В кабинете размером со спичечный коробок с трудом уместились суетливые маги и детектив, застывший напротив Иттана. Казалось, стены трещат по швам от количества собравшихся в них людей. Тая забилась где-то в уголке – к Иттану ее не подпустили. Стул, куда его усадили, был шаток и неудобен. Детектив Леон, мужчина лоснящийся и аккуратный, но не вызывающий доверия, задавал однообразные вопросы, на которые Иттан столь же однообразно отнекивался. На шею повесили сдерживающий ошейник, и кожу сдавливало его металлом. Глупцы, они не понимали, что против Тьмы не спасли бы ни ошейники, ни заклинания.

Но Иттан ощущал, что Тьма не затаился – он оставил тело навсегда.

Потрепанные недавней схваткой колдуны осматривали Иттана, изучали строение его резерва, искали темные происки. Но не замечали ничего неординарного. Маги чесали в затылках и не понимали, каким образом их сокрушили получасом ранее?

Но Иттан знал, что нечто черное ворочается в нем, затаенное глубоко под ребрами. Пусть Тьма ушел, но оставил черную мощь в качестве прощального подарка. Мощь эта раздвигала ребра и обосновывалась между легких. Заполняла собой внутренности. Бурлила. И умело пряталась от любопытных глаз.

Из обычного светлого мага, бытового и бесполезного в сражениях, Иттан обратился в того, кому была дарована сила, что темнее самой ночи.

К глубочайшему сожалению – разумеется, магов и детектива, – Иттан не стремился помочь в расследовании. Сквозь кисель в мозгах он фокусировался на детективе, а тот, красный донельзя, повышал и повышал голос. Еще немного, и начал бы вопить.

– Коль вы не хотите сотрудничать мирно, придется применить силу! – пророкотал он, забрызгивая лицо Иттана слюной.

Не удалось, ибо в кабинет ворвался граф Берк-старший в сопровождении двух воинов. Отец что-то шепнул на ухо детективу Леону, помахал перед его носом бумагой с гербовой печатью – и детектив возмущенно заговорил:

– Не имеете права! Это мое дело!

Теперь он орал, а на шее вздулась вена.

– Уже нет, – ответил граф добродушно. – Вам выписана премия от начальника управления. Отправляйтесь домой, отдохните, побудьте с семьей. Благодарю за вашу помощь в расследовании. Дальше я разберусь сам. Или вы оспорите приказ короля?

Он запихнул лист бумаги в карман пальто Леона, и детектив, еще с секунду посверлив графа злобным взглядом, двинулся к дверям. Воины проводили его настороженно, а когда на выход зашагали маги – и вовсе взялись за оружие. Но обошлось. Последний маг щелкнул ключом в замочке, и ошейник спал.

– Охранять, – коротко приказал отец.

Воины, чеканя шаг, вышли. Дверь захлопнулась. Если раньше было душно и многолюдно, то от присутствия отца стены сдавливали. Тая нерешительно встала со скамьи, где сидела, посмотрела на графа Берка-старшего с настороженностью.

– Рассказывай, – велел отец коротко, обращаясь к Иттану и засыпая в трубку табак. – Сейчас мы или отделаемся малой кровью и спишем все на помешательство, или ты сдохнешь в темнице, а твою девицу посадят лет на двадцать за пособничество чернокнижию.

Иттан колебался, подбирая правильные слова. Но Тая, не удержавшись, прокашлялась. Ее высокий взволнованный голосок разбивался о стекла.

– Все началось, когда Иттану поручили исследовать лес недалеко от завесы…

Она вспоминала, сбивалась с мысли, переминалась с ноги на ногу. За время своего долгого, тяжелого рассказа ни на секунду не присела, как и отец. Тот курил трубку, заполняя дымом крохотный кабинет, заваленный бумагами и кривобокими пустующими стеллажами. Иногда Иттан перебивал Таю, чтобы пояснить детали.

Он признался в слепоте, жизни в низинах и голосе, который не давал покоя. В том, как побывал у подводников и как посетил завесу. О соли, покрывающей земли, где обитали твари. И о Тьме, взявшем контроль над безвольным телом. О силе, дарованной порождением мира мертвых.

