Глава 16
Неожиданные встречи
Мы едем молча. Джейсон вальяжно развалился на водительском сиденье и задумчиво смотрит на дорогу. Наверное, он и не замечает, что я изучаю его. Он мне нравится. Спокойный, уверенный, сильный.
Мы проезжаем мимо невзрачного, покосившегося знака «Астерия», и на лице у Джейсона появляется загадочная ухмылка, будто он вспомнил что-то смешное.
– Что? Вы бывали здесь раньше?
– Бывал. И не раз.
– И как вам этот чудесный городок?
– Могу сказать лишь одно: в церковь меня не пустили.
Покачиваю головой и улыбаюсь.
– Да, мы тут любим Господа.
– Лишь бы он вас любил, – кривит губы мужчина.
– Аминь!
Джейсон улыбается еще шире, и я показываю ему путь к своему дому.
Черт, а мне ведь предстоит отразить атаку двух злющих ведьм, поджидающих меня за порогом! Что ж, не отказалась бы я сейчас от какого-нибудь заклинания, чтобы наколдовать прощение.
Понятия не имею, как мне себя вести.
Поглядываю на Джейсона и вдруг понимаю, как избежать скандала и заодно отблагодарить спасителя.
– Может, зайдете? Я познакомлю вас со своими тетушками. Наверняка вы устали.
– Рыжеволосая, зеленоглазая и крайне хитрая! – мужчина смотрит на меня, прищурившись. – Думаешь, я спасу тебя от выговора?
– Как же плохо вы обо мне думаете.
– Мне тоже было шестнадцать.
– Семнадцать.
– Какая разница? Я тебе не адвокат, девочка.
– Ну, ладно… – расстроенным голосом тяну я.
Джейсон вздыхает и потирает ладонями лицо.
– Ты могла бы приказать. Что тебя останавливает?
– Вы хороший человек, Джейсон. Мне не нужно принуждать вас совершать хорошие поступки. У вас это само собой получается, несмотря на грозный вид.
– Тебе еще учиться и учиться разбираться в людях, Ариадна, – мужчина покачивает головой и глушит двигатель. – Надеюсь, тетушки у тебя симпатичные и хорошо готовят.
Мне вдруг становится так радостно, будто случилось что-то важное. Не знаю почему, но он мне нравится. Точнее, нравится чувство защищенности и уверенности, возникающее рядом с ним.
– Вы не разочаруетесь, обещаю.
– Хотелось бы верить. – Джейсон выходит из машины, закуривает и разглядывает наш особняк. – Мило.
Вид у него не особо радостный.
Открываю дверь, пытаясь заглушить внутренний монолог, а в голове вертится: да, знаю, не стоило убегать, но еще я знаю, что у меня были весьма веские причины.
Растерянно встряхиваю волосами. Нет. Не хочу вспоминать, потому что едва мысли возвращаются к разговору с Ноа, неизвестный яд проносится по венам, сердце взрывается, горит, и мне становится так плохо, что мир прекращает существовать! Как мало требуется усилий, чтобы свести себя с ума. Нет более совершенного орудия против человека, чем сам человек.
Я прихожу в себя в тот момент, когда из кухни выходит тетя Норин с ножом в руке. Неужели Люцифер вновь поглотил ее разум? Однако неожиданно тетушка загораживает меня и бросается прямо на гостя.
Джейсон проворно перехватывает оружие, вцепившись в тонкое запястье Норин. Ее лицо искажает гримаса боли, но она все еще полна решимости защитить меня.
– Нет, стой! – кричу я, выныриваю из-под ее руки, и мы встречаемся взглядами. – Прекрати! Брось нож!
Норин послушно размыкает пальцы. Нож падает на ковер.
– Что же ты творишь! Ты ведь могла убить его, Норин.
– Могла его убить? – холодным голосом переспрашивает она и пронзает меня таким взглядом, что, клянусь, земля под ногами содрогается. – Это что такое?
– Что именно?
– Зачем ты привела в дом пса?
– Кого?
– Ну и семейка. Надо было оставить тебя в Дилосе, – Джейсон стоит, опершись о стену, и спокойно почесывает подбородок. Когда мы обе оборачиваемся к нему, он добавляет: – Я еще могу рассчитывать на ужин?
– Какой к черту ужин? – оторопело вопрошает Норин. – Разумеется, убирайтесь!
– Подожди. Ничего не понимаю. Джейсон, – тетушка пытается удержать меня, но я уверенно шагаю к гостю, – что происходит? Что за пес?
– А ты часто встречаешь людей, способных учуять страх или вычислить ведьму?
– Я думала, вы просто…
– Просто что?
Я застываю и недоуменно свожу брови. Внутри вспыхивает недоумение.
– Пес – значит, оборотень?
– Пес значит пес, Ариадна, – кривит губы Джейсон, – а оборотень значит оборотень. Но ты будешь права, не называя меня человеком, потому что я – не человек.
Мужчина пожимает плечами, мол, что поделать, бывает.
Вот же черт! Расскажи я Мэтту, он точно меня в психушке запрет! Хотя нет. Сначала закатит глаза, а потом уже позвонит своей ненаглядной Джил, а та обратится к папочке.
– Классно. Теперь у меня есть еще и знакомый оборотень.
– Что он здесь делает? – шепчет Норин.
– Он помог мне.
– Каким, хотелось бы узнать, образом?
– В Дилосе на меня напали.
– Кто?
– Какие-то кретины из бара. Я зашла в бар, чтобы…
– …ты зашла в бар?
– Хотела выпить.
– Хотела – что?
Норин судорожно пожимает плечами и приваливается плечом к стене. Воспитание – чертовски неблагодарное занятие. Особенно если объект не хочет, чтобы его воспитывали. То есть практически всегда.
– Мне просто хотелось сбежать.
– От нас или от проблем, Ариадна?
– От прошлого.
Норин сводит черные брови и медленно переводит взгляд на Джейсона.
– Вы не против, если мы поговорим наедине?
– Знаете, дамочка, мне чудовищно льстит, что вы спрашиваете моего разрешения. Но вот в чем проблема. – Джейсон подходит к тетушке с кривой ухмылкой. – Я все равно услышу ваш разговор.
– Так попытайтесь не слушать, – отвечает с ледяной улыбкой Норин. – Вы спасли Ари жизнь. Я вам благодарна.
– Благодарная ведьма. Что-то новенькое.
– Как и благородный пес.
Они сверлят друг друга такими взглядами, что это неминуемо должно закончиться кровопролитием.
– Джейсон, проходите на кухню. Мы вернемся через пару минут.
