Глава 23
У жизни свои планы
Восемь языческих праздников. Восемь красных точек на карте моей жизни.
Самайн проходит с 31 октября по 1 ноября. Хеллоуин.
Йоль – 20 декабря. Зимнее солнцестояние.
Имболк – праздник приближения Весны, выпадающий на 1 и 2 февраля.
Остара – День Весеннего Равноденствия. Выпадает или на 22 или 23 марта.
Белтайн проходит в ночь с 30 апреля на 1 мая. Символическое начало лета.
Лита – 21 июня. Летнее солнцестояние.
Лунаса – праздник урожая, выпадающий на 1 и 2 августа.
Мейбон – День Осеннего Равноденствия. Проходит 22 сентября.
Все эти праздники образуют единое Колесо года, которое для ведьм и прислужников Люцифера является неким расписанием, заменяющим обычный календарь. Норин и Мэри живут по нему всю жизнь и уже чувствуют приближение Хеллоуина.
Норин нервничает, проводит все время на кухне, экспериментируя с новыми отварами и настойками, а Мэри-Линетт превращается в молчаливого бледного призрака, разгуливающего по коридорам. Я пытаюсь выглядеть уверенно и постоянно подкидываю за обедом или ужином новые темы для разговора, но едва мы расходимся, в животе у меня все скручивается и я начинаю представлять суровые будни Хеллоуина.
Первый мой праздник в качестве ведьмы, прислужницы Люцифера. Что меня ждет?
Насколько мне известно, душу человек может отдать только добровольно, значит, ни Меган, ни Дьявол не сумеют воспользоваться моим проклятьем и насильно заставить меня избавиться от рассудка. Однако я почти уверена, что у нечисти есть план. Всегда есть.
Затишье – знак отвратительный. И уже на протяжении недели никто не вламывается к нам на ужин и не вселяется в тела подростков. Я бы обрадовалась, если бы не чувствовала, что самое интересное мои «друзья» оставляют напоследок, дожидаются нужного момента.
Каждый день ко мне приезжает Джейсон. Учит бить по груше и уносить ноги.
С Мэттом мы не общаемся, но он был прав: я должна уметь постоять за себя.
Хэйдан несколько раз подбегал ко мне в школе. Но я уходила до того, как он успевал сказать хотя бы слово. Я помню, что мне сказала Мойра Парки. Но еще я помню, что меня преследует Дьявол, и я бы верила в людей, держалась бы рядом с друзьями, если бы была уверена в том, что никто меня не обманет и все останутся целы и невредимы.
В школе горячка, просто гормональная лихорадка пред осенними танцами. Хеллоуин – праздник довольно популярный, ну а в Астерии чествование его противоречит учениям, проповедуемым в церкви. Потому подростки соберутся для вакханалии в спортивном зале не по случаю Самайна, а по причине, выдуманной администрацией. Осенний бал.
К счастью, я планирую закрыться на весь праздник дома, и мне не придется надевать платье и прочую дребедень, чтобы влиться в компанию оголтелых тинейджеров.
В пятницу я ложусь спать вся красная и издерганная. Валюсь на кровать, натягиваю до подбородка одеяло и замираю, понятия не имея, чего мне ожидать на рассвете. Может, я и вовсе не замечу изменений?
Нервно хихикаю и вздыхаю. Завтра будет тяжелый день. Я чувствую. И тем не менее надеюсь, что все обойдется. Я справлюсь, если буду действовать по плану, если останусь дома, помогу Мэри и прослежу за Норин. Мы все продумали, сто раз обсудили! И я не оплошаю, я выживу, а потом найду эту идеально-прекрасную Меган фон Страттен и заставлю ее пережить те же минуты волнения, что и я.
Почти уверена, эта женщина не помнит, что такое страх. Так вот я ей напомню.
***
Я резко вскакиваю.
Хватаюсь за ворот футболки, чувствуя, как невидимые пальцы стискивают мое горло, и в голове вдруг взрываются сотни огней, отдаваясь болью во всем теле.
Что происходит, что со мной? Диким взглядом шарю по комнате, но ничего не вижу. Ничего! А пальцы тем временем так сильно сжимают мою шею, что я кричу, стиснув зубы, дергаюсь, хриплю. Тщетно. Мне не вырваться.
– Мэри! – глухо рычу я, захлебываясь собственными словами. Что это, что же это? Я ничего не понимаю, я ничего не вижу. Я падаю на кровать, будто кто-то толкает меня со всей силы, слезы выступают на глазах, и я барабаню ладонями по постели. – Мэри!
Верчу головой и чувствую, как ледяные пальцы гладят меня по щекам, спускаются к ключицам. Извиваюсь, а кровать предательски скрипит, заглушая мои сиплые стоны. Вновь распахиваю глаза, вновь ищу противника, и только потом до меня доходит: я не вижу того, кто причиняет мне боль, потому что не мне делают больно! Я лишь воспринимаю эти ощущения, испытываю то же, что и жертва.
«Норин», – вдруг думаю я и еще шире распахиваю глаза. Это происходит с Норин! Дьявол в ее комнате, он пришел за ней.
Я должна сопротивляться, я должна помочь тете. Перекатываюсь на бок и вдруг падаю с постели, ударившись о деревянный пол. Мне ужасно больно, но я встряхиваю головой и через силу поднимаюсь на ноги. Невидимые руки продолжают обнимать меня и душить, гладить плечи и царапать спину. Вываливаюсь в коридор и прижимаюсь к стене.
Рядом появляется Мэри-Линетт.
– Ты как, Ари?
– Он пришел за ней.
– Я слышу. Нужно отвести Норин в подвал.
– Он мучает ее, – зажмурившись, шепчу я, – он делает ей очень больно.
– Она выдержит, – уверяет меня тетя и приобнимает за плечи, – она всегда выдерживает.
– Это нужно остановить, а закрыв ее в подвале, мы ничего не исправим! Лишь дадим ему возможность остаться с ней наедине. Это отвратительный план. Чудовищный, Мэри!
– Хватит. У нас нет выбора, – тетушка глядит на меня сурово, а я послушно замолкаю. Черт возьми. Вот и сила принуждения. – Помоги мне отвести ее в подвал.
Я бегу за Мэри-Линетт и чувствую, как пальцы, будто когти, вонзаются в мои плечи, выгибаю спину и ощущаю, как тоненькие струйки крови скатываются по лопаткам.
– Ари! – тетя Мэри в один прыжок оказывается рядом. – Что с тобой? Ты…
– Быстрее, – я отталкиваюсь от стены, – давай же!
