Глава 26
Спасите наши души
Посреди ночи мне позвонил Хэрри и сказал, что у Мэтта остановилось сердце. Тогда и у меня остановилось сердце. Потом он добавил, что врачи вовремя прибежали в палату и приняли все необходимые меры. Я закрыла глаза, не проронив ни слезы.
Сегодня пятый день с тех пор, как Мэтт Нортон попал в больницу. На улице ночь, на часах половина третьего. Я поднимаюсь в свою комнату, сбрасываю с плеч сумку и бреду в ванную комнату. От горячей воды поднимается пар. Некоторое время я стою неподвижно, будто в неком забытье, а затем прихожу в себя, встряхнув волосами, и подставляю испачканные в крови руки под струи воды.
– Ты не найдешь ее, – тетя Норин стоит, прислонившись к дверному косяку.
– Уже поздно, – я смываю кровавые разводы с шеи, – тебе давно пора спать.
– Ты найдешь Меган только в том случае, если сама Меган этого захочет.
– Я почти у цели.
– Нет. И ты прекрасно об этом знаешь.
– Что тебе нужно? – гляжу на тетушку и устало повожу плечами. – Говори.
– Хватит, – охрипшим голосом шепчет Норин и делает шаг навстречу, – прекрати. Ты лишь делаешь хуже, Ариадна. Ты не контролируешь свои способности, привлекаешь к нам много внимания, ко всем нам. Ведьмы скрывались столько столетий. А ты пытаешься разрушить все за несколько дней. Ты причиняешь вред невинным…
– …кому? Людям?
– Ты не похожа на фон Страттен. Ты другая.
– И какая? Не способная дать отпор? Бесхребетная? – закрываю кран и, стиснув зубы, оборачиваюсь. – Я жутко устала, мне нужно отдохнуть.
– Ты добрая, Ари, – не отступает тетя Норин, даже когда я выхожу из ванны и принимаюсь разбирать сумку, – ты хороший человек.
– Спасибо.
– Зачем ты это делаешь?
– Что делаю?
– Поговори со мной! Скажи хоть что-нибудь! – Норин разворачивает меня к себе. Мне кажется, она до сих пор не оправилась после того вечера. Она вся прозрачная, одежда на ней висит, а движения вялые и заторможенные. Однако сейчас Норин стоит передо мной с самым решительным видом, а ее взгляд острее ножа.
– Мне нечего сказать, – шепчу я.
– Ты лжешь. Ты совсем на себя не похожа! Где ты была, Ари?
– Искала Меган фон Страттен.
– Что ты натворила?
– Только то, что было нужно.
– Ты не убийца, – качает головой тетя, – ты не должна причинять вред и…
– Не должна? – вспыхиваю я, рывком освобождаясь от рук тети и отскакивая в сторону, будто меня ударили под дых. – Я помню, почему ты несколько дней не могла есть, помню, почему Мэтт в больнице, а Хэрри ночует в приемном покое. Я все помню. И я должна делать то, что делаю. Неважно, кому я причиняю вред. Я должна найти Меган фон Страттен.
– Спасая близких, ты забываешь о себе. Скоро никто не сможет спасти тебя.
– Наплевать.
– Дорогая, тебе просто больно. Ты расстроена, я понимаю.
– Расстроена? – ухмыляюсь я. – Нет. Внутри пусто. И заполню я эту пустоту, только когда убью фон Страттен. Это единственный выход.
Норин глядит на меня, растерянно сжимая пальцы. Она собирается что-то сказать, но я взмахиваю рукой, и дверь открывается.
– Уходи. Не хочу, чтобы ты так на меня смотрела, ты делаешь только хуже. – Отворачиваюсь, изо всех сил пытаясь казаться равнодушной. – Уходи, Норин.
– Я не позволю тебе больше страдать, милая, – шепчет тетушка за моей спиной. Колени подгибаются. Мне так хочется, чтобы кто-то обнял меня и сказал, что все закончилось, что все в порядке. Но этого не случится… – Отдыхай, дорогая. Ты всегда можешь прийти ко мне, если тебе станет плохо.
