Глава 13

Я не собиралась рассказывать последнюю часть вслух, но Пабло не стал меня дразнить. Он положил свою руку, теплую и шершавую, на мою и осторожно пожал.

– Идем. Пора возвращаться.

Я подобрала сумку и ботинки и босиком поднялась за ним по крутым каменным ступенькам. Наверху снова завыл ветер. В одном из домов побольше звучали голоса, а во дворе, защищенном от ветра высокой стеной, горел огонь. У костра маячила одинокая фигура.

Мы направились к дому, но у открытой двери нас догнал ворчливый голос губернатора.

– Подойди сюда, мальчик.

Я замерла. Губернатор не оторвал глаз от огня, но указал на место рядом с собой. Мы повернули к нему, но он ткнул пальцем в Пабло.

– Не ты.

– Ты как? – прошептал Пабло.

– Поживее, – рявкнул Адори.

Сдерживая дрожь, я подошла к нему. Пабло задержался на секунду в дверях, потом вошел.

– Купался? – прежде чем я успела ответить, губернатор схватил меня за руку и потянул. – Сядь.

Какое-то время мы молчали.

– Так, значит, это и есть Кармента, – он отхлебнул из фляжки, и я уловила запах медового бренди, густой и пряный. – Прибежище Изгнанных, как говорят некоторые. Ты знал девочку? Ту, что умерла?

– Ее звали Ката, – сказала я с притворным равнодушием. – Она дружила с моей сестрой.

– Интересные у твоей сестры подружки, – заметил губернатор. – Такие разные.

– Да, господин. – Я изо всех сил сжала сумку. Хотя бы Пабло не ушел…

– Тебе нравится то, что ты делаешь?

– Да.

– Тогда ты – счастливчик. Мой отец тоже был губернатором. Одного города в Африке. Я научился драться, помогая ему защищать город. Для губернатора это самое главное. Драться. Мой отец погиб, пытаясь удержать власть.

– Мне очень жаль.

– Жалеть тут не о чем. В конце концов это я убил его.

Меня словно ударило камнем.

– Но наказание догнало, и вот я здесь, да? – Адори глухо рассмеялся и снова приложился к фляжке. «Надо спросить, – подумала я. – Сейчас».

– Так вы поэтому здесь? Вас так наказали?

– Да, я здесь в наказание. И во искупление вины.

Искупление? Этого слова я не знала и, поколебавшись, спросила:

– А кто вас сослал?

Молчал он долго, и я даже подумала, что зашла слишком далеко, но посмотреть ему в лицо так и не посмела.

– Ты свой вопрос задал, – внезапно сказал Адори. – А теперь ответь на мой. – Почему у тебя на шее медальон моей дочери?

Я машинально подняла руку. Медальон висел поверх туники. В ушах застучало. Мысли заметались в поисках ответа.

– Не надо лгать, – он смотрел на меня темными, как уголья, глазами.

– Она дала его моей сестре, – сказала я наконец.

Адори кивнул – продолжай.

С чего начать?

Я начала с того, как Люпе отправила Кату за своим любимым лакомством – питахайей, – а закончила письмом. Скрыла только, что выдала себя за Габо.

Слушал губернатор молча, а потом сказал:

– Ты веришь в судьбу?

– Да. Нет. Может быть.

– Ответь мне, мальчик.

– Мой папа говорит, что этим словом пользуются люди, которые не хотят брать ответственность за собственную жизнь.

Губернатор усмехнулся, но тепла в этом ворчливом звуке было не больше, чем в глазах Маркеса.

– Твой отец рассказывает тебе о своем детстве? Как рос? Почему стал картографом?

– Да.

– Не понимаю, почему люди рассказывают такое своим детям, – фыркнул губернатор. – Это слабость. О таком только на смертном одре говорят.

Я не знала, как на это ответить. Не доказывать же ему, что Па – самый сильный из всех, кого я знаю.

– Хотите его забрать? Медальон?

Он прищурился, глядя на огонь.

– Медальон ее, Люпе. Кому хотела, тому подарила. Сомневаюсь, что он ей понадобится.

Так вот оно что. Думает, что ее уже нет. Вы не правы.

Мне хотелось крикнуть, что отчаиваться нельзя, нельзя терять надежду, но я только закусила губу, ненавидя себя за это.

– И все же я отомщу, – его глаза блеснули. – Месть – дело, достойное правителя.

Он рассмеялся так внезапно, что я вздрогнула и задела его руку.

Адори посмотрел на пятно. Темное, от пролившегося из фляжки бренди, растекающееся по темной ткани мундира. Я затаила дыхание.

– Губернатор? – из дома вышел Маркес.

Адори повернулся к нему и махнул рукой, а потом снял мундир и бросил мне.

– Возьми. Пятно нужно убрать к утру.

Я взяла мундир и неверной походкой направилась к дому, но когда проходила мимо Маркеса, он схватил меня за руку.

– Смотри, мальчишечка, ты у меня на примете.

Дойдя до дома, я остановилась и прислонилась к стене, чувствуя себя так, словно спаслась от лесного пожара, отделавшись всего лишь ожогами. Пабло обеспокоенно посмотрел на меня, но я только зажмурилась.

Адори убил своего отца. Если раньше у меня могли быть сомнения в его жестокости, то теперь их не осталось. С ним нужно быть настороже. И Люпе… Как он мог подумать, что она мертва? Его неверие придавило меня. Как убедить себя в обратном?