Мэри-Линетт распахивает дверь спальни Норин и замирает на пороге, увидев, что сестра, прижавшись к изголовью кровати, глядит в потолок белыми точками вместо глаз. Тетя Норин дрожит, ее грудную клетку сотрясают частые судорожные вздохи. Мэри в ужасе прикрывает рот ладонью.
– О боже, Норин? Дорогая, ты меня слышишь?
– Подойди ко мне, – хрипит Норин.
– Я здесь, я рядом, – Мэри на ватных ногах плетется к сестре.
– Ближе. Подойди ближе.
– Нет, стой, – я перехватываю руку тети, – это не она! Куда ты?
– О чем ты говоришь? Ей нужна помощь!
– Мэри, не бросай меня, Мэри, – сипло умоляет Норин, неестественно выгнув спину.
В груди горячо, в груди горит, я чувствую, что не Норин зовет к себе сестру, а Люцифер. – Мэри, помоги же мне. Помоги.
Мэри-Линетт подбегает к кровати.
– Дорогая, нужно спуститься в подвал, – шепчет она, поглаживая волосы Норин, – ты сама этого хотела, помнишь? Нужно лишь спуститься в подвал, вместе.
– Спуститься в подвал.
– Да. Пойдем.
– Пойти с тобой. С тобой, с моей Мэри, – тетя Норин прикасается щекой к руке Мэри и растягивает потрескавшиеся губы в улыбке, – Мэри всегда рядом, она любит меня, а еще она любит смотреть, как я люблю других, как любят меня. – Норин обхватывает пальцами изголовье кровати и, оскалившись, резко подается вперед.
Мэри отворачивается, а я замечаю, как ужас проскальзывает в ее изумрудных глазах.
– Мэри-Мэри, моя маленькая Мэри, – шипит Норин, прогнувшись. Она смеется. Белая пелена внезапно исчезает с ее глаз, и на нас смотрит тетушка, только совсем чужим, пропитанным злобой взглядом. Ее небесно-голубые глаза искрятся похотью. Она не прекращает улыбаться, облизывает губы. – Чистая Мэри-Линетт, чистые одежда и руки. Мэри моет руки в ванной, Мэри раздирает их до крови. Мэри думает, что у нее получится отмыть грязь, но грязь не сотрется из мыслей. Мэри прокрадывается ближе, Мэри приоткрывает щелку, Мэри видит, как он покрывает поцелуями мою шею. И я вижу ее, но она не уходит. Она смотрит. Она слышит. Маленькая проказница Мэри.
Тетя Мэри стискивает пальцы и мельком поглядывает на меня. Я даже думать не хочу, о чем говорит Норин, точнее Люцифер в ее голове. Но главное – мне все равно. Решительно шагаю к Мэри-Линетт, и, изнывая от похоти и опьяняющего чувства безнаказанности, которое прокатывается по спине пожаром, рычу:
– Не слушай ее, мы должны увести Норин в подвал! – Мэри не успевает ответить. Я уже ощущаю ее растерянность, страх и дикий стыд, такой, что у меня подкашиваются колени.
– Ари, прости, я не…
– Милая Мэри, где ты была? Я спала, мамочка. – Не своим голосом пищит женщина на кровати, закрывает глаза, стискивает пальцами простыню. Я с отвращением гляжу на незнакомку. – Мэри любит подглядывать за сестрой. Она хочет быть своей сестрой. Она расчесывает локоны ее щеткой для волос. Она пробирается к ней в комнату, ложится на постель, гладит простыню, вспоминает то, что видела ночью. Нюхает подушки, морщится от удовольствия и зависти, ведь мама ей никогда не позволит того, что позволяет сестре. Но маму легко обмануть, мама никогда не узнает, и никто не узнает твой маленький секрет, моя милая Мэри.
– Хватит! – восклицаю я. Женщина, только внешне похожая на мою тетю, переводит на меня взгляд и медленно наклоняет голову. А затем вдруг царапает ногтями свою руку от локтя до запястья.
Я вскрикиваю от боли, пошатнувшись назад, и замечаю, как на моей руке появляются толстые кровавые полосы.
Тетя Норин демонически хохочет.
– Сейчас будет немного больно! – вопит она и внезапно вонзает когти себе прямо в глаза.
Мой крик проносится по всему дому. Хватаюсь за лицо, отпрыгиваю назад и обессиленно врезаюсь спиной в комод. Боже, боже!
Дикая боль заставляет меня дергаться из стороны в сторону, трясти головой так, что сводит шею! А затем я слышу грохот и чувствую невероятное облегчение.
Мэри стоит над сестрой, сжимая в пальцах шприц.
– Это снотворное. Мы должны отнести ее в подвал, пока она не очнулась. Помоги мне.
Повинуюсь, будто у меня совсем нет воли. Делаю все, что велит мне тетушка. Мы запираем Норин в подвале, когда за окном появляются первые утренние лучи.
Я сижу на кухне. Входит Мэри-Линетт, бросает на стол аптечку и стискивает зубы так сильно, что я слышу скрип. Мы молчим. Я даже не знаю, что сказать. Наверное, молчание – единственный выход.
Тетя заботливо обрабатывает раны на моих руках. Потом ей приходится поднять голову, чтобы разобраться с повреждениями на моем лице. Мы нехотя смотрим друг другу в глаза, испытывая смешанные, необъяснимые чувства.
– То, что она сказала… – нервно сглатывает Мэри-Линетт и замолкает.
– Нет, подожди, – обрываю я ее, – не нужно.
– Послушай, – приказывает тетя, и я послушно прикусываю язык. – Я хочу сказать. Я должна объяснить, Ари. У меня нет выбора. Это мое проклятье.
Я киваю, а тетушка упирается руками в стол и прикрывает глаза, словно собираясь с мыслями. Я терпеливо молчу.
– Помнишь, я тебе рассказывала, что часто убегала из дома? Я убегала не от мамы, я убегала от себя. Слишком многое напоминало о том, что я делала. А я… я любила… – она запинается, прикусив нижнюю губу, – любила подсматривать. Мне всегда казалось, что во мне нет ничего красивого, нет того, что цепляло бы людей. Нет того, что было в Норин. Я наблюдала, как она приводила незнакомцев, старшеклассников, через черный вход. Она не рассказывала мне ничего, а я так хотела узнать. Мне было любопытно. Я прислушивалась, я не дышала, чтобы постигнуть то, что они постигали в соседней комнате. Впрочем, потом я видела, как Норин разбивала беднягам сердца, и так злилась! – Мэри передергивает плечами – Я не понимала ее. У нее было все, но она никого из них не подпускала близко. Она получала удовольствие от того, что делала… как и я. Мы обе поплатились. Пожалуй, мне стало немного легче, когда Дьявол наградил ее проклятием Черной Вдовы. Пожалуй, я была даже рада, ведь я думала, что она этого заслуживает! И потому мне бесконечно стыдно за свои мысли и слова. Мне стыдно, и я знаю, что должна делать. – Мэри-Линетт настороженно смотрит на меня, но я продолжаю хранить молчание. – Когда я выросла, когда впервые потеряла от любви голову, я перестала злиться. Перестала считать себя ненужной в семье, где есть две великолепные дочери и… я. Раньше меня поедала зависть: мудрая Реджина и прекрасная Норин. А я? Какая я?