Она уходит, оставив меня наедине с моими демонами.
***
Когда мы понимаем, что изменились? Когда жизнь становится чужой? Мы хотим быть сильнее, жестче, опаснее. Но каждое из этих качеств приобретается в определенных условиях. Они не появляются из воздуха. Не возникают просто так. Чтобы стать решительным, крепким и рассудительным, нужно пройти через множество испытаний и нужно не только выигрывать, но и терпеть поражения, иначе не будет смысла.
Так действительно ли это хорошо – стать жестоким? Расчетливым? Холодным? Человек становится черствым по причине многих обстоятельств, и потом уже не может вновь стать теплым и доверчивым. Если ты опасен, значит, тебя успели сломать. Значит, тебе было в сотни раз больнее, чем тем, кто тебя окружает. И потому ты научился отличаться от них. Ты стал сильнее лишь оттого, что больше никому не доверяешь и ни в кого не веришь.
Я до сих пор не узнаю себя в зеркале. Каждую ночь, когда я пробираюсь в комнату и захожу в ванную, я смотрю на свое отражение, в свои пустые глаза, на окровавленные руки и не понимаю, что это, кому это все принадлежит. Трачу минут пять на то, чтобы вычистить из-под ногтей запекшуюся кровь, оттереть ладони. Я не стою под душем долго, чтобы не думать о содеянном, я выхожу и бреду в спальню. Перед сном я вспоминаю о том, что узнала, анализирую добытую информацию. Определяюсь со следующим шагом и только потом засыпаю.
Я превратилась в машину. Я заставила себя поверить в то, что Мэтт оклемается, если я найду Меган фон Страттен и сделаю с ней то, что она сделала с нами.
Я стала взрослее. Я больше не вижу проблемы в том, что я привязалась к Нортонам. Я не могла иначе, ведь я человек, мне нужна поддержка. Но я не смогла их защитить. Став моими друзьями, Мэттью и Хэрри негласно согласились на опасную сделку, словно поставили подписи в договоре Дьявола рядом с моей. А значит, я головой отвечаю за их безопасность.
Сегодня вечером я собираюсь проверить один бар в Дилосе.
Говорят, в «Дельте» собираются ведьмы со всех округов. Раньше я даже не представляла, как много невероятного творится вокруг.
Мне всегда казалось, что, если бы сверхъестественное действительно существовало, мир непременно узнал бы об этом. Разве легко скрывать свои способности? Люди не настолько глупы. У них есть глаза и уши. Но, оказывается, мало увидеть. Нужно поверить. А была б моя воля, я бы притворилась, будто ничего не было. Наверное, потому и те, кто знают, держат язык за зубами – боятся, что их слова окажутся правдой. И, конечно, еще боятся того, что их навсегда заставят замолчать представители этой опасной и «выдуманной» касты под названием – нечисть.
Занятия в школе решено отменить на некоторое время. Спортивное крыло полностью сгорело, а главное здание внутри и снаружи покрыто сажей. На восстановление уйдет несколько месяцев. Правда, администрация школы распорядилась проводить вместо уроков ежедневные субботники. Пахать до вечера нас не заставляют. Но по четыре часа мы помогаем разгребать мусор, чистим стены и работаем на благо Астерии. Я не против, если честно. Остаюсь в школе до последнего, пытаясь внушить себе, что таким образом я искупаю грехи. Глупости, конечно, учитывая, что сразу после работы я отправляюсь на поиски Меган, которые почти каждый раз заканчиваются бойней.
Официальная версия пожара – проблемы с проводкой – увидела свет в то самое мгновение, когда я лично пообщалась с главой городка и шерифом. Да, все как по волшебству последовали моим инструкциям, а я обезопасила тетушек. Они каждый день рассказывают мне о том, что я навлекаю огромные проблемы на всех ведьм. Но, если честно, меня отнюдь не беспокоит жизнь чужих людей. Семья – самое важное.