– Почему у тебя его мундир?

Я открыла глаза и посмотрела мимо Пабло в большую комнату с высокими окнами. Мужчины сидели вокруг светящегося осколка папиной палки и играли в карты. Никто из них даже не поднял головы.

– Иза, ты в порядке?

– Не называй меня так, – бросила я и прошла мимо. – Надо работать.

Он нахмурился, но мне было не до него. После разговора с губернатором внутри все дрожало. Я отбросила мундир. Не буду ничего для него делать. И Люпе заслуживает лучшего отца, чем убийца. Мне хотелось вернуться домой, и теперь, когда Мисс Ла пропала, карты были тем единственным, что связывало меня с домом. Повернувшись спиной к Пабло, я разложила материалы в углу. Звездные таблицы высохли, но, порванные и смазанные, они ни на что не годились.

Извини, Па. Я взглянула на полоску неба в высоком окне. Северная звезда блеснула в ответ. Если бы только привязать ее…

Я начала работать, представляя путь назад от того места, где сидела. Проложила маршрут вдоль берега. Изобразила паутинкой дельту реки, постепенный изгиб берега к Грису с его усыпанным зубами кровавым крестом, отметила границу леса и дорогу до Аринтана. Мои линии сошлись наконец с теми, которые я начертила в наш первый день на Забытых территориях, когда все воспринималось с волнением и страхом. Когда я, сидя у водопада, ощущала себя такой же безрассудно отважной, как Аринта, когда сердце было полно надежды, что мы найдем Люпе и что мамина карта раскроет свои тайные тропы.

Я достала древнюю карту, провела пальцем по ее поверхности и прошептала:

– Пожалуйста, изменись.

Но карта только шуршала насмешливо в ответ. Я свернула ее и убрала мою новую карту, эту мазню, совсем не похожую на то, что было у Па. Глупо и думать, что что-то получится. Я смотрела на нее и видела масштаб, пейзаж, ориентиры, но не понимала остров, который так жаждала увидеть. Он лежал, мертвый, на земле – чернила на бумаге и ничего больше. Папины карты всегда ощущались как нечто живое. Как будто кроме чернил и бумаги в них было что-то еще.

Но пытаться улучшить ее сейчас – бессмысленно. Слишком тяжелая голова, слишком устали глаза. Я опустила голову на сумку, подтянула к подбородку куртку – в комнате гулял сквозняк. Мужчины играли в карты и перебрасывались шуточками, а мне снились убитые давным-давно отцы и живые карты, подвижные, как песок под пальцами.

– Изабелла, – голос Пабло у самого уха. – Ты слышишь?

Я села. Прислушалась. Негромкий, едва слышимый за шумом ветра свист.

– Где губернатор? – устало спросил Хорхе.

– Надо поискать, – прошипел кто-то.

Мы с Пабло поднялись.

– Только не вы двое, будете под ногами путаться.

– Я могу помочь, – Пабло достал свой ножичек.

– С этим? – ухмыльнулся Маркес. – Ну уж нет. Возьми вот это.

Он снял с пояса второй меч.

Пабло взял его и, взглянув на меня, покачал головой.

– Оставайся здесь. Вернусь, как только выясню, что происходит.

Я кивнула. Мужчины обнажили мечи и молча вышли. Дверь закрылась. Я осталась одна.

Светящийся обломок все еще лежал на столе. Я сунула его за пояс и прислушалась, но свист не повторялся. Минуты тянулись за минутами, но только ветер завывал снаружи.

А потом… вскрик. Кто-то вскрикнул от боли. Гортанный звук вырвался и тут же смолк. По коже побежали мурашки.

Я достала папин клинок. Сидеть и ждать – такое не по мне. Я накинула губернаторский мундир, чтобы не выдать себя свечением и толкнула дверь.

Она громко заскрипела. Берег был пуст. За ним бурлило черное море. Костер, у которого сидели мы с Адори, потух.

Из-за дома донеслись приглушенные звуки борьбы. Стараясь не шуметь и даже не дышать, я пробралась вдоль стены, обогнула угол и… едва успела накрыть ладонью рот, чтобы удержать рванувшийся наружу крик.

Маркес лежал на земле, глядя в небо остекленевшими, невидящими глазами. Руки его были связаны впереди, но грудь еще поднималась и падала. Он был жив, но где же тот, кто напал на него?

Надо найти Пабло. Я отступила неслышно в тень и побежала, но зацепилась за что-то ногой и едва не упала.

Еще один губернаторский стражник, связанный и без сознания. Паника гнала дальше.

Сзади что-то зашуршало, и я, пригнувшись, метнулась в сторону. Клинок, светящаяся щепка и сумка – все это было со мной. Я могла сесть на лошадь и убежать – вдоль берега до хребта, потом через лес и домой.

«Нет», – сказал другой, более настойчивый и требовательный голос. Надо постараться найти Пабло. Так уходить нельзя. Аринта бы не сбежала. Я выпрямилась и повернула к площади.

В нос ударил запах, похожий на тот, что шел от сгоревших кораблей, и в следующую секунду кто-то заломил мне руки за спину.

Я отбрыкнулась и уже открыла рот, чтобы закричать, но получила порцию чего-то горького, растворившегося на языке. Десны онемели. Похолодела кровь.

Густой смог разлился по телу, и мир ушел в сторону. Я провалилась в темноту, и пыль заполнила рот.