Глава 9
Сладкая ложь или горькая правда?
Я сижу, уставив неподвижный взгляд в пространство. Порезы и ссадины горят от лекарств, которыми Хэйдан обрабатывает мои руки.
Что это было? Я действительно видела то, что видела, или просто сошла с ума?
– Не могу поверить, что это сделала твоя тетушка, – снова повторяет Хэрри и морщит вспотевший от усердия лоб. Вид у него оторопелый. – Как она могла, Ари? Раны очень глубокие.
– Это была не она, – отрешенно отвечаю я. – Не тетя Норин.
– Но ты сказала…
– Я помню, что я сказала. Это были ее глаза, ее руки, и все же это была не она.
– Нужно рассказать шерифу, – решительно заявляет Мэтт. – Слышишь?
– Слышу.
– Ты расскажешь?
Поворачиваю голову. Стены небольшой комнаты завешаны плакатами. Мебели совсем немного: стол, стул и черный комод. Встречаюсь взглядом с Мэттью.
– Нет. Не расскажу.
– Но почему, Ари?
Хэйдан устало бросает окровавленную вату в тарелку с остывшей водой и снимает очки.
– Она накинулась на тебя, как одержимая, да? Я понимаю. Я ее уже видел такой.
– Что значит одержимой? – горячо восклицает Мэтт. – Это невозможно!
– Тогда что, по-твоему, произошло? – Хэйдан смотрит на брата и передергивает плечами. Очки нелепо дрожат в его пальцах. – Мы не можем отрицать очевидное. Ари и я видели одно и то же. Думаю, Норин Монфор – больна. Или это не болезнь, а нечто иное, от чего ты так рьяно открещиваешься. Мэтт, теперь это не «мои галлюцинации».
– А что это теперь?
– Это реальность.
– Чушь! Бесы? Вы шутите, – Мэтт нервно потирает переносицу и улыбается. – О чем вы говорите? Что бы ни произошло в подвале, этому есть рациональное объяснение.
– И какое? – спрашиваю я, бессильно опустив плечи. Внутри пусто, холодно. Мне не страшно. Мне больно, и эта боль особенная. Она тянется вдоль всего позвоночника тонкой нитью. Мэттью подходит ближе, словно чувствует, что я вот-вот взорвусь. – Все в этом городке только и делают, что шепчутся за моей спиной, – хриплю я срывающимся голосом. К глазам подступают слезы. – И теперь я знаю, что они правы. Слухи, предрассудки. Все это реально.
– Твоя тетушка больна, Ари! – Мэтт сжимает мои ладони. – Ей нужна помощь врача, а не священника.
– Откуда ты знаешь? Тебя там не было.
– Это ведь очевидно.
– Очевидно, что ты отрицаешь очевидное, – язвит Хэрри и вновь надевает очки. У него трясутся руки, но он с силой прижимает их к коленям. – Ты можешь не верить людям и слухам. Но поверь нам. Зачем Ари врать?
– Люди иногда видят то, чего нет, – не унимается парень. – Они иногда…
– Я – не сумасшедшая, – я пристально смотрю на Мэтта. – Я знаю, что видела. Тетю Норин, которая рычала и царапала пальцами стены. Кровь на ее подбородке, черные вены на лице. Слышала звуки, которые она издавала. Шипение. Рычание… Это не галлюцинации. Это реальность. Вот она. Я говорю правду.
Мэтт выпрямляется и потирает ладонями лицо.
– Позвоню Джил. – Я уже собираюсь вскочить с кровати, но он продолжает: – Скажу, что сегодня не получится встретиться. Поужинаем с ней в следующий раз.
Мэтт выходит из комнаты. Я опускаю взгляд на свои искалеченные руки и зажмуриваюсь. Конец спокойной жизни. Она продлилась целых несколько дней. Теперь я даже не жертва слухов и предубеждений. Теперь я действительно в заднице.
– Ты как?
Смотрю на Хэрри и устало дергаю уголками губ.
– Отлично.
