Глава 14
Болело все. Тело налилось тяжестью. В поясницу впилась щепка-светлячок, сумка расплющилась под спиной. Я вытащила ее и разлепила веки. Потом сжала щепку и держала, пока не почувствовала, что силы возвращаются. Попыталась сесть. В голове дико шумело. Откуда-то выплыло темное, озабоченное лицо. Я прищурилась, и оно постепенно прояснилось. Я снова зажмурилась. Шок пробежал холодными волнами. Неужели умерла? Должно быть, да.
Но мертвой я себя не чувствовала – ощущала землю, трепыхание пульса на шее.
Опять открыла глаза. Присмотрелась. Лицо в обрамлении черных, густых и спутанных локонов было грязным, чего никогда бы не позволила сеньора Адори, но тем не менее передо мной была она.
– Люпе?
– Я знала, что это ты! Даже без волос узнала.
Я обхватила ее руками, прижалась лицом к пыльным кудряшкам. Люпе тоже обняла меня, да так крепко, что мои бедные косточки жалобно захрустели. Она дрожала, и я чувствовала под своими локтями шишки обтянутых кожей позвонков.
– Ты в порядке?
Люпе отстранилась и потерла ладонями лицо.
– Теперь, когда ты здесь, мне уже лучше. А почему на тебе папин мундир?
– Долго рассказывать.
Она рассмеялась, нервно, с икотой, и подтянула к подбородку колени.
– Да уж не сомневаюсь.
Зашуршала юбка – Люпе была в той, розовой, из тафты, только испачканной и с оборванной каймой. Похоже, отправляясь в Забытые территории, моя подруга так и не удосужилась сменить праздничный наряд.
– Мы уже думали, что ты умерла, – с ноткой удивления, скрыть которую не получилось, сказала я.
– Очень даже могла бы.
– А что случилось?
– Долго рассказывать. – Под глазами у нее обозначились темные круги. – Меня нашла Доче.
– Доче?
– Она тоже вроде как губернаторская дочка. Ее мать, Анна, – вождь Изгнанных…
По спине побежали мурашки.
– Изгнанных?
– Они нашли меня в какой-то деревне. Грит или что-то в этом роде.
– Грис. – Но как такое возможно? Люпе здесь, живая и в своем лучшем платье, рассказывает об Изгнанных.
– Послушай, отсюда надо убираться. Изгнанные убили Кату.
– Нет. Ее убило что-то другое.
У меня снова застучало в ушах.
– Что?
– Можно подождать, пока придет Доче? Она объяснит все гораздо лучше, чем я. А в Грит я попала…
– В Грис.
– …Потому что моя лошадь понесла, а я ничего не могла с ней поделать, и она мчалась прямо к морю, но Доче сумела ее остановить. Я свалилась и шлепнулась прямо на какие-то кости. Ты их видела?
– Да, видела. И что? Что случилось?
Глаза у Люпе округлились.
– Их убил воздух. Так сказала Доче. Что-то, как яд, повисло над землей, и дышать стало трудно.
– Отравленный воздух? – Я недоверчиво уставилась на нее. – Но я нашла твой браслет…
– Где?
Я вынула браслет из кармана.
– Сорвала с кого-то. На меня кто-то напал.
Люпе взяла его, и ее замызганное лицо прояснилось.
– О, так это была ты! Они всего лишь пытались забрать кур. Понимаешь, все животные умерли, – Люпе поежилась. – Знаю, звучит ужасно. Они бросились в море.
Куры. Так вот почему нападавшие ушли, как только захватили лошадей с птичьими клетками.
– Доче приготовила рагу. Съели всех, кроме одной курицы, такой сердитой и злой, что ее отдали мне. Ну, знаешь, как домашнего любимца.
Люпе указала на загон в тени, и я сразу устремилась к нему.
Невероятно, но это и впрямь была она: Мисс Ла с недовольным, обиженным видом клевала какие-то крупинки. Я попыталась было взять ее на руки, но она заквохтала и защелкала клювом. Похоже, старушка вовсе не была так рада видеть меня, как я – ее.
– Вы что, знакомы? – удивилась Люпе.
Я кивнула, но в объяснения вдаваться не стала – слишком долгая история – и огляделась. Нас окружали вбитые в землю высокие колья, соединенные переплетенными ветвями деревьев. Получилось что-то вроде клетки посреди черного леса. Земля мягкая, не утрамбованная, как в Громере, и не такая пыльная. В воздухе запах затхлой воды, хотя самой воды нигде не видно.