Не дожидаюсь ответа, тащу Норин в свою комнату, гадая, что ее так напугало в нашем госте. Тетя выглядит так, будто в любую секунду готова сорваться и вцепиться Джейсону в горло.
Мы проходим в мою комнату. Я двигаюсь к окну, намереваясь открыть раму, но не успеваю и двух шагов сделать, как вдруг влетает Мэри-Линетт.
Волосы у нее мокрые, а огромные глаза переливаются искренним недоумением. Она кидает на пол полотенце и шепчет дьявольским шепотом:
– Какого черта у нас на кухне делает пес? Ари, что ты творишь? Оборотням нельзя доверять! Они импульсивны и непредсказуемы.
– И тебе привет, тетя Мэри. Знаешь, мне кажется, импульсивная тут только Норин. Потому что именно она кинулась на Джейсона с кухонным ножом.
– Что сделала?
– На Джейсона, – проигнорировав сестру, гневно хмурится Норин. – Что ты вообще знаешь о нем, кроме имени, которое, вполне возможно, фальшивое? Никогда и ни при каких обстоятельствах не доверяй оборотням. Они одиночки и живут ради выгоды.
– Как и все люди.
– Нет. В отличие от людей, они, уходя, сердце не разбивают, а вырывают из груди в буквальном смысле. Я говорила тебе о правилах, помнишь? Одно из них – никаких оборотней. Это закон, Ари, его нельзя нарушать. Законы придумали давным-давно и не просто так! Оборотни опасны.
– Джейсон спас меня. – Сплетаю на груди руки. – Разве я привела бы в дом врага? Я могу ему доверять. Он очень хороший человек.
– Он не человек, – напоминает Мэри-Линетт, – забыла? Оборотни не могут контролировать себя. Они превращаются, теряют рассудок, убивают.
– Наверняка не все, – защищаюсь я.
– О, наверняка! Нашла оправдание? Надеяться, что этот пес будет держать себя в руках, так же глупо, как и верить в то, что Люцифер – твоя крестная фея.
– На меня напали трое мужчин. Они утащили меня в переулок, и Джейсон пришел за мной, пусть и не должен был. Он предупреждал, а я не послушала. Была зла, убежала.
– Это ты умеешь.
– Простите, – я с виноватым видом плюхаюсь на край кровати, – мне очень стыдно. Я поступила неправильно. Но не знаю, что бы я натворила, если бы осталась. Мне нужно было побыть одной. А Джейсон… Да, я его совсем не знаю, но. Повторяю, он спас меня. У ведьм ведь есть какое-то странное чутье, интуиция, верно? И я чувствую… знаю, Джейсон – хороший парень. Рядом с ним очень спокойно.
Тетушки присаживаются рядом. Странно. Только что кричали, а теперь обнимают. Мэри-Линетт заботливо поправляет мои волосы.
– Мы испугались. Не контролировать себя, когда тебе нужна помощь…
– …страшно, – заканчивает Норин, глядя в пространство. – Очень страшно было смотреть, как ты уходишь.
– Понимаю. Невыносимо смотреть, как люди ошибаются, и не иметь возможности что-либо сделать.
Норин переводит на меня сочувственный взгляд. У меня дрожат колени.
Я почти уверена, что искалеченные люди чувствуют друг друга. Мы с Норин, словно две одинаковые скалы, разделенные проливом. Вода подтачивает наши основания, мы смотрим друг на друга, все понимаем, терпим и молчим.
– Что тебе рассказал Морт? – Норин теребит мои холодные ладони.
Я устало пожимаю плечами. Передо мной лицо мертвой Лоры, окровавленный снег и запах гари, проникающий в легкие. Я вспоминаю, пусть и не хочу этого, но у жизни есть одна вредная привычка: не спрашивать тебя о твоих желаниях, а делать то, что ей по нраву. Чувствую, как Мэри-Линетт крепче обнимает меня.
– Он показал мне аварию. Показал, как умерли родители и Лора.
– О боже. – Глухо выдыхает младшая тетушка. – Дорогая…
– Оказалось, мама не погибла сразу. Она выбралась из машины. Потом увидела Лору и меня…
– И что?
– Лора уже не дышала, – тихим механическим голосом проговариваю я, безразлично уставившись в стену, – а я была еще жива. Потом появился Ноа… Они договорились… Мама попросила его… Он согласился…
Обрывки фраз. Ошметки мыслей, крутящиеся в водовороте воплей, криков и слез.
– Договорились? – осторожно уточняет Норин. – Что ты имеешь в виду?
– Она попросила Смерть спасти меня и забрать ее. Ноа согласился, ведь я дорога ему.
– Я не понимаю.
– Это просто, – я вскакиваю. Жаром обдает все тело, и горячая волна струится по позвоночнику, будто кто-то льет мне на спину кипяток! – Ведьмы мертвых не видят. Зато Смерть их видит.
Гляжу на тетушек решительно, со злостью и обидой, изо всех сил пытаясь скрыть отчаяние за неуместной улыбкой. Мэри-Линетт бледнеет. А Норин лишь задумчиво наклоняет голову.
– Что ты хочешь сказать, Ари?
– В том-то и дело, что не хочу. Я не хочу этого говорить.
– Это невозможно, – снисходительно улыбается Норин. – Ты ошиблась. Ты неправильно истолковала увиденное.
– Это вряд ли.
– Реджина никогда бы так не поступила! – растерянно проговаривает Мэри-Линетт и смотрит на меня испуганно. – Мы бы узнали. Она бы сказала.
– Или с легкостью скрыла, потому что умеет отнимать боль, тревогу. И воспоминания.
Сжимаю кулаки. Тетушки неоднозначно переглядываются. Кажется, они так и не поняли, что именно я пытаюсь до них донести. Или поняли. Но не в состоянии это принять.
– Мама отдала мне свое дыхание. Как это? – нервно почесываю запястья.
– Ари…
– Ответьте.
Мой холодный тон отрезвляет тетю Норин. Она выпрямляет спину и отходит к окну.
– Нашу жизнь всегда определяют три элемента, три составляющих. Рай, земля и ад. Воздух, вода и огонь. Что значит человек? Из чего он состоит?
– В смысле? Я не понимаю.
– Человека определяют три вещи: тело – его оболочка, душа – сознание и воля.
– И дыхание.
– Верно, дыхание – это жизненная сила. Забрав душу, Люцифер получает существо без эмоций. Забрав дыхание, он его убивает.
– Выходит, мама отдала мне свою жизненную силу? – Слабым голосом спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Мне просто нужно это услышать.
– Не знаю. – Норин поглядывает на меня через плечо. – Я никогда раньше не слышала о таком, не знала, что это возможно.