– Ари, это невероятно. Ты ведь понимаешь, что это…
– …невероятно, – повторяю я и поднимаюсь с кровати. Хэйдан выглядит чуть ли не счастливым. Его теория подтвердилась. Что может быть чудесней? Теперь мы точно знаем, что он не сумасшедший. Теперь мы точно знаем, что с ума сошли не мы, а весь мир. Но разве это весело? Разве это интересно? Хэйдан не может скрыть возбуждение, искрящееся в его глазах, словно он раскрыл великую тайну, а я не могу унять дрожь в коленях.
Осматриваюсь и сплетаю на груди руки. Хэйдан обмотал их бинтом. Встречаюсь со своим взглядом в отражении небольшого зеркала и замираю: выгляжу я чудовищно, так, словно меня прокрутили в мясорубке, а потом решили сшить и склеить, и все бы ничего, но даже на лице есть порезы. Порезы от ее ногтей. От ногтей тети Норин.
Черт возьми! Как это возможно? Что с ней? Она ведь… она не сумасшедшая. Она – пример, идеал. Немного замкнутая, но добрая. Она не могла ни с того ни с сего превратиться в страшное животное, в монстра, который пытался меня убить. Она – другая.
Подхожу к столу. Мой взгляд останавливается на рамке с фотографией. На снимке мужчина, женщина и мальчик лет пяти с пышной черной шевелюрой. Это Мэтт. Я узнаю его сразу. С одной стороны наверняка его отец, а с другой…
Мне вновь становится трудно дышать… Закрываю лицо руками и горблюсь, чувствуя себя абсолютно беспомощной. Что со мной творится? Что происходит? Я не хочу во все это верить.
– Ари, что с тобой? – озадачено спрашивает Хэрри. – Все в порядке?
– Нет, Хэрри. Не в порядке.
– Ты чего?
Я киваю на фотографию:
– Я видела эту женщину.
– Какую женщину? Маму Мэтта?
– Сегодня. Я видела ее сегодня на стадионе.
– Не может быть… – Хэйдан нервно усмехается, переводя взгляд то на меня, то на фотографию. – Она умерла пять лет назад.
Горло наливается горечью. Я сглатываю и шепчу:
– Знаю.
Возвращается Мэттью с бордовым кардиганом в руках:
– Держи. На днях забыла Джил.
Я натянуто улыбаюсь. Отлично. Одежда верующей монашки на плечах ведьмы. Так и не поймешь сразу, смеяться мне или плакать. Мэтт глядит на брата и хмурится:
– Все в порядке?
– У меня? Да, конечно. В смысле, все странно. Но в порядке, – парень едва не роняет на пол рамку с фотографией. – Не знаю, как вы, а я хочу есть. Ари, ты хочешь есть? Уверен, что хочешь.
Он вдруг хватает меня за талию и тащит к двери.
– Эй, что ты делаешь?
– Не говори ему… – глухо шепчет Хэрри прямо мне в ухо. – Слышишь? Не говори Мэтту. Не надо.
Ладно, думаю я. Наверное, о маме Мэтта тут не принято упоминать. Понимаю. Старые раны. Решаю подыграть Хэрри:
– Я бы съела целого слона.
– Ну, слона у нас нет. Но есть отменная индейка, которую папа приготовил. Маму к кухне подпускать опасно.
– А сегодня День благодарения?
– Сегодня день благословения.
– И кого будем благословлять?
– Тебя и твое чувство юмора, Хэрри, – ворчит на брата Мэтт, но тот отмахивается.
– Благословим этот день, ведь ты, черт возьми, жива. Верно? Благословим твою тетю Мэри-Линетт, которая вовремя оказалась рядом, и меня, ведь я прирожденный доктор. Так и не скажешь, что всего полчаса назад у тебя на руках не было живого места.
– А ты умеешь разрядить обстановку… – невесело киваю я, спускаясь вслед за парнем по лестнице. Наверняка круто скрывать страх за маской безразличия, улыбаться, делать вид, что все в порядке. Вот только я никак не могу стереть с лица это выражение растерянности. И меня не покидает ощущение, что все происходящее – сон и я крепко сплю в своей постели.
