Глава 7
Новые впечатления
К дому мы подъезжаем в третьем часу ночи.
– Ари. – Мэтт кивает в сторону особняка. – Ваша машина.
– Черт, они дома, – я замечаю, что в окнах кухни горит свет.
– Может, они вообще не ездили ни в какой лес?
Мэтт открывает дверь и выпускает меня из машины.
– Сейчас и спрошу.
– Так будет лучше, Ари, – кивает парень, разминая плечи. – Разберись с этим и забудь.
– Наверное, ты прав.
– Я прав, – ухмыляется Мэтт. – Иди, завтра увидимся.
– Спасибо тебе, – я заглядываю в салон машины и киваю Хэйдану.
– Обращайся. – Парень довольно улыбается. – Это ведь не последняя наша вылазка?
– Возможно, только не говори Мэтту, а то его хватит удар.
– Заметано.
Старый пикап, кряхтя, трогается с места.
Что ж. Я ведь хотела узнать правду? Вот и узнаю.
Обида и злость придают мне решимости. Если бы не все эти секреты и недомолвки моих тетушек, мы с парнями никуда бы не поехали. И не столкнулись бы с непонятным лесным чудовищем, которое нас чуть не загрызло.
Открываю дверь.
Боже, кого я пытаюсь обмануть? Я сама виновата в том, что подвергла опасности наши жизни. Мама всегда упрекала меня за взбалмошность и неумение смотреть вперед. Я с ней ссорилась. Она говорила со мной так, словно я очередной трудный подросток на грани срыва. И мы не слышали друг друга, как ни старались. Я не слышала. Не хотела.
Возможно, теперь я должна вести себя иначе? Впрочем, мамы больше нет. Значит, и исправляться мне теперь незачем.
– Что. Это. Значит, – железным тоном интересуется тетя Норин, хмуря черные брови. Как ей удалось вновь подкрасться ко мне так незаметно? Да еще и на высоченных каблуках?
Так. Стоп. На высоченных каблуках?
Я растерянно осматриваю тетю с ног до головы. Белая блузка, черная юбка-карандаш. Волосы красиво уложены. Губы подведены темно-бордовой помадой.
Наверное, монстр все-таки укусил меня и начались галлюцинации! Эта женщина носит свитера под горло и широкие брюки. Даже в невыносимую жару!
– Где ты была? – снова спрашивает Норин. – Черт возьми, где тебя носило, Ари?
– Норин, прекрати, – Мэри-Линетт с усталым видом плетется из кухни. На ней тоже белая блузка, вот только вместо юбки черные узкие брюки с высокой талией.
– Не прекращу.
– Главное, она здесь.
– Да, я здесь. А вот куда пропали вы?
– При чем тут мы? Ари, где тебя носило? Ты видела, который час?
– Я просто…
– Просто что? Мы места себе не находили! – Норин вытаскивает из прически шпильки, и черные короткие волосы кончиками касаются ее худых плеч.
– Где ты была, Ари? – мягко спрашивает Мэри. – Мы переживали.
– Я хотела…
– Что ты хотела?
– Прогуляться, – осторожно начинаю я. – Почему вы уехали?
– А мы не можем уехать?
Хороший вопрос. Но меня так просто не проведешь.
– Можете. Но почему посреди ночи?
– Потому что бары не работают по утрам, дорогая моя Ари. – Мэри-Линетт складывает на груди руки и дергает уголками губ, будто спрашивая: ну, что ты теперь скажешь?
– Бары?
– Да, бары.
– Но…
– Какая разница, куда ходили мы, Ари. – Норин с явным облегчением скидывает туфли и гневно смотрит на меня. – Мы приехали, а тебя нет.
Мне становится не по себе. Я вдруг понимаю, что, действительно, не должна была никуда ехать посреди ночи.
– Я гуляла с друзьями.
– С какими друзьями?
– С братьями Нортон, – я равнодушно пожимаю плечами и решаю ни за что не признаваться в том, что хотела уличить собственных тетушек в колдовстве. – С Мэттом и Хэрри.
– Ты гуляла по Астерии с двумя мальчиками?
– Парнями.
– С парнями, – кивает Норин и устало глядит на Мэри-Линетт, – ну, теперь нам гораздо легче. Правда, Мэри?
– Не знала, что вы ездите по барам, – наступаю я.
– А мы не знали, что ты любишь убегать из дома.
– Я не убегала. Я просто решила прогуляться.
– Нельзя просто прогуливаться ночью, Ари.
– Может, я буду делать то, что хочу? – раздраженно говорю я и стискиваю зубы. – Что еще мне запрещается?
– Все, что подвергает твою жизнь опасности.