– Тетя Мэри…
– Теперь это неважно. Та девочка, что подглядывала за сестрой в щелку, исчезла. Так нелепо думать об этом сейчас! Спустя столько лет. Но, к сожалению, прошлое никогда нас не отпускает, и я расплачиваюсь до сих пор. Ты спрашиваешь, согласна ли я со своим проклятием? Согласна. И знаешь почему? Потому что не Люцифер определяет нашу карму, а мы. Сами. Мы заслуживаем того, что будем носить на своих плечах всю жизнь. Норин не умела любить. Я рвалась узнать то, что не должна была узнать, Меган не ценила время и человеческую жизнь, а ты заставляла людей делать то, что хотела, несмотря на их истинные желания. Поэтому мы имеем то, что имеем. И я не жалуюсь. Пожалуй, это правильно. Мы это заслужили.
Тетя Мэри бессильно опускает плечи.
– Знаешь, я поняла, – шепчу я, приобняв ее и заметив, как искрятся у нее глаза. – Реджина – мудрая, Норин – прекрасная. А ты – сильная. Мы определяем не только свое проклятье, но и свою силу.
Тетушка усмехается и кладет ладонь поверх моих пальцев.
– Спасибо, Ари. – Она по-детски морщится и кивает. – Я рада, что ты здесь.
– Я тоже.
Мы сидим какое-то время молча, прикрыв от усталости глаза. Затем тетушка поднимается и смущенно прочищает горло.
– Что ж, будем действовать, как запланировали. Вот только…
– Что?
– Я позвонила Джейсону. Я ни капли не сомневаюсь, что ты в состоянии справиться со всеми неприятностями самостоятельно, Ари. Но пусть Джейсон будет рядом. Так я не сойду с ума от волнения. Поднимайся к себе. Я проверила окна, они закрыты на засовы.
– А ты в подвал?
– Да. – Она расправляет плечи. – Я должна быть рядом со своей сестрой. Но ты не обязана, ведь…
– Я помню, тетя Мэри. Люцифер пытается проникнуть в ее сознание. Глупо находиться в одной комнате с Дьяволом, если хочешь от него убежать.
Мы прощаемся, и я на ватных ногах поднимаюсь к себе. Запираю дверь, усаживаюсь на край кровати.
Наверняка мы не имели права вовлекать в наши проблемы кого бы то ни было, но боюсь, нам понадобится помощь. Мэри и я слишком уязвимы. Мэри-Линетт сдерживает вина, прошлое, а меня – проклятие. Мы так и будем наблюдать, как Норин причиняет себе боль, не в состоянии что-либо изменить. Для Джейсона она совершенно посторонний человек. Возможно, он сумеет найти нужные слова, на которые не решится ни один родственник. Я почему-то доверяю этому мужчине. Странно, ведь с доверием к людям у меня огромные проблемы. Но, быть может, загвоздка в том, что Джейсон – не совсем человек.
Следующие несколько часов, вплоть до обеда, в голове проносится миллион мыслей.
Эмоции так быстро сменяют друг друга, что мне ужасно не по себе. Сначала я уверена, что день будет отличный, все обойдется, я справлюсь, и прочая чепуха про мир во всем мире. Однако уже в следующую минуту меня одолевает тяжелая безысходность. Нервно покусываю пальцы, раскачиваюсь на стуле и гляжу в пустоту, ожидая неприятностей. Но ничего не происходит, кроме очередного всплеска эмоций. И, забыв про страх, я смеюсь до коликов.
Я волнуюсь за Джейсона. Куда он пропал? Почему его так долго нет? Но не решаюсь выйти из комнаты. Я должна сидеть здесь и быть начеку.
Неожиданно на кровати вибрирует телефон. Вытаскиваю наушники и смотрю на дисплей: Хэйдан. Ох, нашел время звонить. Не буду отвечать. Только не сегодня.
Сбрасываю звонок, прячу телефон под подушку и сцепляю пальцы. Этот парень пытается поговорить со мной уже которые сутки. Но я не могу поддаваться чувствам, не имею права общаться с ним, пока не удостоверюсь, что моим друзьям ничего не угрожает. Через пару секунд телефон вибрирует вновь, и я чувствую, что разозлилась не на шутку. Зачем он звонит, если знает, какой сегодня день? Он ведь знает? Кажется, я рассказывала Нортонам про языческие праздники? Или нет? Черт, в голове все перемешалось. Телефон затихает. Мне становится так пусто и одиноко, что по спине прокатывается волна холода. А затем тишину разрывает очередной звонок. Я с силой сжимаю виски.
– Ну же, Хэрри, прекрати.
Когда телефон звонит в шестой раз, я не выдерживаю. Вдруг что-то уже успело случиться? Вдруг Меган фон Страттен добралась до ребят? Я вытаскиваю сотовый и смотрю на количество пропущенных вызовов. Два от Мэтта. Вот это уже действительно не смешно. Телефон вибрирует в седьмой раз, на дисплее высвечивается смазанное лицо старшего Нортона.
– Что у вас там стряслось? – я взволнованно спрыгиваю с кровати. – Если это какая-нибудь глупость…
– Куда ты пропала? Почему не отвечаешь? – раздается из трубки недовольный голос Мэтта.
– Потому что сегодня Самайн. Сегодня трудный день, и мне не до выяснения отношений. Все в порядке?
– Как что-то может быть в порядке? Ты пропала, ты…
– О, прошу, только не сейчас.
– Нет, Ари. Сейчас. Я стою у твоего дома, и я жду тебя на улице.
– Я никуда не выйду. – Неожиданно по позвоночнику прокатывается волна дрожи. Все это очень подозрительно. – Возвращайся домой.
– Хэрри звонит тебе каждый день, но ты игнорируешь его.
– И поэтому мне решил позвонить ты.
– Ари, нам срочно нужно поговорить о том, что случилось. Прямо сейчас.