Сегодня я возвращаюсь из школы позже обычного. Мышцы болят, но я стараюсь не обращать внимания. Темные тучи висят над городом. Я уже привыкла к такой погоде, она не изменится до тех пор, пока я не надумаю хотя бы улыбнуться.
Дома никого нет. Мэри-Линетт, возможно, уехала в магазин, а вот отсутствие Норин меня порядком удивляет. Она не выходила из дома с тех пор, как спасла меня.
Мне иногда думается, что в этом я тоже виновата, мол, тетушке было очень плохо в первые дни. Она даже с постели не поднималась. Отдала последние силы, чтобы выгнать Дьявола из головы, а затем еще и меня каким-то образом спасла. Но потом я понимаю, что, начав и в этом корить себя, я разорвусь на части.
Я отправляю Джейсону сообщение с просьбой поторапливаться. Он всегда ждет меня возле дома, когда я возвращаюсь с общественных работ. Но на этот раз ответа нет.
Странно. Обычно мы вместе ходим искать фон Страттен, и он никогда не опаздывает.
Я переодеваюсь в удобную одежду, собираю волосы в хвост. Придется подождать Джейсона на улице. Медленно спускаюсь по лестнице, чувствуя жуткую усталость. Надо устроить себе передышку. Это необходимо, я должна отдыхать, чтобы иметь возможность постоять за себя. Однако потом я думаю о том, что на отдых нет времени.
Неважно, в который раз я терплю неудачу и возвращаюсь ни с чем. Неважно, как сильно я устаю и как трудно заставлять себя двигаться. Выхода у меня нет.
Закрыв дверь, случайно роняю связку ключей, присаживаюсь на корточки, чтобы поднять их, и так и застываю, потому что боль в ногах не дает мне выпрямиться.
Меня не пугают трудности. Меня пугает то, что я не смогу с ними справиться.
Я очень устала. Сил почти нет. Но нужно идти дальше. Нужно забыть о боли, потому что может быть еще больнее, если я сдамся. Но где набраться терпения? Где научиться стойкости?
Я стискиваю зубы. А как же Мэри-Линетт? Она заботится о сестре в ущерб себе и своим желаниям. А Норин, которая каждый день борется с демоном в своей голове, мечтающим заполучить ее душу. Я думаю о Джейсоне, живущем одиночкой, научившемся постоять за себя и за тех, кто ему дорог. Я думаю о Хэйдане, которому не нужен дар или особые умения для того, чтобы бросаться с головой в опасности. И я думаю о Мэтте, который остался наедине со столетним чудовищем, забыв о собственных страхах и предрассудках. Мысли об этих людях придают мне сил, но в то же время я чувствую себя на их фоне удивительно слабой и беззащитной. Они такие не потому, что их научили, не потому, что им подали пример. Они просто не могут иначе.
Внезапно на мои плечи опускаются теплые ладони. Я застываю от пронизывающего недоумения, распахиваю глаза, смотрю на дверь перед собой и чувствую колючую волну. Тень придвигается все ближе, и я уже ощущаю теплое дыхание. Что происходит? Кто это?
– Привет, – шепчет на ухо знакомый голос, и я замираю, не в силах пошевелиться.
Нет, я, наверное, сошла с ума, мне все это мерещится.
– Привет, Ари.
Мир разваливается на части. Я прикасаюсь спиной к груди Мэтта и закрываю глаза. Этого не может быть. Как же… Нет, я не верю.
Поворачиваюсь и зажмуриваюсь, уверенная в том, что все это мне чудится и он нереален. Мне нечем дышать. Я невольно прикасаюсь пальцами к плечам парня, к его шее, локтям, волосам и слышу, как Мэттью протяжно вздыхает, чувствую, как он прикасается губами к моему лбу.
– Мэтт, – срывающимся голосом шепчу я, – это ты.
– Это я.