Дом Нортонов небольшой, но уютный. Обычный дом с гостиной и маленькой кухней. Здесь не пахнет травами и настойками; нет темных коридоров и черно-белых фотографий. Здесь светло, часы не стучат, как сумасшедшие, а оконные рамы не трещат от порывов ветра. Пол не скрипит, люстры не мигают, с чердака не доносятся непонятные звуки. Здесь, черт подери, именно так, как должно быть в нормальных семьях! Хотя что мне известно о нормальных семьях?
Хэйдан усаживается за стойку, а Мэттью достает из холодильника салаты и еще немного всякой всячины. Я вдруг чувствую зверский голод. Еле дождавшись, когда Мэтт усядется за стол, накидываюсь на мясной салат.
– Останешься сегодня у нас, – Хэрри отпивает сок и смотрит на меня так, будто уже давно все решил. – Будешь спать в гостевой комнате.
– Я не могу.
– Ладно, так уж и быть, уговорила, ложись у меня.
– Хэрри, я не могу у вас остаться.
– Почему?
– Потому что у меня есть свой дом.
– Ага, где происходит невесть что, – парень тычет в меня жирным пальцем и встряхивает головой. – Нет уж, Ари.
– Он прав, – вступает Мэтт. – Ты не должна уходить. Мы ведь не знаем, безопасно ли сейчас у тебя. Что если твоя тетя до сих пор не в себе?
– Это я и должна выяснить.
– Выясним завтра, когда взойдет солнце, и все такое, – Хэйдан нервно улыбается. – Я не думаю, что возвращаться ночью – отличная идея. Уже пять часов. Скоро стемнеет.
– Я не смогу вечно прятаться у вас.
– Потерпи хотя бы до утра, – настаивает Мэтт. – Ты не хочешь никому рассказывать о том, что с тобой случилось. Не желаешь заявить в полицию. Если хочешь знать мое мнение, это глупо. Но это твое дело. Правда, если ты отказываешься от помощи, по крайней мере, не лезь в самое пекло.
– Полиция лишь поднимет шум, и неизвестно, чем это кончится.
– Но тебя едва не убили твои же родственники! А ты рассуждаешь о том, как бы к ним вернуться?
– Я просто…
– …спятила. Ты уже забыла о том, что пережила? – тихо спрашивает Мэтт. Уж он-то, уверена, не забыл, как я ревела, словно раненое животное, пока не пришел Хэрри. – Не суйся туда больше.
– Я не могу не соваться в собственный дом, Мэтт. Ты просто… не понимаешь, – я вздыхаю и пытаюсь собраться с мыслями. Понятия не имею, как объяснить, что я чувствую, тем более что в глубине души не хочу возвращаться в особняк Монфор-л’Амори. – Я ведь понимала, что все не так просто. Я испугалась, и мне до сих пор страшно. Но я… не удивлена.
– Ты догадывалась, что твои тетушки… того? – аккуратно интересуется Хэрри.
– Это крутилось в подсознании. В моей семье все странные. Честно. И тетушки, и мама. О бабушке у нас вообще слагали легенды. Мы всегда смеялись над этим, а теперь…
– …совсем не смешно, – заключает Мэтт, отламывая вилкой мясной рулет.
– Именно.
Мы едим в полной тишине. Хэрри то и дело поглядывает на меня, собираясь что-то сказать, но не решается и возвращается к расправе над индейкой.
По дому проносится неприятный звон. Я вздрагиваю. Если и тут в подвале царапает стены какая-нибудь сумасшедшая тетка, я переезжаю! Однако Хэйдан спокойно смотрит в сторону коридора и произносит:
– У нас гости.
Сарказм в его словах никого не веселит.
Мэтт решительно идет к двери и глядит в глазок, а затем переводит взгляд на меня. Я тут же все понимаю.
– Кто это? – глупый вопрос, но я должна задать его хотя бы ради приличия. – Норин?
– Я не знаю, кто из них кто.
– Дай взглянуть, – Хэрри подскакивает к глазку. – Это Мэри.
– Уже хорошо, – эхом отзываюсь я.