– Это редкий дар. – Поясняет Мэри-Линетт, привстав с кровати. – Не каждый может принять силу. Как и душу можно отдать лишь добровольно.
– Знаешь, почему никто не способен противостоять Люциферу, Ариадна?
– Издержки векового авторитета?
– Он контролирует все три элемента. Управляет материей, разумом и забирает силы.
– Три точки на твоей шее, Ари, – тетя Мэри прикасается к треугольнику на моей шее. А я и забыла про дьявольское клеймо. – Три составляющих. Треугольник – его знак. Как напоминание о том, что он контролирует наше тело, душу и наше дыхание.
– Почему я впервые об этом слышу?
– Возможно, потому, что ты только начинаешь понимать наш мир.
– «Наш мир», – эхом повторяю я. – Когда это мир вдруг взял и разделился на две части? На ваш мир и мир людей? Просто абсурд какой-то!
– Он разделился давным-давно, девочка, – Джейсон внезапно появляется в дверях. Он облокачивается о дверной косяк, в руках у него тарелка с едой. Ох, что он творит? Норин ведь сейчас опять на него накинется.
– Что вы, черт возьми, здесь делаете? – вопрошает Норин, гордо расправив плечи.
– Я ем.
– Едите?
– Мне пообещали ужин в приятной компании.
– Тебе повезло, – с вызовом откликается Мэри-Линетт, – мы здесь не выкидываем на улицу дворняг, если у них симпатичное личико.
– Тогда вам тоже повезло, – ухмыляется Джейсон, – мое личико вполне себе милое.
Улыбаюсь, а тетушки пронзают меня недовольными взглядами. Ну, что? Хоть пообщаются с новым человеком, который не славит непрерывно господа и не задает лишних вопросов.
Вдруг Мэри-Линетт настороженно застывает на месте, а Джейсон выглядывает в коридор.
– У нас гости, – поясняет Мэри, – я слышу, как кто-то подходит к двери.
В ту же секунду раздается звонок. Кто бы это мог быть? Люцифер вряд ли станет пользоваться звонком.
– Расслабьтесь. Наверное, это ребята…
Уже собираюсь бежать вниз, но натыкаюсь на взволнованный взгляд тети Норин. Она пересекает комнату в два огромных шага и берет меня за руку. Да сколько можно! Мне это надоело. Почему она все время указывает мне, что делать и как себя вести? Душит своей заботой, доходящей до абсурда, прямо как моя мама.
– Все в порядке, – отстраняюсь я. – Это мои друзья.
– А если нет?
– В доме три ведьмы и один оборотень. Нужно еще чего-то бояться?
– Ты не знаешь, на что способны темные силы, Ариадна.
– Они ни на что не способны, если мы дадим отпор! Я понимаю, что создаю много проблем, и знаю, что ты устала от ответственности за мои поступки. Но позволь мне самой набивать шишки, я ведь не пленница.
Господи, ну почему я снова чувствую себя виноватой? В чем моя вина? Нельзя взять и запереть меня в этой комнате. Не получится оградить меня от всех неприятностей.
– Я не могу тебе этого позволить, – суровым голосом отвечает она, – и ты не можешь.
– Я должна жить дальше.
– Ты и так живешь дальше!
– Нет. Я… должна что-то делать, – я отворачиваюсь. – Без лишних мыслей и траты времени. Я должна постоянно забивать голову, иначе я пойму, во что ввязалась, пойму, что из-за меня мама умерла, пойму, кто мой отец, пойму, как сильно вы жертвуете по моей вине. Но я не хочу понимать.
– Ари, тебе станет легче только тогда, когда ты примешь происходящее.
– Это говоришь ты? Но ведь ты даже поверить не можешь в то, что Ноа Морт…
– Не говори, – перебивает она, отшатнувшись. – Это предположение, просто догадка.
– Какая к черту догадка? Вы все здесь призраков видите? Все общаетесь с ними?
– Ариадна…
– Я открою дверь. И я не умру, если выйду на улицу. – Надо уходить, пока я вновь не потеряла над собой контроль. В коридоре натыкаюсь на Джейсона. Он потирает подбородок и смотрит так, будто собирается прочитать мораль. – Не надо, – шепчу я.
– Приказываешь?
– Прошу.
Мужчина покачивает головой. Его молчание красноречивей слов.
Я снова веду себя неправильно? К черту! Я не собираюсь сидеть здесь в бесплодных попытках понять, что вообще происходит. Они все твердят: дыши давай. А я не знаю как. Я не знаю, как дышать, когда в жизни столько неприятностей.
– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке? – спрашивает Джейсон.
– Уверена.
– Тогда иди. – Я киваю и собираюсь пронестись мимо, но мужчина внезапно останавливает меня, положив широкую ладонь на плечо. Я поднимаю подбородок. – Тебе очень многое предстоит узнать. И тебе это не понравится. Если каждый раз ты будешь сбегать, у тебя не получится.
– Что не получится?
– Смириться. А это необходимо, когда ты так сильно отличаешься от других.
– Может, я не хочу смиряться.
– Придется. – Он небрежно пожимает плечами. – Рано или поздно это произойдет. И лучше не тяни. Твой лучший союзник – ты сама. Но ты не сможешь защищаться, пока не поймешь, кто ты.
– Оборотень-философ! – я закатываю глаза.
– Нет. Как раз это – проявление моей человеческой сущности.
Я свожу брови и чувствую дикую усталость. Знаю, они правы, знаю, уходить опасно. Но мне нужно время, чтобы разобраться в себе. Не зря ведь его называют лучшим лекарством.
– Я скоро вернусь.
Так хочется наконец увидеть Хэрри или Мэтта. Я действительно соскучилась. Расскажу им все, что со мной случилось.
Распахиваю дверь, подставляя лицо теплому вечернему ветру, и… вижу на пороге Логана.
Мои брови лезут вверх, а сердце падает вниз.
– Логан? Что ты здесь делаешь? – выхожу и прикрываю за собой дверь. – Какой сюрприз.
– Почему сюрприз?
– Потому что мы с тобой не договаривались о встрече.
– Договаривались. – Чендлер подходит ко мне совсем близко. – Забыла? Сегодня воскресенье. И мы должны…
– …сходить в церковь?
– Я уже там был. Нет. У нас свидание.
– Да ладно. – Я искренне удивляюсь его смелости. – Свидание?
– Ты просила подружиться с этим… очкариком. И я ему даже вчера дверь открыл.
– Я просила подружиться, а не ухаживать…
Логан со спокойным достоинством реагирует на мои издевательства. Лишь слегка кривит красивые губы. А он довольно симпатичный парень. Очень симпатичный.