– Поговорим завтра.
– Чего ты так боишься? – Парень тяжело дышит. – Что так тебя пугает?
Все меня пугает. Абсолютно все. Я обхватываю себя рукой за талию и шепчу:
– Какая футболка была на мне, когда мы впервые встретились?
– Что? – удивленно переспрашивает парень. Я должна знать, что разговариваю с Мэттью, а не с кем-то еще. Я нужна Люциферу, нужна его слугам, а тут звонит Мэтт… тот самый, гордый до мозга костей, Мэтт.
– Ариадна, что за глупости?
– Просто ответь.
– Господи! На тебе была футболка «Рамоунз». Я удовлетворил твое любопытство?
С облегчением прикрываю глаза.
– Слушай, прости, я должна была знать точно.
– Знать точно – что?
– Что это…
Раздается глухой удар. Слышатся помехи. Из горла Мэттью вырывается хриплый вопль, а затем я слышу рычание дикого зверя, и мне сразу припоминается наша поездка в лес в полнолуние.
О боже!
– Ари! – кричит Мэтт, а я уже кидаю телефон в сторону и со всех ног бросаюсь из комнаты. Я не думаю. Разве я могу поступить иначе? Нет. Варианты отсутствуют. Ни при каких обстоятельствах я не брошу Мэттью. Никогда не брошу.
Я выбегаю на улицу с самым решительным видом, но… Перед домом пусто. Что же это… как так? Я слышала. Я слышала его!
– Мэтт! Мэттью, где ты?
– Ты чего? – интересуется знакомый голос, и я испуганно вздрагиваю.
– Логан?
Нет, нет. Этого не может быть. Что происходит?
– Да, это я. А что с тобой… – хмыкает парень. – Все в порядке? Ты…
Меня пробивает странная дрожь. На глазах выступают слезы. Что же я натворила? Меган… я ведь уже попадала в ее ловушки. Как же я не догадалась, что все это спектакль? Мэттью под окном. Мэттью, зовущий меня на помощь. О, какая же я идиотка! Поверила, потому что некий голос назвал группу, изображенную на футболке! Нужно срочно уносить ноги. Срочно.
Я разворачиваюсь и распахиваю дверь, но…
– Подожди! – просит Чендлер, а в моем случае – приказывает, и я застываю на месте. – Ты чего? Что-то случилось? Черт, у тебя глаза красные. Ты плакала?
Нет, нет, нет! Взволнованно стискиваю зубы и гляжу на гостя, пребывая в странном возбуждении, которое передается мне по воздуху, как чертов грипп.
– Я… – Горло покалывает. – Я не выспалась.
– Ого, ну тебе правда надо отдохнуть. Выглядишь ты паршиво.
– Спасибо, – стискиваю пальцы, – зачем ты пришел? Сейчас не время.
– Ты сбежала от меня в аэропорту, в школе глаза отводишь. – Логан нервно дергает уголками губ и пожимает плечами. – Избегаешь, что ли?
– Слушай, я просто… просто заболела. Правда. Очень сильно заболела, и я…
– Ты идешь на танцы сегодня?
– Что? – Внутри все переворачивается. Я вдруг думаю, что надо заорать во всю глотку, чтобы позвать Мэри-Линетт. Она сможет силой оттащить меня от двери. – Я не…
– Слушай, ты ведь не болеешь. Зачем ты меня обманываешь? Я не бегаю за девчонками, Ари.
– Отлично, и не бегай. А мне правда нужно идти. Слышишь? Я правда должна…
– Ари, идем со мной на танцы.
Черт возьми! Что он сказал? Как же я влипла! Впиваюсь пальцами в дверь так, что белеют костяшки.
– Логан, это не самая хорошая идея.
– Почему? Брось, развлечемся. Я хочу, чтобы ты пошла.
– Но я ведь болею…
– Ну хватит врать.
В моей голове что-то щелкает. Я с ужасом осознаю, что с этого момента буду отвечать только правду.
– Я не… – Люцифер наверняка ликует, потому что закончить предложение у меня не получается, ведь тогда я совру! А я, черт возьми, не могу врать. – У меня есть причины.
Выкрутилась! Молодчина, Ари.
– И какие же это причины?
Краснею и взволнованно прикусываю губы, пытаясь найти выход, который находят умные люди в критических ситуациях. Но не придумываю ничего разумного. Лишь чувствую, как от напряжения на лбу появляется испарина.
– Понимаешь, у меня проблемы дома, – осторожно начинаю я, – большие проблемы.
– А их нельзя решить завтра?
– Вряд ли.
– Тебе нужна помощь?
– Да! – Говорю я и, заметив, как Логан удивленно вскидывает брови, прикусываю со всей силы язык. – Но не твоя.
Уф, еще один крутой поворот пройден.
Надеюсь, мне это зачтется на Страшном суде.
– Слушай, вот что я тебе скажу. – Чендлер вдруг подходит ко мне совсем близко, и я невольно оказываюсь под прицелом его любопытных глаз. – Проблемы всегда будут. Они никуда не денутся ни через день, ни через год! Появятся новые, и так далее. Но ты не должна лишать себя удовольствий, Ари, понятно? И осенний бал – это не просто какие-нибудь там тупые школьные танцы. Это воспоминания.
– Логан, это просто танцы.
– Сделаем их не «просто танцами».
– Но я не…
– Все. Решено. – Он широко улыбается, а я уже слышу, как Меган фон Страттен поет мне погребальный гимн. – Ты идешь сегодня со мной! И отказ не принимается.
Я сдуваюсь, будто воздушный шар. Осматриваюсь, киваю, и вдруг чувствую, как на секунду все застывает и делается безумно трудным, невыносимым. Я должна была просто сидеть в своей комнате. Должна была читать, слушать музыку и пережить этот Хеллоуин. Почему никогда ничего не получается так, как планируешь? Почему жизнь не дает возможности прожить ее так, как хочется? Внутри становится горячо-горячо. Несправедливо. Досада грызет и мучает меня. Что ж, я сама выбежала из дома, сама во всем виновата. Но от осознания вины легче не становится.
– Хорошо, – глухо отрезаю я, – как скажешь.
– Отлично! – Логан словно не замечает, что лицо у меня стремительно бледнеет.
Я приподнимаю подбородок и замечаю Джейсона. Он тихо толкает калитку и идет по дорожке к дому.
Где же ты был раньше?
– Все в порядке? – спрашивает он.
– Все отлично! – Чендлер довольно кивает, похлопывает Джейсона по плечу и удаляется. – Я заеду! – бросает он мне напоследок.