– Но я ничего такого не сделала! – Кроме того, что уехала из города, бродила по лесу и уносила ноги от бешеного волка, койота или бог знает кого.
– Сделала. Ты ушла без разрешения.
– Моя мама умерла. У кого мне его спрашивать?
– Ари! – восклицает Мэри-Линетт, а Норин смотрит на меня с таким укором, что лучше бы она на меня наорала. Я понимаю, что перешла черту. Мне становится стыдно. Виновато поджимаю губы и потираю лоб.
– Простите, я не хотела. Правда, я не подумала.
– Впредь думай, – отрезает Норин, подхватывая с пола туфли. Она вновь спокойна и холодна. Прежде чем уйти, тетя оборачивается: – Никогда больше так не делай.
Я молча смотрю, как тетя поднимается по лестнице. Ужасно стыдно. Лицо горит. Что на меня нашло?
– Ты в порядке? – интересуется Мэри-Линетт.
Я неуклюже поправляю спутавшиеся волосы:
– Да. Все в норме.
– Ты правда была с братьями Нортон?
– Правда.
– Они хорошие ребята.
– А вы? – Я переминаюсь с ноги на ногу, стискивая в пальцах ремень сумки.
– Что мы?
– Вы были в баре?
Тетя Мэри вымученно улыбается, подперев дверной косяк.
– А где мы еще могли быть, Ари? Что ты себе навыдумывала?
– Я волновалась.
– Норин целый день была как на иголках… Я решила вытащить ее в бар отдохнуть. Здесь нас не особо любят. Мы поехали в Дилос. Но уже через несколько минут она взбунтовалась.
– Кто бы сомневался, – усмехаюсь я.
– Ну, попробовать стоило, – Мэри-Линетт пожимает плечами. – Мы вернулись, а…
– А меня нет.
– А тебя нет.
– Но я в порядке. Правда! Я просто прошлась с ребятами, и все.
– И где вы гуляли?
– Ну, везде. – Я нелепо взмахиваю руками. – До школы, по площади.
Мэри медленно кивает и выключает свет в смежной комнате.
– У тебя листья. В волосах. – Она приближается ко мне, невесело улыбаясь, а я вновь стыдливо корчусь. Черт возьми. Неужели и правда подловили? – Просто спрашивай.
– О чем?
– Обо всем, Ари. Ты хочешь о чем-то спросить?
Я растерянно стискиваю зубы, а Мэри-Линетт смотрит на меня так пристально, что я чувствую себя прозрачной. Господи. Такое ощущение, будто она видит меня насквозь.
– Есть что-то, что тебя волнует?
У Мэри поразительные глаза. Гипнотизирующие. Но я умудряюсь ответить.
– Нет.
– Ты уверена?
– Да, – еле выдавливаю улыбку. – Все в порядке.
– Ну, как скажешь, – усмехается тетя Мэри. – Если ты хотела прогуляться, нужно было просто сказать.
– Я уже поняла, тетя Мэри. Серьезно. Я плохая племянница. И прочее в этом духе.
– Отлично. Надеюсь, вопрос закрыт, – бросает Мэри-Линетт, поднимаясь на второй этаж.
– Да уж. Я тоже на это надеюсь, – еле слышно шепчу я.
***
– Господи, ты бы их видел!
– Все так паршиво? – Хэйдан плетется рядом с виноватым видом, будто ночная прогулка по лесу была его идеей. Солнце блестит в его громадных очках. Я чувствую себя довольно сносно, несмотря на четыре часа в кабинете химии и муки совести после разговора с тетушками.
– Эй, Ари, ты здесь?
– Да. Просто задумалась.
– О чем?
– О том, как все это глупо, Мы искали их в лесу, а они ездили в бар. И ведь правда ездили. Нарядились. Накрасились.
– Серьезно?
– Я сама удивилась! Тетя Норин даже нацепила туфли! А тетя Норин и туфли – это так же странно, как я и… не знаю что. После химии мозги отказываются соображать.
– Ты сказала им, где мы были? – Хэрри нервно потирает шею. – Надеюсь, нет, потому что…
– Потому что это безумие. Давай притворимся, что мы никуда не ездили.
– Хорошо. Давай.
Я вдруг замечаю, что парень прихрамывает.
– Хотя будет трудно. Что с ногой?
– Не знаю. Подвернул, наверное, когда падал в тот овраг.
– Может, нужно к врачу сходить?
– Кому это нужно к врачу? – Неожиданно рядом возникает Мэтт.
На нем черная футболка и черные штаны. Он перекладывает учебники из одной руки в другую и покачивает головой:
– Все в порядке?
– Почему у тебя на лице вечно такое выражение? – спрашиваю я, едва подавив смешок.
– Какое?
