Глава 5

Гул шагов звонче обычного, хруст камней под подошвами взрывается о своды подземелий. Затопленный город будто вымер. Здешние жители недаром зовутся крысами – как звери, они чуют опасность и прячутся в норах.

Иттан насвистывает под нос детскую песенку. Ему отчего-то радостно, словно услыхал хорошую весть. Пальцы раз за разом разглаживают мятый клочок бумаги. А в воздухе повисла человеческая боль. Ее так много, что давит на грудную клетку. Иттан вдыхает невероятный запах, смакует его ноты и послевкусия. Боль – сложна и многогранна.

Прежний Иттан не понимал ее прелести. Он был глуп до тошноты. Держался за свои слабости и нелепые принципы.

Ему повезло оказаться в той завесе и познакомиться с Тьмой.

Жилище Кейбла огромно. У входа караулит здоровяк с бычьим взглядом и такой же бычьей шеей. Иттан приветливо здоровается с ним. Улыбается уголками губ, и необъяснимый страх колом забивается в глотку здоровяка. Он сжимает горло лапищами, невнятно булькает, а Иттан спокойно проходит мимо.

– Кейбл! – зовет насмешливо, встав в центре помещения с длинным обеденным столом и лавками. – Ну где же ты?!

Первыми выходят его люди, обступая гостя плотным кольцом. Где-то за их широкими спинами прячется рыжеволосая крыса, возомнившая себя не только мужчиной, но и чьим-то хозяином.

– Неужели боишься? – Иттан облизывает пересохшие от предвкушения губы.

Магия рвется наружу, но он сдерживает ее, и энергетические потоки перетекают от кончиков пальцев к затылку, щекочут позвоночник. Будоражат. Предчувствуют.

Тьма предвкушает и направляет.

– Тебя? – Кейбл ржет и продвигается вперед, локтями распихивая своих приспешников. – Однажды я тебя уже убил. На этот раз буду умнее и лично прослежу, чтобы твое тело изглодали подводники.

Иттан широко разводит руками. «Возьми, – кричат его глаза. – Ну же, убей, раз можешь. Покажи себя!»

Кейбл разминает пальцы, как перед хорошей дракой. Изгибает шею вправо и влево. Иттан не двигается, но улыбается Кейблу точно старому знакомому.

Их разделяют три шага.

– Как ты выжил? – спрашивает рыжеволосый. – Когда тебя сбрасывали вниз, ты уже не дышал. То месиво из костей просто не могло исцелиться.

– Может, я и сейчас не дышу. – Иттан с наслаждением втягивает носом воздух. – Хочешь убедиться, крысеныш?

Кейбл рычит, но не бросается. Выжидает.

– Скажи, как ты выжил, и я отпущу тебя к мамочке и папочке! – хохочет он. – Только Таю придется отдать, негоже лапать чужих девочек.

Последние три шага преодолевает Иттан. Кейбл замахивается. С виду он безоружен, если бы не стилет, спрятанный в рукаве. Тот неразличим, только поблескивает острие.

Промахивается. А Иттан, не стирая с губ мечтательной ухмылки, порывом ветра выбивает оружие из пальцев. Стилет отскакивает далеко вправо.

– Теперь мы равны. – Смеется, протягивая ладонь для рукопожатия. – Или нет, – добавляет, когда невидимая сила вышибает из Кейбла дыхание.

Рыжеволосый падает на колени. Его язык опух и вывалился изо рта, похожий на земляного червя. Белки глаз покраснели. Громилы спешат на подмогу, но ударяются о силовое поле. Новый Иттан силен. От светлого мага осталась только оболочка.

Благодаря Кейблу и Тьме он погиб и переродился. Стал лучше.

– Тая не принадлежит тебе, – бубнит точно заклинание. – Повтори.

Кейбл свистит, но слова неразличимы. Впрочем, Иттану чудятся в мычании угрозы и проклятия.

– Что в этом сложного? – неподдельно удивляется он. – Тая. Не. Принадлежит. Мне. Просто скажи это, и разойдемся с миром! – повторяет нетерпеливо.

Кейбл хрипит.

Иттан рывком опускает его нижнюю челюсть и вместе с языком пропихивает в рот записку, которую получила Тая.

– Жуй.

Дыхание восстанавливается, и Кейбл покорно жует. Затем разевает рот как хороший мальчик, исполнивший приказ.

Иттан кивает. Легкий толчок в лоб, и Кейбл заваливается на спину.

Отползает к своим, а губы шепчут слова извинений:

– Тая твоя… твоя… прости… Я не трону ее… прости же!

Кейблу до сих пор чудится смерть, рисующая на его спине узоры из капель пота.

Иттан не прекращает улыбаться. Разворачивается и уходит.

Напоследок только взмахивает рукой.

С упоением слушает, как лопаются сосуды и ломаются позвонки. Как безжизненное рыжеволосое тело с вывернутой головой бухается на гниющий от влаги пол.

И уходит.

Но направляется не домой, а к бурлящей бездне.

Там его давно ждут. Завеса избрала его, наградила отметиной-слепотой, и когда Иттан прозрел, она позволила слиться с ней.

…Посреди зимнего леса петляет короткостриженая темноволосая девушка в пышном подвенечном платье. За ней не то плывет, не то идет по воздуху нагая женщина, объятая пламенем. Девушка ступает на тончайший лед, сковывающий лесное озеро. Женщина тянется за ней. Секунда, в которую вроде бы не происходит ровным счетом ничего, но лед трескается паутинкой. Девушка идет ко дну, и женщина – за ней следом.

Образ меркнет и загорается вновь.

Та же девушка, вымокшая до нитки, но прямая, точно проглотившая кол. Тот же лес. С ней – двое мужчин. Первый похож на разбойника: и прищуром, и движениями, и серьгой в ухе. Второй темноволос, величественен и суров. Есть в нем что-то, что заставляет задерживать дыхание. Стать. Мощь. Сила.

Людская армия надвигается с востока. Не люди! Мертвецы! Их лица разъедены гниением. Их движения обрывисты. Они подволакивают ноги, скрипят желтыми зубами. Девушка сжимает ладонь темноволосого мужчины, и тот дарит ей прощальный поцелуй.

Картинка расплывается, позволяя родиться следующей.

Девушка и мужчина. А впереди кто-то третий, чужой, злой и беспощадный. Позади – незнакомая мне женщина.

Нет, знакомая! В ней смутно проглядываются черты Леневры Рене, матери Рейка.

Леневра бросается на защиту темноволосой девушки. Взрыв, и иглы энергии пронзают ее насквозь. Касаются они и девушки, впитываются в ее живот, словно в губку.

Выброс магии такой силы, что отголоски затронули все живое…

И поползли завесы, словно истончилась грань между мирами. И потянулись наружу теневые твари. И подводники, сонные и не способные раньше выйти на солнечный свет, ощутили силу, и низины Затопленного города озарил их полный ярости клич.

Я вижу и смазанный кусочек будущего. Тысячу тварей, что карабкается по стенам бездны и, ворвавшись в низины, не оставляет никого в живых. Как вгрызаются зубы в плоть. Как гибнут люди. Как Затопленный город вымирает, а твари спешат наружу.

И дороги Янга окропляются людской кровью.

Тварей кто-то ведет, но я не могу рассмотреть его лица за широким капюшоном плаща.

Отправить