Солнечные лучи прорываются сквозь тучи. Я открываю глаза и вижу перед собой два живых сапфира. Мэтт молча гладит меня по волосам. Беру его лицо в холодные ладони. Внимательно изучаю синеватые круги под глазами, затянувшиеся порезы на щеках и шее.
Если бы у меня нашлись слова, чтобы выразить то, что я ощущаю, если бы я только могла никогда больше глаза не закрывать, чтобы всегда видеть его перед собой. Я вдруг моргаю, но он не исчезает. Вот он, прямо передо мной.
Солнце освещает наши лица. Мы устраиваемся прямо на крыльце и все смотрим друг на друга. Мэтт, как обычно, хмурится, а я сжимаю кулаки, думая о том, что теперь мои руки по локоть в крови, и я уже совсем другой человек. В отличие от Мэттью.
– Скажи что-нибудь, – просит Мэтт, но я молчу. – Скажи, что рада меня видеть.
– Не рада. – Я упираюсь лбом в его плечо и зажмуриваюсь, борясь с накатившими слезами.
Мэтт прижимает меня к себе, и я чувствую, как напрягается его тело, как вздымается грудь. Он сглатывает и шепчет едва слышно:
– Больше не поступай так.
– Как?
– Не пугай меня.
– Это ты напугал меня. – Отстраняюсь и смотрю на парня, устало поджав губы. – Я до сих пор слышу грохот, с которым ты упал на пол. Я вижу, как кровь… как она…
Отворачиваюсь, а Мэттью берет меня за подбородок и вновь поворачивает к себе.
– Я надеялся, что ты не вернешься.
– Значит, ты плохо меня знаешь.
– Нет, в том-то и дело. Надеялся, но понимал, что в этом нет смысла.
– Как ты так быстро поправился? – спрашиваю я. – Хэрри сказал…
– Ко мне приходила Норин, – парень поводит плечами, – видимо, ей везет больше, чем докторам. Ты не знала?
– Нет, она ничего мне не сказала.
Он кивает, а я прижимаюсь щекой к его щеке и забываю о том, как несколько ночей не спала, как приходила домой утром и сдирала до крови кожу, пытаясь смыть ужас и отчаяние. Я пыталась отыскать Меган фон Страттен, теряя в этих поисках саму себя, ведь думала, что ее смерть вернет Мэтта. А теперь он так близко.
– Надо обработать раны, – хриплю я, – верно? Они еще не зажили полностью.
– Потом.
– Нет, ты еще совсем бледный, Мэтт. Под глазами огромные синяки.
– Я в порядке.
– На кухне есть отвар, – я собираюсь встать, но парень тянет меня к себе.
– Просто посиди со мной, – просит он, сверкнув сапфировыми глазами.
– Тебе может стать хуже.
– Не станет.
– Почему ты так уверен?
– Потому что я наконец понял, где должен находиться, где мне хорошо. Пусть ты и невыносимая заноза, Ари. Я уже привык. – Он устало улыбается. – Слушай, в больнице меня постоянно навещали, родители не отходили от постели, Джил приносила еду, Хэрри спал в приемном отделении. Все были рядом, но мне не хватало тебя.
– Да что ты говоришь, у тебя ведь был жар.
– И озноб.
– Вот видишь.
– Не имеет значения. Я здесь потому, что, как бы сильно ты меня ни раздражала, мне хочется быть рядом с тобой.
– Ты хоть знаешь, как глупо это звучит?
– Знаю. – Мэтт проходится пальцами по моим щекам, глядит на меня так пристально и пронизывающе, что живого места на мне не остается. Он приближается, а я сглатываю и вижу, как в глазах у него проносится нечто удивительное: яркое и теплое, его взгляд будто связывает меня. Он прикасается губами к моим губам, а я зажмуриваюсь, тепло катится по моим рукам, венам, и я наконец расслабляю плечи, отпустив тревогу.
Возможно, я смогу вновь стать прежней, нужно лишь постараться.
