Глава 22
Случайное совпадение
Я лежу, завернувшись в шерстяное одеяло, и смотрю в потолок.
Совсем недавно жизнь казалась мне вполне предсказуемой. Если у вас проблемы, вы сами в этом виноваты, верно? Но сейчас все совсем иначе.
Переворачиваюсь на бок. За окном тихо качаются тонкие ветки. Тени от них падают на мое лицо.
Моя мама была психологом, и я думала, что это ее призвание: вправлять мозги всем этим суицидальным подросткам с надуманными, смешными проблемами. Но, возможно, у нее не было выбора? Чем еще она могла заниматься, как не копанием в чужих жизнях? Не поймите меня превратно, но она так рьяно бежала от себя и своего прошлого, от своего дара, но все равно пришла к тому же знаменателю. Пусть не в Астерии. Пусть не с родными, но в Северной Дакоте в ней росли силы, которые она развивала, поддерживая пациентов, передавая им нужные эмоции. Она пыталась убежать от Дьявола. Но, как он сам и сказал, Дьявол – в каждом из нас. И бежать от него смешно. Ей казалось, она скрылась. Но теперь ее нет, что означает лишь одно – мы как на ладони у этих заигравшихся детей. Что Смерть, что Люцифер, что Мойра распоряжаются нашими жизнями, вертят ими как хотят. Мы ничего не можем поделать, варимся как идиоты в собственном соку, предаваясь мыслям и рассуждениям, разыскивая правильные варианты, выдирая на голове волосы, разбивая в кровь колени. Мы думаем, думаем, думаем, а в итоге ошибаемся, потому что от нас почти ничего не зависит. Я говорю «почти», потому что хочу оставить надежду. Хочу верить. Но я боюсь, что ошибаюсь. Как же мало от меня зависит: от моих сил и моего желания. Я могу всю ночь искать ответы, сетовать и жаловаться. Я могу даже найти выход! А завтра все к чертовой матери перевернется и свалится мне на башку.
Я вновь переворачиваюсь на спину, и вдруг чувствую движение в комнате.
– Норин? – зову я, приподнявшись на локтях.
Прищуриваюсь в темноту. Напротив кровати кто-то стоит. Черный, едва заметный силуэт. Спина прямая. Руки бледные, худые. Висят по обе стороны тела. В горле встает ком. Я гляжу на тень, а она глядит на меня. Никакая это не Норин. И не тетя Мэри.
– Кто вы? – Я вжимаюсь в кровать, а тень скользит над полом вперед, и лунный свет падает на сероватое лицо, скрытое черной вуалью. Ветер колышет подол старого платья.
Меня пробирает дрожь, и я натягиваю одеяло.
– Кто вы?
Ужас парализует меня. Черные глаза гостьи изучают меня из-за вуали. Это не мама. Это кто-то чужой. От этого призрака исходит волна жгучей ненависти, которая тянется ко мне, к моему лицу, душит меня, словно имеет материальное воплощение. Я вдруг думаю, что не тени от ветвей деревьев обвивают мою шею, а тень от костлявых пальцев смыкается вокруг моего горла.
Давлюсь собственным дыханием, тянусь к светильнику, и тень тут же исчезает. Передо мной никого нет.
Черт возьми. Я, наконец, могу шевелиться. Прохожусь холодными пальцами по лицу, убираю назад волосы. Кто это был? Что ей нужно? Почему она приходила?
Вздыхаю, опустив плечи. Это, наверное, миллионный по счету вопрос, ответ на который я никогда не получу. Мне полагается бонус? Да, смешно, – без тени улыбки думаю я и падаю ничком на кровать. Какой холод исходил от этого призрака. С какой бы целью ни приходила эта женщина, хорошими назвать ее намерения у меня язык не поворачивается. А вдруг призраки способны мне навредить?
Нужно поговорить с Ноа Мортом.
Выключаю лампу и, укрывшись одеялом, крепко зажмуриваюсь. Ветер тихо постукивает ветками по стеклу. В воздухе появляется незнакомый тяжелый запах, и пока я размышляю, откуда он мог взяться, кровать подо мной прогибается.