Проводив его взглядом, устало прислоняюсь к двери спиной и потираю переносицу. Мне вдруг кажется, что Мойра просто издевается надо мной. Я даже вижу, как она сидит в кафе и рассказывает Карме о невероятных приключениях идиотки Ари, которая вдруг решила, что может контролировать свою жизнь.
– Он хлопнул меня по лопатке, – качает головой Джейсон и достает из пальто сигареты, – ты видела? Смелый мальчик.
Мы входим в дом. Джейсон выдыхает дым, оглядывается и внимательно смотрит на меня. Тут даже мысли читать не надо, выгляжу я разбитой и перепуганной.
– Что произошло?
Не могу найти в себе силы, чтобы ответить. Лишь вновь подпираю спиной стену и стискиваю зубы. Да, план провалился. Да, все пошло к черту. Но я не должна жаловаться. Я не должна сетовать и бояться. Я должна, должна…
– Ари, – Джейсон делает шаг ко мне и взволнованно сводит брови, – что стряслось?
– Логан позвал меня на танцы. Он… он оказался возле нашего дома. А я выбежала на улицу, потому что… я выбежала, ведь решила, что…
Джейсон кивает. Он понимает, что все вышло из-под контроля, но не отчитывает меня за то, что я купилась на спектакль. А стоило бы. Я сглупила, и теперь именно на мои плечи ляжет вся ответственность за то, что может произойти.
– Где Норин?
– В подвале.
– Как она?
Я пожимаю плечами, мой взгляд падает на запястья, где еще несколько часов назад были глубокие порезы, и шепчу:
– Могло быть и лучше.
– Я хочу увидеть ее, – говорит Джейсон и затягивается.
– Ты ведь понимаешь, что она немного не в себе, что ее проклятие…
– Мне плевать, какое у нее проклятие. – Мужчина хмурится и переводит на меня твердый взгляд. – Это неважно. Я просто должен поговорить с ней.
– Норин – Черная Вдова, – внезапно говорю я и понимаю, что решительность в моем голосе отнюдь не принадлежит мне. Чертова эмпатия. Я бы никогда не выдала секрет Норин. – То есть…
– Серьезно? – Джейсон поглядывает на меня исподлобья. – Это многое объясняет.
– Не смешно.
– Эта дамочка закрылась в себе и своих предрассудках. Ты говорила, она одержима Дьяволом, который проникает в ее мозг, – мужчина тычет указательным пальцем себе в лоб и наклоняется ко мне, – так вот. Никто не залезает в голову, если ты не позволяешь этого.
– Что ты имеешь в виду?
– Это самовнушение. Ваш Хозяин заставляет ее думать, что она причинит вред тому, кто ее любит, и потому мучает каждый раз, когда ей представляется возможность убедиться в обратном. Никто ведь не умирал раньше, верно? – Джейсон смотрит мне прямо в глаза, а я хмурюсь.
– Не знаю. Наверное. Мне не рассказывали.
– Девочка, он же Лукавый. Он умеет врать.
– Слушай, если ты окажешься прав, я буду только рада! – потираю щеки и вздыхаю. Мне жутко не по себе. Нужно придумать, как пережить эти чертовы танцы. Правда, затем меня накрывает волна стальной решимости, будто я знаю, что делать, будто все просто! Гордо вскидываю голову и замечаю, что Джейсон довольно улыбается, и понимаю, что уверенность на меня свалилась не случайно. – А ты умеешь придать сил.
– Думаешь?
– Чувствую, – я улыбаюсь в ответ.
Из коридора появляется Мэри-Линетт.
– Я что-то пропустила? Пульс у вас бешеный, настолько громкий, что я услышала даже из подвала. Все в порядке? Почему вы не наверху?
– Кое-что случилось. Мне позвонил Хэрри, потом Мэтт… Точнее, никто из них мне не звонил, но я подумала, что это они, и…
– Ничего не понимаю, не говори обрывками.
– Я решила, что кто-то напал на Мэтта, и выбежала из дома. Но все это было ложью.
– Ари…
– Да, я облажалась. Но я так испугалась! Я даже не успела ни о чем подумать, просто кинулась вниз, а потом на крыльце появился Логан. И теперь… теперь я, кажется, иду на танцы.
Мэри взволнованно выпрямляется. Лицо у нее становится бледным и недовольным. Она рычит и внезапно ударяет по стене так сильно, что на деревянной панели остается вмятина от ее маленького кулака.
– Черт возьми! – восклицает она, а я взвизгиваю от боли и прижимаю к себе руку.
Ох, ну отлично! Просто замечательно. Пальцы мгновенно распухают, словно это я только что чуть не проломила стену. Я натянуто улыбаюсь и гляжу на тетушку.
– Ну, спасибо.
– Ой, Ари, я… – Мэри-Линетт прикладывает ладони ко лбу, – прости.
– А тебя злить не стоит, – выдыхая дым, протягивает Джейсон и трогает вмятину на стене, изучая причиненный ущерб, – неплохо.
– Это я еще сдерживалась.
– И слава богу, – присвистываю я, потирая красные пальцы, – что будем делать? Не думаю, что я смогу избавиться от принуждения. Разве что вы привяжете меня к батарее.
– А это идея…
– Тетя Мэри!
– Что? – Она взмахивает руками. – Я согласна привязать тебя.
– Наверняка вы думаете об этом с того самого дня, как я переступила порог этого дома.
– Лучше связать тебя, чем отпустить на танцы! Сегодня ты уязвима, Ари. И Дьявол этим воспользуется. – Я перенимаю панику тетушки и сама не замечаю, как с ужасом отступаю назад. За окном поднимается ветер. По стеклу в такт моему пульсу ударяются ветки деревьев. – Ари, погода… ты меняешь ее.
– Я не могу менять погоду, – шепчу я, – я не…
– Ты волнуешься, вот ветер и разбушевался. В Астерии лишь ты управляешь телами. Еще есть Меган фон Страттен, но что-то мне подсказывает, что она спокойна, как удав.
– Тебе нужно прийти на танцы и выполнить просьбу блондина… – Джейсон кладет ладонь на мое плечо, и мой пульс замедляется, а потом стихает завывание ветра за окном. Я с надеждой гляжу в его карие глаза, надеясь набраться еще сил. – Мне стоит остаться с Норин, а ты поедешь с Мэри-Линетт. Зайдешь в школу и сразу выйдешь.
– Думаешь, получится?
– Ты выполнишь приказ этого парня. А потом уйдешь до того, как он прикажет что-то еще. – Джейсон кивает, и я киваю, соглашаясь. – Все будет нормально.