– Слушай, не хочешь сходить со мной в кино? – тихим голосом интересуется он.
– С чего бы?
– Может, ты мне нравишься.
А этот парень знает, на что купить девчонку. Но у меня достаточно опыта в общении с подобными типами. Я на такое не ведусь.
Впрочем, я ведь хотела отвлечься от всего этого кошмара? Вот и отличная возможность.
– Я давно не была в кино, – задумчиво протягиваю я. – Что за фильм?
– Не знаю. Идем, сама выберешь.
– Ты не купил билеты?
– Я не знал, какой ответ даст мне рыжеволосая гимнастка.
– Комплексы? А так и не скажешь.
– Ари, ты пойдешь или нет? – Он выжидающе смотрит на меня, прикидывая, отвешу я ему пощечину или просто убегу. Только мне незачем убегать.
– Надеюсь, в кино у вас не крутят церковные ролики? – Я двигаюсь по дорожке, наблюдая, как самодовольно вытягивается лицо парня.
– Нет, не крутят. Но глава совета поднимал этот вопрос.
– Серьезно?
– Да. – Мы идем совсем рядом. – Его не поддержала добрая половина Астерии.
– Это утешает.
– Знаешь, здесь не все сумасшедшие фанатики, так только кажется. Большинство просто ходит в церковь, но никто не молится на ночь и не соблюдает постов.
– А ты?
– Что?
– Ты тоже? – Я искоса смотрю на парня. – Никогда бы не подумала, что ты каждое воскресенье посещаешь церковь.
– Люди ходят в церковь скорее по привычке. Потому что так заведено. А истовых фанатиков – небольшая горстка.
– И что же это за «горстка»?
– Интересуешься, чтобы избежать праведного гнева? – ухмыляется Логан. – Точно! Ты же воплощение Сатаны и посланница Дьявола.
– О, прекрати, – я толкаю парня в бок, а он громко смеется, – ты ведь шутишь, да?
– Конечно, шучу. Я же не идиот.
Вот тут я бы поспорила. Рядом с тобой, парень, по улице плетется настоящая ведьма, но ты слишком умный, чтобы в это поверить.
Мы направляемся в небольшое уютное заведение под названием «Скрим-Скрин». Я в который раз чувствую, как Логан прикасается к моей руке, и от этого по коже бегут мурашки. Он шагает рядом, по-хозяйски поддерживая меня за талию, и мне кажется, что он вполне неплохой парень.
Пока мы стоим за билетами, я с интересом оглядываюсь, искренне удивляясь, что в таком странном городке есть такое милое заведение. Людей немного. В колонках потрескивает музыка. За столиками ожидают сеанса какие-то подростки. Мне даже кажется, что я обычная девушка, а все мои неприятности остались где-то там, в коттедже Монфор-л’Амори.
На окнах мигают разноцветные огоньки. Они словно гипнотизируют меня.
Хорошо, что я согласилась пойти сюда с Логаном.
– Не оглядывайся.
– Что?
– «Не оглядывайся». Так фильм называется. Сойдет?
– Да, конечно, – отмахиваюсь я. – Как скажешь.
Чендлер отвечает мне улыбкой.
От окна кассы отходит очередная парочка, и я растерянно распахиваю глаза. Ох, да быть не может. Мойра Парки, или Судьба, говоря человеческим языком, удивительная фантазерка.
– Ари? – недоуменно восклицает Мэтт.
– Мэтт? – я намеренно копирую его интонацию.
– Логан, Джил, – смеется Чендлер, – приятно познакомиться.
Я так и смотрю на парня, понятия не имея, как вообще возможны такие совпадения?
– Неожиданная встреча, – Джиллианна растягивает губы в фальшивой улыбке.
Почему-то я уверена, что она люто меня ненавидит. Не стану ее судить.
– Это точно, – киваю я.
– Как дела, Мэтт? – Логан толкает парня в плечо. У Мэтта такой взгляд, что я готова взорваться от хохота.
– Все как обычно. А вы с Ари, как вижу, подружились?
– Да! Нас связала любовь. – Чендлер приобнимает меня за талию, а Джил и Мэтт синхронно вскидывают брови. – Любовь к спорту.
Я все-таки прыскаю от смеха.
Почему-то мне доставляет удовольствие выражение досады на лице Мэтта. Не знаю, что со мной. Но мне хочется, чтобы он чувствовал то же, что чувствую я, когда он обнимает свою Джиллианну Хью.
Я прижимаюсь к Логану и широко улыбаюсь.
– Ну, а вы что тут делаете?
– Не поверишь. Кино хотим посмотреть, – холодно отрезает Мэтт.
– И какое?
– Хорошее.
– «Не оборачивайся», – подсказывает Джил. – А вы?
– И мы тоже! – радостно сообщает Логан. – А какие у вас места? Сядем рядом, да?
Катастрофа.
Это просто катастрофа.
Я краснею, когда встречаюсь с Нортоном взглядом. Похоже, ему не очень-то хочется сидеть рядом с нами. Он злится. Я чувствую. Злится, потому что я не позвонила ему, как только приехала; злится, что я стою здесь с Логаном. Да уж, наверное, нам стоит поговорить о том, что произошло в Дилосе.
Но разве сейчас подходящее для этого время? Здесь Логан и мисс-идеальные-волосы. Честное слово, они у нее сверкают и переливаются, отражая свет разноцветных огоньков.
– Ариадна… – проносится голос за моей спиной, и я испуганно оборачиваюсь. Этот голос я узнаю из миллиона. Это же голос моей матери! Что за… По телу проносится электрический заряд. За моей спиной никого нет.
– Ари, что с тобой? – обеспокоенно интересуется Мэтт.
Я и не заметила, как он оказался рядом.
– Ничего. Показалось, что…
Смотрю на Логана и Джил. Чендлер лениво ждет моего ответа, а Джиллианна пялится на ладонь Мэтта на моем плече. Думаю, сейчас она меня ужасно ненавидит.
– Ничего. – Встряхиваю волосами. – Все в порядке.
Мэтт пронзает меня пристальным взглядом, и мне хочется свернуть ему шею, потому что нельзя так смотреть на меня, когда рядом находится его девушка. Но я ничего ему не говорю, потому что в глубине души хочу, чтобы он именно так на меня смотрел.
– Идем, – наконец произносит Джил. – Кино сейчас начнется, Мэтти.
– Да. Конечно, пойдем.
– Логан, – обращаюсь я к парню. – Покупай билеты. Опоздаем.
Чендлер послушно идет к кассе.
