Глава 14
Ноа Морт
Мэри-Линетт за рулем, Норин рядом, а я валяюсь на заднем сиденье, уставившись на грязный потолок старого «фольксвагена». Мамину «хонду» мы продали почти сразу же, как я приехала. Избавились от напоминания о прошлой жизни.
Мы едем в Дилос – самый близкий к Астерии город. Славится он тем, что днем на улицах вырывают сумки, а ночью могут еще и пристрелить. Однако там есть магазины и неплохие клубы, поэтому никого не пугает возможность вернуться покалеченным. Вернулся живым – уже счастливчик! К тому же жизнь в Астерии осточертела многим.
Я слушаю музыку в наушниках и дергаю ногами в такт. Совсем как когда-то, давным-давно. Неожиданно музыка прерывается. На дисплее высвечивается лицо Мэтта. Я сфотографировала его во время перерыва, когда он с серьезным видом читал задание по литературе.
Вынимаю наушники:
– Да?
– Привет! – неожиданно отвечает голос Хэрри.
– Ты в себя пришел? Слава богу. Как ты?
– Да нормально.
– Шутишь? Девушка твоей мечты вчера тебе ногу чуть не откусила.
– Оказалось, что она вовсе не девушка… что, кстати, объясняет, почему она на меня никогда не обращала внимания. Я ведь классный, правда? Я должен был ей понравиться.
Как хорошо, что с ним все в порядке. Когда этот монстр вцепился ему в ногу, я решила, что Хэйдану конец. Мы мало знакомы, но у меня еще никогда не было такого друга. Наверное, тайны действительно сближают. Никто в Северной Дакоте не смог бы повторить поступок Хэрри.
– Как ты себя чувствуешь? – Я встряхиваю волосами и поджимаю ноги. В окне мелькают проносящиеся мимо машины. Мне вдруг кажется, что все закончилось. Что я больше не вернусь в Астерию, что я уезжаю навсегда. Возвращаюсь к прошлой нормальной жизни.
Такое возможно? Сесть в машину и уехать назад?
– Раны затянулись, будто их и не было! Наверное, тут замешаны высшие силы. Я прав?
– А ты бываешь неправ?
– Я просто хочу, чтобы вы с Мэттом сказали: Хэйдан, ты нереально умный, и мы тебя нереально любим. Давайте, это ведь я лук и стрелы положил в кузов, помните? А если бы его там не было, то… эй, ну… – неожиданно в трубке слышатся помехи.
– Отдай, – ворчит Мэтт.
– Я не договорил! Скажите, ну… хотя бы просто признайте, что…
Наверняка телефон выскальзывает из его пальцев, потому что мгновенно становится тише, и я, улыбнувшись, кладу голову на сиденье.
– Вы там живы?
– Алло? Привет, Ари! Это ты? – тяжело дыша, отвечает Мэттью. На заднем фоне до сих пор причитает Хэрри, но его мне плохо слышно.
– Как вы там? – искренне улыбаюсь в трубку.
– Нужно встретиться. Хэрри цел, но вдруг такое повторится? Я подумал и решил…
– Мне уже страшно.
– …что мы должны подготовиться. Если все это реально, нам надо уметь постоять за себя. Это глупо звучит, но если бы я не появился вовремя, что бы с вами случилось?
– Я знаю. Неплохо было бы научиться давать отпор. Но сегодня не получится.
– В чем проблема? – деловым тоном интересуется парень.
– Я не в Астерии.
– А где ты?
– Еду в Дилос.
– Зачем?
– Это допрос? – я хмурюсь, а Мэтт наверняка закатывает глаза.
– Нет. – Он понижает голос. – Но мне хотелось бы знать, куда ты уехала, заключив сделку с Дьяволом. Утоли мое любопытство.
– Любопытство – страшный порок, Мэтт. Планируешь перейти на темную сторону?
– А не все места еще заняты?
– У меня есть связи, так что я позабочусь об этом.
– Лучше бы ты позаботилась о собственной безопасности.
– Я в порядке, – с досадой прикрываю веки. – Со мной Норин и Мэри.
– Зачем вы едете в Дилос? – вновь интересуется Мэтт. – Что-то случилось?
– Да, если ты не заметил, случилось многое.