Застываю.
Матрас скрипит, опускается ниже. Что это? Я боюсь пошевелиться. Становится так тихо, что я слышу чужое дыхание. Совсем рядом. Хриплое и протяжное, словно рокот грома или рычание животного. Стиснув зубы, я приказываю себе открыть глаза. Давай. Ты не имеешь права бояться, ты должна быть смелой, решительной. Но я не могу. Не могу!
Страх уйдет, если посмотреть ему в глаза. Страх уйдет. Страх уйдет.
К моей руке прикасаются ледяные пальцы. Прикасаются! Призраки не могут, они…
Я резко распахиваю глаза и вижу черные лохмотья на плечах женщины. У нее серая мертвая кожа. Она сидит боком, смотрит вдаль, а вуаль развевается, словно ее колышет ветер. Костлявые пальцы не отпускают мою ладонь.
– Что вы делаете? Кто вы? – Женщина не отвечает. – Я помогу вам, только…
– Скоро.
– Что?
Ее хриплый голос заставляет меня сжаться от ужаса.
– Смерть. Много смертей. Скоро.
– О чем вы говорите. Кто вы?
Призрак медленно поднимает руки и стягивает с лица вуаль.
Я не зажмуриваюсь, а с ужасом гляжу на гнилое лицо мертвой женщины. Та со скрипом поворачивает шею, и ее изумрудные, не тронутые временем и смертью глаза горят тревогой.
– Ты.
Она злится. Ее лицо покрыто надрывами и черными пятнами, она приближается ко мне, и только сейчас до меня доходит, что за запах витает в комнате: запах гнилого тела, запах смерти.
– Ты убьешь их всех. Скоро.
– Кто вы? О чем вы говорите? – Она нависает надо мной, а я вжимаюсь в постель и внезапно понимаю, что мне знакомы черты ее лица! Не может быть. Где я ее видела? Кого она мне напоминает?
О боже. Прозрачные, магические, завораживающие глаза. Я видела ее на фото! На том фото, что висит в коридоре, среди целого калейдоскопа черно-белых снимков.
– Рамона? – мой голос срывается. – Рамона Монфор?
Женщина кидается ко мне, костлявые пальцы сжимают мои запястья.
– Скоро! Не дай этому случиться! – она почти кричит, а затем поднимается в воздух, сверкая безумным, пронзительным взглядом! Мне не вырваться. Я кричу что есть мочи.
– Отпустите, отпустите меня!
– Не дай этому случиться!
Могильное дыхание призрака чуть не лишает меня сознания, куски гнилой плоти валятся на меня, и я извиваюсь, и колочу ногами по постели. Пусть она уйдет! Пусть она исчезнет! Я кричу, а ее руки все сильнее сжимают мои!
Неожиданно в комнате загорается свет. В ту же секунду призрак, будто птица, взмывает к потолку и испаряется, превратившись в едкий черный дым.
– Ари! – ко мне подбегает Мэри-Линетт, но я стремительно вскакиваю с кровати. – Ты как, что с тобой? Посмотри на меня, эй, пожалуйста, ты в порядке, все хорошо. – Тетя гладит меня по голове. – Я здесь, я с тобой.
– Сколько можно! – взрываюсь я, глядя на тетю с обидой и страхом. – Я так устала! Почему? Почему я?
– Ари…
– Я больше так не могу. Мне страшно.
– Дорогая, как бы я хотела, чтобы все было иначе. Правда.
– Но иначе не будет. – Я потираю пальцами горячий лоб. Мне трудно дышать. Еле держусь, чтобы не свалиться в обморок. – Так нельзя, я так больше не хочу. Хватит.
– Тебе просто приснился страшный сон.
– Это не сон! Это реальность! – всплеснув руками, кричу я. – Призрак в моей комнате. Призрак Рамоны Монфор. Вот что это было.
– Призрак, но я…
– …не видела, потому что только я могу их видеть. Мэри, она прикоснулась ко мне, а я ничего не могла поделать. Она держала меня за руки. Как? Каким образом?