Зачем приходила мама? О чем она хотела меня предупредить? Это ведь был ее голос. Я не сошла с ума. Я многому научилась за эти несколько дней. В моем новом мире совпадений не бывает.
Мы занимаем места рядом с Мэттом и Джил, и это чертовски паршиво. Логан пихает меня вперед, и мне приходится сесть рядом с мисс-безупречность. Мне даже думать не хочется о том, что творится в голове этой симпатичной девушки. Она улыбается, заметив, что я пробираюсь к ней, а затем отворачивается и медленно выдыхает.
Проходит всего минут пять фильма, но уже четверых героев разрывает на части какой-то неадекватный и невнятно сыгранный маньяк. Я скептически поднимаю брови, когда он хватает верещащую блондинку за подбородок и одним движением разрывает ей половину лица. Джиллианна вжимается в кресло.
– Круто он ее, да?
Девушка переводит на меня обескураженный взгляд, а я широко улыбаюсь. Не буду говорить, что пошутила. Пусть считает меня сумасшедшей.
На экране появляется черное пятно. Подаюсь вперед, приглядываюсь и понимаю, что вижу силуэт моей мамы. Она тянет ко мне худую руку и беззвучно открывает рот. Она похожа на уродливого демона, явившегося из склепа! Вжимаюсь в спинку, чувствуя, как по спине бегут мурашки, и закрываю глаза. Нет. Мне показалось. Раз, два. Страх отступит. Три, четыре. Мне не страшно. Все в порядке. Пять. Открывай глаза. Пять!
Призрак исчез, как и ужас, едва не раздавивший мое сердце. Но что это было? Почему мама совсем на себя не похожа?
Едва начинаю дышать ровно, как за спиной кто-то хрипло произносит:
– Не оборачивайся.
Меня снова будто бьет током. Я вскакиваю и вглядываюсь в темноту зала.
Страх взрывается в моих глазах, превратившись в ярчейшие искры! И я задыхаюсь в собственных эмоциях, захлебываюсь ими.
Что это, черт возьми, было?
– Ты чего? – удивляется Логан и берет меня за руку. – Что там?
Слова застревают в горле.
– Я отойду, – трясу головой, – на пару минут.
– Ты уверена?
Пробираясь к выходу под оглушительные крики киножертв, несколько раз спотыкаюсь о ноги зрителей.
Мне кажется, на меня все смотрят. Иду в дамскую комнату. Происходящее со мной вертится по кругу. Только я начинаю чувствовать себя в безопасности, как все рушится, словно карточный домик. Возможно, секрет спокойствия в постоянном напряжении. Если ожидать худшего, худшее не случится.
Я брызгаю в лицо холодной водой.
– Ох, – потираю горячие щеки и устало опускаю плечи. Почему мама вела себя так странно? Или это была не она? Может, мне и вовсе показалось?
Внезапно дверь дамской комнаты распахивается. Что ж, я готова разорвать на куски любого демона. Но на пороге оказывается нечто похуже – озадаченный и взволнованный Мэтт Нортон.
Парень подпирает дверь табуреткой и останавливается напротив меня с видом недовольного папаши, надув губы и сложив на груди руки.
– Давай без нравоучений. Поссоримся завтра, хорошо?
– Нет.
– Но я не хочу ругаться, а это произойдет, если ты не уберешь с лица это выражение.
– Какое выражение?
– Именно такое. Словно я только что огрела тебя лопатой.
– Что произошло в зале? – Без прелюдии, сразу к делу? В его стиле… Мэтт наклоняет голову и изучает меня, словно я древнее ископаемое. – Что ты увидела?
– Сложно объяснить. Сейчас не время.
– А когда будет время?
– Мэтт, это женский туалет, – напоминаю я, повысив голос. – Не самое лучшее место.
– Ари, я пришел узнать, чего ты испугалась?
– А еще прочитать мне мораль.
– А толку? – Он усмехается, взмахнув руками. – Ты все равно меня не слушаешь.
– Будто ты кого-то слушаешь. И что ты сказал Джил?
Парень изумленно вскидывает брови, а я с вызовом сплетаю на груди руки. Нужно думать, прежде чем говоришь. Но, как и сказал Мэтт, с дициплиной у меня дела плохи.
– При чем тут Джил?
– Она осталась в зале.
– Я в курсе. Решу твои проблемы и вернусь к ней.
– Вот как? – протягиваю я, криво улыбнувшись. Внутри все вспыхивает, и я начинаю не просто злиться; мне становится жутко обидно. – Я сама решу свои проблемы, Мэтт.
– Ни черта ты не решишь, Ари, – отмахивается он. – Пока что ты только и делаешь, что ведешь себя странно… То смеешься, то вздрагиваешь, будто кто-то хватает тебя за плечи. То жмешься к Логану.
– Жмусь к Логану?
– Разве нет?
– Как мои отношения с Логаном относятся к ситуации?
– Твои отношения с Логаном, – цинично повторяет Мэттью, наклонив голову, – ты же несерьезно? Логан – кретин, все об этом знают. Ты дура, если думаешь, что у него к тебе есть какие-то чувства. Я вообще сомневаюсь, что он умеет чувствовать.
Его слова больно бьют меня по сердцу. Ответы застревают в горле. Да и спорить вовсе не хочется. Под пристальным взглядом Мэттью я чувствую себя полной идиоткой. Упрямо молчу, забыв все ругательства на свете. Не думала, что он может быть таким жестоким, ледяным, будто айсберг. Он сознательно обижает меня, полностью отдавая себе отчет в том, что делает.
– Пойду прогуляюсь, – небрежно бросаю я, проходя мимо Мэтта. Он останавливает меня, взяв за руку, и я оборачиваюсь, потому что вопреки обиде, хочу обернуться.
– Куда ты опять убегаешь?
– Я не убегаю. Просто устала. День был тяжелый.
– Так расскажи мне! – парень притягивает меня к себе, пронзая взглядом темно-синих глаз. – Ты же знаешь, я выслушаю.
– Я так не думаю.
– Почему?
Я останавливаю Мэтта, вытянув вперед ладонь.
– Хватит. Иди к Джил. Она ждет тебя. Ты не должен так поступать с ней.
– Как поступать?
– Ей не нравится, что мы общаемся.
– Брось, Ари. Она прекрасно понимает, что мы дружим.
– Нет, – я закатываю глаза, невольно повторив его любимое движение, и отодвигаю табуретку. – Она не понимает. И это нормально. Я бы тоже разозлилась. Если у парня есть девушка, он не должен дружить с другими девушками.
– Что за формула? – усмехается Мэтт. – И что тогда мы делаем, если не дружим?
Его наивность в очередной раз удивляет меня.