– Господи, Ари, просто ответь на вопрос.
– Мне нужно встретиться с одним человеком. Ясно?
– С каким человеком?
– Я сейчас брошу трубку.
– Только посмей. Я должен знать куда ехать, если придется тебя спасать.
– Меня не надо спасать. По крайней мере сегодня.
– Когда ты вернешься? Хэрри попозже еще позвонит тебе. У меня на вечер планы.
«Планы с мисс-само-очарование», – вдруг думаю я. Господи, наверняка он ей прилично на мозги капает. Где ты. Как ты. Что ты. Кто ты.
– Еще не знаю. Мэтт, я сама позвоню. Не нужно так волноваться, договорились?
– Мы договорились, что ты позвонишь, ясно? И, Ари, – парень тяжело выдыхает, а я отчетливо представляю, как он сейчас хмурится, – постарайся ни во что не влипнуть. Мне хочется провести один нормальный вечер со своей девушкой.
Не знаю, почему на меня так действуют его слова, но я крепко стискиваю телефон и растягиваю губы в фальшивой улыбке.
– Буду стараться изо всех сил.
– Отлично.
– Отлично.
Нажимаю на отбой и откидываюсь на сиденье. Умеет же он вывести из себя.
Что с ним не так? Мэтт слишком много думает. Это, конечно, классно. И спасает меня время от времени. Но так хочется взять что-нибудь тяжелое и…
Закрываю ладонями лицо.
– Кто это был? – спокойным тоном спрашивает тетя Норин. Я собираюсь ответить, но не успеваю.
– Судя по тому, как она бьется головой о сиденье, голубоглазый.
– А второй? Высокий?
– Ага. Мэттью, кажется.
– Красивое имя, – кивает Норин и отворачивается.
– Прекратите. Я не бьюсь головой о сиденье. И… и это был не Мэтт.
– Ты врешь, – постукивая пальцами по рулю, отвечает Мэри-Линетт и глядит на меня в зеркало заднего вида.
– Не вру.
– Врешь. Я слышу, как быстро бьется твое сердце.
– Это мое сердце! – возмущаюсь я, машинально прикрыв грудь. – Не надо ничего тут слушать.
– Как скажешь, – улыбается тетя. – Правда, я все равно слышала весь ваш разговор, так что…
Закатываю глаза. Кажется, это безнадежно.
Дилос – обычный город. В отличие от солнечной Астерии он кажется мне серым.
Я смотрю в окно и думаю о предстоящей встрече. Страшно ли мне? Нет. Я вдруг понимаю, что бояться глупо. То, что должно случиться, произойдет в любом случае, поэтому нервничать бессмысленно. Тем не менее меня не покидает ощущение, что встреча со Смертью меня не просто удивит, а перевернет все с ног на голову. Хотя куда уж больше.
По улицам рассекают машины, по тротуарам ходят люди. Все в эту минуту напоминает мне о том, что я оставила позади в Северной Дакоте. Астерия – тихий городок, ну если не считать поместья ведьм, в котором я живу. Там не ощутишь городского хаоса, врывающегося по утрам в окно. Не увидишь переполненные кварталы и не постоишь в пробке. Неожиданно для самой себя я думаю, что вернулась домой.
– У тебя опять сердце быстро стучит, – тихо произносит Мэри-Линетт и смотрит на меня в зеркало, – ты в порядке?
Сердце ведь заткнуться не заставишь.
– Я вспомнила родной город.
– Почему?
– Потому что там так же шумно.
Мы аккуратно сворачиваем в какой-то узкий переулок. Норин оборачивается и глядит на меня с сочувствием. На ней вновь свитер под горло. Я знаю, почему она так одевается: скрывает под тонной одежды себя, свои мысли и чувства. Но все-таки Норин очень красивая. Особенно глаза. Небесно-голубые и добрые.
– Ты можешь обо всем нам рассказать, Ариадна.
– Я знаю.
– Тебя только воспоминания беспокоят?
– Меня все сейчас беспокоит, – усмехаюсь я и сажусь на самый край сиденья, чтобы быть к тетушкам поближе. – Я могла бы биться в истерике и орать до тех пор, пока мы не приедем. Но вряд ли это понравится вам и жителям Дилоса.
– Поздно, – улыбается Мэри-Линетт.