– Тебе что, смешно? – взвизгивает Хэйдан. Я закатываю глаза. После того, что я пережила в подвале особняка, меня испугает разве что стая чупакабр… И то не факт.
– Ребята, я вас слышу! – доносится из-за двери голос тети Мэри-Линетт. – Пожалуйста, Ари, нам нужно поговорить.
– Что ж, она сказала «пожалуйста»…
– И это определенно значит, что ты должна ее послушать, – ворчит Мэтт. – Ари, останься.
– Я должна пойти.
– Ты как раз таки должна остаться. И это убережет тебя от многих неприятностей.
– Знаешь, Ари, а ведь если бы герои фильмов принимали правильные решения, нам не на что было бы смотреть. Ведь не так и сложно сразу найти маховик времени или укусить отмороженную любимую.
– Хэрри…
– Черт, не так и сложно не спускаться в темные подвалы, не открывать старинные шкатулки и не исследовать заброшенные психушки. Понимаешь, к чему я веду?
– Со мной все будет в порядке. Наверное. Я должна пойти, иначе я никогда не пойму, в чем дело. Тетя Норин – хороший человек.
– Если она вообще человек…
– Хэрри!
– Что? Я просто сказал то, что у всех на уме.
– Я хочу поговорить с Мэри-Линетт. Мне это нужно, – я в упор смотрю на Мэтью, и тот протяжно вздыхает. Хэйдан покачивает головой. Вообще оба ведут себя так, будто отговаривают меня прыгать с небоскреба.
Мэтт отступает в сторону:
– Будь осторожна, Ари. Если что-то случится, сразу беги к нам.
– Хорошо.
– И держи рядом телефон.
– Я поняла, не беспокойся, – кладу руку на его плечо. – Спасибо.
Мэтт отводит взгляд и складывает руки на груди. Я уже привыкла к его показному равнодушию. На самом деле он волнуется. Постоянно ворчит как старик, закатывает глаза и цокает языком. Но при этом он единственный в нашей горе-компании всегда остается здравомыслящим.
Я решительно открываю дверь. У Мэри-Линетт растерянный и виноватый вид. А в моей груди тут же что-то щелкает, и становится не по себе.
– Ари… – тетя шагает ко мне. Во взгляде ее невероятно зеленых глаз сквозит целая буря эмоций.
– Как ты нашла меня?
– Я ведь не глухая.
– Но я не сказала, куда я пойду.
– И не нужно было.
Ничего не понимаю. Настороженно гляжу на тетушку, потирая лоб.
– Я не причиню тебе вреда, Ариадна.
– Правда?
– Конечно.
– В противном случае мы пойдем к шерифу, – заявляет Мэтт, и я с удивлением оборачиваюсь. Парень выглядит чертовски спокойным. Тетя оценивающе глядит на него. Ох, лучше бы он молчал.
– Мэттью, верно? – Я заслоняю старшего Нортона, но тетя легко обходит меня.
– Да, мэм.
– А это Хэйдан…
– Был сегодня утром, – Хэрри старается держаться уверенно, но его выдают запотевшие очки.
– Я рада, что у Ари есть такие друзья… – милейшим тоном произносит тетя Мэри. – Спасибо.
Отлично. Превосходный поворот. Остается еще обняться, но мне почему-то не хочется. Мне вообще не нравится, что Мэри-Линетт стоит на пороге дома Нортонов и пытается быть милой, тогда как пару часов назад пыталась приструнить одержимую сестру! Какое лицемерие!
– Нам пора, – подхватываю Мэри под локоть. – Пока, ребята.
Я тащу Мэри-Линетт вперед, надеясь как можно скорее покончить с той частью, где мне объясняют, какого черта происходит. Если этому вообще есть объяснение.
Неужели я возвращаюсь в этот проклятый особняк? Даже живот сводит.
– Ари…
– Ты должна все мне объяснить. Обязана.
– Мне очень жаль, дорогая. Это так…
– Дико? Неправильно? – я гляжу на тетушку, стиснув зубы. – Кто вы вообще такие? И да, я знаю, что вы лицемерки и обманщицы, так что эту часть можешь опустить.