– Возвращайся к Джил.
– Не делай так, – возмущается Мэтью. – Это принуждение?
Я не отвечаю, потому что сама до конца не понимаю, что это было.
Выхожу из кинотеатра и убеждаюсь, что Мэтт не пошел за мной. В небе вспыхивает молния. Когда начался дождь?
Ледяные капли катятся по лицу. Ветер завывает в верхушках деревьев. Надо бы бежать домой, но вместо этого я иду к скамье на детской площадке.
Сажусь. Складываю на коленях руки и, шмыгая носом, наблюдаю, как в ладонях собирается вода. Волосы потемнели от воды и прилипли к щекам. Порывы ветра все сильнее толкают меня в спину.
Да, подростки всегда остаются подростками. Никто не щелкнет пальцами и не сделает меня взрослым, рациональным человеком, способным справиться со всеми невзгодами.
Я буду тянуться к друзьям, потому что я слабая. Я буду ревновать Мэтта, потому что я терпеть не могу, когда он обнимает Джил. И все это выглядит удивительным абсурдом на фоне происходящего в моей жизни ужаса.
Надо уходить, становится холодно. А я не хочу шевелиться. Я знаю, мне не удастся сбежать от правды, мне придется столкнуться с реальностью, в которой моим отцом является не Лукас Блэк, а Ноа Морт. Еще я знаю, что разочаруюсь в маме из-за ее предательства. А также я разочаруюсь в себе. Я ведь сама пожелала себе иной жизни.
Ужаснейшее проклятье в исполнении мимолетных желаний, возникнувших в голове спонтанно и необдуманно. Томясь на заднем сиденье машины, я хотела оказаться в другом месте, с другими людьми, в другом времени. И я оказалась.
Оказалась с огромным количеством вопросов, на которые не найти ответы.
Оказалась в ином мире со своими законами и правилами.
Оказалась один на один со своим характером, сомнениями, страхами. Но я ведь сама пыталась убежать от той жизни. Я сама напросилась.
– Соберись, – командую я себе, – ты должна взять себя в руки.
Джейсон сказал, что только я сама смогу защитить себя. Разве с ним поспоришь?
Решительно поднимаюсь со скамьи и поправляю куртку. Какая разница, кто мой отец, главное, кто я.
Дождь немного успокоился, и ветер перестал налетать ледяными порывами. Шлепая по лужам, я направляюсь к Хэйдану. Когда я добегаю до дома Нортонов, с неба уже сыпется мелкая морось..
Дрожа от холода, вытираю кроссовки о коврик и звоню.
Переминаюсь с ноги на ногу и вдруг вспоминаю, что бросила Логана одного в кинотеатре! Ну, он-то меня простит. А нет – я заставлю его простить. Все же неприятный осадок остается. В последнее время я слишком уж часто злоупотребляю неожиданно открывшимся даром.
На пороге появляется невысокая женщина с копной медных волос. Она смотрит на меня растерянно, будто увидела привидение.
– Здравствуйте! – хрипло произношу я. Женщина хмурится.
– Добрый вечер.
– А Хэрри дома?
Лицо у незнакомки вдруг разглаживается, а взгляд светлеет. Она втаскивает меня в дом:
– Что же ты сразу не сказала, что ты та самая Ариадна?
– Простите, я не… – удивленно наблюдаю за тем, как мама Нортонов стягивает с меня мокрую куртку.
– Будет тебе! Хэйдан все мне рассказал. Как тебе Астерия? Как школа?
Миссис Нортон суетится возле меня, а я стою как вкопанная, не понимая, как себя вести и что говорить. С какой стати Хэрри разболтал обо мне матери? Надеюсь, он не сболтнул ничего лишнего. Я правда искренне на это надеюсь.
– Ну, тут здорово… – вежливо улыбаюсь я. Да уж, тут так здорово, что просто сил уже нет радоваться. Женщина наконец останавливается, оглядев меня ореховыми глазами.
– Ты – Монфор, верно? Наверняка в школе тебя приняли не очень.
– Да нет. Все в порядке.
– Ну, прямо «в порядке»… Как в школе вообще что-то может быть в порядке? – Миссис Нортон усмехается и пожимает мою руку так же крепко, как и Хэрри когда-то. – Я – Долорес.
– Ари.
Мы улыбаемся друг другу, и я вижу ямочки на ее щеках. Долорес вовсе не похожа на домохозяйку, которая только и делает, что целыми днями полирует полы в гостиной.
Наверняка Нортоны – обычная семья с обычными проблемами, в которой принято делиться впечатлениями за обеденным столом. А по вечерам они вместе сидят перед телевизором. Родители ругают сыновей за плохие оценки, а за хорошие – водят в парк. Волнуются за Хэйдана, потому что у него мало друзей. А за Мэттью волнуются, потому что у него друзей полно, а он мало с кем по-настоящему близок.
– Приятно с вами познакомиться, миссис Нортон.
– Мы с Рэном гадали: как же ты выглядишь?
Рэн – это, наверное, отец Мэтта.
– Правда?
– Конечно! Мы с ним даже поспорили. – Долорес похлопывает меня по спине и ведет в гостиную, где громко работает телевизор. – По словам Хэрри, волосы у тебя огненные, а глаза, как у настоящей ведьмы.
Она смеется, а я растягиваю губы в злой ухмылке. Очень смешная шутка, просто адски смешная.
– Но потом в разговор вступил Мэтт, – продолжает женщина, покачивая головой, – и сказал, что ты рыжая и надоедливая. И что поговорить можно о чем-то более интересном.
Слава богу. Хоть кто-то хранит мои секреты.
– Так и есть.
– Знаешь, когда Мэтт говорит так, ну, прерывает разговор или что-то в этом духе, это означает, что Хэйдан прав. Но я ничего тебе не говорила.
Она заговорщически кивает и снова беспечно смеется. А я не знаю, куда мне деваться. Оказывается, в этом доме обо мне так много говорят! И при этом миссис Нортон еще не выставила меня за порог.
– Рэн! – зовет женщина, вытянув шею. – Иди сюда, у нас гости!
О боже! Я устала, я стесняюсь, в конце концов.
– А Хэрри дома? Мне нужно с ним поговорить.
Она открывает рот, но не успевает ответить.
– Что за гости, Дол? – слышится низкий голос, принадлежащий, по всей видимости, мистеру Нортону. В комнату входит высокий черноволосый мужчина с острым подбородком. На нем клетчатая, не по размеру широкая рубашка. И мне почему-то кажется, что я прервала его воскресный вечер с традиционным просмотром бейсбольного матча.