И о том, что именно Иттан прорвал завесу.

Отец слушал, не кивая, не мешая. Застыл, как статуя из камня, лишь прижимая к губам трубку и отстраняя ее. Но когда Иттан замолчал, граф словно ожил.

– Твоя секретарша жива. – Он покопался в объемной папке с бумагами, лежащей на столе, но разочарованно откинул ее. Исписанные листы усыпали пол. – Тебя заподозрили в чернокнижии в тот день, когда ты приперся к ней в академию. Уж больно заметный след оставил после себя, видимо, очень спешил, герой-любовник. – Судя по тону, отец был бесконечно недоволен, но удержался от ругательства. – Ректор допросил секретаршу, но дельного она ничего не сообщила. Между вами якобы ничего нет, но вскоре ты заберешь ее с собой. Не понимаю, с чего женщины липнут к такому, как ты? – Иттан криво усмехнулся: «Весь в тебя, папенька». – Ну а лунный порошок зачем умыкнул из хранилища?

– Не удержался, – солгал Иттан. – Уж больно он мне нравился, думал, зелье сварить какое-нибудь.

– Идиот. Между тем, по словам ректора, с которым я имел честь пообщаться буквально полчаса назад, черный флер разрастался и тянулся будто бы из земли. Тебя заочно уличили в запрещенном колдовстве. Но ты сам знаешь, колдовство еще нужно доказать на совете верховных магов, а туда тебя необходимо доставить. Что невозможно без веской причины, ибо ты – мой сын и находишься под моей защитой в родовом имении. – А теперь в голосе чувствовалось неподдельное сожаление. Отец пнул башмаком папку. – Убийство, совершенное с помощью темной магии, на причастность тебя к которому есть доказательства, – чуть ли не единственное веское основание. И то я, дурень старый, не должен был верить на слово. Нет тела – нет дела. Впрочем, от тебя всего можно ожидать, потому я не усомнился, что ты прикончил ту девку…

– Почему меня допрашивал не совет, а обычные маги? – Иттан сжал и разжал кулаки.

– Совет пытается обуздать темную магию, которая рвется из-под земли. Пока им удается. Последнее, что я слышал: завеса утихла, но за ней наблюдают. Детектив должен был задержать тебя и выведать минимальный объем информации. Глупая затея, конечно. Что удержит темного мага?

Ничего. И детектив мог бы поплатиться жизнью, если бы Тьма того захотел. Тьму не удержал бы никакой ошейник.

Но Тьма ушел.

– Твари атакуют Янг, и тогда нам ничто не поможет.

И отец, и сын одинаково задумались. Даже морщинки, что залегли между бровей, были схожи. Тая подкралась к Иттану и встала за его спиной. Не прикасаясь. Не мешая. Но находясь за ним. Так спокойнее обоим.

– Говоришь, соль из завесы взрывная? – Вдруг лицо отца прояснилось.

– Говорю, – подтвердил Иттан.

– Решение есть. Нужно взорвать этот ваш Затопленный город, и две проблемы разрешатся разом.

– Нет! – Вырвалось у Таи.

Но граф ее даже не слушал. Он, довольный собой, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. Бумаги шелестели под его тяжелыми шагами.

– От этого места одни проблемы, и люди там – сплошь несущие болезнь и разрушения. Если академия направит вниз парочку магов-добровольцев и те сожгут низины, то твари не выберутся наружу. Город попросту взорвется изнутри. Верхний Янг не должен пострадать, – размышлял он вслух, прикусывая губу. – Разве что небольшое землетрясение. Или нет? Нужно уточнить у магов.

– Иттан… – Его плеча коснулась ледяная – холод чувствовался через рубашку – ручка. – Пожалуйста, уговори его… ради меня…

Но Иттан, словно завороженный, не мог отвести взгляда от отца. А следом, подумав, покачал головой.

– Он прав. Или мы уничтожим Затопленный город, или погибнут все.

– А если взорвем – умрут те, кто внизу. – Ее голос был тверд, но губы тряслись, а в глазах застыли слезы. – Ты ценишь верхних больше, чем нас? По-твоему, они лучше?