– Ты уверена, что…
– Что здесь происходит? – Неожиданно в спальне появляется Норин. Она растерянно хмурит брови, кутаясь в длинный халат. – Ари, чего ты… все хорошо?
– Нет.
– Что случилось?
– Она ведь предсказывала будущее. Да? – Я гляжу на тетушек. – Рамона могла… могла видеть будущее, она сказала, что я их всех убью. Скоро. Почему она так сказала?
– Ариадна, тебе приснилось и… – тихо начинает Норин, но я смотрю на нее таким диким взглядом, что она запинается и отходит назад. – О чем ты говоришь?
– Рамона Монфор приходила ко мне, чтобы сказать, что скоро кто-то умрет. Она была здесь. В этой комнате. На том месте, где ты стоишь! – Я стою, судорожно вцепившись в край футболки. По стеклу барабанят ветки, а я смотрю на них и дрожу от ужаса. В воздухе витает запах гнили. Я все еще чувствую его.
– Дорогая, тебе нужно отдохнуть, – шепчет Мэри-Линетт, – мы останемся с тобой.
– Завтра я поеду к отцу.
В комнате повисает тишина. Тетушки удивленно смотрят на меня, а я гляжу в окно – на ночную Астерию.
– Хорошо, – кивает Норин и подходит ближе. – Если в этом есть необходимость, мы не будем против. Я позвоню Джейсону.
Я по-детски шмыгаю носом. Мне вдруг становится очень холодно и пусто. Искоса гляжу на кровать и шепчу:
– Только вы и правда сейчас останьтесь со мной. Я… просто я, наверное…
– Я справа, – падает на постель Мэри-Линетт. – Все согласны?
Грустно улыбаюсь и медленно плетусь к кровати.
***
Ноа Морт наливает мне чай. Я благодарно киваю, но опускаю кружку на колени и замираю, не решаясь что-либо сказать.
Смерть садится за стол. Смотрю на него, а в голове крутится одно и то же: он твой отец, отец, твой родной отец. Все это кажется мне просто безумием. На ватных ногах я плелась по коридору. Онемевшими пальцами стучала по двери. Не дыша, протараторила, что хочу поговорить. И в панике уселась на шаткий табурет.
– Я помню, ты не любишь кофе. – Вдруг заявляет Ноа. Смотрю на него удивленно. – И я знал, что ты снова придешь ко мне. Поэтому обзавелся чаем.
– Знал?
– Конечно.
– Откуда?
– Ты не могла не прийти, – рассудительно кивает он. – Тебе нужны ответы. И только я могу их дать. Ты пришла, потому что боишься.
– Как хорошо ты разбираешься в людях, – нервно смеюсь я и ни с того ни с сего вспоминаю о люцерне, лежащей в моей сумке. Норин решила, что удача мне не помешает. – Долго, наверное, пришлось изучать наши повадки.
– Я и сейчас не все понимаю, Ариадна.
– Смерть в чем-то не разбирается?
– Могу сказать, что Смерть не разбирается в Жизни. – Ноа Морт поводит плечами и насмешливо глядит в мои глаза. – А вы, люди, кажется, только этим и занимаетесь – живете.
– Пытаемся, – поправляю я, – и у нас не всегда это классно выходит. Например, сегодня ночью я хотела отдохнуть, но не смогла, потому что в мои покои пробрался призрак и начал рассказывать, что я скоро непременно лишу кого-то жизни.
– Они часто так делают.
– Пробираются в спальни?
– Пугают. – Ноа поднимается и поправляет густые волосы. Он садится на край стола, сплетает пальцы в замок и смотрит на меня как на подопытного кролика. – Что ты почувствовала?
– В смысле?
– Что ты почувствовала, когда призрак оказался рядом.
– Наверное, страх. Она… этот призрак прикоснулся ко мне. Такое возможно?
– Конечно.