– Норин никогда бы не причинила тебе вреда. Ари, ты меня слышишь? Никогда, – мы останавливаемся посреди перекрестка и глядим друг на друга. – Мне ли тебя не понять? Тебе страшно, ты сбита с толку? Чувствуешь себя потерянной? Чужой? Мы все через это проходили, дорогая. И я, и Норин. И твоя мама.
– Тогда почему Норин пыталась меня убить?
– Она не хотела, она…
– Хватит врать! – Я откидываю тетушкину руку. – Она на себя была не похожа! Но это была она! Так объясни, что с ней? Она больна? Ей нужен врач?
– Это сложно, Ари. Давай зайдем в дом.
– Но там ведь… – судорожно потираю ладони и продолжаю шепотом, – там ведь она.
Мэри-Линетт страдальчески опускает плечи и глядит на меня виновато.
– Норин – удивительная женщина. Сильная и храбрая. И она любит тебя. Слышишь?
– Но она…
– …жертва, борющаяся за свое тело и свой разум.
– Не понимаю.
– Да, Норин никогда бы не причинила тебе вреда, но порой у нее не хватает сил… Иногда он пробирается в ее голову, и как бы сильно она ни сопротивлялась, он берет верх.
– Кто – он?
Тетя Мэри медлит с ответом, смеривая меня странным взглядом.
– Кто? – настаиваю я. – Чего ты боишься? Она… – горло перехватывает спазм, – одержима?
– Ее контролируют силы извне.
– И как я могу быть уверена, что прямо сейчас эти «силы» не взяли над ней верх?
– Думаю, на этот раз он просчитался, – невесело усмехается Мэри-Линетт, и я вдруг замечаю, как в ее глазах вспыхивают искры. – Он рассчитывал, что сломит ее. Но ошибся. Теперь она ненавидит себя так люто, что будет бороться еще отчаяннее.
– О ком ты говоришь? Кто ее контролирует?
– Тот, кому подчиняются все ведьмы, моя дорогая, – выдыхает тетя, – Дьявол, Ари. Он самый.
Я застываю от неожиданности. Она сказала слово на букву «В». Она сказала «ведьмы». А потом, видимо, решила добить меня и про Дьявола еще что-то сказанула. Отлично!
Не помню, как мы добрались до дома, как я оказалась за кухоным столом, сжимая в пальцах горячую кружку чая с мятой. Ничего не понимаю.
Норин тоже здесь. Я думала, мы должны поговорить. Выяснить отношения, определиться, как жить дальше, после того как она едва не разодрала меня в клочья. Но теперь я понимаю, что все это такие мелочи! У нас на повестке дня целый Армагеддон, кажется. Куда уж до обычных семейных скандалов? Кто-то бьет посуду, а мы бьем друг друга о стену. Вполне нормально.
– Ари, наша семья немного не такая, как остальные.
О боги, меня сейчас стошнит.
– Немного? – тихо переспрашиваю я, барабаня пальцами по кружке.
– Достаточно, – ровным тоном отвечает тетя Норин. Я гляжу на нее и никак не могу смириться с тем, что еще в обед она сидела внизу в подвале и срывала зубами ногти со своих пальцев.
– Мы унаследовали от предков одну особенность.
– К сожалению, она передается всем без исключения.
– Особенность?
– Да.
– Очень удобное определение, – я уже ни черта не понимаю. Смотрю на тетушек и широко улыбаюсь. Так широко, что сводит скулы. – И что же это за особенность?
Мэри-Линетт покачивает головой:
– Предрасположенность к магии.
– Еще одно умное слово. Пред-рас-по-ло-жен-ность.
– Я просто пытаюсь говорить понятно.
– Ты несешь полную околесицу, тетя Мэри. Говорите как есть, и все! Ведьмы существуют. Да или нет?
– Да, – кивает Норин.
– Видите, это совсем не сложно, – Боже, боже, я в дурдоме. Дышать нечем. О чем мы тут вообще разговариваем? Я сейчас грохнусь в обморок. – И я тоже ведьма?
– В седьмом поколении.
– Ого. Я должна обрадоваться?