– Да, ты прав. Я справлюсь.
– Если заметишь кого-то из… врагов, вспомни, чему я тебя учил. Ты не должна оставаться одна, не должна переоценивать свои возможности. Уверен, что в тебе, девочка, есть силы, о которых ты еще сама не догадываешься. Но если ты сомневаешься, если тебе кажется, что ситуация выходит из-под контроля, ты что делаешь?
– Бегу.
– Как бежишь?
– Со всех ног.
– Верно. – Джейсон серьезно поглядывает на меня. Складки у его губ делаются глубже. – Ты можешь позвонить мне в любую минуту, и я приеду. Слышишь?
– Да, – я растерянно киваю, – хорошо.
– Не бойся.
– Не боюсь. – Я хватаю Джейсона за руку и заглядываю ему в глаза. – Не оставляй Норин одну, пожалуйста, я чувствую, что ей страшно, и еще я знаю, что ей кто-то нужен. Будь с ней рядом.
– Я не отойду от нее.
Мэри-Линетт неуверенно поглядывает на меня, но сейчас я не могу позволить себе бояться, поэтому отворачиваюсь. Я должна быть смелой, чтобы пережить этот вечер, и я буду смелой. Я знаю, все это часть хитрого плана Меган фон Страттен или же самого Дьявола. Они выманили меня из дома. И да, я получила их приглашение на танцы. Не сомневаюсь, что в школе меня поджидают враги.
Но у меня нет выбора. Я справлюсь. И им не удастся меня сломить.
***
Мы паркуемся возле школы. Логан открывает мне дверь и берет под руку. Он счастлив и не перестает улыбается. Поэтому я тоже улыбаюсь, ведь я отражаю его эмоции. Только еще и взвинчена до предела, потому что, ощущая эмоции других людей, я не избавляюсь от собственных.
Мэри-Линетт машет мне со стоянки рукой, когда я прохожу в школу. Один из плакатов с рекламой танцев едва не срывает со стены вызванным мной порывом ветра, и я прикусываю губу. Не знаю, как прекратить бурю, разыгравшуюся за моей спиной. С каждой секундой погода делается все хуже.
В школе темно, разряженные по случаю подростки снуют туда-сюда. Музыка гремит, но я плохо слышу ее сквозь шум в ушах и громкий стук собственного сердца.
Логан все крепче стискивает мою руку, и я перенимаю исходящее от него возбуждение. Так странно ощущать все, что чувствуют другие люди. Все их секреты, тайные переживания и радости теряют значимость, потому что теперь и я о них знаю, и я их испытываю.
– Идем в зал! – восклицает Логан, перекрикивая шум, стоящий в коридоре, и я иду.
Пора бы сбежать, но как? Послушно следую за парнем. Как бы мне улизнуть? Я бы, может, что-то и придумала, да соврать Чендлеру не получится.
В спортивном зале много народу. Мигает светомузыка, колонки просто разрываются. Парни и девушки танцуют, а я до боли сжимаю пальцы, борясь с желанием присоединиться к толпе.
– Я же говорил, тут классно! – смеется Логан, обнимая меня за плечи.
Тут просто замечательно, и я невольно осматриваюсь в поисках главного весельчака. Не сомневаюсь, Люцифер придумал, как испортить мне вечер. Не удивлюсь, если прямо сейчас на мою голову выльется несколько литров крови.
– Рад, что ты пошла со мной!
– Как будто у меня был выбор.
– Что?
– Говорю, и я тоже, – улыбаюсь я и еле слышно добавляю, отвернувшись: – Рада до одурения.
Логан качает головой в такт музыке, здоровается с какими-то парнями, а я внезапно понимаю, что такая жизнь их вполне устраивает. Такая жизнь им по вкусу. Наверное, и я не отказалась бы ходить на школьные танцы, волноваться о предстоящих играх, учиться, ссориться и мириться с подругами. В этом вся суть подростковой жизни. Ребята так искренне улыбаются, болтают, смеются, что я невольно перенимаю их настроение и вдруг становлюсь частью этого прекрасного момента. Глупые танцы, школьный бал. Ничего нет в этом особенного и незабываемого. Но люди, которые сейчас рядом, – особенные. Незабываемы их счастливые лица, блестящие глаза, будто выбор платья действительно был колоссальной проблемой, а прокат костюма – досадной необходимостью. Они такие живые.
Я многое потеряла, когда стала «исключением». Я потеряла возможность радоваться мелочам, потому что теперь счастье заключается для меня не в танцах и не в оценках.
Я буду действительно счастлива, если выживу. А это слишком сложно, чтобы быть и правдой, и мечтой одновременно.
Чей-то взгляд обдает мою спину потоком теплоты, волнения и одновременно парализующего страха. Обернувшись, я замечаю Мэтта.
На голову выше и Хэрри, и Джил, и Бет, которая почему-то оказалась рядом с ними, он смотрит на меня и не шевелится. Его растерянный взгляд прорывается внутрь меня, а я столбенею, ощутив невероятную слабость и жжение в груди. В последнее время я не ходила на общие с ним уроки, боясь встретиться с ним взглядом, боясь услышать его голос. Каждый раз я пробегала по стоянке, надеясь, что они с Хэйданом уже уехали. Я тщательно избегала встречи с братьями Нортон и сейчас, заметив их в нескольких метрах, будто пропускаю сильнейший удар. Мэтт не щадит меня. Он всегда делал то, что считал нужным, и его не волновало, насколько порой жестоки его взгляды или слова. Он смотрит на меня, а я задыхаюсь. И я не хочу, чтобы он отворачивался. Я согласна задохнуться. Я ведь оказалась здесь лишь потому, что выбежала его спасать. Я должна признать, что моя грудь горит, а голова кружится не просто так.
Хэрри толкает застывшего брата и машет мне рукой. Я тут же перевожу взгляд на Логана.
Нужно уносить ноги. Нужно сказать хоть что-то в оправдание и бежать сломя голову! Однако потом я вдруг думаю, что не могу вновь испариться. Черт. Ну зачем я вообще об этом думаю? Сейчас не время для сантиментов.
– Логан, я отойду на минутку. Прости.
– Но ты вернешься? Верно?
Не могу лгать. Я не могу лгать!
Смотрю Чендлеру прямо в глаза и понимаю, что поступаю отвратительно. Он хороший парень и не заслуживает подобного отношения. Но я не могу иначе.
– Нет, – говорю я, невольно прикасаясь к его плечу, и вновь шепчу: – Прости.