Я подняла сумку, достала мамину карту. Судя по всему, это была Марисма, болотистое место в центре острова. Я проложила маршрут к Громере. Если бы мы выбрались из клетки, то могли без труда попасть домой. Я аккуратно сложила карту и убрала ее в сумку вместе со светящейся щепкой.
– Ты не обижаешься из-за браслета? Я отдала его Доче – в знак благодарности за то, что спасла меня от тибиценов.
Я нахмурилась?
– Тиби… Что?
Люпе поежилась.
– Давай не будем сейчас про них.
Умерла или мне это только снится? Вопрос оставался пока без ответа. Все, что говорила Люпе, звучало полнейшим бредом. Уже то, что она была здесь и вообще что-то говорила, не имело никакого смысла.
Люпе уставилась на меня.
– Изабелла, мы еще подруги?
Я взяла ее за руку.
– Конечно, подруги.
– Ты же не считаешь меня испорченной? – с дрожью в голосе спросила она.
Я виновато потупилась.
– Нет. Прости, я столько всего наговорила.
Люпе кивнула.
– Ничего. Понимаю.
Я взяла браслет и повязала его ей на запястье.
– Ты уже видела своего отца?
– Отца? – удивилась она. – А он почему здесь?
– Мы пришли спасать тебя. Ты же не думала, что я попала сюда одна?
– Он пришел меня спасать? – Люпе склонила набок голову, походившую теперь на птичье гнездо. – Мой отец?
– Да. А также мы с Пабло и еще несколько человек.
– И он привел столько народу, чтобы найти меня? – У нее задрожала губа.
– Да, – я уже начала терять терпение. – И нам нужно выбираться отсюда. Нужно найти их.
Ее взгляд сместился на что-то у меня за спиной.
Я медленно обернулась, но в первую секунду ничего не увидела, а потом через скрытый в ограждении вход на поляну, появившись словно из воздуха, ступила девушка.
Она подошла ближе. Движения ее были легки и плавны, темные одежды в грязных пятнах, за исключением относительно чистой полоски возле плеча.
Во рту у меня пересохло. Я вспомнила свой удар клинком в Грисе, ощущение сопротивления… Неужели это моих рук дело?
Встретиться с ней взглядом не хватило сил. Я вздрогнула, когда девушка протянула что-то.
– Тебе надо это выпить, – сказала она и сунула мне в руку глиняную чашку. – Не бойся, оно кипяченое.
Во рту пересохло. Чашка оказалась тяжелее, чем казалось с виду. Я выпила залпом. Перевела дух. Вкус был странный, земляной.
– Доче, она говорит, что с ней мой отец. Он здесь? – спросила Люпе.
Девушка кивнула.
– Ты задаешь слишком много вопросов.
– А Пабло? – спросила я. – Он здесь?
– Я не знаю их имен.
– Мальчик. Высокий, как взрослый, но у него белая туника.
– Они все были в форме. Синей, с золотой отстрочкой. Мы держим их там. – Доче махнула рукой куда-то в темноту. Я заметила, что говорит она не совсем так, как мы с Люпе, – причмокивает и щелкает языком.
– Что с ними будет? – спросила Люпе.
Девушка не ответила.
Значит, ничего хорошего, догадалась я.
– То есть мальчика в белой тунике здесь нет?
– Нет.
Один из узелков у меня в груди развязался. Пабло ускользнул.
Должно быть, Доче увидела на моем лице что-то другое.
– Извини. Уверена, с твоим другом все будет хорошо.
Прозвучало не очень убедительно.
– А что еще с ним может случиться? – Все опасности вроде бы известны. Ясно, что в Грисе на нас напали Изгнанные.
Доче вопросительно взглянула на Люпе.
– Ты ей не рассказала? О…
– Рассказала. Только не успела объяснить…
Я подождала объяснения, но его не последовало.
– Рассказала о чем?
– О тибиценах, – Люпе понизила голос, а мне снова вспомнилась Ката.
– Кто такие тибицены?
Доче глубоко вздохнула и заговорила с еще более заметным акцентом.
– Они пришли снизу. Десять дней назад. Это они убили ту девочку в вашей деревне и едва не убили Люпе. Один из них уже загнал ее в Грис, когда мы нашли ее там. Мы убили его и выложили крест из его зубов, чтобы отпугнуть остальных. Но у таких существ нет души, и напугать их нельзя.