– Для ведьмы это престижно.
– Так выпьем за это! – поднимаю кружку остывшего чая и пью так жадно, что едва не давлюсь. К счастью, мне не суждено умереть от этого травяного пойла.
– Ари, – тетя Норин придвигается ко мне поближе, – мы понимаем, что тебе страшно, что ты ненавидишь нас и это место. И поверь, мы всячески пытались оградить тебя…
– Но от природы не убежишь, – перебивает сестру Мэри-Линетт. – К сожалению.
– То есть вы обманывали меня.
– Защищали.
– Нет, нет. Вы лгали! Как и моя мама. Как бабушка.
– Ари…
– Как вы вообще могли скрывать такое? – возмущенно взмахиваю руками. – Я жаловалась вам на то, что прохожие на меня косо смотрят, а вы прикидывались невинными овечками и хлопали ресницами, будто я сбрендила.
– Так было нужно, Ари.
– Ну что за чушь? Давайте вы будете начинать фразы, а я заканчивать.
– Послушай, мы не говорили правду, чтобы…
– …уберечь меня.
– Ари, это совсем…
– …не смешно.
– Ты можешь выслушать? От этого зависит…
– …моя жизнь, ваша жизнь, жизнь всего, мать его, человечества! Брать выше? Или ограничимся маленьким всемирным апокалипсисом?
– Господи, Ариадна, ты такая же, как и…
– …моя мать.
– Нет, – Норин сердито хмурится. – Как и наша мать. Не хочешь никого слушать. Сначала спрашиваешь, а потом затыкаешь уши.
– Я вообще могу встать и уйти, потому что вы пугаете меня!
Боже, это невыносимо! Неужели они действительно не врут, и мы… кто? Ведьмы?
– Вы должны были сразу во всем мне признаться.
– Это не так просто, – рисуя пальцем на столе невидимые узоры, шепчет Мэри. – В большинстве случаев людей, говорящих о ведьмах, принимают за сумасшедших.
– Я и сейчас не считаю вас нормальными.
– Ты видела меня, – ледяным тоном произносит Норин и поджимает потрескавшиеся губы. – Теперь ты вынуждена поверить. Разве захотела бы ты слушать нас при других обстоятельствах? Нет, и я бы все отдала, чтобы ты ничего не узнала об этом мире. Но уже поздно что-либо менять.
– Если ты ничего не знаешь о темной стороне, она ничего не знает о тебе.
– Ты видишь демонов, они видят тебя, – шепчет Норин. – Не бывает исключений.
– Я не понимаю.
– Хм… – Мэри задумчиво потирает подбородок, – таких, как мы, много, Ари. Просто кто-то проявляет свой дар, а кто-то даже не подозревает о нем. Пока ты не знаешь о своих способностях, Хозяин не подозревает о твоем существовании.
– Выходит, я могу и дальше жить, как нормальный человек?
– Попробуй, – криво улыбается тетя Норин. – Не припомню, чтобы ведьме из нашей семьи удавалось долго от него прятаться.
– Получается… – сглатываю я, – у вас есть способности?
– Что-то вроде того.
– И какие же?
– Норин – целитель, – гордо отвечает тетя Мэри, однако сестра лишь медленно покачивает головой.
Вид у Норин измученный. На лице кровоподтеки. Руки, как и у меня, забинтованы.
– Куда важнее проклятье. Оно у каждого свое, моя дорогая, – тетя Норин смотрит мне прямо в глаза. – У всего есть оборотная сторона, Ариадна. Там, где свет, есть тьма. Там, где добро, есть зло. Он даровал нам силы, но сковал наказанием.
– Каким еще наказанием?
– В нашем мире свои правила. И ты обязана их придерживаться. У каждой из нас есть дар, за который мы расплачиваемся всю свою жизнь. Люцифер питается нашей силой, он посвящает в свою веру каждое магическое существо, чтобы жить за его счет.
– Как это? Ничего не понимаю.
– Сила Дьявола увеличивается с появлением новой ведьмы. Мы связаны с ним.