– Что поздно?
– Орать. Потому что мы приехали.
Мэри паркуется у невысокого административного здания.
– Мы с тобой не пойдем.
– Почему? – растерянно спрашиваю я.
– Потому что на прием записана только ты.
– Стоит придерживаться правил, когда разговор идет о Смерти, – саркастически добавляет Мэри-Линетт, – но ты не волнуйся. Мы будем ждать тебя в машине.
– Вы всегда придерживаетесь правил?
– В нашем мире самодеятельность опасна.
– Отлично. Но я ведь даже не знаю, куда мне идти.
– Там всего один коридор, дорогая. Ты не заблудишься.
– То есть Смерть меня ждет.
– Да-да. Он в курсе, что ты приедешь. Сразу согласился, мы даже удивились.
Сглатываю ком, застрявший в горле. Отлично, Смерть сразу согласился меня принять. Даже не знаю, смеяться мне или плакать. Что ж, отличный день, новые впечатления. Кто сказал, что жить скучно?
Выхожу из машины и осматриваюсь по сторонам. На входе вывеска: «Юридическая фирма». О, знаю я, какие тут сделки проворачивают. Прямо-таки смертоносные.
Что ж, не знаю, как все пройдет, но мне уже интересно. Как выглядит Смерть? Костлявый и уродливый мужик, высоченный такой, жуткий? Наверное, старый. Смерть ведь старая?
Уверенно поднимаю подбородок и вхожу в здание. Обычный холл обычной компании. Стойка регистрации. Над ней огромная светодиодная вывеска. За стойкой – девушка, перебирающая какие-то документы. За ее спиной – прямой коридор.
– Здравствуйте, – произносит девушка, даже не поднимая на меня глаз. Волосы у нее белые. Не светлые, не золотистые. А белые. Как снег. – Ваше имя?
Я подхожу к стойке, судорожно теребя ремень сумки.
– Ариадна Блэк.
Девушка смотрит на меня. Ее глаза… господи, они неестественно голубые, бирюзовые! Наверное, это линзы. И скулы. Поразительно острые.
– Блэк? – переспрашивает она. – Есть Ариадна Монфор-л’Амори.
– Да. Можно и так.
Она кивает через плечо. А я нервно кусаю губы, пытаясь представить, как может выглядеть кабинет Смерти.
– Кабинет Ноа Морта самый последний. Идите прямо до конца. В другие кабинеты ни в коем случае не входите. Вы меня поняли?
– Да, конечно.
– Замечательно. Дайте свою руку.
– Мою… что?
– Руку.
Покорно протягиваю ладонь. Девушка обхватывает ее длинными ледяными пальцами и рисует на тыльной стороне нечто, похожее на печать: «НМ».
– Что это?
– Тот, к кому вы обращаетесь, должен быть уверен, что вы записаны именно к нему. Бывали случаи, когда записывались к Смерти, но заворачивали к Карме.
– Ааа, – понимающе протягиваю я, хотя ни черта и не понимаю, – я пойду.
– Идите. До встречи, мисс Монфор.
Натянуто улыбаюсь. Встречаться с ней мне больше не хочется. В коридоре тускло мигают лампы. Под ногами шуршит темно-красный ковер. По коричневым стенам прыгают тени. Все это похоже на «Сияние». Надеюсь, никто не накинется на меня с топором.
Читаю таблички на дверях. Вот это да! Я не сплю? «Судьба», «Карма», «Удача». Наверное, это шутка. Разве можно записаться на прием к Удаче. Нельзя ведь, правда?
В конце коридора вижу черную дверь. Ну, тут все ясно. Смерть любит все эти мрачные штучки.
Не знаю, что на меня находит, но я вдруг решительно тяну на себя дверную ручку. Чего ждать? И так паршиво. В кабинете пахнет крепким кофе. Я и так никогда не любила кофе, но тут аромат стоит такой, что в голове начинает покалывать.
Мысли разлетаются, словно стая испуганных птиц, когда я замечаю мужчину, сидящего в широком кожаном кресле.
Дверь за мной захлопывается, и Ноа Морт резко выпрямляет спину.
– Ариадна?
– Да, простите, я…
– Присаживайся, – приказывает он, рассеянно перекладывая на столе кипы каких-то документов, – присаживайся давай же.