– Конечно! – повторяю я и тяжело вздыхаю. – И как это понимать? Так уж и быть, не стану в кабинете Смерти демонстрировать свои знания, хоть и пересмотрела все сезоны «Сверхъестественного», но разве призраки могут дотрагиваться до людей?
– До людей – нет. До тебя – да. Ты становишься сильнее, теперь это не разрозненные сгустки энергии, а тела. – Ноа Морт хмурится, потирая заросший подбородок, вероятно обдумывая что-то очень занятное. – Позволь сказать, что я весьма удивлен и даже немного сбит с толку. Не думал, что к тебе перейдут мои способности.
– Ну, кто ж знал! – язвительно замечаю я, – всякое в жизни случается, верно?
– Тебе не стоит бояться. Иногда призраки примеряют оболочки страшных существ.
– И зачем им это?
– Как и все пленники, души пытаются вырваться на свободу.
– Как-то раз я видела маму, но… она была совсем на себя не похожа. Тянула ко мне руки, звала меня, но была страшной и… мерзкой. И я…
– Это была не Реджина, – кивает Ноа. – Кто-то принял ее облик. Пытался тебя заманить. Могу дать тебе совет – всегда будь предельно внимательна. Ты сможешь найти то, что поможет тебе отличить родных от их проекций, если будешь не просто смотреть, но и видеть. Для этого стоит сконцентрировать внимание на мелочах.
– Звучит очень просто, но не думаю, что мне будет дело до мелочей, когда очередной призрак решит навестить меня ночью, чтобы придушить во сне.
– Придется. Не знаю, как придать тебе уверенности и что сказать, чтобы тебе стало легче. Но у тебя нет выхода. Так нужно, и ты должна научиться.
– Отцовское наставление, – шепотом протягиваю я и нерешительно кривлю губы, – на будущее: слова «у тебя нет выхода» звучат кошмарно. Никогда не говори так… Особенно людям. Особенно девушкам. Особенно, – откидываюсь назад и вздыхаю, – своим дочерям.
– Что ж, у меня лишь одна дочь.
Лицо вспыхивает от странного смущения.
– Уже хорошо, – развожу руками я. – Есть человек, который в старости стакан воды поднесет, да?
– Я не старею.
– Ну, я старею. Тогда, может, ты поднесешь мне воды?
– Ари, – Ноа неожиданно соскакивает со стола и подходит ко мне почти вплотную. Я не хочу думать о том, что мы похожи, но смотрит он на меня так, как я смотрю на себя в отражении, когда я чем-то недовольна. – Почему ты отрицаешь это? Что плохого в том, кто ты есть? В мире возможно все. В мире бывают исключения. Ты – исключение, и в этом нет ничего неправильного. Просто так случилось, вот и все.
– Вот и все, – эхом повторяю я и отставляю кружку. Вот так взял и просто все объяснил. Ну, подумаешь, ну, бывает. Чем Смерть хуже человека? С чего это вдруг у него не может быть детей и личной жизни? Пф, глупости. Вполне обычное дело.
– Необычное дело, – поправляет он. Ах да, он же читает мысли. Класс. С таким папочкой можно забыть о секретах. – Но я ведь сказал, что ты – исключение. Мы оба должны смириться с этим.
– С детьми не мирятся, Ноа. Детей любят, с ними живут, их растят.
– У нас нестандартная ситуация.
– Так и есть. Но в таком случае, с чего ты взял, что имеешь право называться моим отцом? Возможно, в виде исключения, мы придумаем тебе другое имя? Потому что от тебя мне передалась лишь способность видеть мертвецов да общаться с усопшими.
Я поднимаюсь со стула и грустно вздыхаю. Странное чувство возникает в груди.
Не могу поверить, что мама любила этого человека… это существо. Она считала его своим другом, своей опорой. Она так держалась за его руку, но ведь он холодный. Он, как лед, скала, камень. Неприступный и одинокий. Абсолютно не понимает нас, людей.
– Джин я понимал всегда, – говорит Ноа и отворачивается. Я виновато поджимаю губы. – Джин была единственным человеком, который слышал меня, которого слушал я. Она воскрешала во мне то, что умерло много столетий назад, а возможно, никогда и не рождалось. Она – исключение, как и ты.