– Это Ари Монфор, – серьезным тоном протягивает миссис Нортон, а я помахиваю рукой. Такое чувство, что так просто меня из гостиной не выпустят. Мужчина меняется в лице, усмехается и решительно направляется ко мне, вытянув руку.
– Подружка Хэрри?
– Можно и так сказать, – я готова сквозь землю провалиться!
Я неловко топчусь возле дивана, а мистер и миссис Нортон стоят напротив, и все это похоже на сцену из мелодрамы, когда парень знакомит свою девушку с родителями. Чертовски глупо.
– Ты вовремя приехала, – очень серьезно говорит мистер Нортон.
– Ну, наверное… В каком смысле?
– Ребята стали больше общаться, ходят куда-то вместе. Мы все ломали голову, как наладить их отношения. А с твоим появлением все вышло само собой.
– Вы и на танцы вместе пойдете? – не скрывая любопытства, интересуется Долорес.
– На какие еще танцы?
– На осенние, конечно!
Странно… Она ведь не родная мать Мэтта, а мимика у них похожая. У меня в груди больно екает, когда я вспоминаю о том, что Люк – не мой родной отец.
– Не знаю, – хрипло отвечаю я и вымученно улыбаюсь, – я и не слышала о танцах, миссис Нортон. Может, их отменили?
– Это вряд ли. Обязательно заскочите к нам перед началом! Я вас сфотографирую.
– Дол, опять ты со своим альбомом!
– А что? У детей должны остаться воспоминания.
– Да… мы заедем. Конечно.
– Надеюсь, ты уже познакомилась с Джил? Мэтт с ума по ней сходит.
Да-да, я в курсе. Мэтт ее любит, пастор ее любит. Бог ее любит, да благословит он ее чудесные золотистые волосы. Аминь.
– И что тут такое? – я слышу знакомый голос и готова разрыдаться от облегчения. – Ари? – Хэрри меняется в лице и хватает мою руку. – Что ты тут делаешь?
– К тебе пришла.
– К тебе пришла, – эхом повторяет миссис Нортон и гордо улыбается. – Ты и думать не думал, что она придет, а она здесь. Может, выпьем чаю? Как вы?
– О, нет, нет! – я как могу подаю Хэйдану сигнал SOS. Слава богу, он верно истолковывает мои ужимки. – Не стоит.
– Да мам, мы пойдем на задний двор, – подыгрывает парень. – Дело есть.
– Что это за дело такое, которое подождать не может? – спрашивает мистер Нортон и хмурится. – Пять минут с нами посидите, а потом…
– Но это важно. Пап, чертовски, важно. Откладывать – ну никак. Честно.
– Прямо-таки никак?
– Нет, слово даю. Мы, может, попозже подойдем. Договорились?
Хэйдан лыбится, поправляет очки и подталкивает меня к задней двери, а я вежливо киваю родителям. Надеюсь, они не поняли, что очень смутили меня своими расспросами.
Мы выходим на задний двор, и я удивленно замираю на ступеньках.
Деревья украшены светящимися гирляндами; между веток огромного дуба натянуты самодельные гамаки из простыней, а под ними на сухой траве разбросаны книги.
На улице свежо. Погода успокоилась, вечер окунул Астерию в сумерки.
– Хэрри…
– Да-да, тут очень красиво. Я знаю. – Парень с самодовольным видом тащит меня к гамакам, на которых нет ни капельки. Приподнимаю голову и замечаю навес, сооруженный из толстой металлической пластины. Проследив за моим взглядом, Хэйдан кивает. – Ох, мы с Мэттом целое лето пыхтели. Папа дал задание. Я почти уверен, что он специально придумал эту чепуху, и поначалу мы ворчали, но теперь…
– Сами здесь торчите, – заканчиваю я и усаживаюсь на гамак. – Чудесное место.
Мечтательно улыбаюсь. Хэрри выглядит счастливым! Руки сложил на груди и явно ждет, что я его похвалю. А я вдруг забываю и про гамак, и про гирлянды.
Я встаю и обнимаю друга.
– Я очень испугалась за тебя, Хэрри, когда ты потерял сознание.
Парень расслабляется, опустив плечи, и тоже обнимает меня, будто боится, что я исчезну. Почему он еще ноги не унес? Почему не сбежал? Рядом со мной такая чертовщина творится, а он еще рядом.
– Все обошлось, к счастью.
– Эй, ты должен пообещать мне, – я пристально гляжу в ореховые глаза парня. – В первую очередь думай о себе, Хэйдан. За меня не бойся.
– Странная просьба.
– Почему странная?
– Потому что я твой друг. А друзья иначе не могут.
– Могут. Так нужно.
– Я ведь в порядке, верно? – усмехается Хэрри. – Мне не нужно ни ногу ампутировать, ни яму рыть. Все целы и невредимы.
– Пока что, – ворчу я сквозь зубы. – Я, кстати, могу тебя заставить.
– Заставь, ради бога! Думаешь, мне умирать охота?
Он смеется, а я ничего смешного в его словах не нахожу. Это чистая правда. Никто не должен умирать из-за меня. Но заставить Хэйдана забыть обо мне?
Да, на такое силенок у меня не хватит.
Парень падает на гамак, я сажусь с ним рядом. Мы молчим некоторое время, слушая, как шелестит листва.
– Ты маме обо мне рассказывал…
– Ну да.
– Ну да? Так себе оправдание.
– А я должен оправдываться? – не понимает Хэрри. – Ари, я не мог не сказать родителям о том, что мы общаемся. Это глупо.
– А не глупо говорить, что глаза у меня, как у настоящей ведьмы?
– Это шу-у-утка.
– Прекрасная шутка.
– Успокойся, хорошо? Я правда пошутил, никто ничего не понял.
– Смотрю, ты любишь всем все рассказывать, – подначиваю я, – ты и Мэтту рассказал, почему я сюда приехала, верно? Про аварию, и все такое.
– Естественно.
– Хэрри…
– Что? – Парень приподнимается на локте и серьезно смотрит мне в глаза. – Я не собираюсь совершать самую тупую ошибку из всех. Ясно?
– Это какую же?
– Скрывать все друг от друга. Не рассказывать правду. Ждать чего-то, но чего? Когда хуже станет? Подходящего момента обычно не бывает, понятно? А желание утаить что-то важное обычно оборачивается огромными неприятностями.
– Да, но…
– Нет тут никаких «но», Ари. Если есть что-то, что я должен знать, – рассказывай, так ведь можно многого избежать! Например, да, я рассказал Мэтту о том, почему ты здесь. А он, если ты не заметила, словом об этом не обмолвился. Он просто знает, и поэтому хорошо тебя понимает. Раньше до него не доходило, чего ты вообще за это место держишься? Но теперь он в курсе: идти тебе некуда.