– Да, я… – хриплю, сжав в пальцах ремень сумки. – А можно?
– Конечно, садись! Секунду. – Он обегает стол, сталкивает с небольшого стула книги прямо на пол. Вид у мужчины растерянный и взволнованный. Вот это да! Смерть волнуется при встрече со мной.
Усаживаюсь на шаткое сиденье. Сидеть неудобно, но я не жалуюсь. Глупо было бы жаловаться в моей ситуации.
Ноа Морт возвращается за стол и пристально глядит на меня. Так и хочется спросить, не ошиблась ли я дверью? Потому что этот мужчина совсем не похож на костлявого старика с косой. У него каштановые растрепанные волосы, на подбородке щетина. Глаза добрые, и я не шучу! Вовсе не такие ты должен увидеть, перед тем как отбросить коньки. Темные с рыжеватыми крапинками. Очень интересные. Сам Морт высокий, широкоплечий, но сухощавый.
Надо, наверное, что-то сказать, но в голову ничего не лезет. Я так и застываю с открытым ртом и лишь хлопаю ресницами. Вовсе не так мне представлялась встреча. Да я вообще сомневаюсь, что передо мной Смерть.
– Ариадна, я рад тебя видеть. – Ноа Морт складывает на столе руки. Очень круто. Смерть рада меня видеть. – Как ты?
– Как я? Ну так, нормально.
– Это хорошо.
– Ага.
Мужчина поджимает губы, перекладывает какие-то бумаги и вновь смотрит на меня.
– Будешь кофе? Люди любят кофе. Из-за них я поставил кофемашину.
– Нет, спасибо! – Он выжидающе наклоняет голову, и мне приходится добавить: – Не люблю кофе.
– Реджина любила кофе.
– Да… она была заядлой кофеманкой. Но я… – вдруг до меня доходит смысл его последней фразы. – Вы знали мою маму?
Ноа Морт – красивый мужчина, пусть и не слишком похож на обычного человека. Глаза у него особенные. У людей таких не бывает. Без тени злобы или презрения.
Человек за всю жизнь такого взгляда не встретит. Это страшно. Мы глядим друг на друга, и что мы видим? Ложь. Лицемерие. Так, может, люди ошибаются? Может, взгляд Смерти не должен пугать? Он должен успокаивать? Говорить о том, что за чертой легче? Теплее? Счастливее?
– Да, Ари. Я очень хорошо знал твою мать.
– Вы дружили? – Глупый вопрос. Но я не могу не задать его.
– Можно и так сказать.
– А как еще можно сказать?
Ноа дергает уголками тонких губ. Он мне напоминает кого-то, но я никак не пойму, кого именно. Мне кажется, я его даже где-то видела. А может, это галлюцинации?
– Джин была мне дорога.
– Джин…
– Да. Реджина.
Он так называет мою маму? Странно все это.
– Дело в том, что она попросила меня найти вас. Сказала, вы сможете ответить на мои вопросы.
– Она ведь умерла.
Откуда он знает? А, ну да, точно. Ему ли не знать… Черт возьми, он сам за ней и пришел. Если у него есть друзья среди смертных, ему не позавидуешь. Ведь приходится забирать близких. Провожать… куда? Наверное, это невыносимо.
– Вы ведь знаете, кто я, верно?
– Ты о том, что ты ведьма?
– Именно.
– Конечно! – Ноа откидывается в кресле и кивает. В стеклянных дверцах книжных шкафов отражается его самодовольная улыбка. – Я все о тебе знаю, Ариадна.
– Все? И почему же? Или вы обо всех все знаете?
– Нет. Не обо всех.
– И чем же моя персона так примечательна?
– Я ведь сказал: Джин была мне дорога.
– Только мне кажется странным, что Смерти был дорог обычный человек.
– Реджина никогда не была для меня обычным человеком, – едва слышно отвечает он и неуверенно поднимается из-за стола. Я с интересом разглядываю его. Одет он скромно. Потертый пиджак, обычные брюки. Будто Смерти плохо платят. Смерти вообще платят?
– Нет, Ари. Не платят.