Не дождавшись ответа, но, видимо, усмотрев в его молчании нечто очевидное, Тая развернулась на пятках. Выскочила наружу, рявкнув на воинов, чтобы расступились. Иттан было направился за ней, но отец свистнул в два пальца, и воины встали живой преградой у двери.

– Я вытребовал тебя у короля, а потому слушай меня. Твоя девка, как и жители Янга, будет жива, если твари сгорят в пламени. Ты выбираешь ее или незнакомых уродцев, по недоразумению зовущихся разумными существами?

– Наверняка есть другой способ спасти город. – Иттан тревожно глядел на дверь.

– Сам знаешь, что проще и разумнее поступить так, как говорю я. Ты согласен с моим решением, сын? – спросил отец проникновенно.

Впервые за долгие годы он интересовался его мнением, пусть и считал недостойным носить фамилию Берков слабаком.

И Иттан разумом поддерживал отца. Кто, по сути, населяет Затопленный город? Убийцы, грабители, нищие, предпочитающие подыхать от голода и болезней, чем действовать. Они не поднимаются вверх и не ищут возможности стать людьми. Они хуже крыс, ибо крысы живучи, выносливы и хитры. А они – паразиты, питающиеся соками Янга.

Таких, как Захарий, единицы.

Как Захарий или Тая.

Но вдруг где-то в низинах обитает такая же запуганная девчонка, которую судьба заставила бороться, бодаться, захлебываться, но выплывать, чтобы обрести счастье? И ее покроют завалы камней, и сверху на бездыханное тело хлынет вода.

Эта девочка никогда уже не увидит солнечного света…

Иттан тряхнул головой.

– Дай мне немного времени подумать. Прошу тебя, если ты хоть немного уважаешь меня: не торопись.

Отец раздосадовано вздохнул, но кивнул.

Тая обнаружилась в одной из комнат, вцепившаяся в какую-то книгу по магической криминалистике. Качаясь точно маятник, девушка читала. Взгляд ее был сосредоточен.

Иттан и не думал, что Тая такая прекрасная, когда в ней открывается дар вестницы. Что глаза светлеют, будто бы покрытые инистой коркой. Что губы двигаются размеренно, но из них не вырываются звуки. Что дыхание ее замедляется.

– Тая! – Он погладил ее по голове.

Девушка встрепенулась.

– Уйди! – Она захлопнула книгу. – Убирайся прочь! Я смогу изменить ход событий… Затопленный город нельзя уничтожать… Это мой дом, как же ты не понимаешь?!

Она попыталась лягнуть его, но Иттан притянул Таю к себе, и она забрыкалась, зацарапалась.

– Тая, прошу тебя, пойдем домой. С Затопленным городом ничего не произойдет. Обещаю тебе, с ним все будет хорошо.

Он баюкал ее и укачивал, как маленькую, когда на руках нес в дом. Она уже не сопротивлялась, но всхлипывала и утыкалась горячим лбом ему в шею. Ледяными пальчиками сжимала ворот куртки.

– Пожалуйста, не уничтожайте город… – скулила на самое ухо.

И сердце Иттана сжимало костлявыми пальцами.

В городе – в воздухе, в каждом закоулке, в могильной тишине – ощущалась угроза. Маги усмирили завесу на день, или на два, или на неделю.

У них есть время. Но оно утекает.

В доме Иттан разогнал прислугу, гаркнул на заливающихся слезами мать с тетушкой и внес Таю в спальню. Уложил хрупкую ношу на постель и протянул ей скрипку. Он купил ее неделю назад, чтобы отвлечь Таю от новой жизни. Но с тех пор скрипка пылилась в углу, и девушка к ней даже не притронулась. Мол, не было ни времени, ни желания.

– Сыграй мне, – попросил Иттан, чтобы отвлечь и ее, и себя.

– Сейчас? – всхлипнула Тая.

– Да. Мне это нужно.

Нехотя Тая тронула смычком струны. Вначале неспешно, вспоминая, запинаясь ежесекундно. Струны скрипели от недовольства. Затем она осмелела, и движения стали быстры, резки. С лица схлынула тревога, и осталось лишь равнодушие ко всему. Черты разгладились. Дыхание выровнялось.

Иттан прикрыл веки и вслушался в мелодию.

На секунду показалось, что все наладится.

Только на секунду.