Глава одиннадцатая

Генерал Нойнтан Окто-Бар ждал Валериана и Лорелин в комнате управления станции «Альфа». Комната была знакома агентам. Здесь был нервный узел станции, и практически каждый квадратный сантиметр пространства за исключением пола был занят экранами. Расставленные на черном фоне разноцветные мониторы показывали самые разные данные, начиная от температуры любого конкретного отсека и численности обитателей станции и заканчивая химическим составом газовой или жидкостной атмосферы в разных секторах, к которым вели запертые шлюзы. Отсюда можно было следить и при необходимости скорректировать любую систему. Каждую секунду десятки высококвалифицированных техников принимали решения, от которых зависели жизни и смерти обитателей станции.

От одного только взгляда на эту комнату рябило в глазах даже у таких опытных пространственно-временных агентов, как Валериан и Лорелин. Но они привыкли к подобным технологиям. Куда больше их взволновало то, что в этот раз в глаза бросалось кое-что еще: войска.

Валериан и Лорелин обменялись взглядами. Что-то было определенно не так.

Майор начал всерьез сожалеть о том, что не удосужился прочитать инструктаж этого конкретного задания. Впрочем, ему становилось ясно, что, даже если бы он его прочел, в головоломке все равно не хватало бы кучи деталей.

Генерал Окто-Бар повернулся к ним. Его губы были осуждающе сжаты. Всегда холодные голубые глаза теперь сочились прямо-таки ледяным неодобрением. Генерал был высоким человеком, худым, но хорошо сложенным. У него были светло-рыжие волосы, и он умел держать себя под контролем. Валериан знал, что, хотя генерал родом из старинного воинского рода, сам он не был женат. Детей у него тоже не было. Окто-Бар не раз говорил, что его семьей были солдаты. Все, кто служил под его началом, знали, что в случае чего генерал их прикроет.

Кроме разве что тех случаев, когда он был кем-то раздосадован. Ну, как сейчас.

– Вы опоздали, – произнес Окто-Бар, не откладывая дела в долгий ящик.

– Прошу прощения, сэр, – извинился Валериан, – задание оказалось сложнее, чем мы ожидали.

– Всегда готовьтесь к худшему и не будете разочарованы, – заметил генерал.

– Приму к сведению, сэр.

– Вы проверили копира? – поинтересовался Окто-Бар.

Лорелин улыбнулась.

– Он в отличной форме!

– Сэр! – произнес Валериан. – Мы не получили всей информации о нашем задании. Могу я спросить, что происходит?

За ответом генерал повернулся к главному экрану.

– Рассекретить, – приказал он.

На экране появилась схема всей станции. Это зрелище было знакомо агентам. Но в этот раз кое-что было иначе.

Посреди приятных голубых линий в самом сердце расплывалось мутное красное пятно.

– На что это мы смотрим? – спросил Валериан.

Его желудок начал заранее сжиматься в ожидании ответа, потому что майор был практически уверен в том, что ответит генерал.

– Это изображение было сделано год назад. Красная точка – это радиоактивная зона, – мрачно произнес Окто-Бар.

«Вот дерьмо».

– Мы обнаружили, что она разрастается в самом сердце станции, – продолжил генерал, – и сквозь нее не проходит ни один сигнал. Мы послали туда несколько разведывательных дронов – ни один не вернулся. Так что в прошлом году мы отправили специальный отряд. Он должен был как можно ближе подобраться к зоне и определить природу этой угрозы.

Генерал умолк.

– И? – подтолкнул его Валериан.

– Никто не вернулся с этого задания живым, – прямо ответил Окто-Бар.

Валериан и Лорелин помрачнели.

«Целый спецотряд».

– Есть какие-то идеи, кто на них напал? – поинтересовалась девушка.

– Никаких, – ответил генерал. Он не мог сдержать гнев, и Валериан отлично его понимал. – Как я говорил, это изображение было сделано год назад. – Окто-Бар снова замолчал, похоже, чтобы собраться с духом, а затем продолжил: – А вот так ситуация выглядит сегодня.

Он кивнул технику, и она нажала на другую кнопку. Рядом с первым появилось второе изображение.

Красная радиоактивная зона увеличилась в десять раз.

Лорелин почти незаметно поежилась. Валериан почувствовал тяжесть в желудке.

Окто-Бар неумолимо продолжал:

– Воздух в данной зоне непригоден для дыхания и сильно загрязнен. И эта… штука… продолжает расти. Словно опухоль.