– Озадаченное.
– Скорее несчастное, – вставляет Хэрри.
– Ты так смотришь, будто завтра конец света, – я кладу ладонь на широкое плечо парня. – Давай же, Мэтт, улыбнись!
– Нормальное у меня выражение, – отстраняясь, ворчит он.
– Нет. Такое ощущение, что проблемы всего мира свалились тебе на голову.
– Я просто толком не спал.
– Мы тоже. Кстати, я только что рассказывала Хэрри о том, как тепло меня встретили дома.
– Тебе влетело?
Мы усаживаемся за деревянный столик под развесистым дубом. Обедать в столовой в такую погоду я категорически отказалась. Приятно пахнет скошенной травой. Издали доносится гул голосов, стук баскетбольных мячей, порой слышно, как девушки из команды поддержки выкрикивают речовки. Мне вдруг думается, что я многое упускаю. С головой окунаюсь в свои переживания, тайны, расследования, которые, возможно, даже не имеют смысла. А жизнь проходит мимо.
Но потом я вспоминаю о том, как рухнул мой мир в Северной Дакоте. Стоит ли тогда вообще что-то делать, чем-то всерьез заниматься, если все может испариться в любой момент?
– Да уж, ей влетело.
– Не то чтобы влетело, – вздрагиваю я и кладу сумку на колени. Я опять отключилась! С этим нужно что-то делать. – Но приятного мало. Оказывается, Норин и Мэри были в баре. Развлекались, как обычные люди.
– Вот видишь, а ты волновалась, – протягивает Мэтт. – Дело закрыто?
– Да. Займусь, что ли, биологией.
– Тебе бы не помешало.
– Ой, замолчи.
– Нет, я серьезно, Ари. Есть время подумать о себе. Как считаешь?
– Ты о чем? – скептически поглядываю на парня.
– Он предлагает тебе заняться каким-нибудь стадным видом спорта, – хихикает Хэрри, теребя замок молнии на кофте. – Глупости.
– Я предлагаю заняться чем-то, что отвлечет тебя от детективных расследований.
– Может, мне еще помпонами пойти махать? – прыскаю я и закатываю глаза. Меня всегда тошнило от этих анарексичек, которые специально записываются в группу поддержки, чтобы потом расхаживать по школьным коридорам в безумно коротких юбках.
– Какие помпоны? Ты и чирлидеры? Я бы посмеялся, – искренне улыбается Мэтт. Удивительно, неужели мне удалось его рассмешить?
– Что тебя так позабавило?
– Ты неуклюжая.
– Неуклюжая?
– А еще недисциплинированная, а в спорте это важно.
– Ну, по части дисциплины ты у нас мастер. А еще по части скуки. Занудства.
– Занудства? – восклицает Мэтт. – Я рационален.
– Рационален? Ты? Человек, который занимается стрельбой из лука? – Я покачиваю головой, а Хэрри прыскает со смеху. – Прости, но это не так.
– Меня записал отец.
– И «Пятьдесят оттенков» читала Джил. Мы все знаем, как ты любишь оправдываться.
Мэтт закатывает глаза.
– Ты бы и неделю не продержалась в группе поддержки.
– Чтоб ты знал, я занималась гимнастикой!
– И что?
– А то, что с дисциплиной у меня все в порядке.
– Так запишись. Давай! Хватит у тебя смелости? Я бы посмотрел на Ариадну Блэк, выкрикивающую на стадионе речовки.
– Глупые речовки.
– Ну, у тебя есть возможность это исправить.
– Боже, откуда ты такой взялся? Хэрри, его что, крестила сама дева Мария? Что не фраза – библейское наставление.
– Он постоянно ругает церковь, – заговорщицки шепчет Хэйдан, склоняясь ко мне, – и я начинаю думать, что делает он это специально, чтобы никто не догадался о его безмерной любви к Господу!
– О, ну это все объясняет!
– Я еще здесь, – Мэтт помахивает рукой. – И я все слышу.
– Он нас слышит, – шепчу я. – Наверное, использует особые занудские приемчики.
– Очень смешно, Ари.
– А у тебя есть чувство юмора, Мэтт?
Мы смотрим друг на друга так долго, что мне становится неловко. Я хочу отвести взгляд, но не могу. «У Мэтта красивые глаза», – думаю я и растерянно застываю Что на меня нашло? Обычные глаза. Самые обычные.
Неожиданно к нашему столику подходит светловолосая девушка. Солнце светит ей в спину, и я не могу толком рассмотреть ее лицо.
– Мэтти! – Широко улыбнувшись, она приземляется рядом с Мэттом и обвивает руками его шею. Кажется, я догадываюсь, кто это. – Я думала, ты в столовой.