– Неужели так хорошо быть исключением?
– Могу сказать, Ари, что за века скитаний и за тысячелетия прозябания в этом мире я понял, что жизнь однообразна и скучна. Люди совершают те же ошибки, говорят похожие слова. Но случаются исключения. – Он оборачивается и пожимает плечами. – Именно они привносят в жизнь смысл. Ты знаешь, чего хотят все люди?
– Чего?
– Быть не такими, как все. Однако уже это желание делает их похожими друг на друга. Я смотрю на это каждый день, каждую минуту. Я видел всех. Через меня проходили старики и дети, женщины и мужчины, все со своими историями, все со своими причинами, мыслями и оправданиями, но никто не выделялся, потому что их проблемы зачастую переживают еще тысячи и миллионы людей. И пока ты думаешь, что ты один сражаешься со Вселенной, по этому же поводу с ней сражается половина человечества. – Ноа взмахивает руками и глядит на меня очень добрыми глазами, в которых, как мне кажется, пляшут искорки. – Люди ищут смысл и не находят его. Они считают, что смысл в деньгах, в семье, в любви, в друзьях. Но все это составляющие смысла. А сам смысл заключен в том, чтобы прожить жизнь неординарно, Ари, чтобы отличиться от других, оставить след. Быть исключением есть суть существования. Не богатство, слава, ум, доброта или решительность. А уникальность. И ты до сих пор считаешь, что на тебя свалилось тяжелое бремя? Верно! Быть не таким, как все, трудно. Но оно того стоит. Мне кажется, что стоит.
Смущенно покачиваюсь на носках и почему-то улыбаюсь.
– Лжец.
– То есть?
– Ты самый настоящий лжец, Мистер Смерть. Сказал, что не понимаешь людей. Но это ведь не так! Может, со стороны лучше видно?
Ноа неожиданно меняется в лице, и впервые я вижу в нем отблески человеческих эмоций. Он будто смущается и ему будто становится приятно! Он поправляет ворот рубашки, теребит концы красного галстука.
– Мне ничего больше не остается, кроме как наблюдать.
– И как это происходит? У тебя есть список, и ты ходишь по домам?
– У меня есть список. Но я не хожу по домам.
– И даже не пролезаешь через камин?
– И даже не пролезаю через камин, Ари.
– О, смотри, у тебя есть чувство юмора! Еще немного, и я научу тебя быть этим… ну как его там… человеком. – Усмехаюсь и вижу, как Ноа дергает уголками губ.
– Ты похожа на Реджину, Ари. В тебе я вижу ее.
– Здесь? Сейчас? – Я оглядываюсь в поисках мамы, но Морт опускает ладонь на мое плечо, и в груди становится жарко.
– Да. Здесь и сейчас. Ты очень похожа на свою мать. Мне нравится, что ты борешься. Я знаю, что она бы тоже сопротивлялась, не сдалась просто так, не опустила руки.
– Но почему она умерла? Неужели ты не смог… – я сглатываю, а Ноа смущенно убирает руку с моего плеча. – Ты ведь Смерть. Ты забираешь людей. Почему ты не спас ей жизнь?
– Это неправильно, Ари. Я не должен нарушать баланс.
– Но ты любил ее?
– Это трудно. Я… знаешь…
– Любовь побеждает смерть, так говорят люди, – шепчу я.
– Но не любовь определяет судьбу, не любовь решает, кто умрет, а кто будет жить. У любви есть власть над людьми, но не над вечностью. Судьба – вечна. Смерть – вечна. Но…
– …любовь – нет.
– Я не имею права руководствоваться личными интересами. Это привело бы к краху. Прежде всего, я – Смерть, и только потом – Ноа Морт. Реджина это понимала. Она умерла и не просила пощадить ее. Она просила пощадить тебя. Что я и сделал.
– Потому что я твоя дочь?