– Это было ужасно, – пропищала Люпе. – Я таких огромных еще не видывала. Весь мокрый и такой черный, будто… будто…
– …Будто высосал из мира весь свет, – закончила за нее Доче.
– Но кто они такие? – нетерпеливо спросила я.
– Псы-демоны.
Псы-демоны. У меня голова пошла кругом.
– Как в сказаниях об Аринте?
– Они похожи на громадных волков. Поначалу мы и приняли их за волков, – объяснила Доче.
– Ну да, на острове были волки, – я старалась говорить, как говорил бы на моем месте Па, спокойно и рассудительно. – Жили в лесу, потом ушли в пещеры…
– Они другие, не такие, как те волки. Они больше волков, – стояла на своем Люпе. – А еще они черные, как сажа, и с красными, как огонь, глазами.
Я посмотрела на Доче, ожидая от нее дополнений, но она лишь кивнула с серьезным видом.
– Моя мать говорит, что они – слуги Йоти. Они – его огненные псы, его тибицены. И они посланы, чтобы очистить остров.
Глупо, но я смогла лишь повторить ее слова, как будто от этого они могли обрести какой-то смысл.
– Очистить остров?
– Прежде чем его заберет себе Йоти. Вот почему погибли животные. Они первыми почувствовали Йоти. Точнее, первыми после острова. Вы ведь заметили, что случилось с деревьями?
– Да, но…
– У вас есть лучшее объяснение? Почему деревья выглядят так, словно питаются золой? Почему высыхает вода? Почему бегут животные? – голос Доче звучал, как натянутая струна.
Я покачала головой.
– Если это правда…
– Это правда.
– …То что вы намерены делать?
– Бежать в море, как животные. Мы уходим сегодня.
– Куда вы уходите? – спросила Люпе.
– Сначала в Громеру. Мы собираемся взять корабль.
– Корабль моего отца?
– Не получится, – неуверенно начала я.
– Что?
– Корабль…
Но не успела я объяснить, что корабль сгорел, как случилось странное: со всех сторон вдруг донеслись какие-то странные щелчки. Это мог быть шум далекого дождя или стрекотание насекомых, если бы не реакция Доче. Она вскочила, отступила от нас и принялась щелкать языком. В клетке засуетилась и заквохтала Мисс Ла. Я взяла ее на руки и попыталась успокоить.
Шум становился все громче, и я почувствовала, как что-то окружает полянку. Потом все стихло. Доче кивнула.
– Мать.
Я повернулась в сторону деревьев, к которым она обращалась, но не увидела ничего, пока рядом, на расстоянии вытянутой руки, не появилась женщина.
Маленькая, крепко сбитая, в запылившейся, темной одежде, с посохом в руке. Суровая и твердая, как камень. Под ее взглядом притихла даже Мисс Ла. Испуганный ребенок вызвал бы у такой женщины не сочувствие, а раздражение.
Она сделала еще один шаг вперед, и внезапно мы оказались в окружении десятков измазанных глиной фигур, часть из которых вошла в клетку, а другие вскарабкались на ветки и смотрели на нас сверху.
Рядом со мной застыла Люпе, но я не сводила глаз с матери Доче. Женщина двинулась по кругу странной, укороченной походкой, причиной которой была хромота. На ее правой икре я заметила вмятину, словно кто-то вырвал оттуда кусок плоти.
Остановившись, она заговорила ясным и громким, как колокол, голосом.
– Теперь у нас все. Кто ты? Сын губернатора?
– Его слуга, – ответила я, изо всех сил стараясь не выказать страха.
– Почему на тебе его одежда?
– Мама, это девочка, – сказала Доче.
– О, – произнесла Ана тоном, показывающим, что девочка в штанах не то, что может ее шокировать. – Почему ты служишь псу?
Я замялась от неловкости, надеясь только на то, что Люпе в своем обычном состоянии не обратит внимания на эти слова.
– У меня не было выбора.
– Как не было выбора у тех, кто изгонял? Как не было выбора у того, кто сделал это? – она повернулась спиной, подтянула тунику, и Люпе отвернулась, зажав ладонью рот, чтобы ее не вырвало.