Однако затем я вспоминаю горящих ведьм, их перекошенные лица. И то, как я стояла и смотрела на их мучения.
Я отстраняюсь и застываю с закрытыми глазами.
– Что с тобой? – тихо спрашивает Мэтт. – Что произошло, пока меня не было? Что ты натворила, Ари?
– Я только хотела, чтобы ты вернулся, – шепчу я сквозь слезы.
Мэтт не отвечает, прикрывает глаза и вновь обнимает меня. Я цепляюсь за его плечи, я чувствую себя такой разбитой и потерянной, и я так хочу, чтобы он сказал, что он никогда меня не отпустит. Но он не говорит. Он хранит молчание, и тогда я зажмуриваюсь еще крепче.
Мы поднимаемся через пять минут, а может, через десять. Я не слежу за временем, я устала за ним следить. Мне вдруг хочется просто находиться здесь и сейчас. Это полезное желание. В нем больше пользы, чем в любых других стремлениях. Я устало оглядываюсь и внезапно замечаю на другой стороне дороги Мойру Парки – Судьбу. На меня накатывает странное волнение, будто бы Мойра принесла дурные вести. Мимо проезжает машина, и когда она скрывается за углом, оказывается, что на противоположной стороне дороги уже никого нет.
Почудилось? Скорее всего. Не помню, когда я в последний раз нормально ела или спала. Я вполне могла нафантазировать глупости.
Мэттью забирает у меня ключи, открывает дверь и плетется на кухню. Заметно, что ему трудно двигаться. Наверняка у него под кофтой бинты.
– Присаживайся, – предлагаю я, – а я приготовлю что-нибудь.
– Я помогу.
– Не выдумывай. Тебе вообще нельзя с постели подниматься.
– Ари, я в порядке.
– Не в порядке, – открываю холодильник и скептически осматриваю содержимое: я должна выдумать грандиозное блюдо за считаные минуты. Мне неожиданно хочется сделать Мэтту приятное.
– Слушай, у нас с тобой одинаковый диагноз, просто тебя вылечили немного раньше.
– В том и дело. Намного раньше, и я успела отдохнуть.
– Отдохнуть, – ворчит Мэтт, закатывая глаза, – теперь это так называется.
– Что ты имеешь в виду? – Я захлопываю холодильник, стараясь не выронить ничего из рук, и недоуменно хмурю брови.
– Хэрри говорил, что ты почти не бываешь дома.
– Хэрри много говорит.
– Но он никогда не врет.
– Ох, уж эта его политика искренности… – я покачиваю головой. Мэтт подходит ко мне и закатывает рукава толстовки. Какой же он все-таки упрямый.
– Что? – Он замечает мой недовольный взгляд и пожимает плечами. – Я хочу помочь.
– Надо тебе отвыкать от этого.
– От чего?
– От «хотения помочь».
– О, только не начинай. Поссоримся попозже, договорились? Я еще не опомнился после больницы. Итак, – Мэтт прихлопывает в ладоши, – что готовим?
Я впервые за долгое время искренне улыбаюсь, и мы принимаемся экспериментировать. К сожалению, повар я ужасный, и я даже не удосужилась поучиться у Норин. У нее-то все отлично получается, а я так и не поняла, что же главное в готовке: опираться на рецепт или добавлять щепоточку экзотики от себя. Мэтт тоже с трудом отличает комбайн от соковыжималки. К сожалению, даже имея книгу рецептов перед глазами, мы в итоге пересаливаем мясо и передерживаем рис. Наша экзотическая пища пахнет странно, и меня вдруг посещает видение, что если мы попробуем хотя бы кусочек, то больше никогда не проснемся. Я скептически хмурю лоб, а Мэтт расстегивает верхние пуговицы толстовки.
– Меня в жар бросает от одного вида, – протягивает он. – Выглядит… ну так.
– Так?
– Интересно, – поясняет Мэттью, и я прыскаю от смеха.
– Прости, к сожалению, я умею только управлять разумом людей и погодой.