Последнее слово он практически выплюнул.

К беседе присоединился еще один голос – мужской, сильный, уверенный:

– Опухоль, которую нам нужно вырезать как можно скорее. Ибо если мы не поспешим, опухоль продолжит разрастаться и уничтожит станцию меньше чем за неделю.

Говоривший вошел в комнату. Он смотрелся крайне эффектно – сине-зеленая форма, прямая спина, уверенное, пусть и слегка озабоченное выражение лица. На его мундире не было ни одной лишней складки, ни один волосок не выбивался из прически. Он буквально излучал энергию. Хотя Валериан никогда прежде не видел этого человека, он мигом его узнал. Коммандер Арун Филитт.

Его репутация, конечно же, предвосхищала самого Филитта. Всегда предвосхищала. Он взлетел по карьерной лестнице, стал настоящим героем войны и получил звание генерала в совсем юном возрасте – ему было всего тридцать. С тех пор он был переведен с военной службы для того, чтобы вдохновлять человечество в других сферах. Сейчас коммандер был командиром станции «Альфа». Поговаривали, что он не очень-то любит инопланетян, что в глазах Валериана делало коммандера Филитта совсем неподходящим кандидатом на должность командира станции, где инопланетяне превышали численностью людей в соответствии тысяча к одному. Но кто он такой, чтобы подвергать сомнению решения начальства?

Валериан знал, что самой подходящей кандидатурой для этой должности был Окто-Бар. Должно быть, генералу крайне болезненно видеть на этой должности Филитта. Но оба мужчины относились друг к другу профессионально.

По бокам Филитта прикрывали два боевых андроида К-ТРОН, охранявших порядок на станции. Хотя их почти трехметровые тела отчасти напоминали человеческие, в остальном их создатели не стремились придать своему творению хоть какое-то сходство с людьми. Их головы были лишены каких-то черт за исключением мигающей двумя разными цветами лампочки. Все обитатели станции знали, что означают сигналы. Синий цвет подразумевал «двигаюсь», красный – «уничтожаю цель». Практически неуязвимая броня была выкрашена в сверкающий черный цвет, только на участках, соприкасающихся с руками и бедрами, виднелись желтые полоски. Несмотря на свои размеры, андроиды двигались с текущей легкостью, скоростью и эффективностью.

Валериан и Лорелин лихо отдали честь.

– Коммандер, – произнес Валериан.

Филитт приветственно кивнул. Валериан снова повернулся к экрану, пытаясь найти хотя бы какую-нибудь зацепку касательно зловещего красного пятна. Безрезультатно.

– Сэр… но это же не имеет смысла. Зачем кому-то уничтожать «Альфу»? Здесь же представлены практически все существующие расы.

Филитт уставился на экран с суровым выражением лица.

– Эта радиация – оружие массового уничтожения. А за каждым оружием скрывается убийца. Не имеет значения, кто он, майор. Это угроза для нас всех, и угроза должна быть устранена.

Валериан осмысливал услышанное. По виду Лорелин было ясно, что это нравится ей не больше, чем ему. Но даже так ему нужно было что-то сказать.

– Конечно, радиацию необходимо остановить, но если мы сможем определить…

Его речь прервало появление на одном из экранов министра обороны Федерации.

– Министр, – произнес коммандер, приветливо кивая. – Надеюсь, вы с новостями?

– В самом деле, коммандер, – ответил министр.

Ему было немного за семьдесят, но в его темных волосах не было и намека на седину, а все складки на темной коже были заработаны честно. Министр озабоченно нахмурился, и все морщинки на его лице проявились явнее. – Совет дает вам зеленый свет. Мы лишь настоятельно рекомендуем, чтобы международный закон и гражданские права всех заинтересованных лиц были соблюдены.

– Спасибо, сэр. И, конечно же, я лично пригляжу за этим делом, – заверил министра коммандер.

– Кроме того, я поручаю агентам Валериану и Лорелин отвечать за вашу защиту, – продолжил министр.

Эта часть информации, похоже, удивила Филитта, но он быстро оправился.

– Этого не потребуется, – заявил он и указал на парочку молчаливых роботов за своей спиной. – Как вы можете судить по моим спутникам, у меня есть отряд К-ТРОНов, и я лично программировал…

Нахмурившись еще сильнее, министр оборвал Филитта на полуслове:

– Это прямой приказ правительства, коммандер. Агентам необходимо доложить об исходе операции.