Плечи женщины покрывали перекрещивающиеся гребнями шрамы, как будто некое дерево выпускало корни через ее спину. Ана повела плечами, и в спине захрустело, словно по рубцовой ткани прошел спазм. Я погладила Мисс Ла по мягким перьям, пытаясь успокоить не столько ее, сколько себя.
– Выбор есть всегда. И теперь нам необходимо решить, что делать с твоим хозяином, – она повернулась к Люпе. – С твоим отцом.
Толпа расступилась, и в загон втолкнули несколько мужчин в синей форме. Пабло среди них не было. Я быстро пересчитала. Один, два, три, четыре, пять… Только пять? Кого же нет? На одном был темно-синий губернаторский мундир. Маркес?
Люпе непонимающе нахмурилась.
– С моим отцом? Мой отец не…
– Люпе! – оборвал ее Маркес. – Дитя мое!
Люпе, как рыба, открыла и закрыла рот.
– Я… я не…
Остальные тоже заговорили, громко, не давая ей вставить и слова.
– Губернатор, – сказал один. – Путь был нелегкий, и мы все немного не в себе.
– Да, господин, – поспешно подхватил другой. – Не расстраивайтесь, если дочь не узнает вас.
Выразиться яснее они бы не рискнули, но Люпе все еще не понимала, что происходит.
– Неудивительно, что дочь предпочитает не узнавать тебя, – отрубила Ана. – Мне было бы стыдно иметь такого отца.
– Прекрати, Маркес.
Губернатор Адори прошел через открытую дверь. Все как будто замерли. Я чувствовала, как дергается в запястьях пульс.
Тишину сорвала Люпе.
– Папа! – вскинулась она.
Ана зашипела и встала между ними, сжимая обеими руками посох.
– Оставайся на месте, – бросил дочери губернатор.
Люпе грубо толкнули на землю.
Чувствуя, как она дрожит, я передала ей Мисс Ла и, наклонившись, прошептала на ухо:
– Не показывай им, что боишься.
Она крепко прижала курицу к груди.
Маркес виновато опустил голову.
– Господин, я бы с радостью…
– Это не твое место, Маркес.
– Не тебе называть себя губернатором, – Ана сделала насмешливое ударение на последнем слове и повернулась к Адори. – Я знаю, почему ты пришел. У тебя был шанс искупить вину, и ты им не воспользовался.
Приблизившись к губернатору, она сделала подсечку, и он грохнулся на землю. Ана щелкнула языком, и ему тут же связали руки за спиной.
– Я готов заплатить. – Адори пытался подняться на колени. – Но отпусти мою дочь и спутников.
– Я сделаю кое-что получше, – мрачно усмехнулась Ана. – Мы возьмем их с собой, когда будем уходить.
– Вы уходите? Почему?
Напряжение между ними ощущалось, как грозовая туча.
– Ты знаешь почему, – прошипела Ана. – Потому что есть тьма более глубокая. Тьма, одолеть которую нам не по силам. Безопасность моего народа важнее мести. И это – истинное мерило настоящего вождя.
Изгнанные защелкали языками, и это прозвучало будто аплодисменты.
– И что же это за тьма такая? – вскинул бровь Маркес.
Ана смерила его взглядом.
– Эта тьма сотрет ухмылку с твоей физиономии и поглотит саму землю у тебя под ногами. Йоти идет.
Стражник презрительно фыркнул.
– Бабушкины сказки! Суеверие!
– Так это суеверие загнало животных в море? Суеверие убило одного из вас? И, конечно, суеверие привело сюда твоего губернатора? – Она снова повернулась к Адори. – Нам пора.
Короткий свист, и пленников подняли на ноги. Доче подвела нас к ним. Ана отвернулась, и Люпе тут же бросилась к отцу и обняла его.
– Сейчас не время. – Губернатор разнял ее руки. – Крепись, Люпе.
Он устало посмотрел на меня.
– У тебя ведь есть что-то, принадлежавшее моей дочери?
Медальон. Я сняла его, и Люпе протянула руку.
– Как ты узнал, что он у Изабеллы? – спросила она.
– Изабеллы? – Адори пристально посмотрел на меня. – Ну конечно.
Секрет раскрылся, и с моих плеч как будто упала ноша, но я напряглась, ожидая наказания за обман. Наказания, однако, не последовало. Похоже, губернатора занимала только собственная дочь.
– Надень его, Люпе. И никому больше не отдавай. Это часть нашей истории.