Ноа Морт смотрит на меня и некоторое время молчит. Мне уже кажется, что у него не найдется слов для ответа, но он продолжает:
– Да, Ари. Потому что ты – моя дочь.
Выходя из кабинета, я чувствую облегчение. Будто наконец нашла то, что искала. Я неслась сюда, надеясь получить хоть парочку ответов на свои вопросы, а вместо этого прониклась к Ноа пониманием. Странным пониманием, ведь он, в конце концов, забирает души людей и не так уж давно соблазнил мою маму своим искренним, пронзительным взглядом.
Я устало бреду по коридору, размышляя о том, что делать дальше. Я понятия не имею, как решить дело с Люцифером. Может, и об этом нужно было поговорить со Смертью? Может ли Смерть убить Дьявола? Или это мои глупые предположения? Было бы просто замечательно набрать номер знаменитого папочки и сказать:
– Тут один тип домогается, разберись с ним, ладно? Его зовут Люцифер.
И папа щелкнул бы пальцами, и все мои проблемы вмиг испарились.
Я даже улыбаюсь, как вдруг прямо передо мной распахивается дверь и едва не ударяет меня по лбу.
– Какая случайность! – пропевает мелодичный женский голос, и из кабинета выпрыгивает высокая девушка. Незнакомка захлопывает дверь, придавливает ее изящным бедром и широко улыбается. – Вот же встреча, да? Милая, ты удивлена? Я очень даже! Люблю совпадения, просто обожаю совпадения!
Это она мне?
– Ну… да, – растерянно тяну я. – Вы едва не расшибли мне лоб. А так очень весело вышло.
Девушка закатывает глаза. Наконец справляется с замком, забрасывает ключи в сумочку и подпрыгивает ко мне, излучая странную энергию.
– Мойра, – хватается за мою руку девушка, – Мойра Парки.
– А я…
Я застываю и округляю глаза. Черт возьми! Мойра? Судьба?
– Ари, я знаю, кто ты, брось терять время! Обожаю неожиданные встречи. А знаешь почему? Потому что «это судьба», – Мойра смеется и передергивает оголенными плечами, усыпанными веснушками. – Вы ведь так говорите, да? Люди? Я имею в виду людей.
– Ну, бывает.
– Пойдем.
– Куда? В смысле, я думала, чтобы с вами поговорить, нужно…
– …очутиться в нужное время в нужном месте. – Девушка подхватывает меня под руку и тянет за собой, энергично стуча каблуками. Волосы у нее медные, глаза огромные и голубые как небо. На носу россыпь веснушек. – Ты не против проводить меня до кафе? Я засиделась в кабинете. У меня уже спина затекла.
– Да, конечно, – я неловко семеню рядом, чувствуя себя коротышкой.
– Вот и отлично. Мы с Кармой часто пьем кофе там, через улицу. Обычно зовем Удачу, но она, знаешь ли, ужасно непостоянная. То приходит к нам, то нет. Сегодня она, видимо, решила просидеть тут до победного. Наверное, опять наугад вытаскивает из картотеки имена счастливчиков.
– Я очень рада с вами увидеться, – вдруг говорю я, – правда, это безумие какое-то.
– Почему безумие? Сейчас, дай мне минутку, я вспомню все эти ваши фразочки. – Она прикусывает кончик ногтя. – Просто сегодня тебе улыбнулась судьба! – Мойра хохочет, и я вдруг смеюсь вместе с ней. Странная девушка. Легкомысленная и непредсказуемая особа. – Я не могу запомнить все, что вы обо мне говорите, приходится записывать. У меня даже собралась коллекция.
– Наверное, довольно-таки занимательная.
– Не то слово! Знаешь, как часто люди говорят обо мне? О, подруга, постоянно!
Мы проходим мимо стойки, и Мойра прощается с секретаршей. Я судорожно начинаю думать над нужными вопросами. Судьба ведь на все ответы знает, верно? Она не просто хороший советчик, она пишет мою историю!
– Мойра, а я могу задать вам вопрос?
– Конечно, а зачем мы тогда встретились? – Девушка толкает руками двери, и на нас обрушивается теплый влажный воздух.