– Ни с кем я не связана. Я даже не знала… не знала, что у меня есть способности, да и нет их у меня. Неужели я бы не заметила, что умею лечить или летать под потолком?
– Хорошо, что твой дар еще не проявился. Это спасает тебя от его появления. Дьявол придет, как только почувствует новый источник силы.
– Звучит жутко, если ты не в курсе.
– Ари, прошу тебя, будь серьезной.
– Я – сама серьезность. Это все, что я должна была узнать?
– Нет. Правил много, – хмурится Норин. – Одно из них…
– Никаких смертных, – перебивает Мэри-Линетт. – Но, как я понимаю, с этим возникнут сложности. У меня голова уже раскалывается! Скажи им, чтобы ехали домой. Щебечут целый час, ей богу.
Я перевожу на тетю растерянный взгляд:
– Что? О ком ты?
– Я про твоих верных братьев Нортон.
– В смысле?
– Они сидят в машине у нашего дома. И, похоже, собираются просидеть там всю ночь.
– Что? Откуда ты знаешь, что они здесь?
– Я их слышу, – Мэри-Линетт касается тонкими пальцами ушей.
– Но каким образом?
– Это мои способности. Лучше вижу, лучше слышу…
– Намного лучше, чем обычный человек, – добавляет Норин. – Ты должна сказать своим друзьям, чтобы они не вмешивались. Это опасно и неправильно. Не стоит посвящать в это смертных, Ари. Они непременно пострадают. И ты пострадаешь, что не менее важно. Люди боятся таких, как мы. А то, что вызывает у них ужас, они уничтожают, слышишь? Никому нельзя доверять, дорогая.
– Да я вообще не знаю, что они тут делают. Честно, я… – протираю ладонями лицо и поднимаюсь из-за стола. До меня неожиданно доходит, что это замечательная возможность свалить отсюда. – Я прямо сейчас поговорю с ними.
– Ари…
– Я быстро. Туда и обратно. Скажу, как опасно находиться рядом со мной, и прогоню прочь. У меня ведь много друзей. Не страшно, если я от них избавлюсь.
– Ариадна, ты должна доверять нам, должна придерживаться правил. Их нарушение приводит к страшным последствиям. Мы прекрасно понимаем, что…
– Ничего вы не понимаете, – устало шепчу я. Как же хочется вернуться в ту жизнь, где все было просто. Я соскучилась по обычным проблемам. – Меня никто ни о чем не предупреждал, мне лгали. У меня никого нет. Только эти ребята. Как вы можете приказывать мне держаться от них подальше?
– У тебя есть мы! – восклицает тетя Мэри. – Пожалуйста, не говори так.
Встречаюсь взглядом с тетей Норин, но она виновато опускает голову. Внутри все переворачивается:
– Не уверена, что могу вам доверять.
На улице и правда стоит старенький пикап Нортонов.
– Что вы здесь забыли, ребята?
Хэрри вскрикивает от неожиданности:
– Эй! Не стоит подкрадываться к людям, которые выслеживают ведьм!
– Простите. Я не хотела. Боже, как же я рада вас видеть! – запрыгиваю в салон и ловлю хмурый взгляд Мэтта.
– Ты как?
– Нормально, наверное.
– Наверное?
– Если честно, мне кажется, все это страшный сон, – вдруг замечаю, что у меня дрожат руки. – Вы не должны были приходить. Теперь это опасно. И да, я говорю это, потому что мои родственники успели поведать мне безумную историю моей семьи. Вам стоит… держаться от меня подальше.
– Издеваешься? – фыркает Хэрри. – Что ты такое говоришь, Ари?
– Я серьезно. Это сложно объяснить. Вдруг вы…
– Мы будем рядом столько, сколько потребуется, – Мэтт смотрит на меня с такой решимостью, что мне становиться теплее.
– Так нельзя.
– Не тебе решать.
– Но я справлюсь.
– Вместе справиться легче, – улыбается Хэйдан. – Мы никуда не денемся, Ари. Придется тебе выталкивать нас отсюда с помощью вуду-магии.
Я благодарно улыбаюсь. Господи! Неужели все это реально?
Неужели я ведьма?