У коммандера дернулся глаз, но в ответ он сказал лишь: «Как пожелаете».

– Майор, сержант, – министр посмотрел на каждого из агентов, – удачи!

Изображение министра исчезло. Филитт взглянул на своих новых телохранителей с плохо скрываемым раздражением.

– Поскольку мы присоединились к вашей команде, не соизволите ли вы посвятить нас в детали операции? – с идеальной вежливостью поинтересовался Валериан.

Коммандер наградил его резким взглядом.

– Через несколько минут я буду совещаться с Советом безопасности, – твердо произнес он, – тогда вы и узнаете всю необходимую информацию.

Все проявления вежливости были забыты. Коммандер развернулся и выскочил из комнаты. Его боевые андроиды шли следом

Лорелин проводила их взглядом.

– Бог мой, – протянула она, – будет весело!

Коммандер Филитт быстро шел по коридорам станции, но направлялся он вовсе не на встречу с Советом безопасности. По крайней мере, не сразу туда. Было еще одно место, куда ему необходимо было заглянуть.

Доступ в этот сектор был ограничен, но его допуск позволил ему пройти. Он спустился вниз на маленьком лифте, узком настолько, что ему было крайне тесно стоять в окружении двоих К-ТРОНов. По крайней мере, ему не нужно было развлекать их беседой. «Роботы во многих отношениях прехосходят живых существ, – подумалось ему. – Даже людей».

Филитт вышел из лифта и пошел по другому коридору, полностью черному, за исключением синего освещения вдоль пола. В конце коридора была дверь, ведущая в одну-единственную комнату. Коммандер набрал на панели код, и дверь скользнула в сторону. Оба охранника встали у входа, а их командир шагнул внутрь.

Сразу возле входа, совершенно без движений, с оружием наперевес, застыл капитан К-ТРОНов. Как и коридор снаружи, помещение было крайне скудно освещено. Силуэт в кресле в дальнем конце комнаты окутывали тени. Тонкие оковы, сомкнувшиеся вокруг тощего тела, предотвращали попытки побега. Скудный свет освещал сверкающие медицинские инструменты и разнообразные иглы, торчащие в руках существа, а показатели его жизнедеятельности выводились на экран

Один из людей Филитта наклонился к лицу создания, крича ему прямо в лицо и требуя информации. Фигура в кресле продолжала стойко молчать.

Другой подчиненный наблюдал за происходящим с пульта управления. Когда дверь открылась, он отошел от своей рабочей станции и встал за плечом командира. Филитт бесстрастно наблюдал за продолжением допроса.

– Есть что-нибудь? – поинтересовался он.

– Мы пытаемся узнать все, что ему известно, – ответил подчиненный, – но пока что ничего не смогли из него вытрясти.

Коммандер поморщился. Нехорошо. Он давно выяснил, что пытка была тонким искусством. Когда имеешь дело с инопланетянами, никогда не знаешь, на что они среагируют. Нельзя переборщить, потому что тогда все признания будут полностью фальшивы, а в худшем случае узник и вовсе умрет, так и не сообщив никакой информации. С другой стороны…

– Увеличьте дозу, – приказал он.

Подчиненный кивнул, вернулся к своему месту и коснулся нескольких кнопок. Различные жидкости понеслись по трубкам, вставленным в тело жертвы. Узник изогнулся от боли, его капюшон задрался, обнажая искаженное в агонии бледное лицо. Его кожа почти светилась, подобно блеску жемчужины, за исключением мест, где проступали следы побоев.

Но хотя его рот изогнулся от боли, существо продолжило упрямо молчать.

«Чтоб тебя, – подумал Филитт, – у меня кончается время».

Он принял решение.

– Если не заговорит в течение часа, избавьтесь от него.

– Слушаюсь, сэр.

Коммандер повернулся, чтобы уйти, но затормозил возле капитана К-ТРОНов и прошептал андроиду в ухо:

– Если операция пойдет наперекосяк, ты знаешь, что делать.

Андроид кивнул своей нечеловеческой головой. Прежде чем уйти, Филитт встал так, чтобы больше никто в комнате не мог его видеть, и тайком передал роботу маленькую флешку.

«Пора на встречу», – подумал Филитт, расправляя плечи, будто бы готовясь к битве.

Потому что в каком-то смысле так оно и было.