– Что, но я…
– Хочу показать тебе кое-что, – усевшись на край стола, говорит Морт, не обращая внимания на мое изумление. – Понимаю, тебе будет трудно на это смотреть.
– О чем вы? Это касается мамы?
– Это касается всей твоей семьи.
– И что же это?
– День, когда вы попали в аварию.
Его слова ударяют меня прямо в солнечное сплетение. Я подаюсь вперед, пытаясь совладать с болью. Колени дрожат. Увидеть аварию? Пережить все это снова?
Отворачиваюсь. Зачем мама отправила меня сюда?
– Она хотела, чтобы ты узнала правду, – отвечает Смерть. Я вздрагиваю от неожиданности. Какого черта он копается в моих мыслях? – Прости, это само собой получается.
– Прекратите.
– Извини.
– И извиняться прекратите! Как вы собираетесь показать мне тот день?
– Мы туда перенесемся.
– Что сделаем? – глухо переспрашиваю я. – Перенесемся?
– Ты увидишь мои воспоминания, Ариадна.
– Вы видели аварию?
– Да.
– И маму мою видели?
Он выдерживает паузу, а затем еле слышно отвечает:
– Да.
Взволнованно вскакиваю и откидываю назад непослушные волосы. Черт! Я не хочу опять видеть это. Слишком больно. Я принимаюсь расхаживать по кабинету Смерти. Неужели этого не избежать?
– Это просьба твоей матери, Ари, – произносит Смерть, и я, остановившись, гляжу на него. – Я понимаю.
– Что понимаете?
– Что тебе больно. Но ты должна быть сильной.
– Мама правда этого хотела?
– Возьми меня за руку, Ариадна, – приказывает он и оказывается совсем близко. У него широкая ладонь и длинные пальцы. Я вдруг думаю, что если Морт берет кого-то за руку, то больше уже не отпускает. – Страх отступает, когда ты смотришь ему в глаза.
Я растерянно гляжу на мужчину.
– Так мама говорила.
– Я знаю, – шепчет Ноа. Есть в нем что-то, что заставляет ему поверить. Может, Смерть на всех производит такое впечатление? Я протягиваю ему руку. – Молодец. Ты смелая. Как и твоя мама. – Он улыбается, и в ту же секунду земля резко проваливается под моими ногами.
Я вскрикиваю, волосы вспыхивают вокруг шеи, и несколько долгих мгновений я лечу в невесомости. Живот сводит, странное ощущение прокатывается по спине и ребрам, а потом меня бросает на заснеженную дорогу, и я ошеломленно охаю, покачнувшись назад.
– Держись, – командует Ноа, ухватив меня за плечо, – все в порядке?
В порядке ли я? Черт возьми, конечно, нет! Мы только что были в маленьком, плохо освещенном кабинете, забитом книгами, папками и документами. А теперь стоим посреди заснеженной трассы! И это нормально?
– Не отвечай, – кивает Смерть, – я все понял.
– Читать чужие мысли неприлично! – ворчу я и поправляю куртку.
– Я и не читаю. Если сама не выключишься, я слышать не перестану.
– Но как можно отключить мысли?
– В том и загвоздка, что никак. Поэтому прости.
– Вы же Смерть, верно? – Я растерянно взмахиваю руками. – Почему вы такой… дружелюбный?
– Вам не хватает ужасов в реальной жизни? – Ноа выдыхает морозный воздух, и пар окутывает его лицо.
– Когда вы в последний раз отдыхали?
– Дай подумать, Ари, – Ноа Морт покачивает головой и хитро смотрит на меня, – никогда, кажется.
– Да ладно! Хотя неудивительно. Выглядите вы смертельно уставшим.
Как мама общалась с ним? Как проходили их встречи в том маленьком, уютном кабинете? Они разговаривали, делились секретами?
Я задумчиво хмурю лоб как раз в тот момент, когда из-за поворота на бешеной скорости выскакивает наша серебристая машина. Папина машина. Воздух разом застревает в горле. Я хочу сделать пару шагов вперед, но не могу сдвинуться с места. Позади меня раздается визг шин. Наверняка это грузовик. Я не могу заставить себя обернуться, как ни стараюсь. Просто смотрю на наш летящий на гигантский шип автомобиль и чувствую, как к глазам подкатывают слезы. Мне холодно, я открываю рот, я хочу кричать, но не получается, нет, не выходит! Машина проносится так близко, что я успеваю разглядеть собственное недовольное лицо, прилипшее к окну, Лору, играющую с угольно-черными локонами. Я вижу родителей, которые глядят на нас, а не на дорогу.