– Да уж. Со способностями ты пролетела.
– Это точно.
Мы искоса смотрим друг на друга, и мне вдруг становится так легко, как не было со дня аварии. Я хотела ощутить себя живой, спокойной, защищенной и нужной. Мы смущенно улыбаемся, не понимая, что с нами происходит.
Это та самая новая глава жизни, в которой все становится отлично, после которой пишут «конец»?
Мэттью обнимает меня. А я зажмуриваюсь, сцепив за его спиной руки. Может, в людей все-таки стоит верить? Они ведь никогда не перестают нас удивлять.
Хлопает входная дверь. Я вздрагиваю, но Мэттью не выпускает меня из объятий, лишь немного расслабляет руки, чтобы я смогла обернуться.
– Простите, что прерываем, – игриво пропевает Мэри-Линетт, ворвавшись на кухню с двумя коробками пиццы, – но вся Астерия уже учуяла запах вашей отравы.
Она улыбается и кладет коробки на стол. Следом с бумажными пакетами в руках входят Норин, Джейсон, Хэрри и Бетани.
Хэрри сверкает огромными очками, а Бет приветственно кивает мне и строго оглядывает кухню, будто проверяя ее на наличие повреждений.
– Мы вовремя, – в конце концов заключает она.
– Еще бы. Эта дамочка караулит вас почти с обеда, – Джейсон хитро глядит на Мэри, усаживается за стол и вздыхает.
– Вы… это… – я хлопаю ресницами, а Бетани и Мэри-Линетт уже выливают содержимое кастрюль в мойку. Что происходит? Почему они пришли все вместе?
Я высвобождаюсь из рук Мэттью, подхожу к Норин и шепчу ей на ухо:
– Спасибо.
Тетушка вздыхает. Она еще очень слаба и выглядит уставшей, но взгляд у нее такой яркий, что вокруг вмиг становится светло. Тяжесть всего мира сваливается с моих плеч, когда я опускаю голову на худое плечо Норин, а она поглаживает меня по спине. Я знаю, я – не одна. Мои близкие рядом, даже когда мне плохо. Даже когда я совершаю ошибки или сворачиваю с верного пути. Они не бросят меня.
– Прости, что не помогла Мэттью раньше.
– Прекрати, это я должна извиниться. За все, что вам наговорила. За все, что сделала. А я так много натворила.
– Это послужит всем нам уроком, – тетя гладит меня по щеками холодными ладонями, – главное, что сейчас все позади, Ариадна. Мы живы, и все в порядке. Это самое важное.
– Да. Так и есть.
Мы усаживаемся за стол и открываем коробки с пиццей. Не помню, чтобы мне было так хорошо в Астерии. Не помню, чтобы за нашим столом сидело так много близких мне людей. В какой-то момент я чувствую себя вполне обычным человеком, у которого не отнимали семью, и это чудесное ощущение, за которое стоит разбивать в кровь колени.
Возможно, все, что со мной случилось, вело меня именно к этому моменту. К моменту, когда Хэрри похлопывает меня по плечу, а Мэтт держит за руку. Когда Джейсон не отводит глаз от Норин. Когда Мэри-Линетт рассказывает Бет о том, что тоже была старостой в старших классах, но продержалась только две недели.
Я потеряла семью, но кто тогда все эти люди? Незаметно разглядываю тетушек и друзей. Так просто поверить в то, что все позади, что никакой боли не было.
Однако судьба не устает напоминать нам о наших ошибках.
Внезапно все двери и окна в доме разом захлопываются, а лампочки вспыхивают и взрываются, осыпаясь на наши головы стеклом и искрами. Я замираю, Мэттью изо всех сил сжимает под столом мою руку, а затем прямо напротив меня из воздуха появляется стул. Черная дымка сгущается над сиденьем, обретая очертания человеческой фигуры. Громкий треск, и за столом оказывается Люцифер.
Он наклоняет голову, сверкнув рубиновыми глазами.
– Надеюсь, я не опоздал.
