заглянуть за романтическую пелену, окружавшую его, то становилось видно, что он всегда ради решения проблемы шел путем меча. Именно этот путь привел его сюда. В место, где его меч ничего поделать не мог.

Мирелла еще крепче прижалась к нему. Ему так хотелось провести рукой по ее волосам, сказать ей: все будет хорошо. Но он не станет ей лгать. Она прекрасна. Она нравится ему. Ему так хотелось быть для нее тем, кого она в нем видела.

Поднебесье еще сильнее накренилось над пропастью. Снизу доносился адский шум. Дилан не знал, что собиратели облаков умеют кричать. Их было слышно, а детей человеческих — нет. Их крики заглушал грохот ударяющихся друг о друга скал. Это было подобно грохоту водопада, только падала здесь не вода, а поток из скал, домов, земли и деревьев. Все, что должно было быть прочным, стало подвижным. Держаться больше было не за что.

В Белом чертоге он часто спорил с Гонвалоном. Считал безответственной его манеру начинать отношения с доверенными ему ученицами. Он должен был быть для них примером, мудрым наставником. Конечно, им следовало восхищаться им, это было достойно устремления. Однако преступать черту эльф считал недостойным звания наставника Белого чертога. Так Дилан всегда и считал. Ошибался ли он? Быть может, искренняя любовь выше этих правил?

Именно это правило заставляло его сохранять дистанцию по отношению к Мирелле все то время, что он был знаком с девушкой, хотя эльф чувствовал, что ей хочется преодолеть это расстояние. Сейчас же поговорить с ней уже не было возможности. Грохот рушащегося мира проглотит все слова, прежде чем они достигнут ее ушей.

Он склонился к ней. Вгляделся в глаза в поисках возражения… Но вместо этого она прижалась к нему и поцеловала. Ощущение ее теплых губ растворило весь мир. Эльф закрыл глаза. Осталась одна лишь она. Ее невинная страсть. Ее… И почему он не поддался этой страсти раньше!

Внезапно что-то изменилось. Ее губы…

Он посмотрел на нее. Девушка казалась удивленной. Грустной… Ее окружал серебристый свет. Она сама превратилась в свет. В эфемерное явление, поблекнувшее в мгновение ока. Мирелла пыталась удержаться за его руку. Чего она хотела — остаться или забрать его с собой? Ее пальцы скользнули сквозь него. И ее не стало. Ее предназначение исполнилось. Она ушла в Лунный свет.

Взволнованный, эльф провел правой рукой по своему телу. Он все еще здесь. Он останется. Даже если в этой жизни он уже сразился в своем последнем бою, предназначение свое он еще не обрел. Он родится снова, пройдет весь путь с начала, пока не встретит предназначенную ему судьбу. И только Миреллу не встретит больше никогда. Ее душа вышла из круговорота смертей и рождений.

Эльф спокойно смотрел в пропасть. Видел, как другие дети альвов спрыгивают с близлежащих скал, чтобы скорее покончить с этим кошмаром. Однако он так поступать не собирался. Он останется на своем посту до конца. Мастер позволил себе закрыть глаза, чтобы представить перед внутренним взором образ Миреллы. На губах еще осталось ощущение ее губ. И он был все еще с ней, где бы она ни была.