– Нет. – Ужас раздирает горло. – Нет, папа, обернись! Папа!
Я срываюсь с места. Ноа Морт меня не останавливает. Я бегу за машиной, размахивая руками, мороз оставляет красные следы на коже, а мне наплевать. Наплевать…
– Нет! Папа! – кричу я, слышу оглушительный гудок грузовика, а затем на мгновение все замедляется. Многотонная махина летит вперед. Я вижу перепуганное лицо водителя. Он остался жив, а вот мои родители и Лора – нет. Разве это справедливо?
– Нет! – умоляю я, закрыв лицо руками, и внезапно время наконец восстанавливает привычный темп. Серебристую машину резко ведет вправо, колеса визжат об асфальт и тормозят, заскрипев о ледяную дорогу. Становится лишь хуже. Машину не просто несет к обрыву, ее крутит из стороны в сторону, будто бы она юла. Я хорошо помню этот момент: папа изо всех сил держался побелевшими пальцами за руль, а мама кричала. Мы все тогда жутко перепугались, но мы еще были живы и верили, что спасемся.
А затем появилось препятствие. Дерево, возникшее прямо перед лобовым стеклом.
Вот тогда никто уже ни о чем не думал. Тогда мы смирились со смертью и отключились. Меня ничто до сих пор так не пугало, как тот момент, как тот оглушительный хруст, прежде чем я провалилась в темноту. Я видела семью, родных, свет, а потом перестала. Быстро. В одно мгновение то, что имело значение, превратилось в пустоту.
Останавливаюсь как вкопанная, когда машина врезается в дерево, и над капотом поднимается плотный слой дыма. В груди что-то взрывается.
Слезы заливают мое лицо, а я даже не в силах вытереть их.
До боли стискиваю зубы. Мама, почему ты заставляешь меня вновь пройти через все это? Плечи трясутся. Я не могу подойти ближе. Да и зачем? Там лишь смерть.
На мое плечо опускается тяжелая рука. Ноа Морт напряженно глядит на машину. Меня покачивает. Неожиданно передняя дверь распахивается, и из салона выпадает мама. Она истекает кровью, волосы прилипли к лицу, а правую руку она прижимает к груди. Мама бросается к задней двери. Я подхожу ближе, раскрыв глаза, затаив дыхание. Я подхожу, не понимая, что двигаюсь, не осознавая, что вижу.
Мама умерла не сразу?
Реджина приставляет окровавленные ладони к стеклу, смотрит в салон, а затем вдруг взрывается таким криком, что у меня леденеет душа.
– Нет, нет! – плачет она, ударившись лбом о машину. – О боже мой, пожалуйста!
Я оказываюсь достаточно близко, чтобы увидеть, как она распахивает дверь, ныряет в салон и прижимает к себе голову Лоры. Лора мертва. Тонкие струйки крови тянутся по подбородку и застывают на ее шее.
– Девочка моя, очнись, Лора, очнись! – просит мама, но Лора не шевелится. – Прошу, я здесь, слышишь? Я рядом с тобой, солнышко, я здесь!
Но она не слышит.
Мама крепче прижимает ее к себе и падает на колени. Резко и порывисто. Так, будто все силы разом испарились. На ватных ногах я иду к матери, застываю около нее и осматриваю ее глубокие порезы на лице. Она плачет, я пытаюсь стереть мокрые дорожки, но не могу к ней прикоснуться.
– Мам, – плачу я, поджав губы, – я здесь, ты меня слышишь? Мама?
Неожиданно Реджина Монфор поднимает голову и смотрит в салон. Трясущимися руками осторожно опускает тело Лоры на землю. Мама обходит машину, опираясь о ледяной кузов.
– Ари, – выдыхает она, раскрыв дверь. Откуда в ней столько сил? Но она вдруг решительно вытаскивает меня из салона, кладет голову к себе на колени. Обнимает.
Мои рыжие волосы сделались красными от крови. Мама поправляет их и воет, покачиваясь из стороны в сторону.