– Нет, Джил. – Я еще ни разу не видела, чтобы он так улыбался. – Решил с Хэрри посидеть.
О, видимо, я тут случайно оказалась. Вклинилась в семейный разговор. Мило.
– Я – Джил, – сообщает блондинка, протягивая мне руку.
– Ари.
– Я знаю. Вся школа знает.
– О, классно…
– Прости. Хотя, думаю, ты и так это понимаешь, – Джил, или как ее там, поправляет светло-русые волосы и вновь смотрит на Мэтта. – Чего ты на меня так смотришь?
– Я соскучился.
Соскучился? Нас с Хэйданом практически одновременно передергивает. О боги, кто этот человек? Где занудный и скучный Мэтт? Внезапно я даже затосковала по его «библейским наставлениям».
– Пройдемся? – спрашивает Джил.
Мэтт спокойно кивает и подхватывает рюкзак девушки. Мне почему-то неприятно смотреть на них. Конечно, в их отношениях нет ничего необычного, но в моей груди отчего-то начинает покалывать.
Мэтт обнимает девушку за талию, а она кладет голову ему на плечо.
– Удивительно, правда? – Хэйдан провожает парочку взглядом.
– Что именно?
– Конец сентября, а солнце палит, как летом!
Я криво улыбаюсь. Да уж.
– О чем задумалась?
– Я? – Покачиваю головой. – Ни о чем. С чего ты взял?
– Ты постоянно отключаешься. Витаешь в своих мыслях.
– Мы знакомы три дня, – смеюсь я. – Откуда тебе знать?
– Я же люблю наблюдать, забыла? – Хэрри вздыхает и поднимается со скамьи. – Идешь?
– Да. Конечно.
Мы так и не перекусили. Ничего, поем во время следующего перерыва.
– И сколько они уже вместе? – интересуюсь я, поправляя ремень сумки.
– Ты про Мэтта и Джил?
– Ну да.
– Года полтора.
– Серьезно?
Хэрри кивает и поправляет очки.
– Это аномалия на самом деле.
– Почему?
– Потому что отец Джил ведет воскресные службы.
– Что? – Я удивленно распахиваю глаза. – Ты смеешься?
– Нет! Жизнь – интересная штука, верно? Мэтт терпеть не может все эти наши походы в церковь, но сам встречается с дочерью пастора. А говорят, магии не существует.
– Это странно.
– Более чем. Но Джил появилась в его жизни в нужный для него момент. Поэтому он держится за нее, как за спасательный круг.
– В какой момент? – Мы останавливаемся под козырьком столовой. Мне хочется, чтобы Хэрри рассказал правду. Хочется узнать об обоих братьях побольше.
Хэйдан грустно хмыкает, потирая подбородок. Я и забыла, что больно бывает всем. Не только мне по ночам снятся кошмары.
– Слушай, можешь не отвечать.
– Да нет. Это не тайна. Мы ведь сводные братья. Мой родной отец ушел от нас давным-давно. Я его даже не помню. А вот мать Мэтта…
– Что?
– Умерла от лейкемии. Пять лет назад.
– Умерла? – Грудь обдает жаром. Я вспоминаю свою маму, и становится еще больнее. – Хэрри, мне очень жаль.
– Через год отец встретил женщину.
– Твою маму?
– Да. Они сошлись, ну, и ты понимаешь… отношения у нас не сразу наладились.
– Представляю.
– Долгое время Мэтт просто с ума сходил.
– Что изменилось? – Я подпираю спиной стеклянную перегородку.
– Спроси у него сама. – Хэйдан передергивает плечами. – Я никогда с ним не говорил об этом. Он изменился, и слава богу. Неважно почему. Главное, с тех пор мы перестали быть врагами.
Я киваю. Едва ли существует семья, в которой нет проблем. Разве кто-то может быть по-настоящему счастлив? Разве это вообще возможно? Людей уничтожают другие люди. Людей уничтожают внешние неприятности. Люди уничтожают сами себя.
Всегда есть то, что сделает тебя несчастным.
– Года два назад он познакомился с Джил. И очень изменился. – Хэрри мечтательно улыбается и глядит на меня из-под опущенных ресниц. – Кто бы мог подумать, что бывает счастливый конец, правда? Что люди находят друг друга. Что люди любят.
– Да. Мир большой. Людей много.
– Но иногда что-то щелкает. Верно?
Я задумчиво смотрю на пустующий столик, где мы сидели несколько минут назад, и чувствую, как внутри меня холодеет. Не понимаю, отчего меня так коробит.
– Не знаю. – Я пытаюсь выглядеть безразличной. Что со мной? Откуда эти странные чувства. – У меня никогда не щелкало.