Парень разочарованно смотрит на меня. Чувствую, как в груди у него все разом переворачивается, и впервые верю Логану. Я верю, что он умеет чувствовать, вопреки тому, что о нем говорят. Возможно, это еще одна история, в которой человек меняется, встретив другого человека. Вот только я не хочу быть героем этой истории. К сожалению.
Я смахиваю с лица усталость, а когда выпрямляюсь, вижу, что братья Нортон, Джил и Бетани идут ко мне. Лица у них недоуменные.
Я растягиваю губы в неуместной улыбке. Что ж, мне в голову ничего другого не приходит, кроме как лыбиться и притворяться, что все отлично.
– Ари, ты здесь! – первым в себя приходит Хэрри. Мой спаситель. Он приобнимает меня, будто так и надо, будто так правильно, и смеется.
– Да, – шепчу я ему на ухо, – я здесь.
Я позволяю себе на время расслабиться и перенять его радость.
– Но это опасно, ведь ты… – Мэтт подается вперед. – Ты в зале, полном пьяными футболистами.
Джил недоуменно поглядывает на Мэттью, но тот в ответ лишь пожимает плечами, чем вызывает у девушки невероятное раздражение. Она и на меня-то смотрит с нескрываемой ненавистью, стискивает рукава платья и неожиданно улыбается. Мне становится стыдно. Эта девушка знает, что ее водят за нос. Она понимает, что ей врут в лицо, что ее обманывают, и она держится из последних сил, чтобы скрыть слезы, обиду, усталость.
– Я отойду на минуту, – говорит она.
– Зачем? Давай я…
– Мэтти, я в туалет.
Я гляжу ей вслед, поджав губы. Я чувствую, что она едва дышит, а в груди все горит. И тем не менее спину она держит ровно.
– Что ты здесь делаешь? – рычит на меня Мэтт.
Что тут скажешь? Я хотела его спасти, но он никогда об этом не узнает. Не узнает о том, что я чувствую.
– Я уже ухожу.
– Ты выглядишь расстроенной, – замечает Бетани, – все в порядке?
– Да, все хорошо.
– Как все может быть хорошо? – удивляется Хэрри. – Сегодня же праздник. Забыла?
Наверное, нервы у меня сдают, потому что я продолжаю улыбаться, как идиотка, сгорая от безумной паники.
– Забыла? Очень смешно. Я бы не прочь, но, уверена, мне с удовольствием напомнят.
– Кто?
– Друзья из ада.
– Какие еще друзья из ада? – не понимает Бетани. Сдается мне, она еще не поняла, в какую компанию угодила. Да и я не понимаю, что она делает рядом с Хэрри.
– Неважно. Я уже ухожу. Простите, что помешала, – бросаю взгляд на Мэтта и, черт возьми, зря это делаю, потому что его глаза прожигают меня насквозь. Парень тяжело дышит, его грудь под белой рубашкой так и ходит ходуном. Никак не могу разобрать, что он ощущает. Наверное, потому, что его чувства так похожи на мои собственные.
– О, люблю эту песню, – игриво прищуривается Хэрри, – Бетани, я бы хотел пригласить тебя на танец.
Что? О чем Хэрри вообще думает? Солдат Бетани танцует только с накачанными футболистами. Это ведь она в первый день грозила свернуть мне шею из-за Логана Чендлера.
Удивительно, но Бет кивает и берет парня под локоть. Челюсть у меня едва не отваливается. Я не виделась с ними всего неделю. Неделю! Понятия не имею, как они с Бет так быстро подружились. Это же безумие какое-то.
– Ари, – бросает на ходу Хэйдан, – пригласи Мэттью. Он тоже любит эту песню, просто стесняется тебе сказать.
– Что? Я не… – Мэтт осекается, а я краснею до самых ушей. Я почти уверена, что он это делает специально. Точнее, я точно знаю, что он все продумал. Наглец!
– Слушай, – вздыхаю я, – потанцуй со мной. Я же тебя пригласила, верно? А ты давай отказывайся.
– Почему я должен отказываться?
– Потому что, – морщусь я, – ты лучше провалишься сквозь землю, чем потанцуешь со мной.
– Кто тебе такое сказал?
– Ты серьезно? Мэтт… по-моему, безопаснее сдаться Дьяволу, чем позволить тебе ко мне прикоснуться. Правда?
Я не дышу. Я совсем не дышу.
– Правда.
Мы молча смотрим друг на друга, и кажется, что проходит целая вечность, прежде чем парень берет меня за руку и медленно притягивает к себе. Радужки его глаз делаются совсем темными, он неотрывно смотрит на меня, гипнотизируя, сбивая с толку. Мы оказываемся так близко, что голова у меня кружится.
– Что ты делаешь? – шепчу я, когда его пальцы скользят вниз и застывают у меня на талии. Больше всего на свете мне хочется, чтобы он объяснил, что творится, потому что я проваливаюсь в ощущения, о которых ничего не знаю.
– Я танцую, – хрипло объясняет Мэтт.
– Ты умеешь танцевать?
– Я все умею.
– Не сомневалась, что ты так и скажешь.
– Ты не должна была приходить. Здесь опасно. Ты же знаешь.
Узнаю того самого праведного Мэтта, от которого я уносила ноги и по которому так жутко скучала.
– Знаю. Но сегодня все пошло не по плану. Логан пришел ко мне домой и…
– Логан пришел к тебе домой?
– Да. Он не оставил мне выбора.
– О, это так ужасно, когда тобой манипулируют, – я чувствую, как в его груди растет раздражение, – понравилось?
– Я никогда не заставляла тебя делать то, чего ты делать не хочешь.
– Не обязательно использовать ведьминскую силу для того, чтобы заставлять кого-то что-то делать.
– Правда?
– Да.
– И как же это, Мэтт? О чем ты говоришь?
Наше напряжение перерастает в обоюдную злость. Мы больше не танцуем, а стоим на месте, бросая друг на друга недовольные взгляды.
– Очень умный вопрос. – Он закатывает глаза, а я воспламеняюсь, будто спичка.
– Еще раз так сделаешь, и я тебя ударю!
– Ну давай. Ударь.
Втягиваю носом воздух и, прежде чем успеваю осознать, что делаю, толкаю парня в грудь.
– Прости.
– За что? Ты сделала то, что хотела.
– Но это ты меня заставил, – возмущаюсь я, – ты сам сказал ударить!
– Как будто тебе это не понравилось, – протягивает Мэтт, испепеляя меня взглядом.
– Зачем мне тебя бить? Ты спятил?
– Да, спятил. У меня вообще голова кругом идет с тех пор, как ты появилась в Астерии.