– Ари, ты меня слышишь?
Я присаживаюсь рядом на корточки и вижу, как мамины слезы падают на мое бледное лицо. Мамины плечи сотрясаются от рыданий, будто бы кто-то ударяет ее снова и снова, снова и снова.
– Ари, пожалуйста! – просит она, а я, живая и невидимая, тяну к ней руки.
– Мам, я здесь!
– Пожалуйста, прости меня, Ари, посмотри на меня.
– Я здесь! Мам, все в порядке. Все хорошо!
– Мне так жаль, – сгорбившись, шепчет она и крепче сжимает мои плечи, – вы не можете уйти, не можете уйти. Ты не можешь, ты не бросишь меня, Ари. Пожалуйста, дыши. Дорогая, дыши.
– Джин, – Я поднимаю голову одновременно с мамой и замечаю Ноа Морта. Он навис над ней, будто грозовое облако. Его черный плащ развевается на ледяном ветру. Но это не тот Ноа, что пришел со мной. Это Ноа из воспоминания. Он чисто выбрит, а волосы уложены. Мне кажется, что между ними проносится что-то невероятное, как разряд тока.
Мама протягивает к нему руку, и он сжимает ее без колебаний. Крепко. Надежно.
– Ноа, – рыдает она, – помоги. Прошу тебя.
– Не могу, Джин, – едва слышно говорит он, – я пришел…
– Я знаю, зачем ты пришел!
– Пожалуйста. Я должен.
– Но…
– Это мой долг, Реджина. Ты же знаешь, я не могу. Не проси. Не надо.
– Она еще жива, – шепчет мама, – умоляю, Ноа, Ари еще дышит, она еще дышит!
– Твой муж мертв, и дочь мертва, – говорит Морт, – и Ари умрет. Она уже умирает.
– Не говори так, боже, не надо!
– Джин, прошу тебя, позволь мне забрать их.
– Забери меня вместо нее, – вдруг предлагает мама, а я холодею. – Ноа, ты же можешь. Ты должен забрать троих, забери меня вместо Ари.
– О чем ты говоришь, Реджина?
Ледяной ужас парализует меня.
– Я отдам ей свое дыхание, она выкарабкается.
– Я не могу.
– Черт возьми, все ты можешь! – кричит мама и поднимается с колен. Она оставляет мое тело на заснеженной земле, шагает к Смерти и шепчет уверенно и горячо. – Ты не бросишь Ари, я знаю. Она дорога тебе так же, как и мне.
– Прекрати.
– Думаешь, я не видела тебя? Не замечала, как ты появлялся у нашего дома?
– Это не имеет значения.
– Имеет, – шепчет она и гладит его по волосам.
Что здесь происходит? Как она может? Где папа, что с ним? Почему она не проверит, жив ли папа? От злости сводит скулы. Со всей силы пинаю крыло машины.
– Что вы делаете! – кричу я. – Мама! Что ты делаешь?
– Ноа, быстрее, – твердым голосом просит мама, – времени мало.
– Ариадна не простит.
– Я не смогу жить, зная, что могла спасти ее, но не спасла. А она меня поймет. Они продолжают говорить о чем-то, но я уже не слышу. Обхватываю голову руками и отворачиваюсь.
Что здесь происходит? Мама выжила? Она пытается спасти меня?
Боже, а я-то думала, что все самое паршивое уже случилось в моей жизни! Чувствую, как в груди растет ледяная дыра. Я даже кричать не могу. Этого мне не вынести. Почему? Почему она сделала это?
– Давай, – просит мама. Ноа Морт нежно прижимает ее к себе.
– Прости меня, Джин, – шепчет он, она кладет голову ему на плечо.
– Расскажи ей, – приказывает Реджина Монфор, вцепившись в плащ Морта. – Я знаю, придет время, ей придется узнать. Расскажи.
Ноа кивает. Поглаживает трясущимися руками ее волосы, закрывает глаза. С немым криком я бросаюсь вперед и внезапно проваливаюсь в бездну.
Тело кружится в невесомости, внутри все поднимается, горло перехватывает спазм – и вот я уже не на заснеженной трассе, не в Северной Дакоте. Я вновь оказываюсь в маленьком, тускло освещенном кабинете Смерти.