Наверное, скоро пойдет дождь.
– Что мне делать? – мой голос срывается на хрип. Судьба переводит на меня серьезный взгляд и хмурит рыжеватые брови, а я сутулюсь. – Я запуталась.
– Подруга, в чем вопрос?
– Как справиться с Люцифером?
– Проблема людей в том, что они ищут ответы, не задавая верных вопросов! – Мойра отмахивается и протяжно выдыхает. – Наверняка ты хотела спросить: как мне справиться с тем, что сильнее меня. Верно?
– Ну да. Что-то вроде того.
Мойра Парки останавливается возле входа в кафе, а я поджимаю губы. Неужели это все? Неужели она уйдет так быстро? С надеждой смотрю в ее глаза, а она так ласково улыбается, что у меня внутри все переворачивается.
– Милая, я видела, что тебе предначертано. Будет трудно. Пытаясь справиться со своими проблемами, ты всегда забывала о главном.
– О чем?
– Верить.
– В… Бога? – осторожно интересуюсь я, потому что у нас с этим стариком, ну, действительно напряженные отношения.
– Нет.
– А, ясно. В себя, – решительно киваю я. Что ж, ничего нового. Я и раньше понимала, что только от меня зависит исход событий и на моих плечах лежит ответственность.
– Мда, тебе всего семнадцать! А ты так разочарована в жизни… – Мойра Парки почти со страдальческим выражением покачивает головой, потом поглаживает мои плечи теплыми ладонями, через которые в меня входит волна какой-то новой энергии. – Верь в других людей, подруга.
– В людей?
– Не все предатели, не все хотят сделать тебе больно. Есть люди плохие, есть люди в сотни раз хуже, а есть хорошие, люди-опора, которые должны быть рядом, чтобы в те дни, когда ты опускаешь руки, они заставляли тебя двигаться вперед.
– Мойра, – недоуменно киваю я, – но людям рядом со мной нечего делать. Они могут пострадать, а я не хочу с этим жить.
– Может, я буду решать?
– Может, и вы, но мне страшно. За друзей. Я не хочу, чтобы они пострадали. И даже если не говорить о друзьях… Люди всегда хотят от тебя чего-то, требуют и ждут. Люди предают и обижают, сплошь и рядом плохие люди, и я не хочу им доверять. Не могу.
– Ари, если хорошие люди становятся плохими, почему плохие люди не могут стать хорошими? – Мойра Парки кривит тонкие губы. – Ох, Карма меня уже заждалась, она ведь нетерпеливая, ты знаешь.
– Да, конечно, – взмахиваю рукой, – простите, что отвлекла вас.
– Милая, твоя самая большая проблема в том, что ты решаешь за других, притом что и за себя еще многого решить не в состоянии. Ответственности на твоих худых плечах так много, что она скоро свалится и придавит тебя намертво.
– Доверять людям, – на вкус пробую я, – с чего им доверять? Меня просто совсем недавно подвесили к потолку. После этого людское доверие значительно подорвалось, к сожалению.
– И каким образом ты выбралась, милочка? Мм? – Мойра вдруг щелкает меня по носу, а я по-детски морщусь. – Подумай хорошенько, прежде чем строить стену вокруг себя. Ты так рьяно пытаешься оградить близких от проблем. Но неужели ты думаешь, что тебе это поможет? Замолчав о чувствах, ты от них не избавишься. Врагов так просто обмануть не получится. Так, может, лучше держаться вместе, может, больше будет шансов спастись?
Мойра пожимает плечами, а затем медленно шагает назад, не отрывая от меня взгляда. Смотрю на нее и думаю: «Неужели я поступила неправильно?»
Видимо, я постоянно неправильно поступаю.
– Нет, Ариадна. Просто Судьба – весьма капризная и вредная особа, – Мойра смеется. – Ей трудно угодить и от нее не убежать.
Похоже, я перестаю удивляться, что все читают мои мысли.
Она помахивает мне рукой и скрывается за дверями кафе.