– Я уже собиралась уйти, а ты… – злость переполняет меня, выливается и растекается по залу, будто колючее одеяло, – ты сам решил танцевать, сам притянул меня к себе!
– А ты этого не хотела?
– Что? Нет. Конечно, нет.
– Так я тебе и поверил, – наступает Мэтт. – Чего ты хочешь? Ты тоже стоишь здесь, я ведь не заставляю тебя остаться. Можешь уходить, давай. Ты этого хочешь?
– Почему ты вообще меня об этом спрашиваешь? – возмущаюсь я. – А ты чего хочешь? Или только я должна отвечать за то, что происходит между нами?
– Так между нами все-таки что-то происходит.
Я хватаю губами воздух и краснею, сжав со всей силы кулаки.
– Не цепляйся к словам.
– Что хочу, то и буду делать. А вот чего ты хочешь? – нависает надо мной парень. – Ты перевернула все, к чему прикоснулась. Появилась в классе, села рядом, раскрыла тайны, притворилась жертвой. Я думал, тебе нужна помощь. А теперь помощь нужна мне, потому что после тебя все превратилось в руины. Ты ворвалась в мою жизнь, а потом решила, что все, хватит? И исчезла!
– Ты знаешь, почему я пропала, – едва слышно шепчу я, – ты сам этого хотел.
– Откуда ты знаешь, чего я хотел!
– Да ты постоянно орешь на меня!
– Может, потому что я волнуюсь?
– Может, потому что ты сходишь с ума? – Толкаю Мэтта в грудь, задыхаясь от пожара, сжигающего нас обоих. – Я ничего в твоей жизни не переворачивала. Я просто пришла в новую школу, а ты мог просто жить себе дальше. И я не принуждала тебя помогать мне. Ты сам ринулся спасать мир, а потом испугался.
– Я ринулся спасать тебя, а не мир. Мне наплевать на мир.
Все слова застревают у меня в горле.
– И испугался я не неприятностей, а того, что чувствую. – Он подходит все ближе, а я так и не могу пошевелиться, просто смотрю в его сапфировые глаза и молчу. – Все было спланировано. Я должен был уехать вместе с Джил из Астерии. А теперь я не хочу.
– Я никогда не лишала тебя выбора, Мэтт.
– Ты лишила меня выбора сразу же, как зашла в кабинет биологии.
– Прекрати! Сейчас придет Джиллианна.
– Забудь про Джил, про меня и Хэрри. Про то, чего хотят твои родственники или кто-то еще. Я хочу понять, чего хочешь ты.
– Мэтт, прекрати.
– Сегодня принуждение не сработает, Ари. – Он берет меня за руки, и я оказываюсь так близко, что чувствую жар его кожи. – Объясни же мне наконец, чего ты хочешь. Я должен узнать. Я хочу понять тебя, Ариадна. Чего ты хочешь?
Пожалуй, только теперь я осознаю, что в голове у меня щелкнуло. Причем уже давно.
Я поддаюсь искушению, падаю в бездну, отдаюсь невероятному притяжению к человеку, который стоит так близко. Взявшись за ворот его рубашки, я поднимаюсь на носочки и прикасаюсь губами к его губам. И это самый смелый поступок, который я когда-либо совершала.
Мэтт не отстраняется, попросту забывает это сделать. Как и я забываю, что вокруг люди, что музыка давно сменилась, а за плечами поджидают проблемы и угрозы. Сейчас я могу думать лишь о том, что, вопреки моим ожиданиям, вечно отстраненный, холодный и неприступный Мэттью Нортон сжимает в пальцах мою талию, целует меня и едва дышит.
Не размыкая век, я прокатываюсь ладонью по волосам Мэттью. Внутри у нас обоих бушуют сильные чувства, но мы оба не понимаем, что с нами и почему нас так тянет друг к другу. Когда я открываю глаза, Мэтт растерянно смотрит перед собой.
– Прости. – Мне становится жутко не по себе. Пора уходить, пока он не сказал, что я совершила глупость.
Я кожей чувствую удивленные взгляды подростков, танцующих рядом. Все они думают о Джил и о том, что ее парень целуется с одной из проклятых Монфор. Их ненависть кромсает меня на куски. Я больше не могу выносить это и рвусь к выходу, будто там смогу вдохнуть воздух, которого нет в зале.
Я бегу и не вижу ничего перед собой. Останавливаюсь только в пустом коридоре и обессиленно приваливаюсь к стене. Когда-то я стояла здесь, сжимая в пальцах люцерну, и думала о первом дне в этой школе. Тогда все было намного проще. Тогда я еще не вляпалась в историю с Люцифером, не поссорилась с друзьями, не поцеловала Мэтта…
Ох, в груди вновь вспыхивает пожар. Я прикасаюсь к губам и вспоминаю, как он стоял совсем близко, как я обнимала его.
Были ли мы с Мэттом когда-то друзьями? Он всегда жутко раздражал меня, злил и приводил в исступление своими праведными разговорами о том, что рационально, о том, что верно. Но в то же время, я всегда хотела, чтобы он был рядом. Это так странно.
– Ари! И что это было? – ко мне плетется Хэйдан. Глаза у него горят от удивления.
– Слушай, – я потираю лоб пальцами, – давай не будем…
– Давай будем.
– Хэрри, я не знаю, что на меня нашло. Точнее, знаю.
– Знаешь? – Парень выжидающе останавливается напротив. Я ощущаю неодобрение, исходящее от него, но потом…
– К черту, – решаюсь я и улыбаюсь, – да, я поцеловала Мэтта. Потому что он так сильно меня достал, что я пыталась зацеловать его до смерти.
– Ты чувствуешь к нему что-то?
– Это так неестественно?
– Мне казалось, ты одиночка, – Хэрри пристально смотрит на меня, а мне становится паршиво, едва я чувствую в нем холодность. Да, возможно, я пыталась скрыть свои чувства, но я никогда не говорила, что люблю одиночество.
– Понимаешь, он все спрашивал: чего я хочу, чего я хочу, а я… Я хочу…
– Быть с ним. Знаешь, – парень протяжно вздыхает, – неудивительно.
– Правда?
– Конечно. Кто бы устоял перед ним?
– Что? – округляю глаза и прыскаю со смеху. Что это на Хэрри нашло? – Ты головой ударился, пока бежал за мной?
Парень не успевает ничего ответить, да и я не успеваю ничего понять.
За моей спиной звучит глухой треск, а затем по коридору проносится пронзительный свист. Зажмуриваюсь, а когда открываю глаза, вижу, что из плеча Хэрри торчит стрела.