– Пожалей меня еще…
– И пожалею, – парень приобнимает меня за плечи. – Я как тебя увидел, сразу подумал о котятах. Рыженьких таких…
– Ох, заткнись. – Он хохочет, а я криво улыбаюсь. – Хотя, может, ты и прав.
– Я прав. Никто не говорил тебе, на что ты способна и что мы имеем? – Хэйдан округляет глаза и громко щелкает пальцами. – Верно! Мы имеем проблемы.
– Что ж, ты готов выслушать меня? Разговор будет длинным, поверь.
– Естественно. Только…
Он замолкает, поджав губы.
– Только – что?
– Сначала я напишу Мэтту, что ты здесь.
Закатываю глаза, с видом девицы, замученной проповедями святого Мэтта. Но на самом деле внутри у меня все переворачивается от волнения. Пожимаю плечами: мол, делай что хочешь, а сама думаю: почему Хэрри решил написать?
– Он волновался, – прочитав мои мысли, объясняет парень, – написал, что вы с ним нехорошо поговорили, и ты ушла.
– Что-то вроде того, – едва слышно шепчу я.
– И что на этот раз вы не поделили?
– Не знаю. Мне с Мэттом вообще трудно.
– Как и ему с тобой, – таинственно улыбаясь, Хэйдан стучит по экрану телефона.
– И ты знаешь об этом, потому что…
– …он сказал.
– Мэтт? – скептически уточняю я.
– Ну а кто еще? – допечатав сообщение, восклицает Хэрри. – Он, конечно! Помимо того, что Мэтт постоянно называет тебя надоедливой занозой в заднице – это я цитирую, если что, – он, кажется, упоминал, что ты упрямая и невыносимая.
– Вот как! Отличная у тебя теория: всегда говорить правду, – ворчу я. – Сейчас Мэтт вернется, и я накинусь на него с кулаками.
– Я бы заплатил за это зрелище.
– Кстати, я ведь Мэтту не сказала, что видела его маму, – внутри у меня холодеет. Друг тут же меняется в лице и перестает улыбаться. Он нервно ворочает шеей и смотрит в сторону.
– Это слишком… больно. Он опять сломается.
– Но почему? Она ведь только мне является. И я давно ее не видела…
– Любое упоминание о матери меняет в нем что-то. Башку ему сносит напрочь, Ари.
– Звучит устрашающе.
– Знаешь… – Хэрри потирает пальцами переносицу, – это закрытая тема. В школе один парень как-то обмолвился о ней, так Мэтт ему ногу сломал.
– Мэтт? Он умеет драться?
– Что значит – умеет? Молотить кулаками в разные стороны все могут. И в прошлом он много чего натворил. Поверь мне, вспоминать об этом – не лучшая идея.
Хэрри бледнеет, снимает очки и крутит их в пальцах. Он переживает, а значит, причины волноваться действительно есть.
– Хорошо, – соглашаюсь я, – Мэтт об этом не узнает.
– Обещаешь? Я за то, чтобы всегда говорить правду, но в этой ситуации…
– Все в порядке, Хэрри. Есть темы, которые не стоит поднимать.
Парень тяжело вздыхает. Мне вдруг становится грустно. Что же такое натворил Мэтт, что при воспоминаниях об этом Хэйдан бледнеет?
Мы замолкаем. Сидим, прислонившись друг к другу, и думаем каждый о своем. Свежесть в воздухе стоит такая, что голова кружится. Но я, наконец, чувствую себя хорошо. Я пишу сообщение Мэри-Линетт, чтобы тетушки не волновались о том, где я пропадаю и с кем. Довольно с них переживаний.
Невольно мое внимание привлекает движение на ступеньках. Поднимаю голову и вижу Мэтта с двумя широкими чашками, над которыми плавает пар. Парень с серьезным видом направляется к нам, ставит кружки на мокрый столик.
– Это мама передала, – объясняет Мэттью, не глядя мне в глаза. – Еще она приготовила какие-то сэндвичи…
Парень почесывает шею.
– Я принесу, – Хэрри поднимается с гамака. – Пройдусь.
Мэттью присаживается рядом, и я ощущаю его ровное спокойное дыхание. Не могу похвастаться тем же. Чувствую себя странно. Хочу посмотреть на парня, но в то же время приказываю себе не шевелиться. Так и пялюсь в одну точку, на какой-то старый треснувший горшок, брошенный около забора.
– Послушай, – начинает Мэтт, – я, наверное, сказал что-то не то. В смысле, да. Я был груб.
– Мэтт…
– Просто я знаю Логана. Мне показалось, я должен предупредить тебя. Вот и все.
Он подцепляет носком ботинка мокрую землю.
– Ты не сделал ничего такого, из-за чего стоит оправдываться.
– Думаешь? – Мы встречаемся взглядами, и парень ухмыляется. – С тобой мне всегда кажется, что я делаю что-то не то. Мне показалось, я тебя обидел.
– Не выдумывай. Я должна была тебе позвонить, как мы и договаривались.
– Да. Но ты не позвонила. Уверен, что у тебя были веские причины.
– Я узнала правду о своей семье и на этой почве поссорилась с тетушками. Сбежала, бродила одна по Дилосу. Потом едва не угодила в лапы кретинов из бара.
Мэтт задумчиво кивает:
– Я и не сомневался, что ты весело провела время.
Усмехаюсь и вдруг замечаю, как уголки его губ тоже предательски вздрагивают.
– Ага! – восклицаю я. – Мэтт Нортон умеет улыбаться!
Парень закатывает глаза, я заливаюсь еще громче, а он вдруг притягивает меня к себе и, издеваясь, взъерошивает волосы.
– Я улыбаюсь только по праздникам!
– Ну, значит, сегодня у нас праздник! – вскочив с гамака, заявляю я.
– Вы долго там? – спрашивает из-за двери Хэрри. Мы с Мэттом меняемся в лице. – Я уже устал держать чашку. Мир? Я могу войти?
– Никто и не ссорился, – ворчит Мэтт.
– Так я вам и поверил. – Хэйдан ставит на стол кружку и тарелку с сэндвичами. – Отпразднуем первое извинение Мэтта за всю его жизнь.
– Заткнись, ладно?
– Отпразднуем твое выздоровление, – встреваю я.
– И твое счастливое возвращение из Дилоса, – добавляет Мэтт, искоса глядя на меня.
– Аминь! – восклицает Хэйдан.
Мы разбираем с тарелки сэндвичи, чокаемся ими и смеемся до колик в животе.
